Анджей Сапковский — «Ведьмак. Сезон бурь». Ознакомительный фрагмент на русском.

Собственно, земля полнится слухами ещё с позавчера (так как пишет этот текст изрядный слоупок то, может, уже — с позапозавчера). Ознакомиться с новостями чуть подробней можно у пана Сергея Легезы в колонке (осторожно — в аннотации замечены Жуткие Спойлеры), а в колонке пана Владимира Пузия есть даже ссылка на ознакомительный фрагмент. Да что я говорю! Оба этих достойных пана транслируют на главную, так что все давно уже в курсе, один я как всегда — на работе. Поэтому, с вашего позволения, я закругляюсь с хождением вокруг да около и перехожу к делу.

А дело в том, что далее располагается перевод этого самого ознакомительного фрагмента на русский. Или, вернее — на «около-русский», ибо там есть пара моментов, за которые переводчика мне хотелось бы пнуть. Но в погоне за эксклюзивом на безрыбье, сами понимаете...

Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.

Фридрих Ницше, «По ту сторону Добра и Зла»

Вглядываться в бездну, по мне – полный бред. В мире существует множество вещей, гораздо более достойных внимания, чем туда смотреть.

Лютик, «Полвека поэзии»

Глава первая. ЖИТЬ, ЧТОБЫ УБИВАТЬ

Он лежал на нагретом солнцем песке.

Он чувствовал вибрации, передаваемые через вибриссы, прижатые к земле, антенны и щетинки. Хотя колебания были еще далеко, Идр чувствовал, что это ясно и точно, на их основе был в состоянии определить не только направление и скорость движения жертвы, но и ее вес. Для большинства охотящихся хищников вес добычи имел первостепенное значение — подкрадывания, нападения и погони означало потерю энергии, которые должны быть компенсированы энергетической ценности пищи. Большинство подобных Идру хищников отказались бы от атаки, жертва была слишком мала. Но не Идр. Идр существовал не для того, чтобы есть и размножаться. Не для этого он был создан.

Он жил для того, чтобы убивать.

Осторожно передвигаясь, он выбрался из норы, переполз через трухлявый пень, тремя прыжками преодолел бурелом, словно призрак пронесся по поляне и скрылся в поросшем папоротником подлеске, растворяясь в зарослях. Двигался быстро и бесшумно, будто огромный кузнечик.

Вступил в чащу, прижался к земле сегментированной броней живота. Колебания почвы становились всё более выразительными. Импульсы с вибриссов и щетинок Идра складывались в картину. В план. Идр уже знал, как добраться до жертвы, в каком месте перерезать ей дорогу, как вынудить бежать и как длинным прыжком упасть на нее сзади, на какой высоте ударить острыми как бритвы жвалами. Колебания и импульсы строили уже в нем радость, которой испытает, когда жертва задыхается под его весом, эйфорию, которую вызывает вкус горячей крови. Наслаждение, что почувствует, когда воздух разорвет визг боли. Он слегка подрагивал, разжимая и смыкая жвалы и педипальпы.

Колебания почвы были очень выразительны и отчетливы. Идр уже знал, что жертв больше одной, вероятно три, но, может, и четыре. Вибрации двоих были обычными, колебания третьей указывали на её малый вес. Четвертая – если, конечно, она была – влекла нерегулярные, слабые и неуверенные вибрации. Идр замер, напрягшись, и выставив над травой антенны, изучал движение воздуха.

Дрожания грунта сигнализировали в конечном итоге то, чего ожидал Идр. Жертвы разделились. Одна, та, поменьше, осталась позади. А та, четвертая, та – невыразительная, исчезла. Это был фальшивый сигнал, ложное эхо. Идр проигнорировал его.

Малая добыча еще более отдалилась от других. Почва задрожала сильнее. И ближе. Идр напряг задние ноги, оттолкнулся и прыгнул.

Девочка закричала. Вместо того, чтобы бежать, замерла на месте. И кричала без перерыва.

Ведьмак бросился к ней, на бегу вынимая меча. И сразу понял, что что-то не так. Что он оказался в ловушке.

Мужчина, что тянул тележку с хворостом, вскрикнул, и на глазах Геральта подлетел на сажень вверх, кровь брызнула из него широко и обильно. Упал, только для того, чтобы подлететь опять, в этот раз – двумя отдельными кусками в ореоле кровавых брызг. Уже не кричал. Теперь пронзительно кричала женщина, как и её дочка, оцепеневшая и парализованная страхом.

Ведьмак успел её спасти, хоть и не верил, что ему это удастся. Допрыгнул и с силой толкнул, отбрасывая забрызганную кровью женщину с дороги в лес, в папоротники. И тут же понял, что и в этот раз это был обман. Уловка. Серая, плоская, многоногая и невероятно быстрая тварь уже отдалилась от тележки и первой жертвы. Двигалась к другой. К девушке, что все это время пищала. Геральт кинулся за ним.

Если бы она по-прежнему стояла на месте, не успел бы вовремя. Но девочка проявила достаточно ума и пустилась наутек. Серое чудовище догнало бы ее однако быстро и без усилия — догнало бы, убило и вернулось, чтобы убить также женщину. И так бы случилось, если бы не было там ведьмака.

Он догнал тварь, в прыжке прижимал каблуком одну из задних конечностей. Если бы немедленно не отскочил, потерял бы ногу – серое чудовище вильнуло с удивительной резвостью и его серповидные жвалы сомкнулись, промахнувшись лишь самую малость. Прежде чем ведьмак вернул равновесие, чудовище оттолкнулось от земли и атаковало. Геральт защитился рефлекторным, широким и достаточно хаотичным взмахом меча, заставив тварь отпрянуть. Урона не нанёс, но вернул себе инициативу.

Воспрянул, рубанул от уха, разваливая броню на плоском теле. Прежде чем потрясенное чудовище опомнилось, следующим ударом отсек ему левое жвало. Тварь кинулась на него, махая лапами, одновременно стараясь другим, уцелевшим жвалом боднуть его как тур. Ведьмак отрубил ему и то, другое. Быстрым обратным ударом отхватил одну из педипальп. И опять рубанул в головогрудь.

Идр, наконец, понял, что находится в опасности. Что должен убегать. Должен был убегать, убегать далеко, прятаться где-нибудь, скрыться в норе. Он жил, чтобы убивать. Чтобы убивать, он должен был восстановиться. Должен был бежать… Бежать…

Ведьмак не дал ему скрыться. Догнал, придавил задний сегмент туловища, ударил сверху, с размахом.

В этот раз броня уступила, из трещины брызнула и полилась густая зеленая сукровица. Чудовище барахталось, его ноги дико молотили землю.

Геральт рубил мечом, в этот раз полностью отделяя плоскую голову от остальных.

Дышал тяжело.

Вдали загремело. Налетевший вихрь и быстро темнеющее небо возвещали о грядущей буре.

Альберт Шмулка, недавно назначенный войт общины, при первой встрече напомнил Геральту клубень брюквы – он был округлый, немытый, толстокожий и в целом довольно скучный. Другими словами, не очень-то отличался от других должностных лиц муниципального уровня, с которыми Геральту приходилось общаться.

— Выходит, что правда – сказал войт. – Что хлопот ты, как ведьмак, не имеешь.

— Йонас, мой предшественник, — продолжил через минуту, не дождавшись со стороны Геральта никакой реакции, – нахвалить тебя не мог. Подумать только, я считал его лгуном. Что я, значит, не полностью ему верил. Я знаю, как такие вещи в сказки превращаться умеют. Особенно, у тёмного люда, у того, до чего не дотронься – то чудо, то диво, то ещё какой-нибудь ведьмак о нечеловеческих силах. А то, что ты говоришь, похоже на правду. Там, в бору, за речушкой, людей сгинуло, что не сосчитать. Тем будет к городу дорога короче, вот и ходили, дурни… На собственную погибель. Невзирая на предостережения. Нынче такое время, что лучше не бродить по пустошам, не лазать по лесам. Везде чудовища, везде людоеды. В Темерии, на Тукайском предгорье, ужасные вести дошли, пятнадцать человек убил какой-то лесной упырь. Роговижна они эту деревню зовут. Слышал, наверное. Нет? Чтоб я сдох, правду говорю. Даже чародеи в той Роговижне следствие вели. Но что попусту болтать. Мы здесь, в Ансегисе, в безопасности. Благодаря тебе.

Он вытащил из ящика шкатулку. Разложил лист бумаги на столе, обмакнул перо в чернильницу .

— Ты обещал, что страшилище ты убьешь,  — сказал он, не поднимая головы. – И, как видно, слово свое сдержал, не то что какой-то бродяга. А тем людям жизни спас. Бабе и девчушке. Они поблагодарили хоть? Упали в ноги?

Не упали, стиснул челюсти ведьмак. Потому что ещё не полностью опомнились. А прежде чем опомнятся, я отсюда уеду. Прежде чем поймут, что я использовал их в качестве приманки, высокомерно убежденный, что сумею защитить всех троих. Я уеду прежде, чем та девочка поймёт, что по моей вине стала теперь наполовину сиротой.

Он дурно себя чувствовал. Наверное, было то следствие употребленных перед борьбой эликсиров. Наверное.

— Тот монстр, — войт посыпал бумагу песком, после чего отряхнул песок на пол, — настоящая мерзость. Я присмотрелся к этой падали, когда принесли... Что там такое было?

Геральт не был в точности уверен, но сообщать об этом не собирался.

— Арахноморф.

Альберт Шмулка пошевелил губами, тщетно пытаясь повторить.

— Тьфу, как звали, так звали, пёс с ним танцевал. Ты этим мечом его ты зарубил? Этим клинком? Можно осмотреть?

— Нельзя.

— Ха, потому что заколдованный клинок, наверное. И, должно быть, дорогой…  Лакомый кусочек… Но мы тут болтаем, а время бежит. Договор выполнен, пора платить. Сначала формальности. Распишись. Поставь, значит, крестик или другой знак.

Ведьмак взял поданный ему счёт, повернулся к свету.

— Вот его, — покрутил головой войт, скривившись. – Будто бы, читать умеешь?

Геральт положил бумагу на стол, подтолкнул в сторону чиновника.

— Небольшая ошибка, — сказал он тихо и спокойно, — вкралась в документ. Мы договаривались на пятьдесят крон. Фактура выставлена на восемьдесят.

Альберт Шмулка сложил ладони, оперся на них подбородком.

— Это не ошибка,  — он также понизил голос. – Это, скорей, в знак признательности. Ты убил страшилище, что наводило испуг, уверен, это была нелегкая работа… Количеством никого не удивишь, но…

— Не понимаю.

— Именно. Не делай из себя невинного младенца. Ты хочешь мне внушить, что Йонас, когда здесь правил, не выставлял тебе таких фактур? Голову я даю, что...

— Что «что»? – прервал Геральт. — Что завышал счета? А разницей, которой ущемлял королевское хранилище, делился со мной пополам?

— Пополам? — войт скривился. — Без преувеличения, ведьмак , без преувеличения. Думал бы кто, что ты такой важный. Из разницы ты получишь одну третью. Десять крон. Для тебя это и так большая премия. А мне больше относится, хоть бы из истины функции. Государственные чиновники должны быть состоятельные. Чем государственный чиновник богаче, тем престиж государства выше. В конце концов, что ты можешь об этом знать? Утомляет меня уже этот разговор. Ты подпишешь фактуру или нет?

Дождь гремел на крыше, снаружи лило как из ведра. Но не гремело уже, буря отдалялась.