Читается быстро, и зАвидно мне, кому двадцать пять, или двадцать. И по стивенкИнжести, и глубине — как в лучшие годы Стругацких. Бедлам, начинённый салютом идей! МелкИ мохноногие Фродо. Роман оказался про ультра-людей, а не «про людей и уродов.» Я это к чему? Представляя умом, что Гарри (без палочки) Поттер, попал,заплутав, из «Наружности» в Дом..., -Какие б он снёс повороты? Свои экстрасенсы, бухло, вещества, понятия чуть ли не зоны... Вервольф и Гурджиев, в карманах жратва, и в сальном мешке Гермиона. Отлично. Спасибо, что «как не в кино», (финал неожиданно гладкий). Приятно. Особенно тем, кто давно нарочно не ставил десятки.

Эта книга необычна, неожиданна, непредсказуема и чрезвычайно многогранна. Маленький, но полноценный и столь яркий мир, который засасывает читателя и делает его живым участником разворачивающихся событий. Каждый персонаж, каждый предмет, каждая трещина настолько реальны, что можно прикоснуться к этому миру и ощутить его дыхание, уловить и попробовать все эмоции и краски.

Повествование ведется от самых разных лиц. Такой ход позволяет невероятно детально увидеть Дом и все, что в нем происходит. Роман требует определенной концентрации внимания – ведь во множестве сплетающихся и расплетающихся образов скрываются россыпи философских отступлений.

Беря в руки «Дом, в котором…», попадаешь в капкан, где остается только думать, чувствовать и жить.

Книга пронизана такой любовью и добротой, что они выплескиваются и на читателя. И этот серый, страшный, безумный Дом может быть таким? С недоумением понимаешь, что можно в чем-то позавидовать этим обделенным детям: такой яркой и насыщенной жизни, наполненной небывалой энергией и интересами.

Своим философским подтекстом роман напомнил фильм «Красота по-американски».

Произведение сложное, тяжелое, неоднозначное, но будоражащее самые глубины души.

И перечитывать можно не раз, каждый раз находя и открывая новые секреты Дома.

Думаю, эту книгу необходимо прочитать всем родителям, а так же парам, которые намерены взять из приюта детей. Хотелось бы верить, что тогда многие дети-инвалиды будут поняты, более любимы, будут спасены и обретут счастье.

О єтой книге можно сказать много хорошего и немного плохого. Похвалить, конечно же, проще ибо есть за что.

Все книги состоят из одинаковых буков и пользуются общим набором слов, но «Дом..» относится к той редкой породе литературы, которая умеет играть на скрытых струнах воображения. С первых же страниц я понял, что текст не совсем обычный. Он выпрыгнул на меня, стал объёмным и засверкал пышным разнообразием красок, втягивая в себя. Такие книги как эта, встречаются не каждый день, и всех их объединяет феноменальная способность оторваться от оков бумаги и проникнуть туда, где рождаются образы, звуки и запахи.

Что в книге, описать трудно. С одной стороны, почти ничего там особенного нет. Всё просто и вроде незначительно. Это тихий и размеренный поток событий, мелкий, тихий, таинственный. Лишь изредка он делает резкий выпад, но тут же снова прячется от рациональности, убаюкивая тихой музыкой. И так, без резких и громких хлопков течёт через сотни страниц, изредка вымывая из берегов то кости, то золотые самородки.

Что плохого? Автор раскрыл все карты в самом начале. Вот так, с первых страниц обнажил все краски сразу и выжал все соки. Потом хуже не стало, просто насыщение пришло достаточно быстро и атрофировалось восприятие особой магии, которой насыщенна эта книга. Началось меняться восприятие героев, и не всегда в лучшую сторону. Разочаровали некоторые перемены и недосказанности. Салют затянулся и зрители начали уставать. Катарсис прошёл, занавес опустился но вставать из кресла не хочется. Кажется, что тебе ещё что-то должны, и удивляешься почему никто не приходит дать это что-то.

Но книгу стоит открыть. Если первые страницы вас повлекут за собой, то это Ваша книга.

Если бы этот роман так не рекомендовали мои знакомые и френды, если бы он не взял кучу премий — вряд ли бы я его дочитал. Праздник безумия. Все, что происходит, я воспринимал будто сквозь дымку алкогольного дурмана, или наркотического, не знаю. Четкости нет, все расплывчато. Мир Дома эдакая вязкая субстанция, в которой застряли почти все персонажи. Мое восприятие этого романа, это восприятие Черного (самого понятного и близкого мне персонажа книги. Того, за которого я переживал больше всего). Ральф, Черный и Курильщик — люди так или иначе затронутые безумием Дома, но все же не вставшими на путь этого самого безумия, не поднявшими его знамя (хотя Ральф переступил черту).

История без четких граней. И сама история — нечто эфимерное. С реальностью не связать, для сказки слишком чернушно. Есть запах Кинга и прочих триллероманов, жутко смешаных с Карлсоном и Питером Пеном. Вообщем, книга-недоумение. Не мое. Персонажи все яркие, но безумные, странные, частенько неприятные. А вообще я не могу поверить в существование этого дома, в родителей, вспоминающих о детях только спустя десятилетия и приезжающих на выпуск, в то что среди калек и инвалидов то и дело встречаются люди более чем нормальные. В тех порядках, что царят в Доме. Здесь, во внутренней логике произведения, для меня оказалось слишком много фантастики.

Книга не оставляет равнодушным и заставляет думать. Может быть, в этом ее бонус. Удивительно, но персонажи стали как родные (к финалу). Возможно от того что их в книге ну очень много и все кружится вокруг одних и тех же людей. Но оценивать этот роман не стану. Не могу определиться с оценкой.

Это чудо чудес, товарищи.

Нет, не скрываю, первые сколько-то страниц было страшно, потому что казалось, что вот сейчас автор повернет камеру в новую сторону и выяснится, что все дети — обреченные на смерть. Исключаем из уравнения неизлечимые болезни и получаем...

Кто зачитывался в детстве Томом Сойером? Кто лелеял свои страхи и ритуалы? Придумывал себе тайные игры и играл в них с окружающим миром? В книге описан мир детей, и он состоит не только из сортов мороженого и настольных игр. Он интересный, все время новый, многомерный, сложный и красивый.

По поводу недетских мыслей персонажей. Меня сначала царапнуло, но потом прошло. В их замкнутом мире очень ограниченное количество информации, и немудрено, что они её неплохо систематизировали. Они же и полагаются больше на внутреннее чутье, чем на свои глаза, как здесь не стать философом?

Повествование насыщено ассоциациями, двусмысленностями, формирующими атмосферу романа, его живую плоть. Дом сделан и объемным, и ненастоящим одновременно: картина перед глазами есть, а краски все размыты. Вообще, моя огромная благодарность автору за то, что в тексте практически нет четких определений магии. Чудеса творятся до тех пор, пока есть покров тайны, есть вера в невидимые связи в пространстве и времени.

Ещё — невероятные диалоги. Во-первых, язык вполне разговорный, во-вторых, каждая фраза характеризует и раскрывает персонажа, в-третьих, в большинстве диалогов просвечивает двойное дно. Может, и тройное, не знаю)

Очень понравилось, как тонко обыграно скольжение между реальностью и изнанкой. Подумать только, я до середины книги считала, что изнанка — массовый психоз с некоторой мистической составляющей, например, общими суевериями. И чуть дальше повествование идет уже об изнанке как реальности, а наш мир остается за гранью.

Все эти тонкости, плавные линии, полутона дают в сумме мощный эффект присутствия. Вот ты поворачиваешь голову, отслеживаешь взглядом, делаешь вдох, говоришь, переводишь дыхание, фокусируешь взгляд, расфокусируешь взгляд...

Десятка без вариантов. Когда ещё такое попадется.

Это прекрасный роман! Лучшее, что я когда-либо читал в жизни! Почти тысячестраничная история про Дом, в котором... В котором идёт своя ни на что не похожая жизнь. Где фантазии смешиваются с реальностью, и уже не понять, что происходит на самом деле, а что только кажется. Это мир, состоящий из сказок и легенд, которые придумываются на ходу, которыми обитатели Дома щедро заполняют стены.

А для людей — это просто интернат для детей-инвалидов. И не важно, что среди них оказались властители времени, зрячий слепой и настоящий ангел.

Это не 10 из 10, это — шедевр.

Вы когда-нибудь ощущали себя губкой? Обычной такой губкой, которая всё в себя впитывает? Мне вот довелось. Шесть дней чтения «Дома, в котором...», шесть дней прибывания в не нашем мире, шесть дней чувства, что я — губка. Я впитала в себя всё, что можно: Дом, Слепого, Сфинкса, Табаки, даже Курильщика и еще многих и многое.

Дом не остался в долгу и подарил пищу для размышлений, переживания и желание перечитать Книгу. Желание вернуться в Дом, в его атмосферу, и прожить эту историю заново. Историю всех героев и каждого в отдельности, историю о том, что мудрость не дается просто так, и о том, что за все приходится платить. И цена эта, подчас, очень велика. О выборе, который должен сделать каждый, о любви, которая сильнее всего на свете и делает человека немного маньяком. И еще о стольких вещах, что всего и не перечислить.

К «Дому, в котором...» нельзя относится как к обычной книге о детском доме для детей-инвалидов. Она не прощает такого подхода, и никогда не откроется с другой стороны. Но если позволить Дому околдовать себя, то можно увидеть настоящую магию. И она, как и подарок Табаки, останется с читателем навсегда...

Я начинала читать эту книгу с каким-то весьма колким чувством — ожиданием соплей и жалости. Ведь эта книга о детях-инвалидах. Я думала будет что-то о их невероятно сложных жизнях, о бросивших их родителях или о чем-то таком, жалостливо-неприятном.

Но нет, ничего этого не было. И это прекрасно.Каждый герой — особенный, каждому — сопереживаешь, думаешь о каждом, даже после прочтения.

..Казалось бы, какая жизнь может быть в таком месте, как Дом? — По-своему яркой, полной, со своими Законами и тайнами, со своей Изнанкой.. Дающая больше возможностей, чем любая другая жизнь.

Дом, в котором... есть всё. Лично для меня.

Давно я ТАК запоем не читала книгу. В жизни такого не читала, да и думаю что и не прочту. «Дом, в котором...» это не просто роман, это Книга, Книга-рефлексия написанная автором скорее для себя, нежели для других. Возможно этим она и подкупает, в водовороте макулатурного ширпотреба. В романе нет какого-то глобального действа и линейного сюжета, зато есть Дом. Дом, где живут разные дети, дети со сложной судьбой, дети, которым чужда и враждебна Наружность. Это дети-инвалиды и даже возможно меньше инвалиды, чем все мы с вами вместе взятые. Петросян великолепно проработала героев и сам Дом (как по сути, для меня это и есть главный герой романа), ничто не даёт усомнится в уникальности Дома, в его полуразрушенном, разрисованном, обжитым, таким притягательным и отпугивающим великолепии. Под конец книги я так сроднилась с ним и его обитателями, что мне то же страшно было возвращаться в Наружность, хотелось остаться там. Аннотация к книге неплохая, но совершенно не внятная и может отпугнуть потенциальных читателей. Хотя передать сюжет романа довольно сложно.

С опаской рекомендовала эту книгу своим друзьям и семье. Читали все и всем понравилось. Каждому читателю Дом открывается своей, близкой по духу гранью, через призму которой, вы сможете ощутить всё великолепие этой книги.

Долгий период времени читаю книги только в электронном виде.

Прочитав эту, захотелось купить в бумажном и сразу перечитать.

Прошло время, когда я много и запоем читал. Теперь слушаю. Аудиоварианты книг. И я уже не полноценный соавтор миров. Есть посредник, который своими интонациями, тембром голоса привносит свое в характеры персонажей, в атмосферу происходящего.

Недавно мне повезло. Во-первых, я узнал о существовании нового необычного романа «Дом, в котором...», во-вторых, появился его озвученный вариант, причем в хорошем исполнении (Князев Игорь), в-третьих, я не стал читать коментарии перед тем, как приступить к книге.

Когда я прослушал приблизительно первую четверть романа, я был в восторге и хотел написать отзыв. Впервые за много лет с такой частотой я испытывал шок от неожиданных поворотов (не столько сюжета, сколько идей и эмоционального русла). Но сдержался.

Уже где-то месяц прошел, как я закончил слушать эту необычную книгу. Время достаточное, чтобы взглянуть на нее со стороны.

Что ж, появился еще один цельный мир. Мир, созданный Мариам Петросян. Хочу пожелать тому, кто в нем еще не побывал, не читать о нем более ничего, чтобы не притупить впечатление, радость и боль первооткрывания рекламными проспектами и топографическими схемами.

Честно говоря, просто нет слов... нет слов, чтобы описать всю ту гамму переживаний, которая выплескивается на читателя со страниц этой книги. Правда, чтобы книга тебя приняла, ты должен быть готов принять книгу.

Честно говоря, отзыв писать даже не хочется, потому что слова — это только бледное подобие испытанных от чтения чувств.

Много я в своей жизни перечитал произведений, от Головачева до Олди и от Гомера до Джойса. Поэтому имею право считать себя как бы экспертом. И эта вещь, нет ВЕЩЬ, сразу заняла в моем сердце ту самую, единственную и еле-еле заполненную книжную полочку, к которой будешь возвращаться каждые несколько лет, чтобы перечитать, всмотреться еще раз в автора и его героев, понять, что изменилось в них и в тебе за прошедшее время, найти новые грани и оттенки...

Война и Мир, Братья Карамазовы, Улисс, Чума, Имя розы, Хазарский словарь — теперь еще и Дом, в котором...

Первая за достаточно долгий период времени пиратски скачанная книга, которую обязательно куплю в бумажном варианте.

Удивительная книга. Нет в ней ни глобальных проблем, ни сногосшибательных идей, ни головокружительных приключений. Даже герои ее далеко не образцы для подражания... Так почему же, чуть ли не с первой станицы, начинаешь считать, сколько этих страниц осталось до конца и потихонечку грустить, что их количество так катострофически быстро уменьшается? И почему хочется, чтобы эта книга никогда не кончалась, чтобы ее можно было читать, читать, читать и читать?

Причин тому несколько. И первая из них — необычайно яркие, необычайно живые, необычайно обворожительные (пусть и по-своему) герои этого произведения. Причем выписаны они волшебным образом так, что им нельзя не сопереживать, нельзя не жить вместе с ними в этом их вроде бы обыденном, но очень интересном мире. Вторая — как раз вот этот вот удивительный мир, в котором живут герои книги. Из обыкновенного интерната для детей с ограниченными возможностями автор смогла построить такой загадочно-неожиданный мир, что остается только сказать: «Браво, госпожа Петросян!». Ну, а в третьих, роман просто интересен, а местами и очень интересен (причем, заметьте, без стрелялок и гор трупов).

Единственное, что несколько огорчает в книге — это ее финал. Каким-то уж очень приземленно-грустным выглядит он по сравнению с основным текстом книги. А как же хочется хоть немного больше счастья для так полюбившихся читателю героев.

Дом, в котором… В котором что? Иной раз думаю, а как сама Мариам давала название книге? Сразу ли пришло известное нам? И что же для автора за многоточием? А потом ловлю себя на мысли – а надо ли мне это знать? Ведь для меня как для читателя «Дом …» — это глыба, это кусок плоти мира (переживаний, ощущений, мыслей, жизненных наблюдений) самой Петросян, прочувствованное и выплеснутое, часть души, в конце концов. А что тогда «Дом …» для нее… Произведением подобных силы, многослойности, живости, детальности, тонкости и глубины прорисовки автор, наверное, не может быть не выжат (по крайней мере, на какое-то время).

Я увидел Дом, в котором… Многое. Эмоции и чувства. Жизни и судьбы. Свой отдельный мир, ощетинившийся от вторжения в него мира нашего шипами недоверия и нескрываемой отчужденности, за которыми – столько всего по-детски непосредственного и наивного!.. Почему я «верю» Петросян? Да потому, что она хирургически точно вскрывает ощущенческие и психолого-поведенческие составляющие восприятия всего происходящего. Но дело больше в том, что при этом: 1) автора, как ваятеля, не «видно», есть исключительно творение, в которое вдохнули жизнь; 2) создается впечатление подсматривания, подслушивания за героями и восприятия мира как будто бы ими.

Герои знают, каждая секунда приближает конец привычной им жизни, в которой найдено свое место, где есть друзья, а у каждого мгновения свой вкус, где крупные радости – щедрой горстью, а мелкие – звонкой россыпью, но и горе с грустью и болью – так же полны и столь же пронзительны, – однако они преходящи (как и светлое), но они – часть Дома, и потому не так страшны, как Наружность, в которой, как известно, жизни нет и быть не может, а выброшенные туда – мертвы. Так «они» противопоставлены «нам», как цветное – черно-белому.

Герои романа очень чутко и объемно ощущают жизнь, – это при том, что они – согласно фабуле – ущербны! <хотя книга, конечно, не об инвалидах и их недугах; «пороки» персонажей – это, прежде всего, то, что базово отделяет героев от населяющих Наружность + средство индивидуализации, причем, может, более внутреннее, чем внешнее> Так кто ж тогда неполноценен: «нормальные» обитатели Наружности или жильцы Дома? «Дом…», очевидно, это обращение к нам как к людям Наружности. Только обращение ощущенческое, образное, объясняющее «как на пальцах» и доносящее – чтобы восприняли не столько умом, сколько нутром, чтоб не так понятно стало, как проняло. И ведь пронимает!

Хочу отметить одну, на мой взгляд, очень важную особенность книги: Петросян добивается такой живости любовно созданного ею мира, что, если читатель захочет / позволит, то смысл происходящего будет улавливаться из недосказанного героями, допускаемых ими недомолвок, приводимых единожды и вскользь переживаний и мыслей. От такого, конечно, полное ощущение погружения в мир «Дома…».

Роман учит чуткости, пониманию и добру. Произведение это – о нас, только немного (либо же – сильно) других нас – более открытых, непосредственных, чутких и отзывчивых.

Читать роман большими частями у меня не получалось, – нет, я не боялся пресытиться, напротив, не хотел недовкусить, ведь «Дом…» очень насыщен ощущениями и гранями восприятия, у каждого из которых свои притягательность и ценность. Через сутки после прочтения «Дома…» взял в руки новое для меня произведение, давно намеченное к прочтению <какое – не суть важно>; после «Дома…» новая книга показалась холодной, малосодержательной и, самое главное, пустой (лишенной смысловой, ощущенческой и настроенческой наполненности, присущей роману Петросян). Видно, нужно какое-то время, чтобы отвыкнуть (в полном смысле слова) от реальности «Дома…».

Каждый сам для себя решит, читать / не читать, но только лишь по той причине, что мир романа невероятно живой (и «как настоящий»), советую хотя бы на пару часов заглянуть в «Дом, в котором…», а там – может, и возникнет желание побыть незримым для героев очевидцем событий подольше, нарисовать на стене какое-нибудь существо (и по факту его появления Табаки непременно проведет свое расследование), посидеть в Кофейнике, послушать в Четвертой истории Ночи Сказок и даже, если позволит Дом, разгадать тайну Самой Длинной Ночи.

После прочтения хотел написать подробный отзыв, но таких здесь уже хватает, будет лучше вкратце остановиться на особенностях романа. Эти особенности важны для меня, но субъективно их можно относить и к положительным, и к отрицательным сторонам, в зависимости от читателя.

Первое, что бросается в глаза («в руки») ещё до чтения романа — его объём. Мне привычнее читать произведения в рамках 350 — 600 страниц. То, что при этом книга не показалась затянутой, можно поставить в плюс.

Вторая особенность — повествование от нескольких лиц. Описание Дома ведётся как бы с разных точек зрения, да ещё и в разное время. Несомненно, картинка получается более «объёмной», но и требует от читателя внимания и сосредоточенности, иначе во всех этих «прыжках» можно запутаться.

Третья особенность, отчасти пересекающаяся со второй, — хорошая проработка характеров героев. В каждом из них видна Личность. То, что они не вполне соответствуют представлениям о детях и инвалидах, ничуть не портит книгу. Общая атмосфера такова, что главные герои могут быть сколь угодно философичны, мудры и вместе с тем странны. Возможно, герои — самая сильная сторона книги, после прочтения осталось впечатление, что познакомился с реальными людьми.

Главное — замечательная основная идея: практически полностью изолированный мир Дома, в котором происходят обычные и таинственные явления. А кроме этого случаются обычные явления, трактуемые как необычные и даже необычные, рассматриваемые как нечто само собой разумеющееся. Непонятно? Пожалуй. При этом читатель превращается в исследователя этого загадочного мира, целой вселенной со своими законами и традициями, попутно проводя аналогии с «реальностью» и задумываясь над самыми разными «вечными» вопросами.

Быт и порядки, описанные в книге вовсе не коррелируют с положением дел в обычных интернатах — обитатели Дома обладают большой свободой. Внутри этого мира она не ограничена привычными распорядками дня, правилами техники безопасности и другими нормативными актами. Законы здесь свои и не менее странные, чем сам Дом.

Понравилось балансирование на грани между реализмом и сказкой — этакий сон на 900 страниц.

Авторский дебют однозначно удался. Получилось эмоциональное, насыщенное деталями, нескучное повествование, в котором каждый читатель может отыскать что-то интересное. Несмотря на мою личную нелюбовь к объёмным описательным романам с большим числом главных героев, произведение оставило очень хорошее впечатление. Странное, но хорошее.

Очень много десяток у этого произведения... Обо всех достоинствах уже говорили другие, а вот, о недостатках — умолчали.

И главное, за что можно раскритиковать — это сами герои, которых все так полюбили. Они абсолютно нереальны. Многим детям по 10 лет, а ходу мыслей позавидуют древние философы! Диалоги интересны, но они недетские. Абсолютно у каждой фразы есть логичность, законченность и глубокий смысл. Вы часто такое встречаете у детей, да ещё и двоечников?

Более того, 18-летние детдомовские подростки каждый день свободно смотрят телевизор и при этом даже понятия не имеют, что такое отношения и секс. А узнают (и благополучно пробуют) к концу книги...

И стиль, с которым пишет автор... Это ужас. Она явная фанатка Стивена Кинга. Такие слова как «дерьмо», «подонок», «пикап» и прочие... Такое чувство, что действие происходит в Штатах.

Предвижу забрасывание меня минусами, но все же выскажу свое мнение о книге…

Очень яркое и необычное описание жизни детей-подростков, оторванных от нормального мира, вынужденных строить свой мирок со своими законами и правилами внутри дома-интерната, изумляло, завораживало меня где-то треть книги. Но далее отсутствие событий и действий начало раздражать. Очень много описаний, мыслей, ощущений, страхов подростков. На мой взгляд переизбыток. Вторая половина книги совсем пошла тяжело, со скрипом. Внутренний мир «Дома», «Прыгуны» описывались настолько вскользь, что уловить картинку «изнанки Дома» было для меня сложно.. Вся книга проходит в ожидании чего-то… каких-то важных событий, объяснений, подсказок. Но ожидание оказывается тщетным. Это просто описание жизни в Доме. На мой взгляд, сильно затянутое описание. Да – это ярко, непривычно, эмоционально. Но когда привыкаешь к такому изложению, хочется быстрее приблизиться к развязке, которая все никак не наступает. Не понравилось и то, что нет одного героя, повествование постоянно ведется от разных лиц, из-за этого образуется некий хаос в голове. Хаос – именно такое впечатление от «Дома» сложилось у меня после прочтения. Оценка книги колебалась от восторженного отношения вначале до тихого раздражения в конце.

Просто шедевр. Любая рецензия, либо иное сотрясение воздуха, о книге совершенно ничего не расскажет. Читайте книгу, игнорируя любые рецензии на неё.

Жизнь прожить – не поле перейти.

Эту книгу прочесть – не жизнь прожить.

Хотя, как раз, именно жизнь, и именно прожить.

Где именно проходит граница реальности и иллюзорного? И что именно реально, а что является иллюзией?

Рождение и смерть героев этой книги происходит в стенах Дома. Дом – это жизнь. Дом – это реальность, данная героям книги в их ощущениях. Все, что вне Дома, вне их ощущений – иллюзия. При этом изнанка Дома такая же реальность, просто она дана в иных ощущениях.

Кто, что и где герои книги в Наружности? Мы не знаем. Они тоже не знают. Они попадают в реальность Дома в достаточно бессознательном возрасте, чтобы для них все, что вне Дома стало иллюзией. И проводят в этом доме времени достаточно, чтобы повзрослеть и осознать себя в этом мире. Но этот мир – Дом, ничего общего не имеющий с Наружностью. Равно как и его обитатели ничего общего не имеют с теми людьми, которых они могли бы видеть в окна Дома, выходящие на Наружность.

Человеческий детеныш, выросший в волчьей стае, никогда уже не станет человеком разумным. Разум – понятие коллективное, в смысле, что человек становится разумным только в окружении разумных. Обитателям Дома никогда не стать такими же, как все остальные люди из Наружности, куда их всех выкидывает после смерти. В смысле выпуска.

Они попадают в МИР ИНОЙ в самом широком смысле этого слова. При этом мир иной у них свой для каждого. И в нем они адаптируются, а точнее, мимикрируют, маскируются под нормальных обывателей с большим или меньшим успехом.

Но это уже совсем другая книга.

Совсем другая жизнь.

P.S. Здесь приводится много книг, имевшихся ввиду автором при написании своей. Перечислять их нет никакого смысла, каждый может почитать отзывы. Для меня лично книгой наиболее близкой по СМЫСЛУ является произведение Михаила Веллера «Самовар»

«Так стоит ли слать приветы с обратной стороны Солнца?» (Веня Дркин)

Снова совпадение – я решил прочитать этот роман незадолго до того, как он появился моих персональных рекомендациях на ФантЛабе.

Впечатление глубоко положительное. Собственно, где-то, прочитав несколько глав, я уже понял, что передо мной одна из тех книг, которые возвышаются над общим литературным процессом, являясь воплощением своей эпохи. Это оригинальная, штучная работа, из тех, количество которых можно пересчитать по пальцам.

Замкнутое, сакральное пространство детства, закрытое от внешнего мира, но открытое для миров внутренних, для самостоятельного, не подверженного чуждым влияниям развития. Вспоминается и патриархальный, заповедный Гринтаун Рэя Брэдбери, и первые, еще невинные годы города Макондо из книг Габриэля Гарсиа Маркеса. Но здесь – даже не город, а Дом.

Кого-то отпугнуло или озадачило, что действие происходит в интернате для инвалидов. Но на самом деле с первых страниц ясно – здесь нет и не будет никаких спекуляций на человеческой жалости. Да и, собственно, воспитанники Дома совсем не жалки и далеко не безобидны (и это еще очень слабо сказано). Некоторых из этих «инвалидов» впору было бы переводить в какую-нибудь школу супергероев.

Нет, на этих страницах нет места жалости – зато есть место любви, дружбе, человеческой доброте, смелости. А также – депрессии, зависти, напряженным и страшным поискам себя самого в бесконечно ветвящихся коридорах многоуровневых ночей, где сон и явь неотличимы и взаимозаменяемы, взаимно влиятельны, взаимно двусмысленны в подсказках, не-ответах на главный вопрос – ЗАЧЕМ на этом свете так жить хорошо? Если все когда-нибудь закончится? Или время – только обман, и стоит только обхитрить его, уничтожить все циферблаты – и времени больше не будет?

В детстве так легко поменять местами быль и небыль – но мир вымышленный – продолжение реальности, а сны – дороги раскрывшегося подсознания. Сны и видения много значат в Доме, пожалуй, больше, чем повседневная жизнь.

Да, и еще об инвалидах. Суть этой метафоры – в обостренном различии между людьми. Ведь каждый человек по-своему отличается от эталона, от безликого совершенства, обладая теми или иными достоинствами и недостатками, которые, проистекая друг из друга, в конечном счете, и составляют то, что называется Личностью. Каждый чего-то лишен и каждый может что-то обрести, взамен, опять же, чем-то пожертвовав.

Мир Дома никак нельзя назвать идеальным. И все же это тот мир, который его жители, его воспитанники (а Дом, конечно, повлиял на них куда сильнее, чем все воспитатели, вместе взятые) построили для себя; и поэтому так яростно они пытаются оградить себя и его от Наружности. Им достаточно, что внешний мир предоставляет им пищу, но большее соприкосновение с ним может нарушить внутреннее равновесие Дома, впустить в него людей и их мысли, которым нет места среди его стен.

В книге подробно раскрыт характер практически каждого героя. Более того, почти каждому посвящена часть, написанная от его лица. И это – совершенно разные люди, не смотря на то, что много лет они жили в своем замкнутом обществе.

Первый, чьими глазами мы видим коридоры Дома – это Курильщик. Он – очень своеобразный, и, в общем-то, нетипичный для Дома человек, привыкший больше доверять рассудку, нежели эмоциям. Лично мне он напомнил главного героя книги Сэлинджера «Над пропастью во ржи» — то же странно, болезненное (а на самом деле – очень характерное для подростков) неприятие окружающего мира, стремление разоблачать его фальшь и вникать во все собственным умом. Вполне понятно, почему именно он предстает перед читателем первым – он, в общем-то, так и не стал для дома своим, так и не смог раскрыть ему свою душу. Ему постоянно мешает неумение просто жить, ему мало чувствовать происходящее, но важно понять какие-то тайные законы.

Похож на него только Черный – но он-то как раз понял Дом очень хорошо – и отверг это понимание. Черный слишком практичен для Дома, он привык думать о будущем, о Наружности. Его, в отличие от остальных, эти мысли не пугают – напротив, он подсознательно боится Дома, боится стать его частью и потерять будущее.

А вот Слепой – настоящее воплощение Дома. Он не мыслит себя в другом месте, он навсегда сросся с этими стенами; для него пространство Дома бесконечно и все дороги в нем открыты. Отсутствие зрения позволило ему развить другие чувства, которыми он и воспринимает потайные ночные миры, призрачные леса и невероятные страны. Он – хищник зыбких пространств, и не случайно принципиальный реалист Черный готов драться с ним – более противоположных характеров в Доме найти сложно.

Шакал Табаки постоянно веселится, пытаясь криками и песнями заглушить сомнения и страхи, обитающие в подсознании. На самом деле он знает и понимает не меньше Слепого (а может быть, и многократно больше) но пафос и серьезность ненавидит. Для него, авантюриста и скандалиста, жизнь – непрерывная, радостная и яростная битва, и он готов уничтожить все часы, напоминающие ему о конечности всех праздников и побед.

И так каждый персонаж – раскрыт во множестве противоречий своего характера, выписан с чувством и живостью. Просто удивительно, сколько поместилось в этой книге настоящих личностей, жизнеописание каждого из которых потянуло бы на отдельный роман.

Каждый из воспитанников Дома по-своему бежит от реальности. Фазаны из первой комнаты пытаются подавить свои страхи прилежной учебой, Крысы из второй скрывают истинные чувства за показными истериками и нигилизмом, Птицы из третьей погружены в метафизическую скорбь, которой их заразил вожак, таинственный и мудрый Стервятник; Псы из шестой видят свою жизнь в подчинении вожаку, и только обитатели четвертой комнаты – прирожденные нонконформисты, которым не нашлось места в других стаях, пытаются придумать, каждый для себя, средство спасения от времени.

И еще чем цепляет эта книга – каждый может вспомнить заповедные места своего детства и юности, хоть немного, но похожие на этот мистический Дом. Дворы, здания, квартиры, которые казались нам волшебными – но в действительности это мы наполняли их волшебством, силой воображения и жаждой творчества, верой в чудеса и бесконечные просторы наполненных торжествующей жизнью миров.

Да, и еще хочется отметить – почти всех героев книги автору удалось выписать с какой-то особой любовью и пониманием, так, что даже удивительно, сколько ей удалось придумать очень разных, но одинаково симпатичных личностей. Незначительных, вспомогательных персонажей – очень мало, почти каждый упоминаемый по имени персонаж получает как минимум одну персональную главу и небольшой сюжет.

Разумеется, такое здание, как «Дом, в котором…» можно выстроить только многолетним трудом. И, несмотря на то, что иногда все же заметно, что работа длилась годами, это не оказало негативного влияния на произведение, не сделало вопиюще неоднородным, как это обычно бывает с книгами-«долгостроями». (Вспомнить хотя бы «Фауста» Гете – потрясающую разницу между динамичной и пронзительной первой частью и причудливой философской мутью второй, типичный пример книги-которую-слишком-долго-писали). Композиция, конечно, ближе к середине становится более хаотичной (в первой части очевидно прослеживается чередование двух сюжетных линий, «сейчас» и «тогда»), но это больше согласуется с грандиозным замыслом «Дома…», иначе книга была бы в несколько раз больше (иногда, впрочем, думаю – жаль, что автор ограничился девятью с небольшим сотнями страниц, эта книга из тех, с которыми не хочется расставаться.)

Достоинства произведения:

уникальный мир и оригинальный сюжет;

достоверный психологизм, проработанные образы персонажей;

множество ярких образов и удивительно поэтичный язык;

сложные философские идеи, воплощенные в простой и красивой форме.

Недостатки: не обнаружено.

Итог: см. эпиграф. Можно еще много написать – об архетипе Дома, как сакрального пространства, о расширении сознания, о «графических» образах и их роли в произведении. Но надо ли? Лучше всего – прочитать эту книгу. И увидеть Дом своими глазами.

Самая сильная книга прошедшего года в моём внутреннем рейтинге. Когда встречаешь такую книгу, то понимаешь, что не стоит село без праведника и не утонет наш жанр в мутном сталкерском болоте. А какая восхитительная щедрость у автора! Множество персонажей, линий и все выпуклые, яркие, интересные. Читаешь взахлёб, проваливаешься в иномирье и хорошо, как в детстве, когда переворачивал страницы «Острова сокровищ» или «Дома скитальцев»...

И вот честно — позор «Роскону» за бронзу, да и Звёздному мосту за серебро — большое ФЕ! Нужно иногда честно вынырнуть из стоялой лужи междусобойчика и признать — вот друзья, а вот ребята — Истинное — то что поднимает наш жанр, то, чем мы можем и будем гордиться десятилетиями. То, что будут читать и перечитывать.

Золото — только золото! Алмаз негранёный (с) Твёрдая десятка — без дураков!

Не буду долго распространяться, и так уже написано огромное количество подробных отзывов. Роман этот тягучий, от него устаёшь, как от работы, но от работы любимой. Он увлекает, но не так, как остросюжетное чтиво. Местами возникает ощущение затянутости, которое переходит в ощущение... объемности что ли... Понимаешь, что так и надо. В других местах возникает желание узнать, что это, почему это. Понять.

Если честно, то я так ничего и не понял. Это не значит, что ничего не воспринял, это значит, что не осталось ни единого ответа. Рациональное постоянно боролось с мистическим, а победило нечто иное. Даже не иное, а целое. Всё вместе. Этот роман — калейдоскоп картин в единой атмосфере: сказок, страха, нелицеприятной реальности, улыбок и много чего ещё. Больше, чем я смог взять за один подход. Значит, буду читать ещё раз. Но не сейчас. Как я уже сказал, я устал.

И даже не знаю, рекомендовать ли роман друзьям. С одной стороны — обязательно. С другой — страшно, как они его примут. Примут ли.

В романе огромное количество героев, чьи характеры, мысли прописаны просто потрясающе, однако доля меня все они, ближе к финалу, постепенно слились в одного персонажа, заполнившего собой все. Дом. Ему удалось овладеть играми Сфинкса и стать сразу всем, быть везде. Снаружи серый и унылый, внутри он расцвечен миллиардом цветов, сотней миров, в каждом из которых живет отдельный его воспитанник.

Сфинкс. Несмотря на то, что от лица Сфинкса ведется в основном повествование интермедии, для меня он стал центральным персонажем. Он не хороший и не плохой, он многогранен, как и все дети Дома. В нем есть свой шарм, своя загадка, разгадать которую мне так и не удалось, наверное, потому, что это излюбленный прием четвертой — не давать прмых и честных ответов, но вместе с тем и не врать.

Слепой. Глава Дома. Мне кажется, что он олицетворяет сам Дом. Через него Дом делает то, что хотел бы, превращая его в свои руки и свой разум. Если уж Сфинкс остался для меня загадкой, то про Слепого и говорить нечего.

Табаки, несмотря на второстепенную, казалось бы, роль, вовсе не так уж и прост. Теперь мне даже кажется, что он всегда был главнее Слепого. Наверное, это из-за его «второй половины». Хотелось бы иметь рядом такого Шакала. Весельчака, острослова, уводящего своими сказками и историями далеко за пределы этого мира, всегда готовго помочь в беде и мастерски разряжающего атмосферу.

Остальных персонажей можно описывать долго. Курильщик, Чёрный, Лорд (также покоривший меня с первых строк), Рыжий и многие другие. Каждый из них важен и за каждым из них стоит история. И спасибо автору за то, что сумела вместить все эти грани и миры на нескольких сотнях бумажных страниц!

Дом требует трепетного отношения. Тайны. Почтения и благоговения. Он принимает или не принимает, одаряет или грабит, подсовывает сказку или кошмар, убивает, старит, дает крылья... это могущественное и капризное божество, и если оно чего-то не любит, так это когда его пытаются упростить словами. За это приходится платить.

Каждый из живущих на Земле взрослых обязательно был ребенком. Кто-то так давно, что уже с трудом вспоминает это благодатное время, кто-то — совсем недавно, кажется ещё вчера или даже мгновение назад, так недавно, что на губах всё ещё явственно ощутим его молочно-земляничный привкус. Большинство вспоминает своё детство как лучшие годы жизни, полные беззаботного веселья и радости. Зачастую это связано с тем, что память старается постепенно спрятать в своих глубинах неприятные воспоминания, оставив на поверхности лишь всё положительное. Но для некоторой части людей детство навсегда останется синонимом горя, беды и всяческих лишений, и таких, к сожалению, тоже немало. Дома-интернаты для детей-инвалидов давно уже стали символами квинтэссенци детской обделенности и ущербности; в большинстве своём у тех, кто там никогда не был, их обитатели вызывают лишь жалость. Но, если хоть немного задуматься, то инвалид — это ни в коей мере не синоним слову «неудачник» или «горемыка», и роман госпожи Петросян лишнее тому подтверждение.

А всё началось с кроссовок. С красных новеньких кроссовок, которые Курильщик захотел однажды одеть. И, казалось бы, что в этом такого? Тем более для человека, который вынужден передвигаться в инвалидной коляске. Он ведь даже не сможет пройтись в них. Но коллектив, а точнее стая, к которой принадлежал Курильщик, решила, что проступок его достоин всеобщего порицания. Не сумев убедить «проштрафившегося», стая проголосовала за его изгнание. Прошение о переводе Курильщика из первой группы было направлено директору Дома — Акуле, который, дабы не раздувать конфликт в образцово-показательной группе, решил перевести оскандалившегося подростка в другую. Так он попадает в четвертую группу и оказывается в одной стае со своим «крестным» Сфинксом. Именно Сфинкс дал ему эту кличку, что оказалось делом, в принципе, до того небывалым, ведь никто из других стай никогда не давал кличек Фазанам. Попав в четвертую, Курильщик сталкивается с такими вещами, о которых, будучи Фазаном, он даже и не подозревал. Мир Дома начинает раскрываться перед ним в своей чарующей (а местами и пугающей) полноте. Но чем большему он становится свидетелем, чем больше он узнает, тем больше вопросов это всё у него вызывает. Причем, как выясняется позже, ответы на некоторые из них ему лучше было бы и вообще никогда не знать. Стая вроде бы принимает его в свои ряды, но он так до самого конца и не становится одним из них, продолжая во многих вопросах оставаться лишь на правах стороннего наблюдателя.

Именно восприятие происходящего Курильщиком, вдруг открывающего ранее недоступные для обыкновенного Фазана вещи и понимающего, что Дом и его обитатели совершенно не такие, как ему до этого казалось, позволяет читателю плавно и относительно легко проникнуть под крышу этого загадочного строения. «Дом кажется... огромным ульем. В каждой ячейке — спальня, в каждой спальне — отдельный мир. Есть пустые ячейки классных и игровых комнат, столовых и раздевалок, но они не светятся по ночам янтарно-медовыми окнами, а значит, их нельзя считать настоящими». А вот что же в Доме и вправду настоящее, предстоит решить Курильщику самому, а читатель будет наблюдать за этим процессом и делать на основе увиденного свои выводы, благо для него, стараниями автора, картина происходящего будет развернута несколько шире. «Мы, например, кое-что знаем, пусть и не знаем, что именно» — если в первой трети роман имеет довольно стройную структуру — история Курильщика чередуется с флэш-бэками, рассказывающими о появлении в Доме Сфинкса (тогда ещё Кузнечика), — то перевалив за середину романа, персонажи, бывшие ключевыми постепенно отходят на второй план, оттесняемые толпой других, от лица которых идет речь. Темп стремительно теряется, сюжет растворяется в бесконечном перепрыгивании от одного героя к другому, от постоянной смены персонажа, от лица которого идет рассказ. Картина становится шире и лавинообразно обрастает деталями, которые погребают под собой основной сюжет. Так горная река, вырвавшись из тесного скалистого русла в долину привольно разливается, замедляя своё течение. Причем совершенно неясно, какие из подробностей являются ключевыми для понимания всего текста и сыграют в дальнейших событиях важную роль, а какими можно и пренебречь. Именно в этой части истории наиболее явно проявляется основной недостаток романа — его некоторая избыточность и чрезмерность. Хорошо, что продолжается это не так уж долго — до событий Самой Длинной ночи, после чего сюжет вновь обретает былую динамику и стройность.

Сами персонажи, номинально являясь подростками, но ведущие себя совсем не по детски, поначалу сбивают с толку. На это работает и то, что автор большей частью избегает говорить о персонажах или событиях прямым текстом, ограничиваясь лишь полунамеками и оставляя читателю многое на додумывание. Образ некоторых героев, например Толстого, так и не конкретизируется, автор лишь рассыпает по тексту описание отдельных черт или привычек, давая читателю шанс самому сложить головоломку. Данный прием реализовывается множество раз в различных вариациях, подстегивая читательскую фантазию. При таком подходе персонажи получаются одновременно нереальными и удивительно живыми, ведь они оживают силой читательского воображения. Автор с большой любовью подошла к созданию действующих лиц, представив в тексте целую галерею оригинальных и самобытных образов, героев загадочных и удивительных. Сложившийся в обществе стереотип инвалида подвергается в тексте кардинальной ломке, являя взгляду личностей, способности которых выходят далеко за рамки привычного: «Им не нужно было закрашивать стекла... им достаточно было бы убедить себя, что окно не существует, и, может даже, они перестали бы существовать». Они способны изменять реальность и путешествовать во времени, посещать иные планы бытия и чужие сны, среди них есть Ходоки, Прыгуны, Ангелы, Боги и даже один Дракон. Клички, которые носят все без исключения жители Дома, отражают их глубинную суть и лучше помогают читателю понять персонажа. Некоторые были такими ещё до того, как попали в Дом, а другие изменились постепенно: «Каждый сам выбирает себе Дом. Мы делаем его интересным или скучным, а потом уже он меняет нас». «Подрастая, мы как-будто заполняли нишу, вырубленную до нас, но по нашей мерке».

Дом, играет в тексте не только роль большой декорации, он полноправное действующее лицо романа, одушевленная сущность, имеющая свою волю и осуществляющая свои планы посредством населяющих его жителей. «Не мы решаем здесь, решают за нас, как бы нас это ни пугало». Стоящий на границе города и окружающих его пустырей, Дом сам является пограничной зоной, где ткань бытия истончена настолько, что возможен переход в иную реальность, изнанку Дома. Переход довольно сложен и сопряжен с множеством опасностей и скрытых ловушек, не каждый из попавших туда может потом вернуться назад. Изнанка может отобрать память и изменить сущность, она весьма коварна и не склонна прощать ошибки. С одной стороны она напоминает нашу реальность (городок Чернолес), с другой проявляет сказочные черты (Лес). Зачастую Дом ведет себя как некая разумная сущность, наделенная отнюдь не ангельским характером: «К входящему Дом поворачивется острым углом. Это угол, об который разбиваешься до крови. Потом можно войти». Читая о нём я постоянно ловил себя на мысли, что есть в его образе что-то слегка инфернальное, навеенное знаменитым «Оверлуком» Стивена Кинга, большого знатока человеческих душ и пограничных зон. Да и весь роман можно охарактеризовать как «Республику ШКИД» в кинговской интерпретации. Черезвычайно интересно выстроенное автором отношение пространства Дома и Наружности: здесь Дом олицетворяет собой микрокосм, который вмещает в себя макрокосм Наружности и является её подобием, построенным по алхимическому принципу «что наверху, то и внизу». Недаром здесь есть свои мифы и свои легенды-сказки, свои боги и свои нерушимые законы, свои короли и свои волшебники.

Как бы это не звучало парадоксально, но функции декораций в тексте выполняют преподаватели, воспитатели и другой обслуживающий персонал, ведь за некоторыми исключениями они имеют абсолютно неперсонифицированный вид. Они всего лишь приложение к столовой, классам, медблоку и администрации. Практически всю первую половину текста они, за редким исключением в лице Акулы и Лося, вообще себя никак не проявляют. Сюжет настолько сосредотачивается на воспитанниках дома-интерната, что даже такой казалось бы неотъемлемой части интернатного бытия, как уроки, не уделяется ни грамма внимания. Ведь именно они и их судьбы, и являются главным сюжетным фокусом всего текста. Взаимоотношения старшего поколения и подростков отслеживаются на минимально допустимом уровне, что создает впечатления полной самостоятельности молодых жителей Дома.

Ещё один аспект, который несомненно вызывает немалый интерес — это отношение жителей Дома к Наружности, то есть к окружающему Дом внешнему миру. Дом, как ревнивый возлюбленный, не желает делить объект своей страсти с кем бы то ни было ещё, поэтому Наружность воспринимается подавляющим большинством воспитанников резко негативно, вплоть до полного неприятия. Причем у некоторых это неприятие доходит до своих крайних проявлений в виде некой аллергической реакции на столь чуждую им реальность, которая, кстати, весьма слабо соотносится с знакомой нам. Привязок к конкретному времени фактически нет, сложно даже определить в какой стране расположился Дом. Никаких географических названий не упоминается, имена и фамилии героев тоже не могут служить точкой опоры по причине тонального отсутствия таковых. Абсолютное большинство персонажей романа выведены в нём под разнообразными кличками, некоторые даже под несколькими. Лишь в связи с одним из них упоминается его фамилия — это Курильщик, во время оглашения результатов тестирования проскальзывает его фамилия — Циммерман, да и та не дает фактически никаких ориентиров. И, несмотря на такую «анонимность», Наружность действительно пугает. Пугает так, что выходящие на улицу окна в коридоре вглухую закладываются кирпичем, пугает так, что каждый Выпуск учащихся превращается в трагедию, пугает так, что многие предпочитают уйти в изнанку Дома, а не туда, где они родились и прожили первые годы своей жизни.

Очередной Выпуск — это именно то событие, которое с ужасом ждут герои книги. Он должен стать неким катарсисом всего их существования, аналогом рождения, только теперь духовного. Не все смогут пережить его безболезненно, не все вообще захотят родиться. Автор долго, на протяжении многих и многих страниц ведет читателя к этому событию, туманно намекая на бывшие трагедии, настраивая его на будущую. Но, как это ни печально, так и не решается создать этот апофеоз. Вместо сокрушительного финала она предлагает вновь лишь намеки и полунамеки, тени и полутени. Вместо яростного бунта — тихий уход. Но «в природе вообще всё странно устроено, и логики никакой ни в чём на самом деле нет».

Итог: после прочтения этого романа становится совершенно ясно, что не все Петросяны одинаково бесполезны. Теперь для меня эта фамилия стала не только синонимом бездарного фиглярства, как была многие годы, но и синонимом удивительного мира, населенного удивительными людьми, яркими, многогранными, где каждый сияет своим неповторимым светом. Они не ангелы (разве что чуть-чуть), но и не демоны(может лишь на грамм), они настоящие человеки, со своими радостями и горестями, мечтами и реальными поступками. В книге практически нет однозначно положительных или отрицательных персонажей, как нет и извечной борьбы Добра со Злом. Вместо этого автор предлагает читателю стать свидетелем борьбы с самим собой. И путь главная интрига так и не получила внятную развязку, а история осталась по факту незаконченной, Мириам Петросян подарила людям потрясающее многоцветное полотно, покоряющее своей грандиозностью и проработанностью деталей. Мир есть Дом, Дом есть Мир. Однозначно читать и перечитывать, ведь «слова, которые сказаны, что-то означают, даже если ты ничего не имел в виду».

Прочел «Дом...», незадолго до подведения итогов Большей книги. Язык, конечно, безупречный, но уж больно затянуто. Не зацепило в списке номинантов в отличие от «Андерманир штук» или «Евстигнея» или даже «Елтышевых».

Уже не первый раз со мной такое — стоит только мрачно решить, что нынешние писатели совершенно разучились писать и ничего хорошего от них ждать не стоит, как вдруг откуда ни возьмись сваливается что-нибудь совершенно новое, необычное и удивительное, и понимаешь, что безграничен мир и Божьи чудеса в нём.

Я не буду пытаться пересказать здесь содержание — это совершенно бесполезно, да и невозможно. Скажу только, что это не повесть о доме для детей-инвалидов, не описание хипповской коммуны, не психологический роман, не фэнтези — и даже, пожалуй, не магический реализм. А скорее всё это вместе взятое плюс ещё что-то неуловимое — и вот как раз оно-то и есть самое главное. Одной из наиболее поразивших меня особенностей этой книги явилась её многослойность. Несколько раз за время чтения я внезапно обнаруживал, что книга совсем не о том, о чём я до сих пор думал. Это целый мир, тонкий и разноплановый, изобилующий подводными течениями, далеко не целиком высказанный. Очень многое приходится додумывать, понимать с намёка, возвращаться к уже прочитанному и перечитывать под другим углом. Объём очень большой (кажется, около 900 страниц), но это нисколько не обламывает — наоборот, читая, я ужасно радовался, что этого кайфа ещё предстоит много, что ещё не скоро мне придётся выходить из этого мира и расставаться с его обитателями.

Надо сказать ещё, что автор — не профессиональная писательница. Она художник-аниматор из Еревана, а книгу писала для себя, около десяти лет. Точнее, писала она не книгу, а мир, который откуда-то взялся у неё в голове и потребовал воплощения. То, что это будет книгой, выяснилось лишь на последней стадии, когда стало ясно, что всё это безобразие надо как-то оформить. Как писателя Петросян себя не рассматривает и продолжать «литературную карьеру» не собирается — во всяком случае, так она сказала в интервью. То есть это явление, подобное «Унесённым ветром» Маргарет Митчелл: нет речи ни о каком профессионализме, ни о каких писательских приёмах, просто книга настолько плотно и честно воображена автором, что начинает дышать и жить своей жизнью, как оживают с любовью сделанные куклы или картины.

В общем, рекомендую. Эта книга — классика уже сейчас, не потому, что многим понравилась, и даже не потому, что хорошо написана, а просто потому, что живая. Бывают такие люди, которые кажутся живее других: у них более энергичные движения, метче речь, чётче черты, а главное — как-то по-особенному светятся глаза. Вот таким светом до краёв полна эта книга. Не удивлюсь, если вскорости появятся продолжения и подражания; жизненной силы в ней хватит на десяток книг такого же объёма.

Эта книга из разряда — «продолжения никогда не будет»..., независимо от точки или многоточия эпилога. Автор уже и ни причём: плавание началось, и плавание не каботажное, в прибрежных и мелководных водах, а кругосветное плавание вокруг этих 900 станиц, превратившихся в один большой глобус Мира Дома.... Будут, будут у этого Мира и Колумбы, и Магелланы, и корсарские рейды Дрейка.... На то он и Мир.

Или украдём у Кортасара: «на 900 станицах вокруг Мира».

Для такой книги написать продолжение — это убить и всю магию и очарование «канонического» текста грубым вскрытием (эксгумация — есть такой патологоанатомической термин в судебно-следственной практике: сиквел — патология незрелой прозы...).

Всякая магия строится на «некоторой» необъяснимости, практической мифологии и забытых и навсегда потерянных крупицах главной тайны: ведь жёсткие цепочки причинно-следственных связей необратимо и навсегда убивают всяческую магию, тем более непоправимо реальную.

Это очень большая проза — можно поздравить и русскую литературу и нас, читателей: на фоне неудержимо плодовитых словоРублев, это событие. Такое и миру «предъявить» не зазорно, как и Стругацких или Пелевина.

Книга писалась долго и для себя, как в стол, а значит с трепетом и любовью: так Шакал Табаки (плут и авантюрист, трикстер, Локи этого мифа) собирал, подбирал и множил свою коллекцию (и не только неопознанных вещей, не только: вчитайтесь ещё раз в последнюю главку эпилога).

Параллелей, при чтении, возникает множество, но все они сходятся, при этом рождая свой слой, свой уровень, достигнув «горизонта» — в «Дом, в котором...» Здесь и Голдинг («Повелитель мух»), здесь и Кен Кизи («Пролетая над гнездом кукушки»), здесь и братья Стругацкие («Пикник на обочине») и примыкающий к «пикнику» Киплинг («Сталки и компания»). А, и сама атмосфера Дома, и — «гениальный Пиросмани» Дома, Леопард, -отсылают к Ягуару Варгоса Льосы («Город и псы»). Самая первая, конечно, параллель — «Дом, который построил Джек» (быть может это он и есть — Яхве этого Мира, и это его чёрная широкополая шляпа с ожерельем крысиных черепов вместо ленточки на тулье?)

Читать эту Книгу — большое удовольствие. Это как вступить, поселиться в «Зоне» Пикника, делая смертельно опасные вылазки (прыжки, улёты) в Наружность. Это погрузиться в совершенно особый Мир Дома, с его многоуровневой системой мифов, с мифологией, где прописаны, нашептаны (это как намолены) и свои боги, и топография, и табу, и законы: «библейский» фольклор Ночей Сказок, информационные поля расписанных, разрисованных стен. И касты-племена: стаи, соплеменники, и всё, что порождает любое расслаивание и разделение: мы все социально близки и во вражде и в распрях, доходящих до войн, и в дружбе и в состоянии вялотекущего нейтралитета, и в ожидании Исхода.... Но это уже совершенно другая и тема и история...

Книгу надо читать: Сфинкс, Курильщик, Слепой, Лорд, Шакал Табаки и многие другие ждут нас и за порогом своего Дома, и в Лесу...

История знакомства с этой книгой у меня довольно долгая. Увидев ее в книжном магазине в первый раз, купить не рискнула. Вертела, крутила, читала аннотацию и так и положила обратно на полочку. Но почему-то запала в душу накрепко. Поклянчила у всех и мне ее подарил-таки один очень хороший человек. Очень боязно было читать, не хотелось ошибиться и попасть опять на очередную ерунду.

Ну и, собственно, страницы с 50-й мне уже было ясно, что книгу надо перечитать и я ее обязательно перечитаю позже. Такое желание у меня возникает довольно редко. Но тут захватило настолько, что я не могу сопротивляться этому.

Ни одного случайного, необдуманного, слова в тексте нет, все очень тесно связано воедино, не всегда это понимаешь сразу, иногда только через десятки и более страниц, а иногда только к концу романа. Тем более интересно читать и потому, что периодически вдруг в сознании вспыхивает небольшое открытие и ты думаешь «ах, вот оно как, оказывается!».

Книга будто живая, читая текст, ты как будто проживаешь ту жизнь, что описана в ней, практически полностью погружаешься в мир дома, живешь мыслями его обитателей. Но при этом ты постоянно балансируешь на грани реальности, фантазии и сумасшествия. Очень тонкая грань, отделяющая мир «наружности» и мир «дома», практически неуловимая. Кажется, стоит чуть повернуть голову, слегка скосить глаз, и ты уже видишь мир этих странных, слишком далеких от нас, и, вместе с тем, обычных детей, понимаешь их ритуалы, их амулеты, их сказки, их страхи…Ты их жалеешь, смеешься вместе с ними, радуешься их нелепым и таким серьезным заблуждениям, ужасаешься их поступкам и боишься их....

Очень необычный, цепляющий за душу, получился Дом.

Сильная, затягивающая книга, очень талантливо написанная. На мой взгляд, совершенно не затянутая, одна из очень не многих книг к которой хочется возвращаться.

Есть виртуозно написанные книги – шедевры писательского мастерства, эта книга другая, она не написана, она создана, она живая, она дышит, если прислушаться, то можно услышать, как бьется ее книжное сердце.

Я думала, книга будет про бедных сироток-инвалидов, убегающих от реальности в вымышленный мир. Герои действительно живут в интернате, и они действительно инвалиды, вот только и в голову не приходит их за это жалеть, как не приходит в голову жалеть эльфов за хрупкость или кентавров за то, что у них нет ног. В Доме действительно есть Изнанка, только для многих обитателей Дома она гораздо роднее, чем наш мир. И наблюдая за героями, нужно понимать, что в Доме свои законы реальности и обитатели во многом — Иные, у них свои традиции, ритуалы, своя особенная, непохожая на нашу, любовь и война. И то, что кажется нам жестокостью или преступлением, чудачеством или безумием для них часть естественного потока жизни в Доме.

В книге есть много взглядов на происходящее. Есть Курильщик, который не верит в реальность Дома, ему кажется, что все происходящие обман и хитрая игра вожаков стай. Он жаждет объяснений, его злит заговор молчания вокруг Изнанки, но вот только поверит ли он объяснениям чуда до тех пор, пока его сам не увидит? Есть Слепой и Табаки, которые знают слишком много, и потому предпочитают не говорить об этом знании. Слепой многозначительно молчит, а Табаки, наоборот, не умолкая, болтает. Есть Стервятник, однажды потерявший часть души и с тех пор носящий нескончаемый траур. Есть Македонский, Красный Дракон, изо всех сил старающийся не улететь. Есть отшельник Горбач с колдовской флейтой. Есть Ральф, который хочет во всем разобраться. Есть Сфинкс, который должен принимать решения пока Слепой бродит между мирами, а Табаки болтает, что бы заглушить тиканье часов.

Их история повторится снова, на новом круге, что бы стать чем-то другим и цветные конфетти украсят серые стены Дома, в котором.

Прочитал бестселлер за три дня — очень уж славно написано. Несмотря на довольно-таки навязчивую условность и упоминание в тексте только один раз реальной, (да и реальной ли) фамилии Раскольников место и время действия угадывается «на раз». Здесь и сейчас, в большом городе.

М-да. Хорошо-хорошо-хорошо! К книге, как к литературному произведению претензий (у меня, по крайней мере) никаких.

Но... Появляются претензии к стране, к жизни, к миру. Да и действительно, стоит посмотреть на предшественницу «Дома» — «Республику ШКИД». У Пантелеева с Черных — детдом это сплочённая семья со стремлением к совершенствованию, к росту, развитию... Довольно-таки созвучное с тогдашними стремлениями молодого Советского государства. И у Петросян, мне кажется, точно такое же преломление взгляда на нынешнее общество сквозь призму микромира Дома. И видим мы братцы удручающую картину — стремление занять свою сухую нишку любым законным(да и зачастую незаконным путём) и сидеть в ней тихо, имея одну заботу — защититься от постороннего вмешательства. Скорбно. Но если повнимательнее поглядеть вокруг — то же самое мы и увидим в реале.

Ребята начала прошлого века (из «Республики ШКИД» Черных и Пантелеева) и ведут себя, как дети. Хоть и повидавшие «свинцовых мерзостей жизни», но они дети и есть. Причём осознающие своё детство, стремящиеся к знаниям и умениям. А в Доме нам показаны какие-то подростки — не подростки, дети — не дети. Мне показалось, что описываются какие-то неполноценные (и умственно-психически в том числе) взрослые. Конечно, увечные отличаются от неувечных, но чтобы настолько...,что их даже человеческими именами называть неудобно.... Что автор успешно и показывает.

В общем грустная и полезная книга. Энциклопедия не только приютской, но и вообще жизни. Читать нужно, тем более что читается легко.

«…Давным–давно нелюдимый искалеченный человек, выбравший себе псевдоним Тарантул, решил завещать все свое богатство не жадным родственникам, а сиротскому приюту,» — наверное, так начала бы я свою историю в Ночь Сказок.

… Он ненавидел жестокость и черствость окружающего мира, и создал в мечтах свой, сплетя его из снов и фантазий, добавил совсем немного чуда, а потом накинул его паутиной на приют, сделав его центром своей паутины, своим Домом, и Домом для тех, кто в нем нуждается. И каждый житель Дома добавлял в невидимую паучью сеть свои страхи и мечты, свои желания и надежды. Новый мир разросся и пророс в реальность, на другой стороне Дома зашумел Лес, невидимые паутинки стали тропами и дорогами, а бывший приют стал странным и необычным местом…

Здесь любой Курильщик закатил бы глаза (ну, что опять за бред!), вздохнул и постарался бы меня поправить: «И совершенно невозможным. Невозможны приюты для детей-инвалидов, где дети занимаются чем хотят, живут самостоятельно «стаями», организуют жизнь в Доме по собственным представлениям и Законам, а взрослые лишь чуть-чуть им помогают — столовая, медицинская помощь и уроки, чтобы детям не было скучно. Невозможны дети, не вспоминающие о доме и родных, блистающие в философских беседах друг с другом эрудицией и не детским интеллектом, чуткие, всепонимающие, терпеливые и мудрые. Не возможны, наконец, дети- инвалиды, легко и незаметно для себя справляющиеся с проблемами, которые не каждому взрослому по силам!»

И он был бы прав. Но «Дому, в котором…» и его жителям это совершенно не мешает выглядеть вызывающе живыми и чуть-ли не более настоящими, чем обычная наша реальность. Совершенно невозможны и Дом и дети, в которых, почему-то, безоговорочно веришь и ныряешь в эту странную, неторопливо разворачивающуюся жизнь с головой.

Хищно улыбаясь, выглядывает со страниц неутомимый и вездесущий болтун и поэт Табаки, жадно стремящийся превратить каждый момент жизни в драгоценность. Язвительная улыбка кривит губы молчаливого Слепого. Ухмыляется неуязвимый зеленоглазый Сфинкс. Печально и потерянно глядит бывший ангел Македонский. Гордо вскидывает голову красавец и потомок драконов Лорд. Знакомые лица выглядывает из комнат, знакомые голоса разносятся по коридорам с расписанными стенами…

Все они не просто живут в Доме – пугающем и щедром, смертельно опасном и волшебно прекрасном, жестоком и дарящем любовь и тепло, но всегда остающемся Тайной. Они дышат им, слышат и чувствуют его, не зная об этом, они сами- его дети, его неотъемлемая часть. Они живут стаями, превратившись в Крыс, Птиц, Фазанов, Псов. Они потеряли имена и приобрели клички. Они живут, не замечая этого, в двух мирах, и поэтому их речь и разговоры часто кажутся странными. Некоторые из них пришли в дом с той, другой стороны. А некоторых Дом не принял. Тех, кто не готов принять его.

Сначала меня немного злило, что затронута тема детей –инвалидов, потому что не так все это, совсем не так! Пока не поняла, что здесь, в Доме, это совсем неважно, просто условность. Иногда я терялась в обилии слов и описаниях самых мелких оттенков эмоций. Но с первых страниц я вошла в Дом, почувствовала его, жила в нем и не хотела оттуда уходить. И после выпуска меня глодало ощущение потери и пустоты. А перед сном я чувствую себя Прыгуном. Наверное, я человек Дома. Не зря большую часть жизни я живу в комнате, с разрисованными стенами….

Прежде всего, хочу сказать спасибо команде этого сайта за рубрику «фантлаб рекомендует», без которой я бы не узнал об этой замечательной книге.

Не буду рассыпаться в эпитетах «абсолютный шедевр», «лучшее за…лет». Все таки, со времени регистрации на фантлабе, я редко попадаю на книги, которым хочется поставить меньше 8 баллов. Но скажу однозначно, «Дом, в котором…» — это одна из 2-х наиболее необычных и запоминающихся книг, что я прочел за последние 3 года. Другая – это «Маленький, большой» Дж. Краули. И что любопытно, в обоих произведениях на правах одного из главных героев выступает Дом. Хотя этим, да еще, пожалуй, жанром магического реализма, их сходство ограничивается.

Одним из «китов», на которых стоит успех книги и долголетие читательской любви является способность автора создать самобытный, живой и интересный Мир. М. Петросян не только блестяще справилась с этой гроссмейстерской задачей, но даже совершила творческий подвиг сродни Левше, подковавшему блоху. Мир ее дебютного романа умещается в границах интерната для детей-инвалидов.

Это Мир-в-миниатюре, но ему присущи все атрибуты Большой Литературной Вселенной: своя история и мифология; галерея ярких и харизматичных правителей (лидеры групп); многообразие народов (группы), проживающих на четко разграниченных территориях (комнаты и этажи), давние конфликты и даже Большая Тайна.

Второй «козырь» романа – это его герои. Здесь есть главные и второстепенные персонажи, отталкивающие и вызывающие симпатию, нет одного – штампованных статистов и «говорящих голов». И пусть мы не знаем имена обитателей Дома, а нам известны лишь их прозвища – каждый это Личность, Характер, Жизненная История.

Если говорить о недостатках книги, то тут объем сыграл свою злую шутку. Все таки, 900 страниц для дебютного романа довольно серьезная высота. В результате «Дом, в котором» перенасыщен детальным описанием повседневного быта воспитанников. А вот сама генеральная сюжетная линия развивается весьма и весьма неторопливо. Из-за этого появляется риск постепенного снижения читательского интереса с каждой сотней страниц.

В связи с этим, исходя из личного опыта, дам одну рекомендацию. Когда у Вас станет возникать настойчивое желание начать читать «по-диагонали», отложите книгу на несколько дней. И возвращайтесь, когда появится не менее настойчивое желание узнать «ну что же у них там дальше было». Это, конечно, удлиняет сроки прочтения, но позволяет сохранять интерес и хорошее впечатление.

Резюме: один из ярчайших дебютов уходящего десятилетия, эдакая «Республика ШКИД» 21 века. Книга, достойная того, чтобы ее занести в личный рекомендательный список.

В заключение, хочется пожелать М. Петросян, чтобы ее миновало явление, аналогичное тому, которое в музыкальной индустрии носит название «синдром второго альбома».

Это книга, которая оставляет след. Хороший или плохой, это еще предстоит выяснить, но ясно одно — она не оставляет безразличным.

Это действительно мир, если не сказать вселенная, где есть свои законы, где не все и всегда так четко и ясно, и много чего банально трудно объяснять, не смотря на то, что от правды это отличить очень трудно.

Мир, который наполняют люди. Это личности, подростки, которые не совсем и подростки, однако, в тоже время, ничуть не отличимы от обычных детей. Все их изъяны и увечья — этого словно нет, и никогда и не было. Для них это часть реальности, куда они никого постороннего не пустят, да и что здесь поймет этот посторонний? Даже родители для них стали частью иного, теперь чуждого им мира.

Они создали свою собственную действительность, где могут радоваться и печалиться, быть счастливыми и горевать. Они наполнили ее настенными рисунками, разными мелкими вещичками, нестабильным подростковым темпераментом, сигаретами и алкоголем. Это тот мир, где им хорошо, где они могут быть сами собой, где им никто не будет указывать как жить.

И все же этот мир жесток. Жесток и очень не прост. Здесь происходят самые странные вещи, которые, не понимаешь, воспринимать за правду или выдумку. Все настолько реально, что грань между двумя мирами просто исчезает, и остается только удивляться, как магия соприкасается с окружающей действительностью. Ненормальная, или даже вопиющая вещь с точки зрения остального мира здесь легко может оказаться частью заведенного порядка. Кем заведенного? Самими обитателями Дома.

Эта книга о подростках, об их радостях и печалях, об их убеждениях и страхах, о реальном и выдуманном мире. И все же это не та книга, которую я бы рекомендовал своему ребенку, будь он в возрасте ее основных героев.

Необыкновенная книга. Здесь каждое слово живое и несет с собой определенный смысл. Нужно просто прислушаться.

Мир, созданный Мариам Петросян просто затягивает в себя, и ему так не хочется сопротивляться. Это произведение действительно что-то переворачивает у тебя в душе, к нему невозможно остаться равнодушным.

Это та книга, про которую ни в коем случае нельзя спрашивать «о чем она?» И отвечать на такой вопрос нельзя. Потому что, если услышать краткий ответ (как в школе, когда «тема этого произведения» и прочий бред антилитературный), то читать эту книгу не захочется. Про интернат для детей-инвалидов и про то, как эти дети боятся выйти во внешний мир. Как? Интересно? Нет. Ждешь очередной социальной агитки.

Интересно то, что это действительно роман про детей-инвалидов. И в нем действительно ключевая роль отведена страху перед «Наружностью», как называют внешний мир ученики. Единственное, чего в романе нет, так это детей и инвалидов.

Нет, нет, не подумайте, что это я так с сарказмом упрекаю автора, что ей не удались достоверные образы. Еще как удались. Они не польностью реалистичны, но этого и не требовалось, у нас же тут магический реализм все-таки.

В тексте нет детей — есть только загадочные, одновременно мудрые и наивные, серйозные и дурашливые божества, принявшие образ детей. В тексте нет инвалидов — есть существа, которые ездят в инвалидных колясках, не видят или не имеют рук, но инвалидов нет. Один был одноглаз, Гефест хром — разве это помешало им быть богами?

Да и Дом в действительности никакой не интернат. Дом — волшебный замок, про который мы так много читали и всегда не против прочесть еще. Замок, который содержит в себе целый мир, более того — не один. Коридорами которого можно выйти к удивительнейшим местам, если знать, как идти. Эти места не обязательно приятны, может быть, пришельца там ждут страдания, а не веселые приключения, но эти места есть. Хотя мы тут, в Наружности, склонны считать, что их нет.

Существует множество книг, написаных будто бы на фантастическую тематику, а в действительности посвященных социальной проблеме. Эта книга написана будто бы на социальную тематику, а в действительности посвящена фантастической проблеме. Проблеме фантастики. Того, какое место занимает она в нашей жизни. Так ли почестно быть реалистом и скептиком? Так ли разумно искать всему рациональные объяснения? Это и вправду книга про выход в Наружность, но не из дома-интерната во взрослый мир, а из мира, где есть место сказке, — в мир, где ей места нет. Это книга про бунт против такого выхода, бунт, который каждый из нас мечтал поднять, но не у всех хватило сил.

В интервью Мариам Петросян говорит, что писала эту книгу 10 лет. У нее не было мысли публиковать роман, она писала просто потому, что ей нравилось. Надо сказать, читается эта книга так, как писалась, — легко и мечтательно, не потому, что хочется дочитать, не потому, что хочется знать, чем кончится, а просто ради процесса. Это детское ощущение — желание растягивать и без того некороткую книгу, чтоб она подольше не кончалась, — вместе с удивительной атмосферой романа помогают вернуться в волшебный мир «до Наружности». В Дом, в котором...

Не знаю, где, в каком мире жила Мариам Петросян, но то, что она написала, невозможно выдумать, это надо прожить, пережить, испытать, и только потом приподнять над этим абсолютно реальным и одновременно совершенно невозможным миром краешек завесы и впустить ничего не подозревающего читателя внутрь, сделать его одним из тех, кому дано многое увидеть, ощутить, а если повезет, то и понять... хотя понять не дано даже некоторым персонажам книги, изначально в этом мире существующим, их вопросы никогда не находят ответов, и, оказывается, можно прожить в Доме годы и даже стать там почти своим, но только почти, так и не узнав, что этот невероятный Дом делает с теми, кому доверяет, кого принимает в себя — куда уж бедному читателю, от страницы к странице, от главы к главе все больше проникающемуся странным чувством близости необычного, вживающемуся в этот странный коллектив детей и подростков, жестокий и удивительно добрый одновременно, ожидающему, что вот-вот, за углом вот этого коридора, что-то раскроется, и так до конца, до последней главы, страницы, строчки, за которой почему-то не возникает чувства завершенности, обычного при окончании чтения интересной книги, и обнаруживается, что Дом остался с тобой, остался в тебе, как часть никогда не прожитой жизни, как память о том, чего никогда не было, как сон, невероятный и очень реалистичный, запоминающийся навсегда...

Не верьте аннотациям и отзывам. Это не «современная проза».

Тут нет чернухи, нет попыток пощипать душу сальными мерзостями, нет теплых клетчатых пледов и выяснения «сложных отношений», нет беспорядочного секса и измен, и уж точно нет бандитов и ментов. Красивостей и «вкусного языка» (говяжего, что ли?) тут тоже нет, но он тут и не нужен.

Очень серьезная книга, на самом деле.

Из недостатков: а) некоторая затянутость повествования, б) смазанный конец. Главная интрига книги не нашла внятного и удовлетворительного завершения, на мой взгляд.

Чёрт побери, я не знаю, что написать об этой книге. Сочинение? Огромный разбор? Рецензию на 100 страниц? Незачем, незачем. Потому что Мариам Петросян написала всё, что нужно, и больше писать не нужно вовсе ничего, потому что в этой книге – целый мир, равных которому нет. В этом мире живут дети, которые любят и ненавидят, смеются и плачут, коллекционируют всякую пакость, строят интриги – дети без рук, без ног, слепые, увечные, сумасшедшие, дети-овощи, дети, которые никому не нужны, кроме них самих, живут в этом страшном и прекрасном доме с осыпающимися стенами; и среди них живёт самый настоящий ангел, который вовсе не ангел, потому что мальчик по имени Волк однажды лёг спать и не проснулся; потому что время летит для них незаметно, стекает по длинным волосам Лорда, и по протезам Сфинкса, объезжает Фазанов, бандерлогов и Крыс, и в руке у кого-то сверкает нож, а у кого-то звенят гирьки на инвалидной коляске, и самое главное – что за границами Дома нет ничего, ничего совсем, просто тишина и вечная мерзлота. Нет, об этой книге нельзя ничего сказать. О ней нужно молчать и просто передавать её друг другу, чтобы все могли погрузиться в неё, стать её частью.

«К входящему Дом поворачивается острым углом. Это угол, об который разбиваешься до крови. Потом можно войти».

Во время прочтения мне иногда казалось, что я *живу* в этом Доме. А герои книги мои старые знакомые. Иногда хотелось отложить книгу и написать что-нибудь на стене у себя в комнате. Такими неприятными казались мне тогда белые обои по сравнению со стенами Дома. Или что переставить у себя в квартире. Накупить кучу совершенно бесполезных, но милых безделушек и расставить их по углам. Хотелось создать жизнь, в бетонной серой коробке. Это удивительная атмосфера Дома притягивает, всасывает в себя. И просто так уйти оттуда, закончить прочтение равнодушным, уже просто не возможно.

Очень эмоциональная книга. Местами даже эмоционально-истеричная. Но не как не скучная, обычная, пресная. Она проникает в твое сознание, хозяйничает там, как хочет, наводит свои порядки. И уже после последней страницы ты вдруг осознаешь, что стал смотреть на мир как-то по-другому. Иначе.

Дом полон жизни. Само здание живет. И будет жить всегда, хоть триста раз сноси его и ровняй с землей. Потому что всегда будут находится люди, отличающиеся от серой, безликой массы. Быть может когда-нибудь, они соберутся все в одном месте и…

Allegory верно указала, что книга, по идее, должна и может стать предметом культа для тринадцатилетних. Степень условности в изложении реалий жизни интерната для детей-калек настолько велика, что изначально «фэнтезийный» лад присутствует. Тем более, что существует небезызвестная книжка Гонсалеса «Белое на черном», на фоне которого роман Петросян несколько даже и лубочен. В книге увлекает атмосфера и автор мастерски использует прием отложенного ожидания — вот-вот что-то случится, произойдет страшное, но в концовке ничего особенного не происходит. Несколько затянуто, да. Приятное впечаталение от книги по мере чтения сменяется сложностями впоследствии вспомнить сколько-нибудь запоминающиеся сцены. У Петросян отсутствует драматургическая жилка — ее эпос довольно статичен. Преувеличенные восторги в том числе поклонников фантастики связаны не в последнюю очередь с ожиданием нового большого романа нового ранее неизвестного автора.

ну к всему, что написали немногое можно добавить...«Дом..» замечательное произведение, в котором герои живут независимо от автора и предполагаемого сюжета, а потом это укладывается в новую более крупномасштабную схему...напоминает Googlemap, но интереснее. Если, кто еще не прочитал, то стоит попробовать, только не бросайте после первых 100 (50-20-10, зависит от предрасположенности) страниц! Вспомните, как вы обучались пить пиво (мне оно 2-3 года не нравилось, а потом за уши не оттащишь!, Все придет, само собой...«Дом..» — это отдельный мир со своим языком и логикой. Я уже пару лет читаю все в электронке, но эту Книгу я купил в реале (после прочтения в электронном виде). Не стоит ожидать от автора множества новых книг. Мир не творится каждый год. Если она ничего больше не напишет, все равно это будет один из самых уважаемых мной писателей. Поставил бы 10 баллов, но оставим эту оценку для нового Евангелия...

Дом, в котором… живут чудеса. Не сладкое, ванильное волшебство, и не сумеречная ворожба. В Доме живут самые правильные чудеса на свете. Они не даются в руки сами, как голодные котята, и не прячутся в темных подвалах от охочих до них глаз. Они просто существуют. Здесь чудо нужно заслужить. Не заработать, не выпросить, а стать достойным его участником.

Дом, в котором… не бывает случайностей. Здесь есть свой Закон, неизвестный дословно никому, но исполняющийся до последней точки. За все назначена своя цена, точно такая, какую каждый сможет заплатить.

Дом, в котором… живут иные люди. Им не нужна жалость и ваше участие, они прекрасно обойдутся без всего этого, сохранив теплоту сердца и чистоту разума. Но их благодарность за искреннюю любовь и понимание будет безгранична.

Дом, который… я полюбила. Вместе со всеми его жильцами, наглыми кошками, рисунками на стенах и бледными призраками ночных коридоров. Дом, которому я благодарна.

Книга моей мечты. Книга-Неожиданность. «Дом, в котором…» еще не родился полностью, а уже стал любимой книгой десятков тысяч людей. Книга о детях, видящих больше, чем взрослые, но отчаянно боящихся вырасти. Этот страх перед Миром испытывал каждый из нас. Именно из-за него мы строили шалашики из стульев и простыней, читали сказки и верили в них, видели нечто большее, чем просто далекие шарики горячей пыли, глядя на звездное небо.

Мы влюбляемся в этих мудрых, беспомощных Маленьких Принцев и Принцесс, каждый из которых несет в сердце воспоминания о своей планетке и нежной капризной Розе. Мариам Петросян рассказала нам их истории, разные, и в то же время похожие. Рассказала и заставила завидовать. Завидовать детям-инвалидам. Они не могут ходить в этом мире, но становятся прекрасными эльфами в другой реальности, они слепы, но видят больше нашего, они навечно прикованы к инвалидному креслу, но могут управлять этой вечностью по своему усмотрению. Драконы, оборотни, птицы и охотники – они живут в своем мире, верят в свои истины, чувствуют, любят и понимают то, чего нам так остро не хватает.

История, написанная великолепным языком, она хватает вас за руку и ведет в параллельный мир. На своем запястье вы чувствуете то лемурьи пальцы Слепого, то теплую ладошку Табаки, пластиковую «граблю» Сфинкса, или нервную руку Курильщика. Все они смотрят на Дом по-разному и каждый взгляд по-своему верный.

В книге 990 страниц, но прочитав половину, я начала остро жалеть, что их не 1990. Сердце требовало, чтобы история Дома была бесконечна и автор, тоже чувствуя эту потребность размыкает круг. Мариам знает — чтобы круги на воде замкнулись в волшебную спираль, иногда стоит лишь уронить на ветер перо.

И даже если «Дом, в котором…» окажется для автора первым и последним произведением, я навсегда запомню Мариам. Ведь никогда еще книга не заставляла плакать не из-за сострадания, или жалости, а от облегчения, от осознания истины из трех простых слов: «Все будет хорошо».

Наверное, так не совсем правильно говорить, но персонажам не просто сочувствуешь и сопереживаешь. Им иногда даже завидуешь.

Мне всегда хотелось жить в таком месте, похожем на Дом. Со своей историей, своими правилами. У меня постоянно возникла параллель с летним лагерем, в котором я, увы, была только раз. Тот же страх расстаться со всеми на выпускном. Пускай даже ты многих ненавидел, многих не понимал, не всегда все было так, как хотелось бы, но...

Все равно было ведь. И осталось в прошлом.

Время, которое никогда не вернешь. Детство.

Героям хочется и хочется сопереживать, практически болеешь всей душой.

Но чем дольше читаешь, тем больше возникает желание ускорить события, подтолкнуть развитие сюжета, не перелистывая страниц.

Это не книга о Доме для детей-инвалидов.

Это не книга о детстве — такого детства не пожелаешь никому.

Это не роман «о жизни», потому что такой жизни просто не бывает.

Это фантастика, но написанная так, что веришь сначала и почти до конца, что это роман о жизни, о доме для детей-инвалидов, о болезнях, о воспитании и взрослении. Веришь и сочувствуешь героям.

Я поставил «десятку».

«Дом, в котором» Мариам Петросян писала 20 лет. И это её единственная книга. В ней вся её жизнь, детские тайны и взрослые мечтания. Даже сложно представить, как она рассталась с ней. Как ей теперь живётся без Сфинкса, Табаки и Слепого….

Можно сказать, что книга о детях-инвалидах, живущих в интернате. Но в ней нет бедных сироток и ужасов совдепии. Не бойтесь. Книга не об этом. Но и не Гарри Потерр точно.

Эта книга- приглашение. Приглашение в свой внутренний мир.

Только без фанатизма! Не надо читать взахлёб и перечитывать. Не забывайте помнить, что Мариам описала в книге свой мир и свой Лес. Там её страхи и её грусть.

У вас будут свои, не беспокойтесь, только не надо влезать в книгу целиком.

*******************

Мне Мариам помогла воскресить свои детские воспоминания, которые спали где-то очень глубоко. И по сути, ко мне теперешней- 36-тилетней тёте с двумя детьми, мужем и серьёзной работой не имеющие никакого отношения.

И тут они начали литься рекой, как будто прорвало платину.

Вы лежали в больнице долго? Ребёнком, взрослым или с собственным тяжелобольным ребёнком? Если и не лежали, то наверняка, лежали в роддоме (если вы женщина, конечно). Тогда Вам знакомо хотя бы немного ощущение совершенно иного закрытого мира со своими правилами, внутренним распорядком, негласными законами, «старенькими» и «новенькими», с бережно хранимыми «байками из склепа».С этим непередаваемым ощущением – «другого мира» и себя, как части этого «другого», запредельного и совершенно непостижимого, если живёшь извне.

Нет, это нельзя сравнить с пионерским лагерем. Лагерь – это регламентированное движение и веселье. С его конкурсами строя и песни, обязательными кружками выжигания или вязания крючком, даже с его дедовщиной. Это всё не то. Поскольку в лагере, даже совдеповском – ты человек.

А в больнице – ты пациент. А пациент, как метко сказано у Петросян ,он – не человек. Пациент – это, когда дух подчиняется телу. Это когда самое важное – вовремя пописять, сдать анализы и покакать нужной консистенции. Это ,когда вся жизнь делиться на время завтрака, обеда ,ужина, время уколов и капельниц. Это когда отчётом дня становится обход.

Ни взрослые ,ни дети не могут долго находиться в таких условиях. Взрослые придумывают свои штучки( к счастью.- мне не ведомые),а дети – создают свой мир. Волшебный ,загадочный, мистический мир со своими законами и правилами игры.

**********************************************************************

Удачи! И помните не влезайте в книгу целиком! Это не ваш Дом и не ваш Лес.

Сама идея/тема/задумка мне понравилась очень. Исполнение, имхо, подкачало: много-много-много воды. Даже не воды, а какой-то болотной жижи. В которой не только какой-то интриги, но и мало-мальски «приличного стержня» я не углядел. Всё туманно, расплывчато, сумбурно, перескакивая с одного на другое (очень по-женски:)). Атмосферу (действительно, чудеснейшую) можно было создать меньшим количеством слов. Да, герои получились живыми, да, эмоции из текста просто прут, да, прочитал — не пожалел, но... выше оценку поставить рука не поднимается.

Странная, конечно, книга.

На магический реализм не похоже. Скорее уж на магический антиреализм. Ни про каких это не про детей-инвалидов, разумеется, потому что где вы видели таких детей? И таких взрослых. И вообще таких людей. В одной из сетевых рецензий наткнулась на мысль, что если бы на месте интерната была космическая база с инопланетянами, в книге от этого изменилось бы немногое. В общем, так и есть.

Самое парадоксальное в этом здоровенном талмуде то, что персонажи одновременно абсолютно нереалистичные... и абсолютно живые. Понятно, отчего так, если герои действительно появились прежде, чем декорации к ним (а это я вычитала в интервью с автором). Они яркие люди-как-их-нет, и любой, кто хочет читать о людях-как-они-есть, неизбежно захлопнет эту книгу и выкинет в мусорку. В мусорку ее выкинет и тот, кому критичен жесткий, проработанный сюжет.

ЗЫ: К вопросу о вторичности. Не знаю, какие книги приходили на ум другим читателям, но я почему-то упорно вспоминала то Киплинга, то Туве Янссон(!), то Стивена Кинга. То есть детство во всех проявлениях, от страшилок до Муми-Далена. Думаю, этим список аллюзий не исчерпывается.

ЗЗЫ: Спустя три года после прочтения могу добавить одну забавную вещь: я почти ничего не помню из этой книжки. Только общую фабулу и — смутно — часть персонажей, которые при первом приближении кажутся такими запоминающимися. Книга оказалась... ускользающая. Вот)

Главные персонажи: дети, подростки, воспитатели и Дом, в котором они живут. Ранее, пробежавшись глазами по отзывам, представила себе некую смесь из повести о подростках и комиксов о людях Икс, и даже этого хватило меня на желание прочесть. Но все оказалось намного круче. Люди Икс — это несерьезно, это слишком «балаган», а в «Доме» упрямому человеку, цепляющемуся за свое простое и понятное видение мира можно не опасаться за свой рассудок. Всем место найдется (прямо как в жизни): и верящим, и сомневающимся.