Michael R. Fletcher — Beyond Redemption

Бытие определяет сознание.

|

--> Сознание определяет бытие (?)

|

----> Безумие определяет бытие (!)

[Я:] Есть на свете замечательные человеки (за что им спасибо ), которые тыкают пальцем в стоящие книги, чтобы другим было хорошо. Мне тыкнули, я перетыкиваю. Правда «хорошо» тут весьма относительное. Или наоборот? Да, наверное, наоборот — абсолютное, но четко ограниченное по реципиентам. Несколько лет назад я вешал на отзывы warning — «любителям феечек» не читать. Повесил бы и здесь, но нужны более радикальные меры: если вы хоть когда-нибудь прикасались к светлому и доброму в книгах, и каким-то закоулком души ждёте хоть толики вот этого самого от литературы, то срочно закройте этот отзыв, а название книги забудьте.

[Снова я:] канадский автор, местечково и не очень массово опубликовавший дебютный роман, а несколько рассказов продавший в приличные журналы, смог пробиться с новой книгой в профильный импринт большого издательства. Мы могли бы за него порадоваться, если бы не один момент (два момента? момент, распадающийся на две части?) — Флетчер одержим. Двумя вещами: 1) желанием шагнуть за границы канона фэнтези; 2) одержимостью. Воооот. Уже интригует? Нет? Едем дальше тогда.

Вон харпер вояджеры явно заинтриговались и купили роман. А потом испугались. И стали тщательно книжку прятать. Сначала под мэйнстримно-вестерновой обложкой (хотя хороша, шорт побьери — Ричард Андерсон явно хочет закрепиться в числе моих любимых художников-оформителей). Потом за немудрящим и «безликим» заголовком — Beyond Redemption (поразвлекался с контекстами и породил следующий конструкт: «За порогом искупления» — пусть коряво, но зато с нужными конотациями).

Чего испугались? Смотрим эпиграф первые три строчки. Угу, книга — про это.

[Псевдоакадемичность:] Давайте всё же начнём препарировать сам роман — тогда понятнее будет, о чём вообще разговор. С целию чего предлагаю вернуться к нашей последней статье, где непосредственно об книжках было. Итак, про выход за границы канона. Если судить по методе побега, то герру Флетчеру не чуждо странное — роман суть тот нью-вейрд, который более тяготеет к фэнтези (углубляясь в челове{-ка} и {-чность}). И можно было бы на этом успокоиться с привязкой к системе координат, если бы наш герр не восхотел добраться до границ через центр. Вместо того, чтобы, как любой нормальный мьёвиллист выйти через окно, наш автор нарисовал окно на полу и вышел вниз — ткскзть, низринулся в подсознание прямо из кристально чистой гримдарк героики...

[Склонность к гримдарку:] Угу, из героики... Драгоценные поклонники субжанра, что нас в нём так привлекает? Кажется мне, что ответ однозначен — замечательные, честные в своей серости моральной амбивалентности или вовсе недобрости персонажи. И важно не то, что они крутят мечи лучше «положительных» героев, но то, что будучи погружёнными в сумрачность мира, они обращаются к мраку сами либо судорожно балансируют в полушаге от него, но при этом не пытаются обелить себя, а (с традиционно саркастичными комментариями) способны правдиво описать то, что видят в зеркалах собственных душ. На этом же моменте происходит отсеивание большинства нелюбителей этой вашей «чернухи» — таким персонажам сложно сопереживать. Поэтому Флетчер делает прыжок в бездну из сугубой антигероики.

Но именно на этом он и выигрывает — феелюбы уже разбежались, а мракофилов надо дожимать. Насухо. Отъять сопереживание напрочь. Все персонажи безумны (по классике: весь мир таков, что...). Безумны настолько, что даже хладный, рациональный ум повествователя совершенно естественным образом не поспевает вычленять их частные мотивы и побуждения, руководствуясь лишь маяками их сверхзадач.

[Псевдоакадемичность:] Наверное стоит всё же декорации описать, чтобы пояснить откуда то безумие берётся: боги, устав от собственной несовершенности, ушли в другой мир, по своему подобию его оформив и разукрасив. Мир вышел больным, его насельники тоже, преимущественно на голову. Чем сильнее отклонение, тем больше оно аффектит окружающую реальность. Соответственно, реальность мы получаем очень нестабильную, ведь она населена недружелюбными отщепенцами, которые меряются кто больше прогнёт изменчивый мир. При этом делают это не произвольным образом, но в согласии с вполне чёткой системой классификации душевных недугов (адаптированной из нашей местной психиатрии).

[Уважение к тонкому троллингу:] Божежтымой, «система классификации» — автор берет ряд наиболее живописных сдвигов по фазе, обзывает их чудовищными конструктами из немецких слов (правда извиняется за подобное глумление над немецким языком в начале книги), щедро присваивает их основным действующим лицам, а потом старательно сталкивает несчастных дуриков между собой в очень прихотливые противостояниях. Но проделывает он всё это стильно. Взять, например, сами образы антигероев: нарцисс с комплексом неполноценности, который как кажется не может говорить правду в принципе, но при этом является самым честным и искренним во всем романе; (похоже) единственный нормальный человек на весь мир, чьё состояние психики подчас пугает больше чем любое сумасшествие; идеальный мягкий диктатор с таким букетом диагнозов, что на фоне его саморазрушения фактически валится этот несчастный больной мир и т.д...

[Склонность к гримдарку:] Но согласись, что нельзя не оценить умение работы с такими персонажами. С самого изначалья отобрав у себя возможность пробудить в читателе хоть какое-то родство с действующими лицами, Флетчер умудряется вызвать к ним удивительно высокую степень доверия, когда к героям начинаешь прирастать через попытки их понимания. Даже больше скажу — у меня где-то с середины романа автор вызвал по отношению к ним наведённый стокгольмский синдром во всей его полноте.

[Уважение к тонкому троллингу:] Так одними персонажами он не ограничивается же. А вмонтировать в эту чернуху, кровищу и брутальщину роман взросления идеального ребенка; а построить в подобном мире утопическое государство, а потом сделать с ним, то что он сделал. Тролль, как он есть. И я уже вовсе не говорю про сцены из загробного мира, где я просто гоготал или выполнял некоторые элементы покатывания от смеха.

[Псевдоакадемичность:] Нет, мы конечно можем долго обсуждать, кому какие частности понравились, но нам же хочется, чтобы читающие нас и Флетчера прочитали, значит надо какую-то рационализацию позитивных моментов провести.

[Уважение к тонкому троллингу:] Позитивные моменты в этой книге? Ха.

[Псевдоакадемичность:] Да, пожалуй, что они. Если всё в кучку собрать, то выходит краткое описание очень даже замечательного романа:

Построив причудливый мир и населив его интересными и достоверными маньяками, которые задействованы в динамично развивающемся сюжете, автор рассказывает нам следующую историю: «идеальное» религиозное государство волею великого во всех смыслах лидера ставит перед собой задачу выиграть местную гонку вооружений = добиться собственного первенства в контроле над сумасшествием мира, для чего ударяется в педагогические эксперименты. К несчастью этот процесс обращает на себя взоры некоторых личностей, внимания которых настоятельно рекомендуется избегать: например, троицы отъявленных и закоренелых преступников-неудачников, или, очень мягко говоря, эксцентричного рабовладельца. Добавьте к этому тот факт, что собственные элитные кадры нашего религиозного образования уже очень давно и сильно не способны сойти за нормальных людей, а оппоненты и того безумней, то вы можете представить к какому хаосу всё приходит в конечном итоге. И это только «развлекательная» ипостась романа, а при учёте скрупулёзного расчленения человеческих душ и лёгкого квеста в поисках духовности аморальных персонажей, книга приобретает глубину и объемность идей.

[Уважение к тонкому троллингу:] Зануда. А я скажу проще — автор написал тонкое и пронзительное произведение фэнтези, которое нарочито отступило от канона в казалось бы святом месте — в нормальности персонажей. Эксперимент? Да. Удался? Да. Нам понравилось? Да. Чего нам ещё надо?

P.S. Продолжение будет. Но я надеюсь, что Флетчер хотя бы тут останется в каноне — вейрд-серии обычно построены на чудных непрямых связях.