(Святослав Логинов продолжает разбирать рассказ автора Н*** Д***.)
С. Логинов: Ну ладно. Значит, начинается любовная сцена... Тут спасибо, Н***, не тронули... обычно когда вот такого рода вещи идут, то очень легко впасть в пошлость абсолютную... Обошлись. Обошлись без физиологии. Это... молодцом. Замечательно. Уметь остановиться вот в ту самую минуту, когда «Ну?! Что?! Что там дальше?!.» — а вот эту усмешечку, пожалуйста, долой, опускаем какой-то занавес стыдливый. Замечательно.
Затащил он девочку в постель, дефлорировал её, а потом... А потом: «Дорогая, ты покуда ванну прими, а я сбегаю в ресторан за вином». Если у него эта работа сделана, и он в неделю не меньше одной девицы притаскивает к себе таким образом, то у него всё схвачено, всё уже есть. Зачем-то вот ему понадобилось, чтоб героиня — помните сказку про Синюю Бороду? — смогла залезть в ту самую комнату, в которую «Не заходи». И героиня у нас вскакивает и, судя по всему, в голом виде, свежедефлорированная, начинает метаться по квартирке. И первое, что она видит, — портрет Женьки. А потом она видит портрет той девочки, которую видела на кладбище, Катеньку Печатник. И внизу даты смерти. А у Женьки сегодняшний день стоит. И вдруг она понимает, что ой-ёй-ёй-ёй-ёй! Да я ж тут попала чёрт-те знает куда! Всё хорошо. Зачем он предоставил ей эту возможность? Он профессионал. Мы так и не понимаем, в рассказе нам не говорится, зачем он это делает, для чего он это делает, какой профит он с этого имеет. Автор нам этого не рассказывает. Но он профессионал, судя по огромному количеству портретов. Кстати, портреты там не только девушек. Так что он у нас гетеросексуальный (sic) товарищ.
А вот теперь вопрос: если в маленьком южном городке раз в неделю...
А. Кубатиев: Ну какой «гетеросексуальный»? Витман, отстал ты от времени. «Бисексуальный».
С. Логинов: А я что сказал? Ой. Ну оговорился. Бейте меня все. Так... Если в маленьком приморском городке...
Н.Д.: (Что-то говорит.)
С. Логинов: Так, можно я доскажу? А, вы не были, когда я предуведомление говорил по поводу того, имеет ли автор право слова. Не имеет. По идее, вы должны были написать всё так, чтобы это было в рассказе. Если вы вынуждены объяснять это читателю... Когда-то Жанна Александровна Браун сказала: «вы не будете стоять у газетного киоска и каждому, покупающему журнал с вашим рассказом, объяснять, что вы имели в виду». Всё должно быть в рассказе. Если этого не оказалось, и я этого не увидел, то это ваша вина, плохо написали.
Советское время, маленький городок. Раз в неделю семнадцатилетний парень или семнадцатилетняя девчонка гибнет от странной болезни. От какой-то чудовищной анемии, просто сохнет-сохнет-сохнет и исчезает. Вот тут уже, простите, землю носом рыть будут органы, они отследят каждого, кто с кем имел, где...
Из аудитории: Да какая разница?..
С. Логинов: Местные жители, какая разница! Маленький городок, я же говорю, в нём, предположим 20 000 жителей. И каждую неделю семнадцатилетний парень и девчонка, причём не из ханыг, не из пьяниц, не из алкоголиков, а ярко талантливый, умирает от таинственной болезни — значит, будут искать источник этой болезни. Никто ничего. А то, что они все, все до одного за месяц до этой болезни встречались с неким художником, а девчонки... не знаю, так сказать, как мужики, а девчонки с ним переспали, то значит — разносчик.
А. Кубатиев: Всё. Гонорею, простите меня, официально не лечили, пока не приведёшь, так сказать, источник наслаждения.
С. Логинов: Всё. Это же находится очень-очень быстро. Ладно, здесь у вас провал.
Девочка берёт, хватает, сжигает все портреты, кроме своего. И тут же выясняется, что как только портрет сожжён, в ту же минуту Женька и умерла. Она прибегает, это самое, героиня домой, ей звонок: «Что? Ну, Женя выздоровела?» «Нет, Женя умерла». «Бог мой, что ж я наделала, надо было вырезать дату и сжечь отдельно». Почему «надо было» — непонятно.
После чего она, очевидно, то ли вырезает дату, то ли не вырезает, но, во всяком случае, свой портрет она хранит. Куда девался этот самый художник Тимур — непонятно. Можно подумать, что он, наверное, вдруг... Знаете, вот был такой фильм «Голод» с вампирами, и вот эта самая сцена, вампир, которая... ну, кого-то она, вампирша, просто выпивала (здесь этого нет), а кого-то — занималась активно любовью, после чего этот в минуту старел и умирал. Один к одному, история умирания вот этой Женьки и других, чьи портреты лежат... А там были бюсты, помнится, в фильме «Голод»... стоят. То есть — несамостоятельность рассказа.
А. Кубатиев: Святослав Владимирович, я тоже опять напомню: если кто-то помнит, был несколько лет тому назад довольно скандальный, с большим флеймом в Сети сборник, «Контрольный выстрел в голову». И там был рассказ Кирилла Бенедиктова. Вот пока я слушал...
Из аудитории: «Гуманный выстрел в голову».
А. Кубатиев: «Гуманный выстрел в голову», да. И там вот, слушал я, до определённого момента вот этот рассказ — один в один. Бенедиктовский рассказ — не в упрёк автору хочу сказать — Бенедиктов гораздо более опытный человек, у него, так сказать, многое уже за плечами, он прописан, вот особенно в этом вводе, когда ситуация раскручивается, экспозиция вся эта начинается, гораздо мастеровитее. И вот, видимо, конечно, это очень соблазнительный бродячий сюжет. Но опять же вот, то, о чём мы уже говорили: не знаешь, что в твоей профессии или в избранном тобой занятии делается — повторишь чужие ошибки в удвоенном-утроенном виде, а ещё и своих наделаешь. Я более чем уверен, что если бы Н*** прочитала до этого этот рассказ, если она его не читала, то и свой бы она по-другому написала. Вот такое чудовищное, так сказать, наше занятие. Я просто понимаю, что этот же сюжет можно было бы написать гораздо менее уязвимым образом.
С. Логинов: Так, ну смотрю я, у меня какие здесь заметочки сделаны. Значит, вот когда этот злодей говорит: «Малыш, прими ванну, а я сбегаю в ресторан за вином», исчезает, бросает её одну в голом виде у себя в квартире, она... «Рука скользнула по стене, нашла выключатель...» — она, очевидно, в ванну пошла, честно, благородно пошла принимать ванну. Щёлк! (очевидно, в ванной) — и она видит портреты. В ванной. У меня было впечатление долго, что портреты сложены в ванной, и он зачем-то её туда специально послал, потому что «нечаянно» нет. Она всё это смотрит, там каких-то поэтов, и так далее, и так далее, думает: «Ага, я ещё жива, потому что кто ж захочет спать с трупом, он ещё не поставил дату моей смерти». «Размазывая слёзы, скомкала портрет, сунула в сумку, вернулась в спальню, сорвала со стен все портреты». То есть получается, что он её привёл в спальню, где портреты уже висели, и тогда она не обратила на них внимания. Ну ладно... «Сложила их в середине комнаты...» — очень, кстати, корявый оборот, «в середине комнаты». «Юркнула в кухню за спичками». При этом нигде не сказано, что она одевалась. Ведь она же вся... Описана масса мелких движений: скомкала портрет, расправила портрет, в сумку сунула портрет; но, простите, что она трусы натянула — этого нет, она продолжает всё это делать голая, и, кстати, когда она убегает, так и не сказано, что она оделась. «Я спасу тебя, Женька!» Ура, значит, поджигает. «Нет больше Женечки, умерла».
Свой портрет она сохранила, начинается следующая сцена. Один к одному всё с того же кинофильма «Голод». «7 июля 2008 года...» Прошло, соответственно, тридцать с чем-то лет, или даже сорок... так, там был какой? 76-й. Значит, 24 и 8 — 32 года прошло. Эта самая главная героиня так же точно, как героиня фильма «Голод» по-прежнему молода, прекрасна, ей восемнадцать лет, художник этот злобный куда-то делся и исчез... Помните, в фильме «Голод», подлинные вампиры, как только новые инициированы, сразу превращаются в стариков, рассыпаются кучей глины. Очевидно, этот злодейский художник рассыпался. Теперь вопрос: за счёт чего она, ваша героиня, поддерживает свою вечную юность? То ли за счёт портрета Дориана Грея, то ли, так сказать, теперь она кого-то отлавливает и... Очень уж много с вампирской этой историей у вас параллелей, и, значит, конец тоже начинает проситься на вампирскую тему. Но пускай, пускай я не смотрел этого самого фильма, и, значит... Я очень мало фильмов смотрел, это несчастье ваше, что я его видел. Пускай я не стану думать на вампирскую тематику, но всё-таки: с чего бы она теперь живёт вот так? Значит, можно было у этого самого художника его чудеса повернуть на добро: рисуй портреты, вырезай потом аккуратно ножничками даты жизни — и отправляй в жизнь прекрасных, вечно юных людей. Но он-то их до этого убивал!
Ну и... заканчивается... ничем. Да, вот я живу, и знаете, мне хорошо жить восемнадцатилетней, в кайф.
Из аудитории: Можно вопрос? А проблем у неё нет?
С. Логинов: Она переехала в Москву, где никто не замечает, что человек не стареет. Наверное, она меняет квартиры постоянно. Если уж вспомнить, вот эта самая вампирша, она была очень богата. Очевидно, всякая девочка семнадцатилетняя, обретя вот эту способность, становится чрезвычайно богатой. Это вопросы не ко мне.
А. Кубатиев: И ещё один дурацкий вопрос: она ведь была очень талантлива, то есть она должна была оставить след, то есть должна быть заметна. Это ведь прямо противоположно тому, что...
С. Логинов: Ну, дело в том, что кроме объявления о том, что она пишет талантливые... — «В чём твой талант?» «Я стихи пишу» — более мы не получаем никаких свидетельств талантливости героини. Мы просто получаем, что «А вот она теперь тридцать лет прожила». Может, она продолжала семнадцатилетние стишата писать, но, во всяком случае, поэтом знаменитым она не стала, мы об этом ничего не видим. Она просто живёт в своё удовольствие и время от времени задумывается: так кто же был тот, который мне вот так встретился и меня так удачно, простите, лишил невинности? Точка, все пляшут и поют. Рассказ повисает и оказывается ни о чём. Вот его основная беда.
Но, поскольку были вот эти самые зелёные строчки, были удачные вещи, это значит, что вы чувствуете слово. Вот теперь ещё попытайтесь чувствовать сюжет — раз, психологию — два.
И третье: каждый частный случай имеет право на существование. Но для того, чтобы частный случай был внесён в рассказ, в произведение — этому должны быть какие-то ещё дополнительные обоснования. У вас есть частный случай, который просто так сообщается, «потому что так было». Был я ещё мальчишкой, на ЛИТО университетском читают рассказ: там парень, девушка, у девушки брат. Брат и сестра вот эти вот, они очень любили друг друга, между ними разница была всего в четыре месяца... И народ вскидывается: «Это как это — четыре месяца между родным братом и сестрой?» На что автор встаёт и говорит: «А вот, такие вещи бывают». Бывает, что женщина забеременела, но у неё продолжаются месячные, так называемые «месячные из-под плода», такое иногда случается. И при этом она может через несколько месяцев забеременеть второй раз. Правда, когда первый ребёнок будет рождаться, у второго, как правило, случаются выкидыши. Но один раз на 20 000, 30 000 или 100 000 родов, тем не менее, выкидыша не случается, и спустя два, или три, или четыре месяца женщина рожает второй раз. Медицина знает такие случаи. Но. Для рассказа вот того это было абсолютно неважно, между ними могло быть два года, или пять даже лет разницы... ну, пять уже, кто-то из них уже сильно старше... погодками могли быть, или близнецами могли быть, что угодно. Это было неважно. Была всунута в рассказ лишняя сущность. Лишние сущности — особенно рассказ — не выдерживает. Либо это чем-то оправдано, либо отложите этот любопытный биологический факт для какого-нибудь другого рассказа. Вот, в частности, это я как раз говорю по поводу... Была, наверное, такая учительница, но для вашего рассказа это лишняя сущность.
(Продолжение следует.)
цитировать
свернуть ветку