Владимир Аренев. Мастер дороги
Издательство: Фантаверсум, 2013
Авторский сборник
Жанр: фантастика, фэнтези, мистика
Серия «Талейдоскоп»
341 с.
Похожие произведения:
Сборник рассказов Марии Галиной «Куриный бог»
Сборник рассказов Святослава Логинова «Закат на планете Земля»
Каждый писатель выбирает собственный путь. Кто-то, однажды добившись относительного успеха, обречен на повторение романа, ставшего для автора прорывом. Кто-то, потерпев неудачу с тем, что действительно любит, начинает гоняться за модой, и у него даже получается. А кто-то терпеливо и скрупулезно пишет, постоянно совершенствуя стиль, ставя перед собой новые задачи и никогда не останавливаясь на достигнутом. «Мастер дороги» демонстрирует, что Владимир Аренев – писатель из третьей категории, ставящий перед собой амбициозные цели и достигающий их.
Рассказы в сборнике расположены не в хронологическом порядке, написанное 15 лет назад соседствует с повестью, законченной незадолго до выхода книги в печать, но скорее с целью продемонстрировать то, как уверенно автор владеет различными жанрами. Здесь фэнтези соседствует с юмористической зарисовкой, триллер с мистической мелодрамой, фантасмагория с социальной фантастикой, а Джозеф Кэмпбелл с Говардом Филлипсом Лавкрафтом, но, тем не менее, некий общий подход к творчеству, а также изменения в выборе как тем, так и техник письма проследить можно.
Судя по сборнику «Мастер дороги», Аренев – писатель литературоцентричный, и чем старше он становится, тем более его проза насыщена раскавыченными цитатами, отсылками к другим текстам, аллюзиями и прочими элементами постмодернистской игры. Почти во всех рассказах автор не чужд культурологических загадок, с удовольствием показывая свою эрудицию и умело сплетая в единый клубок нити из различных историй и текстов. К сожалению, там, где эта манера выходит на первый план, где концепция довлеет над деталью, рассказы получаются сухими, схематичными. Среди таких можно назвать заглавный рассказ сборника, построенный на идеях сравнительной мифологии Джозефа Кэмпбелла. Хитро придуманный, крепко сделанный, он, тем не менее, остается всего лишь умозрительной схемой, лишенной той живости детали, которая присуща другим произведениям автора.
Именно в пристальном взгляде на мир заключается многогранность и увлекательность писателя. Если ранний Аренев создавал полностью вымышленные миры, писал в жанре чистого фэнтези, то в творчество позднего властно вторгается реальность, и чем ближе ее дыхание, тем мощнее получается рассказ. В лучших произведениях сборника парадоксальным образом соединяются литературоцентричность и зоркое, цепкое внимание к деталям быта, к мелким подробностям повседневной жизни различных уголков мира. Так, в рассказе «Вкус к знаниям» фантазия на тему мира победивших Древних из творчества Лавкрафта фактически бесшовно объединяется с впечатлениями от преподавания в институте, в повести «В ожидании К.» реальный Санкт-Петербург размывается, распадается под влиянием текстов Чуковского, Беккета и того же Кэмпбелла, в «Деле о детском вопросе» неожиданная версия жизни Шерлока Холмса после Рейхенбахского водопада объединяется с насущной и очень обычной проблемой, которую не под силу решить даже великому сыщику, а круги ада Данте переплетаются с больничным бытом в «Нарисуйте мне рай». И сборник в полной мере демонстрирует эволюцию автора, от полностью вымышленных миров к фантастическим рассказам, пронизанным реальностью, от искусственных построений, занятных анекдотов к текстам, которые были вдохновлены собственным опытом автора, пережитым и увиденным. Под воздействием иронии самого писателя (а во взгляде Аренева всегда сквозит добродушная усмешка, даже когда описываемое им трагично) реальный мир, рассматриваемый сквозь призму культуры, видоизменяется до неузнаваемости, тем не менее, сохраняя свою жизнеспособность.
Два центральных текста сборника, «В ожидании К.» и «Душница», ярко показывают, насколько разным бывает Аренев, так как при общности стиля эти два рассказа во многом друг другу противоположны. Первый представляет собой квинтэссенцию литературоцентричности автора, фантасмагорию, упорно избегающую любых однозначных трактовок, но, в отличие от того же «Мастера дороги», фантазия автора не уходит в умозрительные схемы, и миф переплетается с реальностью, причудливая литературная игра, замешанная на творчестве Чуковского, неожиданно оборачивается исследованием архетипов, так как природа зверей, с которыми борется главный герой рассказа, так и не проясняется до конца. Одновременно это предельно живая повесть, при всей зыбкости изображенного в ней разрушающегося мира выстроенная с предельной четкостью, где литературные аллюзии и некоторая переусложненность играют на раскрытие сюжета, где история забытого ветерана переплетается с мифологической концепцией «героя с тысячью лиц», и оттого знакомый сюжет начинает играть новыми красками.
В случае с «Душницей» ситуация несколько иная. Здесь Аренев демонстрирует иной подход к организации сюжета. Этот жестко выстроенный, даже аскетичный текст полностью лишен постмодернистских элементов, филологических игр и ощущения избыточности, но каждое слово здесь на своем месте, и перед читателем предстает казалось бы обыкновенная повесть о взрослении, если бы не одна деталь. В мире «Душницы» существование души – это неоспоримый факт, и местные жители хранят души умерших в специальных шарах. Такой странный и несколько причудливый концепт, тем не менее, позволяет создать кристально ясную и одновременно психологически противоречивую картину того, как будущее устанавливает взаимоотношения с прошлым, как последнее тяготит, вдохновляет, но почти всегда до определенного момента воспринимается как незаживающая рана. И то, как каждое новое поколение учится с прошлым жить, не очень понимая, как с ним обращаться и чем оно может быть опасно. Рассказано же все это так, что по-настоящему неоднозначные вопросы звучат актуально даже для подростка (недаром «Душница» была в номинационных списках премии «Книгуру»), без нагнетания драматизма, без действия ради действия, но одновременно без отстраненности и холодности, ведь взгляд Аренева на своих героев и созданный им мир никогда не напоминает взгляд прозектора, для него персонажи и их окружение всегда живые.
Эта разница подходов, разница творческих методов, выбор которых зависит от той задачи, которую ставит себе автор при создании рассказа (а смысл произведения для него всегда стоит на первом месте), при неизменности стиля и интонации дает увлекательный эффект непредсказуемости. И «Мастер дороги» демонстрирует, что хотя перед нами уже сложившийся автор со своими темами, образами и методами работы, одновременно это сборник писателя, у которого впереди еще очень многое, ведь для пристального взгляда не существует границ восприятия и неважных тем.
Цитата:
На мосту старик остановился и какое-то время смотрел вдаль. Солнце величественно сияло в разрывах туч, разило лучами. Шрамы от зубов на нем были почти незаметны.
Старик в последний раз бросил взгляд на воду. Показалось: там, внизу, промелькнул литой силуэт, сверкнул выпуклый черный глаз размером с пушечное ядро.
Показалось.
Удачно:
Изобилие тем и жанров
Увлекательность изложения
Эрудированность автора
Неудачно:
Временами навязчивая литературная игра
Явно видная разница между ранними и поздними рассказами автора
Оценка: 8
Николай Кудрявцев
(опубликовано в «Мире фантастики»)
цитировать
. Ну, заигрываешься ты в аллюзии, на других компонентах текста это обычно не сказывается. Впрочем тут видимо нюансы восприятия, «Мастер»-повесть мне схематичной не показалась.
свернуть ветку