Продолжим чтение «Антологии фантастической литературы».
Леон Блуа. Кто здесь царь?
цитата
Мне вспомнилась одна моя давняя мысль. Царь является правителем и духовным отцом ста пятидесяти миллионов людей. Однако лежащая на нем безмерная ответственность мнима. В сущности перед Богом он отвечает за весьма малое число своих ближних. Если во времена его правления бедняки в его империи были угнетены, если его правление принесло неисчислимые бедствия, кто знает, не был ли истинным и единственным их виновником слуга, чистивший его обувь? А проникни наш взгляд в сокровенные глубины, кто оказался бы там царем, кто королем, а кто кичился бы тем, что он простой слуга?
Стоит ссылка: LÉON BLOY: Le Mendiant Ingrat (1898). Всё правильно. Это запись из дневников Леона Блуа, которые он сам публиковал несколькими томами. Знатоки французского могут прочитать в оригинале: http://gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k1081224/f299....
Позволю себе буквализм.
цитата
3 [ноября 1894]. Император России только что умер, первый из покойников этого месяца. Счастливый принц!Мне вспомнилась одна моя очень давняя мысль. Царь является правителем и духовным отцом ста пятидесяти миллионов людей. Ужасная ответственность, которая является лишь кажущейся. Может быть, в действительности он отвечает перед Богом за двух-трёх человек, и если во времена его правления бедняки в его империи были угнетены, если его правление принесло огромные бедствия, кто знает, не был ли истинным и единственным их виновником слуга, чистивший его сапоги? В таинственных механизмах Глубины кто такой царь, кто король, и кто может похвастаться, что он не слуга?
Именно так, Глубина с большой буквы. Мне приходит в голову только первый эон в учении Валентина. Глубина — это вечное первоначало, неизмеримая пучина, в которой теряется мыслящий ум, и предел, за который он не в состоянии проникнуть. Глубина вечна, безгранична, незрима, непостижима, безымянна, абсолютно непознаваема, однако она способна к эволюции и развитию. Она — универсальный Отец всего сущего, который пребывает в молчаливом созерцании собственного безграничного величия, славы и красоты бесчисленные века. Французские историки литературы уверены, что Блуа был знаком с валентинианством, и что оно отразилось в художественной структуре его произведений.
Кстати, в 1996 году был опубликован настоящий дневник Блуа, еще не обработанный для публикации. Зачин там другой:
цитата
Остановка в Лионе. Смотрел журналы. Естественно, говорим о смерти царя. По этому случаю привожу одну свою давнюю мысль.
И т. д., далее то же самое.
цитировать