Мастер-класс А. Балабухи на Ассамблее-2011, часть IV

Думалось мне, что вопреки бастующей технике нам удалось записать все рассказы. Ан нет — оказалось, что два рассказа таки потерялись. Печаль. Правда, по иронии судьбы это аккурат те два рассказа, авторы которых лично присутствовали на мастер-классе, — «Приключение для пенсионера» и «Наследство». Ну ладно, что получилось, то получилось. Едем дальше, и следующий у нас рассказ, который есть в записи, — это «Небезнадёжен!». Вот его первая половина (разбор этого рассказа получился довольно продолжительным, поэтому я его закончу в следующий раз).

4

А. Балабуха: Так. Кого грызём следующим?

А. Петров: «Небезнадёжен!».

А. Балабуха: Пожалуйста.

А. Петров: Один из судей поставил этому рассказу «единицу», самый низший балл из десяти, потому что, сказал, рассказ про алкоголика не имеет права на существование.

А. Балабуха: Ну здрасьте! Был прекрасный рассказ Фредерика Брауна, в русском переводе был «Важная персона», в оригинале просто V.I.P., если б переводили теперь — так бы и сохранили (на самом деле в оригинале он был Man of Distinction). Прекрасный был рассказ, должен сказать. Про алкоголика. Который оказался в каком-то инопланетном зоопарке под вывеской «Alcoholicus vulgaris».

Из аудитории: Если алкоголик как элемент, то он часто присутствует.

А. Балабуха: Нет, как элемент — другое дело. И не как алкоголик, а алкоголь как элемент. Это имеет право на существование.

А. Петров: Тут же, в этом рассказе, как: алкоголик — это первоопределяющее качество человека, персонажа. То есть вся штука в том, что он безнадёжен, вообще. А потом оказывается, что и он — небезнадёжен. Как я это понял.

Б. Богданов: Он в первую очередь безработный.

А. Петров: Он? Нет это уже в следующую...

С. Удалин: Это следствие.

А. Балабуха: Нет, стоп. А вот тут, братцы, один возникает вопрос. Я пока сейчас никаких суждений не высказываю, только вопрос формулирую: он алкоголик и безработный? он алкоголик, потому что безработный? или он безработный, потому что алкоголик?

А. Петров: Ну, я сейчас точно не вспомню сам текст... По-моему, там нету этого.

А. Балабуха: А вот этого там нету вообще. И поэтому не поймёшь: он алкоголик, потому что он просто спимшийся мужик, и всё тут; или он лишился работы по вине, блин, проклятой Перестройки — и поэтому запил; или... Понимаете, прочитываться может неоднозначно.

Из аудитории: Видимо, подразумевается, что — естественно, его сгубила...

Б. Богданов: Нет, нет. Я думаю всё-таки: он так легко выходит из этого своего вечного запоя — алкоголик бы так легко из этого запоя не вышел.

А. Петров: А мне кажется, это как раз сказочный элемент.

А. Балабуха: О! Вот тут я с Сашей согласен полностью. Потому что по первоначальному тексту это человек вообще уже на предпоследней стадии деградации.

Из аудитории: Явно говорилось, что он безработный, потому что алкоголик. Потому что это как типаж...

А. Балабуха: Да, это скорее.

А. Петров: Это не рассказ про безработного: здесь ни слова нет о том, что он страдает без работы, что он как-то волнуется, что у него нет работы...

А. Балабуха: Нет, просто вот это прозвучало — поэтому я задал вопрос. Вопрос был не к автору даже, не к тексту, а по ходу обсуждения.

А. Петров: ...а вот то, что у него проблемы с алкоголем — это да, вот об этом прямым текстом и на хороших таких примерах было написано.

Б. Богданов: У меня вот почему-то создалось мнение, что он пьёт потому, что он не может себе найти работу. Вот такое впечатление.

А. Петров: Неважно, почему он пьёт. Может, он пьёт, не знаю, — комплекс неполноценности у него, кризис среднего возраста, смысл жизни потерял. Ну не озвучено нигде. Озвучивается, что он безработный — ну да, это факт, даётся мельком один раз, и, в общем-то, всё. Если я не ошибаюсь, один раз всего в тексте сообщается, что персонаж не имеет работы — что жена у него где-то работает, а он торчит дома.

Б. Богданов: Я из этого такой вывод сделал. Потому что уж больно легко. Мне не кажется, что это может быть фантдопущением...

А. Петров: Это не фантдопущение.

А. Балабуха: Это действительно элемент чуда.

Б. Богданов: Мне в такое чудо не верится, в принципе.

Из аудитории: Когда я читала, я думала: я бы поверила, если бы инопланетянин что-то сделал (далее неразборчиво).

А. Петров: Это уже второй вопрос — благодаря чему он бросил. Здесь это уже гораздо менее очевидно. Ну это с моей точки зрения так. Потому что если разбирать, что с ним произошло: человеку вот так нехорошо, к нему пришли и озадачили его... — неважно, уберём инопланетян — озадачили его тем, что вот кино здесь снимать будут, я не знаю, или ещё что-то. Создали какие-то проблемы. Инопланетянин совершенно неубедителен: приходит к нему вот такое чудо с грустными глазами и говорит (неразборчиво). Что вот из-за этого человек начал меняться — я как-то не верю. Штука в том, что показано, да, быстрое обретение человеком смысла жизни и, как следствие... кстати! — интересный момент: человек избавляется от алкоголизма, потому что находит какой-то смысл, вкус к жизни. Не работу он находит, а смысл и вкус к жизни.

Из аудитории: А смысл-то алкоголизма — именно в том, что ему скучно.

А. Петров: Да, причина его алкоголизма...

А. Балабуха: Нет, почему? Тут, Саша, вы не совсем правы: он себе именно... он находит себе занятие. Он то правит забор, то чистит сортир, то поливает капусту — но он находит себе занятие. Дело какое-то.

А. Петров: У него были дела и до этого, просто он подходит теперь к ним осмысленно.

А. Балабуха: Совершенно верно. То есть он находит дело — и считает это дело осмысленным.

А. Петров: Ну да. Но вот посыл, почему персонаж начал меняться — это мне совершенно неясно. Резкий смен... смена... бр-р... как это называется-то?..

Из аудитории (хором): Резкая смена образа жизни.

А. Петров: ...резкая смена образа жизни — она налицо, а что там произошло с ним — на самом деле непонятно. (Несколько слов неразборчиво) — и что там у него перещёлкнулось.

Б. Богданов: Его просто поставили перед фактом: нельзя пить. Изволь соответствовать.

А. Петров: Блин, хорошо, а вот другая ситуация: что-то заболело в боку, пошёл на обследование к врачу, а тот ему говорит: «Батенька, если ты будешь такими же темпами пить, через полгода тебя закопают». Никаких инопланетян не надо.

А. Балабуха: И всё равно будет.

Б. Богданов: А тут почувствовал какую-то ответственность, почему-то.

А. Петров: А в чём разница?

А. Балабуха: А вот почему? Нет этого понимания — почему.

Из аудитории: Кроме того, с тем же самым «почему» — почему он стал по-другому общаться со своей семьёй и так далее. Это параллельные вещи. Не может быть из-за того, что он два дня не пил — и резко решил, что теперь он будет общаться с женой и сыном.

А. Петров: Где-то было мнение — я вот не знаю, как Андрей Дмитриевич, разделяет его или не разделяет — о том, что фантдопущение в рассказ вводится только тогда, когда оно работает на главную идею, а не просто для антуража.

А. Балабуха: (Аплодирует.)

А. Петров: И вот здесь инопланетяне заменяются легко на доктора, на ещё что-нибудь.

А. Балабуха: В каком-то отдельном случае для антуража что-то может вводиться. Но это в отдельных случаях, а как система... Я полностью с вами согласен.

А. Петров: Ещё дюжину можно кинуть вариантов, которые с ним могли резко случиться — и, в общем-то, иметь на него тот же самый эффект. Непонятный.

А. Балабуха: И это правда. Причём, кстати говоря, у меня как раз в связи с этим рассказом... ведь там же, у Фредерика Брауна в этой «Важной персоне» — понимаете, точно так же, тоже инопланетяне, тоже алкоголик... Там решение другое, финальное — потому как они его делают до бесконечности счастливым, увозят и поселяют у себя в зоопарке, где зато у него в поилке водяры всегда сколько хочешь. Вообще как-то на меня очень пахнуло душком Брауна, честно скажу. И по-моему это что-то вроде «нашего ответа Чемберлену». Хотя верю, что, может быть, автор и не читал. Но тем не менее...

А. Петров: Если говорить о языке рассказа, если говорить о том, как автор всё это выпукло подаёт — то мне понравилось. Хотя персонаж неприглядный — но описан он, что называется, с душой. Вот это всё чувствуется, это всё ощутимо, осязаемо — всё это его и похмелье, и потом как он начинает постепенно оттаивать, замечать какие-то цветные детальки и так далее, и так далее, и так далее... Внешние проявления изменений в персонаже — они описаны, с моей точки зрения, если не великолепно, то очень хорошо. А внутренние изменения — совершенно непонятны.

А. Балабуха: Скорее даже не изменения, а мотивация этих изменений.

А. Петров: То есть: вот с человеком происходит такое — и какова причина?

А. Балабуха: Мотивация, причина. Согласен, да.

Из аудитории: Я вспомнил этот рассказ. Я могу только отметить, что мне импонирует сама проблематика. В данном случае мне лично это показалось конструктивным. Из всяких рассказов, которые были, и которые уходили в деструкцию — вот этот ушёл во что-то позитивное.

Из аудитории (другой голос): Кстати, да.

А. Балабуха: Вкуси надежды, всяк сюда входящий.

А. Петров: Я вот не знаю, насколько, так сказать, присущ алкоголизм большей части «Лаборатории фантастики», но почему-то большинство людей как-то очень соболезнующе к этому персонажу отнеслось.

Б. Богданов: А это общенациональная черта.

Из аудитории: Нет, дело не в том, что... Здесь можно говорить не об алкоголизме — здесь можно брать скуку, здесь можно брать рутину, здесь можно брать всё, что угодно.

А. Балабуха: Алкоголизм как метафора, вы имеете в виду?

Из аудитории: Алкоголизм — метафора в данном случае, да. Человеку скучно — и он разрушается.

А. Балабуха: Метафору тоже можно воспринимать буквально и можно воспринимать как метафору.

А. Петров: Хвалили этот рассказ именно за позитивность.

Из аудитории: Но самое главное, что вот этот слом у него происходит — в какую сторону? — а вот у него он происходит в хорошую сторону. Вот это мне нравится.

А. Петров: А сейчас, не знаю, тенденция что ли в фантастике — про хэппи-энды вот про такие, когда в лучшую сторону, не принято писать.

А. Балабуха: Так и в реалистике то же самое. Всё плохо, крест-накрест досками, и все ушли на фронт... валить нынешнюю власть, чтобы привести следующую, которая будет ещё вдвое хуже.

А. Петров: Причём, по-моему, это уже достаточно давно имеет место.

А. Балабуха: Да.

А. Петров: Если брать Рыбакова к примеру — замечательнейший автор с совершенно (далее неразборчиво, смысл в общем: мрачно у него всё и депрессивно).

С. Удалин: Извини, у Рыбакова своеобразный, но позитив, всё равно.

А. Петров: Нет. У Рыбакова самая позитивная вещь, замечательная, шикарная вещь — это повесть «Доверие». Очень светлая, очень хорошая, люди гибнут миллионами.

А. Балабуха: Но при этом не забывайте, в каком году он всё это писал. Не «в году», он это написал в двадцать лет.

А. Петров: Можно взять более поздние его вещи.

А. Балабуха: Можно. Но «Доверие»... Я это помню просто, потому что Славочка ко мне пришёл, в десятом классе учась, и «Доверие» он мне принёс где-то через год.

Из аудитории: Две последние вещи у него позитивные, которые...

А. Балабуха: Да, но он переработал... Слава — человек очень экономный, он все свои старые вещи перелопатил заново, чтоб ничего не пропало. Как говорил светлой памяти Леонид Ильич, «экономика должна быть экономной». Или «безотходное производство», как хотите.

(Продолжение следует.)