Что понравилось:

● C чисто психологической стороны по-своему интересна заложенная в рассказ тема освобождения от самих себя.

● В целом неплохое развитие идеи о вороне-Смерти, встречаемой, кажется, то ли в «Кровавом Наследии», то ли в «Чёрной Дороге».

● Расширение представлений о кухне Санктуария.

Что не понравилось:

● Повесточка. Особой надобности по введению в рассказ автором парочки мужчин-любовников я не вижу. Данную историю она, конечно, не сильно портит, но и не приносит в рассказ что-то значимое. С таким же успехом Тавиан мог быть какой-нибудь Татьяной. Ничего бы кардинально не поменялось.

Любопытный принц находит в саду изгнанную девочку, веки которой сплошь покрыты иссиня-чёрными татуировками всех самых причудливых сказок мира, песен и заклинаний, когда девочка расскажет последнюю историю, то предстанет на суд призрака. А пока у неё появился первый слушатель и в этом томе, разделенном на степную и морскую книгу, читателю предстоит окунуться в мир страшного волшебства, кровавых законов и мерзких тайн.

В аннотации писали, что это сродни «Тысячи и одной ночи» и это действительно правда — так причудливо вытекает одна история из другой, меняя рассказчиков, как перчатки, перебрасывая мяч от одного к другому и назад, но в конце ты понимаешь, что все эти персонажи были связаны между собой и в финале придут к общему знаменателю, далеко не всегда счастливому, как в сказках братьев Гримм. Мерзкие подробности приблизили эту книгу по духу и атмосфере к «Страшным сказкам», в которых королева ела свежее сердце дракона, а король отдал дочь горному орку и с любовью растил гигантскую блоху.

Впечатления смешанные — «Степная книга» не зашла, а вот «Морская» читалась бодро и даже с каким-то азартом. Привыкала я к мешанине образов, сумбурности повествования и сюрреалистичности действительно долго, но красочное повествование, яркие персонажи и под час удивительные сравнения меня покорили🫶

Думала, что брошу и не буду читать продолжение, но заканчивая последние страницы первого тома передумала, поняв, что хочу ещё раз услышать новые причудливые истории и узнать, что же произойдет с рассказчицей и принцем.

Просьба занять места, мы начинаем.

Имя американской писательницы-фантаста Кэтрин Валенте ранее было известно только в контексте подросткового фэнтези, но очень быстро избавляется от этой репутации и обрастает броней уже солидного автора. Валенте в расцвете сил, она пишет уверенно и оригинально, и это особенно хорошо видно на ее романе «Сияние», вышедшем в 2015-м году.

Подобно Нилу Гейману, Валенте не стесняется ломать жанровые границы и смешивать вроде бы несмешиваемые компоненты, получая на выходе своеобразный литературный коктейль. «Сияние» именно что коктейль, немного вычурный, но вкусный, не простым, а своеобразным витиеватым вкусом сложносоставных коктейлей, которые обычно смешивают из трех-четырех компонентов. Вот он, искрится в высоком бокале, потрескивая кубиками льда. Тут есть золото, и кофейный смог, что-то молочно-белое и нечто еще более яркое, переливающееся как амальгама. Что же это?

Прежде чем отведать коктейль, давайте попробуем проследить рецептуру.

За основу взята старая-добрая ретро-фантастика из 30-х годов 20 века. Представьте себе лучшие работы Эдмонда Гамильтона и раннего Хайнлайна, и еще кучи журнальных авторов с их космическими историями, где пузатые космические корабли бороздят просторы Солнечной системы, на Венере и Марсе предполагается жизнь, и даже газовые гиганты с и спутниками таят в себе кучу загадок. Это наивная фантазия неизбежности прогресса, мечта космического рейнджера Лаки Стара.

Вторым слоем идет альтернативная история, где никакой войны не было, технологии застопорились примерно на том же временном отрезке 30-х годов, и бесконечный двадцатый век длится как нарядный голливудский черно-белый фильм. Это двадцатый век, спроецированный на всю Солнечную, и схваченный в капкан кинопленки, его счастливая отредактированная версия, в которой нам всем хотелось бы оказаться. Солнечная заселена, и теперь на какой-нибудь спутник Сатурна можно попасть, как в любую страну – купив билет на космический лайнер. Если конечно у вас есть средства. На каждой планете, от Меркурия до Плутона, установлена администрация какой-нибудь земной страны, и все как-то ухитряются в этом вопросе между собой не ссориться. Удивительное дело, притом, что каждая планета чем-нибудь богата, каким-нибудь своим уникальным ресурсом, который добывается и реализуется на рынке по всем правилам капитализма и рынка.

Третий слой – это нуар, в лучших голливудских черно-белых традициях ранних немых фильмов. В этом индустриально-космическом мире не все так спокойно, ведь нужны же сюжеты для постановок, которыми занимается великий режиссер Анк. А его дочь, Северин, наследница кино-престола, идет по стопам отца и посвящает себя жанру документального кино, мотаясь от одного угла Солнечной в другой со своей командой, пока не попадает в роковую колонию на Венере, где происходит жуткий Инцидент.

И четвертый, загадочный слой – та самая амальгама – это трансцендентная тайна мальцевых китов, которые производят удивительную субстанцию под названием мальцевое молоко. Что это за существа и для чего они существуют – великая тайна, подобная загадкам вселенной. И когда Северин Анк исчезает самым таинственным образом на злосчастной Венере, не составляет труда понять, что все эти явления между собой как-то связаны. Ведь загадкой является и рождение Северин, которая однажды просто появилась в жизни великого режиссера, словно войдя в кадр.

Взболтать, но не смешивать.

Технически коктейль «Сияние» выполнен в форме крипто-истории, то есть наслоения друг на друга последовательно интервью, стенограмм, воспоминаний, отрывков из различных документов, придуманных Валенте специально для ее черно-белой гротескной вселенной. То есть перед нами роман-мозаика. Это создает ожидаемо убедительный документальный эффект, и происходящее выстраивается в определенной последовательности из разрозненных кусочков, словно сидишь в архиве, собираешь громадный паззл и сам участвуешь в расследовании происшествия. Фрагмент за фрагментом, эти эпизоды образуют уже новый детективный фильм, который читатель просматривает уже в своем воображении, и, заинтригованный, следует за главными персонажами картины к финалу всей истории.

Роман пронизан духом киномании, причем старого классического Голливуда – черно-белого и немого, эпохи Белы Лугоши, Бастера Китона и раннего Фрица Ланга. Амальгама черно-белой пленки – это магия, роль которой выполняет мальцевое молоко в романе. Подобно спайсу из «Дюны» Герберта, оно дает людям приобщение к чему-то высшему, к Большому Замыслу и длит их существование как тело кита, который-не-кит, проплывающего через множество кадров-миров, чтобы обрести движение и жизнь. Пленка – это двухмерный мир, но ее магия состоит в том, что она создает великую иллюзию трехмерности и иной вселенной. В каком-то смысле кино – это изящная метафора реальности, отражающая ее в себе. Кажется, Валенте поняла это со всей очевидностью человека, который впервые пробует фантастический коктейль, поданный в нужное время и в нужном месте. Бывает, что люди смотрят фильмы, бывает, что фильмы смотрят на людей чужими отстраненными глазами.

Финал. Титры.

Статейка на две странички, как и все прочее «от Валенте», то ли винтажная безделка, то ли пародия, в данном случае, на глас из страны экспертов.

За поучающе-доверительным тоном всезнающего советчика в делах воспитания — была такая фишка в СМИ, — колкий вопрос о смысле обращения к жанровым признакам, цели их применения.

Утверждается: нет пара, нет стимпанка. Что не всем очевидно: «В жизни каждой молодой писательницы наступает время, когда она понимает, что дирижабли — это реально круто» ... «Ну мам, это же всего один заводной автоматон, пожалуйста!»

Не будем занудами. Но паровые машины взрывались. Вызывали «утробный ужас и необъяснимый восторг», калеча одних, радовали других. Стимпанковская книжка без качественной панковской составляющей — это контрафакт, от которого «наших малышей» следует уберечь, ради их же безопасности. Не зовите подобное стимпанком.

Примерно так.

Обстоятельное интервью с Кэтрин Валенте, первоначально опубликованное в сокращённом виде на портале в 2019 году, а двумя годами позже — в «Сборнике материалов Петербургской фантастической ассамблеи 2019-2020» без сокращений. Возможно, всё дело в том, что это было первое интервью с автором, которое я прочитал, но мне до сей поры оно кажется, наверное, самым обстоятельным из всех, данных русскоязычным интервьюерам.

О чём из него можно узнать? О взгляде Валенте на тенденции в современной фантастической литературе и о номинационных списках престижных премий последних лет. О том, что интересные произведения не имеют гендера. О причинах популярности романа «Космическая опера», который мы, к сожалению, так и не дождались на русском. О том, что и спустя полтора десятилетия после выхода «Сказок сироты» находятся поклонники, набивающие себе татуировки с персонажами романа. О том, что на Западе существует такое же разделение на фантастику и «боллитру», но «горячая любовь поклонников научной фантастики и фэнтези компенсирует огорчение от неприятия академическим сообществом». О том, что в романе «Бессмертный» она старалась показать «всю красоту русского фольклора западной аудитории, которая не всегда готова его воспринять и не всегда имеет представление об исходном сюжете». О том, что большинство американцев буквально ничего не знают о блокаде Ленинграда, чего уж там говорить о каком-то Кащее Бессмертном....

Но самое главное, что из него можно узнать о том, что Валенте по-настоящему уважает и ценит Россию и русских. Далее — слово автору: «Россия для меня связана с русскими, которых я знаю и люблю, и которые знают и любят меня, с которыми я делила хлеб с маслом, водку и соленые огурцы, чай и застольное пение, когда всё доели, с самой сущностью жизни на этой странной планете, где мы сходимся на время, чтобы «есть вместе», а затем, как правило, расставаться».

Хорошее интервью. Пожалуй, и 9 баллов заслуживает. Интересно, повелась ли Валенте на всю ту грязь, которой поливают всё русское на Западе сегодня?

Сложно сказать, что сподвигло Кэтрин Валенте предложить данный рассказ Эллен Датлоу для её антологии о кошках и кошачьих, потому как это не более, чем выдранный из второго тома «Сказок сироты» фрагмент. С другой стороны, сам по себе текст написан прекрасным языком, стилизованным под витиеватые восточные сказки, поэтому определённое удовольствие получить от прочтения можно. В конце-концов, не так уж и важно, что это за город, построенный на кедрах, что это за девочки, для одной из которых собирают зоопарк из редких животных, и какова дальнейшая судьба мантикоры, от лица которой ведётся повествование. Самое главное, чего хотела добиться автор (по её собственным словам в небольшом послесловии) — придумать историю о том, как появляются на свет мантикоры, «и желательно, чтобы она не начиналась словами: «Пришли как-то в бар лев, змея, человек и скорпион…» И это ей удалось в полной мере, ибо описания весьма своеобразного «рождения» маленьких котят посреди знойной пустыни вышли отменными! Так что и выдранной из контекста истории мантикоры 8 баллов — не жалко!

P.S. Что-то мне после этого фрагмента решительно захотелось перечитать «Сказки сироты»...

Новейший рассказ от писательницы, которая, пожалуй не нуждается в представлении, является фантазией на тему, что если бы обобщенный женский образ из ТВ-рекламы обладал бы сознанием? Что бы он мог поведать?

Написан он в стиле потока сознания/исповеди и практически лишён сюжета, что делает его вещью весьма специфичной. Естественно, повествование сводится к критике объективизации, ну а к чему ещё оно могло свестись? Отмечу, что язык Валенте весьма сложный, витиеватый с неожиданными метафорами и оборотами. Но если сам текст не интересен — языковые красоты превращаются в ещё один пыточный инструмент.

Ещё одно интервью с Кэтрин Валенте, опубликованное в «Сборнике материалов Петербургской фантастической ассамблеи 2019-2020». Хорошее интервью. Информативное. В принципе, всю его суть можно свести к одному вопросу и одному ответу, исчерпывающе объясняющему, почему книги автора нашли своего читателя.

Вопрос интервьюера Елены Бойцовой:

- Сказочный материал в наше время воспринимается как «достояние детской комнаты», ваши же произведения вполне подходят для взрослых. Как вам удалось убедить своих читателей, своих поклонников, что сказки годятся для зрелых людей?

Ответ Кэтрин Валенте:

- Морем крови.

Понимаю, разумеется, что госпожа Валенте в этом ответе серьёзна не на 100 %, но в какой-то мере он полностью оправдан. Её произведения, основанные на сказочных сюжетах и фольклорных мотивах, подкупают не только буйством фантазии, но и предельной жёсткостью, если не жестокостью, повествования.

А отчего так получается, в интервью Валенте как раз и рассказывает. Из того, что в нём понравилось безусловно лично мне, можно назвать упоминание работ Владимира Проппа, использованных для работы над «Бессмертным» (пониманшь, что автор «в теме», это тебе не Ли Бардуго, которая за время «около двух (!!!) месяцев» изучила русскую культуру и фольклор), и история о том, что «Бессмертный» в Штатах невероятно популярен среди подростков (вот уж не думал, что такое возможно). Но больше всего порадовало главное правило, о котором рассказала Валенте: «<...> что бы я ни делала с историей, я не могу поменять основную канву оригинальной сказки. Если в ней кто-то умирает, то и в моей книге он умрет. Если в сказке персонажи поженились и жили долго и счастливо, то и у меня будет то же самое. Любые изменения, которые я вношу, происходят только в середине книги. Не могу объяснить, почему это важно для меня. Но это важно».

Всем бы любителям переписывать старые сказки на новый лад взять на вооружение данный принцип...

Одним словом, любопытно. 8 баллов точно не жалко.

Представляете себе среднестатистический американский фильм про старшую школу? Капитан футбольной команды, крастоки-чирлидерши, душевные переживания, тусовки и матчи с соперниками, грядущий выпускной бал, вот это вот всё? Сложно назвать тематику, которая была бы мне менее близка. Поэтому и читать про всё это, ДАЖЕ в исполнении Кэтрин Валенте у меня долгое время не было никакого желания. А после того, как прочтение всё-таки случилось, мне остаётся только удовлетворённо хмыкнуть, и признать — настоящий мастер слова, каковым госпожа Валенте, безусловно, является, может создать отличный рассказ даже на ТАКОМ материале!

А всего-то и надо — поместить в среднестатистическую американскую школу не кого-то, а Койота, трикстера из мифологии североамериканских индейцев. Далее обильно приправить банальную, в общем-то, историю («Давайте-ка я расскажу вам про тот год, когда Койот вывел «Дьяволов» в первенство штата») ностальгией по молодости, когда весь огромный и удивительный мир сводится к одному бесконечному «здесь и сейчас». А потом добавить щепотку магического реализма, стирающего грань между реальностью и вымыслом («Стоило мне подняться с «лошадиного» одеяла, из меня, будто Койотово семя, хлынули золотистые цветы календулы»), чтобы получилось не просто хорошо, а прямо-таки замечательно!

Рассказывать о сюжете — нечего, весь рассказ — одно сплошное ощущение. Ощущение молодости, ощущение некоторой «игрушечности» происходящего («Мы будто бы жили в непрошибаемом пузыре, в снежном шаре, только внутри ярко сияло солнце, а победа всегда оставалась за нами – ну, разве что без прогулок оставят за заваленный промежуточный тест по биологии или штраф за превышение скорости, или (а вот это уже куда хуже) застав за нюханьем зеленой волшебной пыльцы, раздобытой тебе Койотом, – но на самом деле ничего действительно страшного не случалось»), ощущение огромной насыщенной жизни, которую ещё только предстоит прожить... А потом трикстер наиграется, растворится, исчезнет, как туман под лучами солнца, и окажется, что мир значительно сложнее, чем представлялось тебе в пору бесшабашной юности. Но воспоминаний об этом ощущении, которые ты пронесёшь через остаток своей жизни, это никак не отменяет...

Классный рассказ. Жаль насквозь американский от первой до последней строчки. С другой стороны, а каким ему ещё быть, если писала его Валенте именно для своих соотечественников? И пусть я ничего не понимаю в американском футболе, никогда не был поклонником чирлидерства как своеобразной спортивной дисциплины, а переживания американских школьников перед выбором королевы бала от меня бесконечно далеки, 9 баллов не жалко — больно уж написано (и переведено) качественно.

Довольно информативное интервью, построенное в форме ответов на вопросы «из зала». Из него можно, в частности, узнать:

- откуда госпожа Валенте черпала вдохновение для «Сказок сироты» и любопытный факт, что писался этот не самый простой для восприятия роман без какого-либо предварительного подробного плана, увязывающего между собой многочисленные сюжетные арки;

- историю написания ставшего бестселлером романа «Космическая опера» (допечатывался семь раз в течение первого месяца продаж, между прочим!), выросшего из предложения написать книгу, в которой фантастика или фэнтези встречает «Евровидение»;

- информацию о том, что второй роман «Ленинградского диптиха» под условным названием «Matryoshka» должен был быть посвящён истории Ивана и Жар-Птицы, но в ближайшие годы ждать его точно не стоит, потому как это слишком личная для автора проект, связанный с пережитым Кэтрин болезненным разводом и воспоминаниями о том периоде жизни, о котором ей пока не хочется думать;

- и ещё много всего интересного о писательской кухне и не только!

Но больше всего мне понравилось прям сразу, на первой странице: «Что же до второй части вопроса, то на протяжении значительной части XX века дела с гендерными вопросами в России и Советском Союзе шли намного лучше, чем в остальном мире. Достаточно вспомнить русских снайперш, участниц Второй мировой войны, или революционерок». Прям представляю, как пригорит у всяких разных прогрессивных от мысли, что в тоталитарном Совке с гендерными вопросами было получше, чем на свободном и демократическом Западе! И ведь говорит не абы кто, а Кэтрин Валенте, на которую ярлык «белый цисгендерный шовинист» ну при всём желании не навесишь! =)))

В рассказе «Мальчишки видели в воде» Кэтрин Валенте за несколько лет до написания широко известного в узких кругах (в том числе на ФантЛабе) романа «Бессмертный» обращается к славянскому фольклору, а именно — к образу русалки. Но не той пышногрудой женщины с рыбьим хвостом, которая накрепко укоренена в массовом сознании, а именно к фольклорной трактовке данного образа. Кто в теме — поймёт, что весёлым подобный рассказ не может быть по определению. История девушки Водзимиры, полюбившей семинариста Ефрема с густыми бровями, ожидаемо заканчивается нежелательной беременностью и маленьким озерцом, в котором отражались облетевшие ветви, а вот дальше всё становится гораздо интереснее, потому как утопленница не ожидала, что дитя вполне способно родиться и в озере, причём не только родиться, но и стать самим этим озером. А потом она пожелала для своей дочери Ксении нормальной, человеческой жизни...

Оставляя в стороне общее щемяще-грустное настроение рассказа, нельзя не отметить великолепнейший язык написания. Не знаю уж, как текст воспринимается в оригинале, но перевод Марии Акимовой — великолепен! Очень жаль, что Валенте не снискала широкой популярности у российских читателей, потому как по отзывам читавших в оригинале наиболее хорошо у неё получаются именно сборники рассказов, а на данный формат в нынешних реалиях рассчитывать не приходится, если это не раскрученные Шекли, Гаррисон, Брэдбери или Саймак. Остаётся довольствоваться редкими появлениями рассказов автора в антологиях. Именно поэтому появление рассказа «Мальчишки видели в воде» в сборнике материалов Петербургской фантастической ассамблеи (кстати, вместе с несколькими отличными интервью) можно рассматривать как настоящую удачу.

Одним словом, если нравятся рассказы Кэтрин Валенте — не пропускать ни в коем случае! От меня — 8 баллов.

Творчество Кэтрин Валенте, на мой взгляд, весьма странное, но при этом жутко привлекательное. Началось у меня все с трилогии «Девочка, которая», потом были «Сказки сироты», теперь вот добрался до «Бессмертного». Каждая прочитанная книга не была для меня идеальной, но оторваться от них было невозможно, как будто я влип с сладкий мед, льющийся из уст писательницы. Да. пишет она волшебно.

О «Бессмертном» заочно я знал не так много. Только что часть русскоязычных читателей обиделись на клюкву и понаставили низких оценок за это. Так как я не имею никакого отношения к России, то мне с этим гораздо проще бороться. Книгу можно охарактеризовать следующим образом — американская писательница вышла замуж за русского, который привез ее погостить в родные пенаты, а там ей понарассказывали разных волшебных русских народных сказок, на основе которых она и создала своего «Бессмертного». За основу взята сказка про «Ивана Царевича и Марью Моревну», в которой Кощей Бессмертный похищает жену Ивана Царевича, а тот ее потом спасает. Только вот сказка пересказывается не дословно, а с большой долей фантазии Кэтрин Валенте.

Марья Моревна живет в блокадном Ленинграде, сидит у окошка и смотрит сад. У нее еще есть три сестры, к которым приходят свататься разные необычные птице-люди, а вот за ней никто так и не приходит. А выйти замуж хочется. Все в книге друг друга называют не иначе как «товарищ» и живут по строгим коммунистическим законам. А жених рано или поздно, но появляется. И это сам Кощей Бессмертный, который хоть и давно живет, но выглядит как молодой привлекательный мужчина. Марью забирают на остров Буян, т.е. в какую-то волшебную страну, в которой все совсем не так, как на родной земле Маши. Вскоре выясняется, что у Кощея есть брат. с которым тот воюет. Кощей сражается за сторону добра, а Вий — за сторону зла... Странно, правда?

Странно в первую очередь для людей, привыкших к канонам сказок. Что все вот так и никак иначе. Хотя давно уже пошла мода на смешение сеттингов и героев, поэтому мне совершенно не удивительно встретить где-то Чебурашку женского пола с говорящей зеленой сумкой по имени Гена в сеттинге средневековой Японии с орками и рептилоидами. Я не могу сказать, что Валенте пустилась во все тяжкие, исковеркав все, что можно. Да, в «Бессмертном» часто можно встретить неожиданные моменты, которые не стыкуются с тем, что нам привычно по прочитанным сказкам. Например, безумный разнузданный секс Кощея и Марьи с фонтанами крови или укрощение ступы Марьей с помощью своей, простите, да, но вагины (пуритане ахнули, я улыбнулся). Но есть и забавные моменты, как, например, политзаседание ячейки домовых или служба Ивана в НКВД.

О «Бессмертном» так сложно сказать однозначно... Примерно первые 100 страниц меня обворожили, что я читал их одним махом и с улыбкой на лице. Потом фантазия Валенте начала так сильно вибрировать, что у меня голова чуть не лопнула. В одну довольно небольшую историю она впихнула кучу разных сказок и собственных аллюзий на тему СССР. Получилось весьма гротескно и колоритно, написано все прекрасным мифопоэтическим языком, и совершенно также прекрасно переведено на русский язык. Но при этом ловлю себя на том, что все же это... дичь какая-то. Странная прекрасная дичь. Что ей можно поставить? 5/10 за глумление или 9/10 за нетривиальный подход?

Совершенно точно знаю, что эту книгу буду в будущем перечитывать, т.к. в ней огромное количество отсылок. которые с первого раза можно не заметить. Да. немного жаль, что на самом деле роман оказался чем-то любовным, ибо Марья разрывалась между Иваном и Кощей, ведь каждый из них был по-своему хорош и интересен. Местами все кажется похожим не на сказки, а на «50 оттенков серого», но почему бы Валенте не добавить в сюжет романтики?

Очень странный роман, совершенно точно на любителя, урапатриотам читать нельзя (обидятся), людям, открытым к новизне и красивому слогу рекомендуется. 8/10.

P.S. хочу аниме по роману.

Добро пожаловать в Палимпсест — город, созданный фантазией Кэтрин М. Валенте. В город, где вы всегда будете пребывать на грани реального и ирреального. В город, в котором вы обнаружите множество странных и гротескных обитателей. В город, по которому блуждает главная героиня и познаёт через свою плоть, на кожу которой нанесена карта, любовь мужчин и женщин.

Вы увидите множество мест, но с каждым прочитанным предложением так и не увидите город целиком. Безграничная фантазия автора сделала границы своего детища нечёткими и зыбкими. Вам должна нравится странность. Странность, как единственная реальность властвует на улицах Палимпсеста, так что вы постепенно отринете все понятия о нормальности. Да, это будет немного безумно, но вы же не ждёте от фантастики нормальности, не правда ли?

Но есть у вашего путешествия и цель. Она вовсе не в том, чтобы запомнить огромное количество деталей, которыми Валенте наполнила свой сюрреалистичный город. Цель — научиться любить. Пробовали хоть раз до конца понять, что значит любить? Большинство ответит, но смысл ответов будет таким же ускользающим, как здравый смысл в Палимпсесте.

И если после всего перечисленного вы всё ещё желаете посетить город, созданный прихотливой фантазией Кэтрин М. Валенте, то не пожалеете. Как не пожалел об этом автор этих строк, постаравшийся хоть чуть-чуть рассказать о своём путешествии в сюрреалистичный, но завораживающий «Палимпсест».

Будучи давним поклонником таланта Кэтрин Валенте, и зная, что уж что-то, а складывать слова в предложения она умеет, решил начать знакомство со сборником «Роботы против фей» именно с этого рассказа. Тому было несколько причин. Первую я уже озвучил — Валенте изумительно пишет. Вторая — из всех авторов я знаю хорошо, если имён пять, а читал и того меньше. Третья — для рисунка на обложку С.Неживясов выбрал сцену именно из этого рассказа. Четвёртая — я просто люблю читать антологии и сборники не по-порядку, так почему бы и не с конца!? =)))

По итогу — разочарование. Нет, рассказ ПОЛНОСТЬЮ соответствует заявленной тематике, потому как в нём рассказывается именно о битве, сродни гладиаторским играм, которая устроена между роботами и представителями волшебного народа, но как-то всё слишком натужно, да и предсказуемо весьма. Ну сколько раз уже это было, что феи, мол, существовали задолго до человека, и были они добрыми соседями и союзниками в битвах, но потом случился технический прогресс и бездушные механизмы вытеснили из мира магию... Или всё-таки не вытеснили? Вот про это и рассказ. Помимо не совсем внятного сюжета нужно отметить, что и написан он достаточно простенько, на витиеватый стиль Валенте совершенно не похоже.

Одним словом, 6 баллов только из уважения к автору. Знакомство со сборником, разумеется, продолжу.

P.S. Насколько я понимаю, переводчик не уловил, по меньшей мере, одной отсылки, которыми рассказ переполнен. Действие происходит в неких Садах Дунсани. Не видел текст рассказа в оригинале, но процентов на 88 уверен, что сама Валенте подразумевала небезызвестного Эдварда Джона Мортона Дракса Планкетта, 18-й барона Дансени, писавшего под псевдонимом Lord Dunsany и о феях, и о волшебной стране, и о пределах ведомых нам полей...

Горькое красное прошлое

«Ассорти Сита выглядела так, словно выпила столько коньяка, что можно было поджечь одну прядь ее волос, и она горела бы восемь дней.»

Кэтрин Валенте — всегда потрясающая метафорическая образность плюс черный юмор. Чернейший. В нынешнем году она выдвинута на Хьюго в трех номинациях, радуюсь за любимую писательницу, испытывая тот сорт читательской гордости, когда говоришь себе: «Я знала, с самого начала знала. что она лучшая!»

Хотя в случае Валенте, огромную роль играет перевод, идеальный для ее книг от Владимира Беленковича . В его исполнении это сказка и феерия. Но поскольку неизвестно, возьмется ли он за эту повесть и если да — как скоро, пришлось читать в оригинале.

Итак, «Прошлое красное» (The Past is Red), часть серии «Мусорный город» Garbagetown продолжает и развивает новеллу из сборника 2016 «Будущее голубое» (The Future is Blue). Постапокалипсис о девочке, живущей в мире-свалке, после глобальной катастрофы не осталось ничего, кроме дрейфующих в океане мусорных островов, где нашли приют уцелевшие, которые, как свойственно людям, начали обустраивать новую жизнь.

С новым расслоением на богатых и бедных, привилегированных и бесправных, с новыми ритуалами, согласно одному из которых Тетли последняя из последних. Нечто, вроде козла отпущения в здешних палестинах. Персонификация несчастий Гарбиджтауна. Всякий может оскорбить или ударить ее — важно не убить и не покалечить слишком сильно. В ответ она должна благодарить за наставление.

Имя Тетли получено в обряде инициации. Когда здешним детям исполняется десять, в куске праздничного торта им попадается лекарственная ампула (важно не раскусить),обрывок пластикового пакета, сломанная сережка — тогда нужно идти в сторону аптечного района, где горы просроченных медикаментов, или в район пластиковой тары, или бижутерии, или игрушек. Первый, кто окликнет тебя по дороге, даст тебе имя, им будет слово, которым тебя назовут.

Тетли достался кусочек микросхемы, значит дорога ей в богатый Электик-Сити. Кто-то из мужиков, сортировавших мусор, окликнул ее из-за чайного пакетика прицепившегося к одежде: «Эй Тетли, вали отсюда, здесь полно своих мелких пиzд». Из двух определений: Тетли и это второе, про мелких ..., она предпочла оставить за собой первое.

Друзей у Тетли нет, кроме брата, которому она с детства проигрывала в состязании за приязнь окружающих. Есть два спасенные ею чайка и тюлень, в чьем обществе находит утешение от травли ровесников и непонимания в семье. Есть надежда, что все как-нибудь будет идти своим чередом, двигаясь к лучшему. Есть мальчик, в которого влюбляется, но он сын здешнего короля. Надеяться, вроде как, не на что. Или все-таки есть надежда?

Повзрослевшая Тетли находит Мистера, чудо техники прошлых времен, искин-прототип работающий на возобновляемой энергии . Зарядившись энергией от тепла тела девушки, маленький искин начинает общаться с ней и однажды, через уцелевшие спутники, связывает с девочкой Оливией из марсианской колонии.

Дальнейшее непредсказуемо и печально, безнадежно и обнадеживающе. Валенте не из самых оптимистичных авторов, но она прекрасна.

Чистилища

«Львица Иттрий съела маленького бога именем «Офицер Медслужбы». Миллион львов, не бывших Иттрий, тоже жевали его мясо на водопое. Сотня львов, стоящих в воде лагуны, поворачивается к семидесяти львам и кричат в унисон с безнадежным отчаянием: Ты говорила, что любишь меня!»

«One lion called Yttrium swallowed the meat of the smallgod MEDICALOFFICER. As well a million lions not called Yttrium chewed t his meat in the watering hole. One hundred lions standing in the water of the lagoon turn to seventy lions and scream together in hopeless misery: “You said you loved me!”

Сентябрь Кэтрин Валенте. Уточню, сейчас говорю не о девочке по имени Сентябрь, героине цикла о Волшебной стране, а о календарном месяце, в течение которого читала книги Кэтрин. И теперь еще продолжаю c Radiance, но об этом потом, теперь о сборнике «Thу Future is Blue». Небольшая титульная повесть лишь открывает его, на самом деле здесь пятнадцать рассказов и повестей. Некоторые приняла безоговорочно, другие так и остались для меня вещью в себе Не знаю. как скоро появится перевод и будет ли он вообще, скажу несколько слов о каждой.

«Будущее печально», The Future is Blue. Девочка подросток живет в мире превращенном в свалку (интересное и грустное пересечение с «Бывшей Ленина» Идиатуллина, кто в курсе). Друзей нет, кроме брата, которому она с детства проигрывала в состязании за приязнь окружающих. Есть два спасенных ею бессловесных существа, в чьем обществе находит утешение от травли ровесников и непонимания в семье. Есть надежда, что все как-нибудь будет идти своим чередом, двигаясь к лучшему. Есть хороший мальчик, которого неожиданно встречает. И есть мэр этого свалочного мира с его серьезными амбициями. Ну, в общем, все плохо.

Никто не умирает в Нигде (No One Dies in Nowhere) нуарная, очень графичная повесть о детективе Белаква, расследующем гибель обитательницы странного мира, ближе всего в нашем понимании соотносимым с чистилищем (собственно, все здешние миры отчасти таковы). Странно, красиво, безнадежно. Невыносимо горько в конце. Тема цветных стекол гротескно преломится в одной из следующих повестей, но здесь это исполнено тихой печали.

Два плюс два равно семи (Two and Two is Seven) Девушка (?) администратор сети микромиров, называемых Террасами, ждет прибытия своего обожаемого Короля, привычно справляясь с решением текущих проблем обитателей этих мирков, которых она называет своими девяносто девятью несчастьями. Забавно в процессе чтения, грустно в конце.

Падение Р`льеха (Down and Out in R’lyeh) По названию легко догадаться, что здесь Кэт замахнулась на Говарда нашего Лавкрафта. Лавкрафтиана настолько «не мое», насколько вообще возможно. потому воздержусь от комментариев. Ну ладно, один малюсенький сделаю: Они среди нас)).

Безграничные перспективы Мастера быстрого взгляда или Люминесценция разврата (The Limitless Perspective of Master Peek, or, the Luminescene of Debauchery). Еще одна совсем не моя вещь об одноглазой девице, получившей по наследству от отца-стеклодува секреты изготовления цветного стекла и настолько превзошедшей мастерство, что спустя некоторое время становится главным авторитетом по изготовлению искусственных глаз для европейской (и не только) знати. Дело происходит в позднем Средневековье или раннем Ренессансе, когда сифилис лишает лица знати привлекательности с той же неумолимостью, с какой делает это с бедняками. Но у богатых, в отличие от последних, есть возможность продолжать предаваться разврату.

Снежный день (Snow Day). Саги о Гудрун, если честно, не поняла совершенно, но она немало облегчила мне вхождение в мир Radiance, который читаю сейчас. Все на свете было не зря, не напрасно было)).

Планета Лев (Planet Lion) один из моих фаворитов. Филигранное совмещение лемова «Соляриса» с « Вельдом» Бредбери. Эпиграф оттуда.

Пламя, Жемчужина, Мать, Осень, Дева, Меч, Поцелуй, Кровь, Сердце и Могила (Flame, Pearl, Mother, Autumn, Virgin, Sword, Kiss, Blood, Heart, and Grave). В названии слова Дёжё Костолани о десяти самых прекрасных словах. Я страшно обрадовалась, когда увидела его имя, которое помню со времени, когда учила венгерский язык, хотя по-моему, это единственное, что оттуда помню. Но повесть о несчастной Внук, которой довелось родиться в мире, где знать настолько мутировала от сочетания внутриродственных браков с магией, что никого не удивляет, если детки рождаются вовсе не похожими на людей. Хотя случай Внук особый, она, собственно, кирпичная башенка. Ну да, такая ботва, прикинь, бывает не до смеха. Так вот, про внук мне было очень тяжело понимать.

Майор Том (Major Tom) грустная история человека, чей мозг после смерти совмещен с интеллектом сателлита и обречен раз за разом вечно двигаться по кругу воспоминаний с финальным осознанием, что вот сейчас нет ни его самого, ни тех, кто был ему дорог, а есть только ледяная космическая безбрежность. и снова с начала: пробуждение, непонимание, воспоминания, осознание.

Ну вот, опять я не успеваю всего, уже нужно на работу и времени на пять рассказов неоткуда взять. Потому последним номером моя вторая любимая повесть «Пламя после свечи» (The Flame After the Candle). Это жемчужина сборника. Действие параллельно развивается в Нью-Йорке тридцатых, где прототип Питера Пэна встречается с Алисой Лидделл, да-да, той, с которой Кэрролл писал свою Алису. Вторая линия — девочка Олив, мучительно тяжело переживающая уход отца из семьи и бегство мамы в объятия алкоголя, проходит сквозь зеркало. Это чудесно. Это о том, что порталы существуют, хотя открывающий их должен обладать немалым мужеством и готовностью к самопожертвованию.

Шикарный эксперимент с формами повествования, не утративший особой магии языка и взгляда Валенте. Советовать эту книгу нельзя, читать ее здорово. Это космическая опера, рассказанная средствами эпохи немого кино, фантастика и альтернативная история про колонии, описанная обрывками приключенческих радиопередач, некоторая насмешка над научной фантастикой, снабженная наивной верой в ее красоту. Валенте говорила в интервью, что ей было интересно посмотреть на искусство фантастического мира, а поэтому она сделала деко-панк, хотя я бы назвала это ретрофутуризмом, где ретро — это 20-40-ые, мир Теды Бары, Асты Нильсен, Бригитты Хельм, Луизы Брукс и многих других чудесных див, оживших в новом Голливуде-Луне или странствующих по нуарным городам Урана. Это как жить внутри фантастического фильма эпохи немого кино.

Валенте не пишет одинаковых книг и не пишет гладких книг, которые округлы и понятны. Ее всегда влечет сложная и неординарная задача. Валенте вообще одна из редких писателей, которых я не люблю, но уважаю. «Сияние» — это история Северин Анк, дочери известного режиссера готических фильмов, с детства включенной в бесконечные съемки. Череда матерей-див и постоянный глаз камеры вызвали в ней нелюбовь к приукрашиванию, органичному для прославленного отца, и она становится документалистом, снимающим восстания на Фобосе или добычу загадочного мальцового молока лавкрафтианских китов, использующегося везде — от кораблей до создания редкой в Солнечной системе пищи.

Однако в поездке в исчезнувший город Северин Анк и сама пропадает — и ее поиски поданы через наброски надсадно старающегося снять об этом фильм отца. А потому перед читателем разворачиваются клочки нуара, дурацкой сказки, прочих популярных жанров, чтобы завершилось все мюзиклом. Любителям связной истории тут делать нечего — это свалка пленок и обрывков дневников. Мне эта книга очень напомнила по ощущениям фильмы Гая Мэддина. Ну, может, чуть «Стингрэя Сэма» Кори Эбби, хотя тот слишком удалой, но подход нарезки у него похожий. Читала и вспоминала: «Марс знавал лучшие времена».

Северин и сама разговаривает с читателем со своих пленок, несгибаемая исследовательница, не сумевшая выбраться незапятнанной из недр лунного Голливуда. Это настолько неожиданный взгляд как на фантастику, лишенную как раз той рационализации, которая осточертела М.Гаррисону и Муркоку, так и на подачу идей вообще. И это тонизирует. Словно после бесконечных роботов и звездолетов сесть голой задницей на ядро, затарившись бутылкой выпивки, подкрутить усы и отправиться на Луну, в ее сияющие салоны и старые кинотеатры.

Прекрасное, пронизывающее, жуткое произведение, и такой спойлер прямо в описании...

Так как меня заминусили, поясню: рассказ производит несравненно большее впечатление, если не знать концовки, то есть, не знать, что речь идёт об известном сказочном персонаже.

Обещанной в анатации к книге великой угрозы здесь просто нет, а что же есть? Посмодерн с примесью сюра. В самом начале сообщается, что и истории может быть несколько начал. Но то, что получилось у автора это даже не сад расходящихся тропок Борхеса, где разные начала ведут к одному финалу. Эти самые тропки здесь ещё и меняются местами, попутно жонглируя героями, а заодно и читателем, перебрасывая его с одного пути на другой. К тому же некоторые работают, как самодвижущиеся дорожки, вот только перемещают они в обратном от финала направлении. Местами на них есть болота чистого сюра, через котороый надо переплывать если не утонешь. Что ещё, нуднейшие потоки сознания. Сюжет пересказать невозможно из-за отсутствия такового. Концовки нет, ни в едиственном числе ни во множественном. Такое впечатление, что вконец сбрендившие тропинки замкнулись в круг и готовы водить по нему читателя вечно. Приходит безумная мысль, а не побывали ли в мире «Сияния» манекены из Крапивинской голубятни? Должны же они были куда-то податься, после того как Гелька порвал темпоральное кольцо. Вот прибыли на эту грань, и закольцевали по своему обыкновению времечко. (Шучу, конечно.)

На этом тексте можно спятить. Такое впечатление, что его писал шизофреник. Жалко времени. Да, давненько я не ставил такой оценки.

С эмоциональной стороны история очень удалась — жутковатая семейная жизнь главной героини навевает как минимум нешуточную грусть и тоску, её трагедией вполне можно проникнуться. Другое дело, что это достигнуто дичайшим абсурдом со стороны местных зомби. Нет, я не имею ничего общего против нарушения «канонов», но здесь всё изображено как-то излишне странно и бессмысленно. Ну или я просто не понял какой-то глубокой метафоры.

Написанный сочным языком, классно переведенный рассказ из разряда « в юности девушки были красивее, а пиво хмельнее». Рассказ написан в таком дурашливо-угарном настроении, что читаешь на одном дыхании. Правда, жанр «магический реализм» накладывает свой отпечаток — форма иногда превалирует над сутью.

Рассказ написан на тему мифологии американских индейцев. В школе верховодит парень-звезда местной команды Койот, всегда готовый что-то вытворить и всех впечатлить. А в девушках у него красотка Банни (Кролик) — единственный персонаж американского фолклора, способный посадить Шакала в лужу.

Читать стоит хотя бы ради самого текста и настроения бесшабашной юности.

Традиционный образ Минотавра — страшного чудовища, обитающего в критском Лабиринте, которому на растерзание бросали преступников, а также юношей и девушек, взятых в виде дани с Афин — давно уже как только не препарировали. Некоторые исследователи видят в этом образе отголоски древних религиозных культов, а кое-кто из более тонко чувствующих натур — попросту страдающее существо, не виноватое в своей двойственной, получеловеческой-полузвериной природе.

Не осталась в стороне и Кэтрин Валенте, хотя в небольшом рассказе «Как воспитать минотавра» речь идёт вовсе не о временах Древней Греции, как можно было бы подумать. Перед нами шикарно написанное, плотное, до предела насыщенное психологией полотно о сложностях взросления и поисках своего места в жизни. И о готовности родителей принять своего ребёнка таким, какой он есть. Ведь так ли важно, чем он отличается от окружающих — тем, что у него рогатая голова и покрытое шерстью тело, или тем, что он с «Сильмариллионом» во рту декламирует эльфийские склонения?

И да, совсем забыл упомянуть: минотавр в этом рассказе — девочка.

Читать скорее поклонникам литературного стиля госпожи Валенте, чем любителям «традиционной» фантастики/фэнтези, но то, что написано красиво — этого не отнять. 8 баллов только за стиль.

По прочтении романа чувства смешанные. С одной стороны, все это довольно интересно и сюжет выстроен занятно, слог у автора хороший, сюжетные линии умело сплетены, в позднем рассказе неожиданно выскакивает персонаж из более раннего, причем уместно выскакивает. Но после того, как ты закрыл последнюю страницу, ты начинаешь думать — а о чем эта книга? И приходишь к выводу, что практически ни о чем. Сборник занятных историй для рассказов на ночь

Нити плетутся дальше, узоры накладываются друг на друга, потерянные, казалось бы, узоры вновь и вновь возникают из-под верхнего слоя многоцветного ковра сказок девочки в Саду, в котором можно встретить и осеннюю листву, и зелёные плети лиан южных деревьев, и красные, ярчайшие и сладчайшие ягоды с берегов восточных морей, и жёлтые вкрапления увядающей листвы. Здесь рассыпаны ничем не сдерживаемые блёстки и ошмётки чешуек драгоценных камней, звёздный и солнечный свет, в тонкие-тонкие узелки вплетается раскалённый пустынный ветер и пепел, прах ушедших и вновь возрождающихся существ, сине зелёных волос, булавок из костей-монет города Кость-и-суть...

...Два ребёнка, вернее, уже не ребёнка, они прожили целую жизнь, сидят на снегу. Мальчик, заключив печальное лицо девочки в кольцо своих ладоней, неспешно и тихо читает с её век её историю, красивое сплетение бездн историй, которые все соединяются в одной-единственной хрупкой фигурке, поневоле ставшей замковым сплетением всего этого многоцветия...

Сказки никогда не заканчиваются, там, где замолк голос одной истории, сразу зазвучит другая, неспешно, основательно, с вниманием к самым причудливым изворотам этой странной, казалось бы, ирреальной жизни. Грустные истории, страшные, печальные, героические, светлые, радостные — неважно. Затухающий мир, в котором Звёзды сошли с небес, но их свет затерялся в блеске драгоценных камней, которые пожирают, как фрукты, и отпрянул от страшных монет, сделанных из костей детей. Страшный мир, к которому мы не привыкли, неуютный мир, в котором жили те самые сказители на окраине человеческого и нечеловеческого миров, со слов которых великие записывали всем нам известные сказки...

И даже в умирающем мире есть те, кто способен на самый бесшабашный и весёлый танец посреди руин, кто может отказаться от своего главного искусства — прекрасных песен — во имя других, кто способен, после жизни в сытом и порочном дворце, ласково погладить по руке нищую сироту, ненавидимую всеми.

Вот почему эти сказки заканчиваются на ноте радости и предвкушения будущего. После этого мрачного полотна увядания необходима радость и надежда.

А мы не можем уйти отсюда. Пусть даже мы видим, что в ткани этого ковра есть рваные нити — ткач не может ткать идеально — видим поблекшие от времени или выстрепенности сплетения, видим, что сказитель порою теряет образ полотна, который создаёт. Но мы всё равно останемся где-то здесь, под сводами тихого, по осеннему шелестящего Сада, тёмно-жёлто-медные своды которого отбрасывают свой отсвет на негромко звучащую, многоцветную историю, и рано или поздно вернёмся в него.

Вот уже третий раз девочка Сентябрь, которой теперь уже 14 лет, вздыхает и грустит по Волшебной Стране, в которой ее заждались старые друзья. Что может быть интересного в обычной жизни? Поливать лужайку, следить за беременной лошадью и ухаживать за хромым папой? Скукота... То ли дело там, где малиново-лимонное небо и черничного оттенка озера... Где рыбы поют, а улитки пляшут...

Но без Ветра никак в Волшебную Страну не попасть. А Ветер прилетает лишь раз в год. Вот и приходится слоняться по улицам, смотреть на небо и вздыхать.

Каждая книга цикла — это описание того самого долгожданного дня, когда врата в волшебный мир распахиваются и мы вместе с Сентябрь можем погулять по магическим улицам и живым лесам.

К сожалению, Кэтрин Валенте решила не изменять самой себе и снова построила новый сюжет по старым лекалам. Девочка попадает в Сказку, встречает одного героя, потом другого, получает квест, обнаруживаем главного злодея, пускается на его поиски, потом находит, выполняет квест и возвращается домой. Во второй книге я еще мог это допустить, но к третьему путешествию хотелось бы все-таки чего-то другого. А мы снова наблюдаем за тем, как Сентябрь идет от пункта к пункту, встречает то одного диковинного персонажа, то другого. Иногда попадаются старые знакомые (безусловно, первыми «старичками» были виверн и марид).

На этом раз судьбу закидывает Сентябрь на Волшебную Луну, которую могут разрушить злобный йети. Этот великан так быстро перемещается, что его никто не может поймать.

Но все-таки в самом конце Валенте таки сумела меня удивить. Конфликт решился необычным способом, а финал завершился, вопреки моим ожиданиям, совсем-по-другому, из-за чего мне сразу стало интересно узнать, что же будет в четвертой книге, но... Но первые три книги цикла продавались плохо, поэтому четвертая книга так и не вышла.

Оценку не могу поставить высокую, потому что периодами было интересно, а периодами очень скучно. Как и в прошлых книгах цикла некоторые персонажи мне показались интересными и то, о чем они говорили, вызывало у меня позитивные эмоции. А некоторые персонажи вызывали зевоту.

И я до сих пор так и не понял, какая ЦА у этого цикла. Вроде книга для детей, но порой там находишь много «взрослых» словечек и выражений, которые явно будут детям непонятны. Валенте очень ловко выкрутилась из этого положения, написав в на первой странице, что книга посвящается тем, что хоть раз в своей жизни думал о том, что он слишком молод, или слишком стар для всего этого=)

А значит книга для всех.

Начав читать, осилил страниц 50.

Единственной мыслью было — «что за..... что вообще происходит, о чем речь»?

История в истории, которая является истории в истории в истории... Этакая матрешка из историй-сказок. (пламенный привет 1001 ночи...) Но потом, я чуть замедлил темп чтения и втянулся. В конце все сюжеты сходятся в одной точке.

И это великолепно. Оригинально, любопытно, но местами перебор с мифологией мира, именами и событиями.

Вы и вообразить себе не можете, что здесь произошло!

Нет, в «Деве-дереве» Кэтрин М. Валенте не пересказывает и не переделывает «Спящую красавицу» на новый лад. Она рассматривает ее под таким углом, под каким ее еще не видал никто, и разворачивает перед нами сказку – глубокую, мрачную, упоительную.

Почувствовала себя не в своей тарелке, ведь рассказ не произвел впечатление! На другом сайте его хвалят, а я сижу как утка серди павлинов, — да что прекрасного-то?! Или это так поразили размышления девицы, которая вроде как спит, но на самом деле — нет. Почему веретено ассоциируется с шприцем? История же вроде не в современное время, с наркоманской темой как-то не связано...

Ладно, будем считать, что тупо не догнала авторский замысел. Но сцена с цветами, проростаемыми в теле девушки — это прям, как жестокие сцены в аниме сериалах.

Это декопанк-палп-НФ-альтернативка-космоопера-детектив, действие которого происходит в Голливуде и Солнечной системе, очень непохожих на те, что известны нам».

Но позвольте! Ведь это даже не роман..

Это набор из отрывков интервью и допросов, сценариев, записок, путевых заметок, кадров кинофильмов и семейных архивов. «Сияние» — полнейшее преобладание формы над содержанием. Но содержание в то же время вполне кинематографично и отдает дань Голливуду в его золотые годы.

О книге вообще сложно что-либо говорить) И её абсолютно точно нельзя рекомендовать всем.

Роман-мозаика. Роман-кинохроника. Роман-обманка.

Очень необычная книга. И в этом её изюминка.

The End, а по-русски «Край»

«Люди злые и глупые, чтобы общаться, им приходится говорить вслух, как животным. А ртом они не только говорят, но еще и едят. Никакое существо, общающееся с помощью дырки в голове, куда оно запихивает еду, не сможет превзойти достойного странника Края.»

Это Maincraft Original — проект одной из самых успешных игровых вселенных Mainсraft: пригласить интересных авторов фантастики и фэнтези для литературного воплощения отдельных игровых локаций. Трейси Батист написала «Аварию», Макс Брукс «Остров», Мер Лафферти «Утерянные дневники». Кэтрин Валенте достался The End — самое мрачное и опасное из игровых измерений, где обитает главный противник Maincraft — Эндер Драгон (в книге Дракон Края).

Математик Эйлер для наглядной иллюстрации понятий конъюнкции и дизъюнкции использовал графическое изображение множеств в виде овалов, их еще называют Эйлеровыми огурцами. Два множества могут: 1. быть автономными; 2. в точности совпадать; 3. одно может полностью включать другое и некоторое количество собственных элементов; 4. пересекаться. Так вот, со множеством игроков в Майнкрафт я даже никогда не пересекалась, хотя игра более, чем популярна, достаточно сказать, что Майкрософт еще в 2014 приобрел права на нее за два с половиной миллиарда долларов.

Зато я во множестве поклонников Валенте и ради ее новой книги не сочла за труд прочитать статью Вики об игре. Советую всем не игроманам, которые тоже любят Кэтрин — много времени не возьмет, а представление об устройстве мира, куда предстоит отправиться, и об управляющих им законах, получите. Кажется, «Край» удачный вариант перевода названия. В нем и конец, и краешек чего-то большего, и край родной.

Двенадцатилетние близнецы Фин и Мо особые существа, странники Края, живут на превращенном в дом корабле, не помня ни своего прошлого, ни родителей, в обществе одного лишь Ворчуна (это такая местная животинка). Ни в какую из стай их не принимают, да они и сами не пошли бы. Край — территория Хаоса, изначально враждебного Порядку, и близнецы чтут Хаос, не желая подчиняться чужим правилам. В гости к ним часто заглядывает зеленоглазый Кэн, прочие странники относятся к нему настороженно. Тамошний стандарт красоты гладкая черная кожа, большая, преимущественно квадратная голова без волос и розово-фиолетовые глаза.

Но близнецы и даже ворчун, который всех ненавидит, любят Кэна. К тому же он так чудесно играет музыку собственного сочинения. Краефраги (жители Края, буквально — его частицы, фрагменты) люто ненавидят людей. Люди злы, приходят из Верхнего Мира, чтобы грабить Край, убивать его обитателей ради сердечных жемчужин, возводить свои уродливые постройки во славу Порядка

Все изменится, когда в Край действительно придут люди. Все окажется совсем не таким, каким изначально представлялось. Тыква, будучи надетой поверх человеческой головы, оказывается, не без успеха имитирует голову краефрага. Книги, которых ты даже не можешь прочесть, в самый значимый, момент могут оказаться полезными.

А отвратительно воняющую зомби-лошадь, которая вылупится из яйца, тотчас же начав называть тебя мамой (салют, «Игра Престолов»), можно полюбить. Что не помешает тебе наречь ее Гадостью — вот за это особенно люблю Валенте, она мастер совмещать несовместимое, находить прекрасное в уродстве.

Не будучи фанатом игры, в реалии книги трудно входить. Но когда вчитаетесь, удовольствие гарантировано. Кэтрин Валенте умеет создавать миры, которые хочется рассматривать под всеми возможными углами.

Чем дольше я читал эту книгу, тем больше старался вплестись в замысел Кэтрин Валенте, потому как это всё-таки фэнтези, не сборник рассказов, цельная и явно закольцованная история, в которой все упомянутые тайны мира, это странного сюрреалистического сказочного мира будут достойно воплощены в единую мозаику, точнее, картину, состоящую из маленьких-маленьких точек, как живопись пуантилистов, из ярко-октябрьских и приглушённо-ноябрьских точек, осенней палитре, по всей видимости, привычной для автора.

В отличие от «The Girl Who Circumnavigated Fairyland in a Ship of Her Own Making», эту книгу нужно читать медленно и с толком. История о девочке Септембр летит сквозь твоё сознание, она линейна, ярка и проста, хотя и наполнена ворохом своеобразных чудачеств. «In the Night Garden» свойственно совсем другое. Это разворачивающая во все стороны, с одной стороны, с другой — обволакивающая тебя история, в которую ты быстро попадаешь сам, начинаешь осознавать её объём и глубину. Как и всякий хороший мифотворец, Валенте умеет создать ощущение безграничности своего мира. Мир странный, причудливый...

...Мир, в котором главную роль играет Свет. Свет наполняет всю космогонию, созданную Валенте, он переливается в жилах чудовищ и людей, он струится из дыр на небе, именуясь звёздами, он — источник всех чудес и причуд.

Этот свет наполняет каждый лоскуток мира. Да, это не кружево и не ткань, не изысканный ковёр — это действительно лоскутное одеяло, уж слишком разнородны и разнокультурны образы, которые мы видим, однако эти лоскуты удивительным образом подобраны в тональности друг с другом, один плавно перетекает в другой, и, несмотря на базовый восточный колорит, мы понимаем, что главный оттенок этого полотна — рыже-красно-жёлтый, с вкраплениями стального-серого и синеватого отлива глав о Шторме, о Седке и Медведице. Узоры и нити же...

...Узоры, конечно, сплетаются здесь словами. Яркими, броскими метафорами и визуальными образами, которые настолько плотно сидят в тексте, что вызывают чувство словесного буйного многоцветия, сюрреалистичного шторма красок. Всё это создаёт очень странное ощущение. Ощущение того, что этот мир воздушен и нереален, как облако опавших листьев на сильном ветру, а с другой — что он имеет плоть, и в эту плоть он облекается в нашем сознании. Валенте знает, как строятся сказки, знает их архетипы, и они, в своей неизбывной притягательности для нас, нашей или не нашей волей, всё равно находят путь к лежащим в глубине образам.

Сюрреализм, мешанина, рваность — да. Это понравится далеко не всем.

Но... Яркость, буйство, образность, и какой-то совершенно особо созданный объём и глубина, который единым большим взрывом возникает в твоей голове... И девочка, девочка-изгой в драном платье и татуировках, схожих с морем слёз, тихим голосом ткущая это полотно, ткущая для Принца, который есть читатель.

Идёшь такой мимо лесополосы и находишь видеокассету, на обложе написано «Очень крутой фильм», жанр: нф/фэнтэзи; приходишь, преисполненный радости, домой, вставляешь кассету в видик, а там совсем не крутой фильм, а какая-то мешанина, нерезанные и спутанные кадры из Линча, фон Триера — и бог знает, кого ещё (но кого в здравом уме смотреть вы бы не стали). Зажёвання плёнка, коробка с перепутанными, выгоревшими диафильмами. Вот что такое Сияние.

Тут ещё витает магическая красота и певучесть метафор и языка, которые прекрасны в «Сказках сироты», но здесь они размазаны тонким слоем по бутерброду, в роли которого выступает Солнечная система, и, к сожалению, никак не могут служить спасительной соломинкой для романа. Есть классная идея, не обремененная спиралями Паркера и декогеренцией (как у Питера Уотса), есть гасиенды на Меркурии, цветы на Плутоне, люди летают от планеты к планете просто потому что могут. И разум, воспитанный произведениями братьев Стругацких желанно хватается за эти идеи, но под их токнкой коркой — декаданс, порок и километры запутанной кинопленки. И на фоне этой не поясняемой легкости НФ все душевные метания/скитания главных героев, их детские травмы выглядят чудовищно громоздкими и не к месту — ну как ракета, запряженная лошадьми что ли — ну это же не Фёдор Михайлович, в конце концов. По факту, самая интересная (и внятная) часть произведения — это протокол допроса Сент-Джона. А Кэтрин Валенте — врунишка. Она так много даёт намёков и столько обещает её тон, что, пробиваясь через мыльные пузыри неинтересных отношений, всё же ждёшь, что вот-вот, вот уже сейчас должно произойти что-то, что даст сил и подстегнёт к дальнейшему чтению. На деле же — мы получаем шиш с маслом (которое вовсем не масло, а мальцевое молоко) и к финишу приходим совершенно обессиленными и измотанными.

В общем, «Сияние» — тот случай, когда можно врать себе (и другим), какая это глубокая и психологически выверенная книг и делать вид, что всё, что написано в ней — так важно, потому что «любить такие книги» — якобы признак «хорошего» вкуса. А можно честно признаться, что это — жуткая нудятина (и пусть это сулит участь изгнанника).

Должен признаться сразу: с первого раза «Бессмертного» Кэтрин М. Валенте я не осилил — сломался где-то на главах, в которых появляется Иван. При этом сказать, что повествование мне не понравилось, я тоже не могу — понравилось, но я в нём просто увяз, как зубы вязнут в медовых сотах, в которых слишком много сладости и воска, и по-любому приходится делать паузы, чтобы выплюнуть пережёванное.

Я вернулся к чтению через пару-тройку недель, причём читать начал с самого начала, ибо язык, которым написан роман, великолепен от первого и до последнего предложения. Прочитал. Но не смог ни с оценкой определиться, ни даже краткий отзыв написать — слишком противоречивым было общее впечатление, некоторые сцены вызвали недоумение, и вдобавок не оставляло ощущение, что я просто чего-то недопонял в авторском замысле.

С тех пор прошло больше двух лет, но желание высказаться о романе занозой сидело в голове, поэтому в очередную командировку в областной центр я взял с собой именно томик «Бессмертного», и прочитал его ещё раз от корки до корки, окончательно разложив в голове всё по полочкам.

Про сюжет особо распространяться не стану — он достаточно прост, и представляет собой пересказ известной сказки про Марью Моревну и Кощея Бессмертного, наложенной на события российской истории первой половины XX века, а вот об общем впечатлении от прочитанного поговорить бы хотелось.

Порой эта книга хороша, как то ощущение, когда ты закусил маринованным, хрустящим на зубах грибочком только что выпитую стопку водки, холодной настолько, что в стакан она не лилась, а тянулась... И это не просто фигура речи, потому что Валенте щедро рассыпает по тексту настолько «вкусные» вставки, что остаётся лишь удивляться, как это ей, американке, удалось. Просто вчитайтесь: «Отпей водки и закуси соленьями, почувствуй, как водка смешивается с рассолом на языке. Это прекрасно. Это очень по-зимнему, когда все соленья хранятся за стеклом. В этой смеси ты можешь почувствовать вкус лета, сваренного и просоленного, высушенного, упакованного с приправами, чтобы оно могло возродиться на этом столе, в этом месте, в этом снегу». Ответ достаточно прост: супруг Валенте Дмитрий — русский, и именно он поведал ей о наших традициях и рассказал наши сказки, которые произвели на Кэтрин неизгладимое впечатление и причудливо преломились в её сознании...

Преломление вышло знатным. Неоднократно встречал упоминания о «клюквенности» данного романа, но это как было, так и остаётся за гранью моего понимания. Чтобы было понятнее, о чём я говорю, давайте обратимся к популярнейшему ресурсу Википедии: «Клюква — идиоматическое выражение, обозначающее вымыслы, ложные стереотипы, искажённые представления, вздорные и нелепые выдумки. Выражение обычно употребляется в язвительно-ироническом смысле, чаще всего о бытующих среди иностранцев домыслах о России и русских: о жизни, культуре, истории, языке и т.п.» Да, это то самое, хрестоматийное: «В России всегда и везде снег, и ходят медведи с балалайками». Так вот, в романе Валетне НИЧЕГО этого нет. Разумеется, какие-то представления среднестатистического американца о России не изжить, даже будучи замужем за русским, поэтому один из героев ходит на работу на «фабрику арестов» строго в кожаном плаще, но позвольте — мало ли в Интернете чистокровных русских, которые верят в миллион расстрелянных лично Сталиным? Я уж молчу о том, что для русскоязычных авторов описать каких-нибудь клыкастых татуированных полуиндейцев, но назвать их при этом эльфами (читай: Пехов) — это не клюква, а западным автором подобного себе позволить ну никак нельзя! Да и какие, вообще, могут быть претензии к книге, где есть Кощей Бессмертный и Баба Яга, домовой комитет домовых, ружейный бес Наганя и персонифицированный Генерал Мороз, а книга начинается с того, что перед домом на Гороховой улице птицы ударяются оземь и превращаются в пригожих молодцов? Одним словом, в «Бессмертном» той самой «клюквы» не больше, чем в любом романе русскоязычного автора, который обращается к фольклорно-мифологической традиции иного народа. Другое дело, что и привычные с детства фольклорно-мифологические образы в романе Валенте преломились под немыслимыми для русского человека углами, что и вызывает, видимо, у некоторого числа читателей когнитивный диссонанс — покусилась, мол, на святое, на нашу Бабу Ягу, которая у неё Председатель Яга, а Кощея Марья периодически вообще «Костей» кличет! Мне же это, наоборот, понравилось, потому как всегда интересно прочитать своеобразный взгляд «со стороны» на образы, которые для тебя родные, хотя иногда и ухмыляешься, читая про домового, имеющего голый, как у опоссума (!) хвост... =)))

Но для искреннего восторга от романы лично мне не хватило совсем другого — в нём отсутствует внятный сюжет. Это ни в коем случае не означает, что сюжета нет как такового, а повествование представляет собой поток бессвязного сознания — вовсе нет! Просто общий посыл, если можно так выразиться, произведения лично у меня в голове так и не сложился. Чтобы было понятнее, о чём я толкую, приведу простой пример. Сейчас в среде художников стало довольно модным работать с каллиграфией на основе древнерусской вязи. И вот разглядываешь порой фрагменты какой-нибудь работы, восхищаешься тонкостью линий и филигранностью работы, а потом охватываешь взором всё больше и больше фрагментов, и внезапно, в один момент, снисходит на тебя озарение: «А, так вот чего тут написано/нарисовано!» Со мной так и было при чтении других романов Валенте, что дебютных «Сказок сироты», что недавнего «Сияния», когда буквально на последних страницах ловишь себя на мысли «Ах вот оно что, оказывается!»

А вот с «Бессмертным» — не сложилось! При великолепнейших, не побоюсь этого слова, описаниях Царства Жизни, которым владеет Кощей, при пронзительно-страшной главе про блокадный Ленинград, в которой Валенте демонстрирует владение языком не хуже того же Павича («Я расскажу вам, как мы делали суп в эти дни. Подержать продуктовые карточки над кипящей водой тридцать минут — так, чтобы тень карточек падала на бульон. Потом съесть его, и боже упаси уронить хоть каплю»), при шикарной общей задумке своеобразной трактовки всего ОДНОЙ русской сказки, которая раскрывается всё новыми слоями и смыслами, я попросту устал ко второй половине книги, совершенно не поняв, зачем в книге присутствует, к примеру, описание деревни Яичко, где рядом с Владимиром Ильичём с Надей Константиновной живут Николай Александрович со своей длинноволосой женой Александрой Фёдоровной и прочие Григории Ефимовичи и Георгии Константиновичами. Не, оно по-своему, конечно, симпатичное и прикольное, но что оно даёт общему сюжету повествования? Или к чему было третье появление птиц, которые женились на сёстрах Марьи? Первое было вполне понятно и традиционно для сказочного зачина. Второе — вполне оправданно, как аллегория на три пути, по которым пошло российское общество на переломе эпох, выбирая мечты о старом мире в духе «хруста французской булки», приспосабливаясь к новым веяниям или укладывая свою жизнь на алтарь революции ради будущего. А вот третьего их появления я, к сожалению, не понял. Да и общая закольцованность и открытость финала общему впечатлению очков вовсе не добавили...

И поставил бы я «Бессмертному» 6 баллов, да больно уж впечатляющим получились локации Царства Жизни... Поставил бы 7, но как не накинуть балл книге, где даже в чёрной Книге Жизни написано: «Царица Длины Часов выбрала себе во владение печаль и страдание — там её власть. Делить то, что осталось, пришлось Царю Жизни и Царю Смерти. Какое-то время время им нравилось спорить за каждое дерево, каждый камень, каждый ручеек, молотя друг друга почём зря: Смерть — той косой, которая косит всё живое, а Жизнь — тем молотом, которым строит все полезные и приятные вещи — заборы, церкви, самогонные аппараты»... =))) Вот и получается, что поставить меньше «восьмёрки» рука не поднимется.

И в завершение: стану ли я читать продолжение «Ленинградского диптиха», если госпожа Валенте когда-нибудь его напишет, и на русский его переведут? Безусловно. Вот и всё, что нужно знать об этой книге. Цепляет она надолго, даже если и не нравятся в ней определённые части и сцены.

P.S. Буквально три дня назад, 23 августа 2020 года, перевод романа «Бессмертный» Владимиром Беленковичем получил первую в истории премию «Вавилонская рыбка», которая с сего года будет вручаться на Петербургской Фантассамблее за лучший переводной фантастический роман, изданный в России. На мой взгляд — вполне заслуженно, потому как текст романа Валенте явно очень не просто было адекватно перевести, но с поставленной задачей Владимир справился «на отлично» !

По сути «город монет и пряностей» — это не какая-то отдельная книга, а прямое продолжение первой книги. Т.е. можно было все это дело издать одной книгой, но она была бы толстая и неудобная. Как и впервой книге, во второй нас ждут 2 истории, которые тесно переплетены между собой. То же удивительное описание сюжета осталось — каждый новый герой, встречаемый в книге, начинает рассказывать новую историю, в которой кто-то рассказывает еще одну историю, в которой... И так будет всегда, пока вы не начнете путаться в историях.

Первая история мне очень понравилась. Причем до такой степени, что я даже собрался перечитать первую книгу, ибо та произвела на меня ровное впечатление, оцененное мною в 7 баллов. Наверное, я не готов был к такому витиеватому сюжету при первом знакомстве, поэтому быстро стал теряться в историях, из-за чего книга не стала моей любимой.

Сказки стали чуть более страшными и кровавыми. Особенно в первой части. И это мне безумно понравилось. Я даже стал думать о том, что тут пахнет как минимум девяткой. Но вот вторая история уже не вызвала таких бурных эмоций. Особенно концовка получилась очень ванильной.

Наверное, на мои впечатления сильно повлияло то, что я не любитель восточной тематики. Я даже когда читал сказки о лягушках, лебедях и ведьмах, то представлял себе мрачные норвежские леса, а не зыбучие барханы с оазисами. Меня все время тянуло на европейскую фэнтези, а восточные сказки.

Отдельные сказки очень понравились. Если бы можно было сделать свою подборку, получилась бы вкуснятина. Хотя и так получилось весьма неплохо и необычно. Валенте молодец, потому что эксперимент с многоуровневостью сюжета ей однозначно удался.

Необычно, альтернативно, сказочно.

Роман, который поможет вам легко уснуть. Первая половина произведения предисловие-многословие,в котором ничего не происходит, кроме хитросплетений слов намекающих на некий смысл.Во второй половине что-то определенно происходит, но всё так же многословно, медленно и ни о чём.

Я по честному читал-страдал, искал смысл, удовольствие.... увы не получилось.

Рекомендую людям, которые тащатся от игры слов ради игры слов без определенного содержания.

Не так уж и давным, но достаточно давно, решил один отважный фантлабовец ознакомиться со всей серией «Шедевры фэнтези». Каждую встреченную им книгу, он изучал самым внимательным образом и составлял свое мнение. Долгим иль коротким будет его путь — неизвестно, но в этот раз встретился ему «Бессмертный» заморской красны девицы Кэтрин Валенте. Тут наш сказ и начинается.

Жила-была Марья Моревна, и было у нее все хорошо, пока не встретила она Кощея Бессмертного, и не стал он ей люб больше жизни. Так можно сказать про какую-то иную историю, но точно не про нашу. Наша Марья Моревна жила в тихом приморском городе Санкт-Петербурге, чуть позже известном как Петроград, еще позже – как Ленинград, а совсем позже – вновь как Санкт-Петербург. Еще в детстве Марья столкнулась с чудом, увидела изнанку окружающего мира и поняла, что это надо хранить в секрете. Тайна заползла в ее жизнь и стала ближе, чем кто-либо.

И не суждено было Марье коротать свой век среди людей. Предначертан ей был жених прекрасный и жестокий, а еще бессмертный. Звали жениха Кощеем. И нежданно-негаданно оборотилась сказка романом любовным, красивым и грустным.

Знакомиться с «Бессмертным» было очень приятно. Автор открыто признается в большой любви к русскому языку, достаточно вспомнить ее замечания про «длинные письма, в которых из глаголов строились замки, а падежи расцветали, как ухоженные розы», про «сложные письма, в которых глаголы ее танцевали квадратом, а падежи расстилались, как столы, накрытые для пира», про «письма с правильными словами, в которых глаголы были справедливо распределены между существительными, а падежи не просили больше, чем им требовалось». Даже жестоко вырванные из контекста эти фразы выглядят живыми, сочными и прекрасными. Так что глубокое уважение автору за столь тонкое владение словом и низкий поклон переводчику за ответственный подход к работе.

А вот продолжать знакомство было не так приятно. Не был привычен я такому накалу страстей, не желал я найти любовную драму, укутанную в сказки, и к сказкам льнущую. Чувствуется, что товарищ Валенте подошла к своей истории с большим тщанием и добрыми намерениями. То, как она привила различной нечисти яро коммунистические взгляды смотрелось потешно. То, как она вдохнула жизнь и чувства в персонажей сказок, вызывало уважение. То, как она заводила оду борщам, пельменям, кашам, бутербродам с икоркой выглядело очень вкусно. То, как она описывала метод ставить банки больному, используя вместо банок стопки из-под водки, дивило знатно. Но там, где отступала она от привычных троп и углублялась в дебри мистики и туманных законов ее мира, там, уже не каждый читатель мог идти следом. Чую, многие, очень многие, заблудились в фантазии ее, плюнули в сердцах на все и покинули владения Валенте, изумляясь красотам речей ее и пустоте их же. Некоторые еще и костерили ее «Бессмертного» на чем свет стоит. И были отчасти правы, ибо лукавство крылось в книге за каждой страницей.

Увы, российское издание книги достойно порицания. Книгоделы забыли напечатать пролог романа, и теперь «Бессмертный» доступен лишь в усеченной версии.

Душевная получилась история. Валенте большая мастерица, и относиться к ее трудам стоит благосклонно и со снисхождением, не принимая близко к сердцу, если вдруг где-то она приправила блюдо своей истории клюквенным вареньем. Все-таки не каждый день заморские авторы дают себе труд написать большой роман на основе коротенькой русской сказки.

P.S. Финал открыт, и коль автор решит вернуться к этой истории, то я к ней обязательно вернусь тоже.

Книга, написанная в фирменном авторском метафоричном стиле да ещё и с опорой на русские народные сказки. Казалось бы, что могло пойти не так?

Я лукавлю, конечно. Всегда присутствует определенный скепсис, когда зарубежный автор заходит на поле чужой ему мифологии, как бы уважительно он не пытался к ней относиться. Но в данном случае проблема не в этом. Соединение сказочных персонажей и декораций послереволюционной страны получилось на удивление неплохим, да и в любом случае размах авторской фантазии и особенностей интерпретации знакомых образов заслуживает уважения. Даже главы о блокадном Ленинграде не выглядели чужеродно или не уважительно. Добавьте сюда фирменную метафоричность стиля и перевод, сохранивший красоту языка. Написано настолько красиво, что в историю просто проваливаешься с головой. И не важно, как при этом относишься к ее содержанию.

Да, проблема как раз с содержанием. Книга странная. Странная тем, что я затрудняюсь с определением основной мысли, идеи этой истории. Да, в некотором смысле это переложение старых сказок на новый лад. Только меняется не столько трактовка персонажей, сколько декорации, мир в котором они живут. Что неминуемо ведет и к изменению многого другого — от характера до судьбы. В некотором смысле это попытка построить эпос на основе сказочного сюжета. Миф, сродни вечной истории Артура, Гвиневры и Ланселота, только вместо них здесь вечно повторяющаяся история Кощея, прекрасной девушки (Елены, Василисы или Марьи Моревны) и Ивана.

Но в конечном счете получился странный любовный роман с рейтингом 18+. Рейтинг этот большей частью за секс, весьма откровенный и порой в стиле каких-нибудь пятидесяти оттенков серого. Да и весь мифологический сказочный эпос в конечном счете свёлся к метаниям главной героини между двумя мужчинами (и двумя мирами), каждого из которых она любила, но по своему.

Финал у истории печальный, как и положено эпосу. Но тоже весьма странный. И даже неприятный, исходя из сущности показанной Страны Мертвых.

Так что впечатления от книги в итоге смешанные. Написано красиво, с выдумкой. Но содержание подкачало.

Camerawoman или Лучистая колесница, влекомая воробьями

...У меня камера. А тот, у кого камера, устанавливает правила. I have the camera, and whoever has the camera is King and gets to make the rules...

Помните, чем Марс толстовской «Аэлиты», «Принцессы Марса» Берроуза и «Марсианских хроник» Брэдбери отличается от реального? Пригоден для жизни. Неважно, что первый и второй варианты мы считаем наивными утопиями, а в третьем видим изящную метафору. Суть в том, что во всех трех случаях авторская воля оживляет безжизненную четвертую планету. А теперь представьте мир, в котором вся солнечная система цветущий оазис, заселенный людьми. Но это же чушь, такого не может быть, потому что не может быть никогда. И однако же, есть, друг Горацио (далее по тексту).

Безгранично смелая фантазия Кэтрин Валенте создает в Radiance такую параллельную вселенную, где человечество давно расселилось по планетам, колонизировав их и приспособив к своим нуждам, а путешествие между мирами уровнем сложности не превышает поездки в другую страну нашей реальности. В целом колониальная политика повторяет известную по нашей истории, протекторат крупных держав закреплен над планетами, в некоторых случаях влияние поделено. Этот мир не знает революций и мировых войн нашего, а престарелый царь Николай II с супругой, наследником и княжнами приветствует в сорок шестом году Всемирный кинофестиваль в Москве.

И вот с этого места нужно подробнее. Потому что книга, в общем, о кино. Об универсальном языке, понятном всякому, и в силу этого объединяющем человечество. О дочери знаменитого режиссера, с детства снимавшейся в папиных картинах. О Северин Анк, выросшей в удивительную красавицу, которая без малейших усилий стала секс-символом Вселенной и, неожиданно для всех, предпочла сменить положение относительно камеры, встать не перед ней, а за нее — сделаться режиссером документального кино остросоциальной направленности. О съемках ее последнего фильма, который обещал стать бомбой, но закончился несчастным случаем на съемочной площадке и загадочным исчезновением Северин.

Фильм назывался The Radiant Car Thy Sparrows Drew и это требует отдельного пояснения. Дело в том, что название — строка из «Гимна Афродите» Сапфо о лучистой колеснице, влекомой воробьями. Упс, почему воробьями, где богиня красоты и где маленькая серая птичка? Ну, тут дело в том, что воробей вместе с лебедем и ласточкой считаются птицами Афродиты (Венеры, Северин родом с нее). На внешнем, обыденном уровне, воробей птица пандемос (всеобщая), которая живет везде, плодится и размножается, приспосабливаясь к самым неблагоприятным внешним условиям. На эзотерическом воробьи психопомпы — проводники душ в иные миры. Фактически название Radiance заключает сложнейшую метафору кино: эксплуатирующего сексуальность; многократно тиражирующегося (киноаудитория на много порядков превосходит книжную), доступного всем; переносящего зрителя между мирами — все в лучезарном сиянии.

Валенте не ограничивается феерией межпланетных путешествий, романтической линией Девочки, которая хотела устанавливать правила и Мальчика, чьи желания не исполнялись, отчасти лавкрафтианской космогонией. Radiance — это такой нуар в плане эстетики, что еще добавляет книге изысканности и делает ее совершенно непохожей ни на что, читаное прежде. Роскошный роман и думаю, даже перечитаю в русском переводе, который ожидается уже к ноябрю.

...Закрой глаза и послушай, что я скажу. Все живы. Все живы и счастливы. Close your eyes and listen to what I say. Everybody’s alive. Everybody’s alive and happy...

Кусками «Сияние» прекрасно, в целом же им не разочарован и не восхищен.

Как НФ — за границей несерьезности даже «золотого века».

Линия альтернативной истории, в которой 13 колоний не одолели Ирокезскую лигу, а Старый Свет не спалил свою гегемонию? Голливуду даже на Луне не бывать. Т.б, такому, в котором говорят на английском. Декорации «Сияния» приходится принять, как правила игры.

Труд водолаза, он для здоровых взрослых людей. В костюм со шлангами одному и не влезть. Идиллия скафандровая в Адонисе годна для мифа про Геркулеса или Баньяна, в протоколе смотрится плохо.

Подводные съемки — это отдельная песня, но Валенте даже на таком, профильном, для книги, уровне, матчасть безразлична. Утверждает, что дочь режиссера и киноиндустрия у нее журнально-богемна: актрисы, яхты, грим, спецэффекты, да кто с кем спит. Появление Северин в доме Анка — дня два, минимум, со сменой объективов, установкой света, нужно для съемок такой лирики. Киногруппа — для микробюджетного, с судьбой не дальше ДокФеста или ТыТруба, фильма (один оператор?! даже у Дзиги Вертова было двое, у Риффеншталь двадцать, про Пиррена молчу), для которого сначала снимается материал, а потом пишется план. Но студией арендован отдельный космический корабль — «Оксблад» что, прачечная для отмыва бабла?

Читая «Сияние», рекомендую держать в уме: Валенте и здесь та же сказочница. Романтико-психоделическо-театрального направления. Желязны, Лейбер, Брэдбери... Гейман, пропущенные через словомельницу «Кетополиса».

Предложение на 14 строчек? Хочется-то сказать много и обо всем. Краски, звуки, позы — самоцель и самоценность. Сплетать цепочки слов и самоцветы образов в рассказ витражей, поведать про карету и вкус цветов Плутона, про крик папе с головы картонного дракона... Мишуру, карнавалы, наркотики, ведьму с картами, платья, марсианский пистолет, голод на Фобосе, штормовое стекло, охряную спальню, девятьсот тысяч фунтов, Радио Франсэз, синегорлых личинок, пометки архивиста... Холодный вишневый суп и золотой ихор одиночества — как у итальянских сюрреалистов, тут слишком много слов, актеров, событий и читать книжку можно с любого места: финал не станет спойлером для начала.

Рекомендуется всем, кто сочтет себя мишенью стиля и аффекта, перенося, при этом, высокопарность и недоговоренность в любых дозах.

История о вампирах, только без тайн, переживаний, ужасов или очарования. Очень обыденная история, вялотекущая эпидемия вампиризма и ее влияние на жизнь американской глубинки. Звучит интереснее, чем показано в рассказе, где основными эмоциями героини являются скука, сожаление и тоска по неизведанному.

Красивая, многогранная повесть, в которой фирменная метафоричность автора сплелась с по сути научно-фантастическим сюжетом. Сочетание в стиле Райаниеми (и это большая похвала от меня).

Автор исследует интересные вопросы о том, что есть человек, семья, разум, размышляет об эволюции искусственного разума и о той грани, где различия между человеком и ИИ станут настолько неочевидными, что тест Тьюринга не поможет ни одной из сторон.

Это история семьи, нескольких поколений, тесно связанных с развитием одного из ИИ. Несколько поколений, которые построили собственный внутренний виртуальный мир, взрастили нечто уникальное — настолько уникальное, что ему не нашлось места в реальном мире.

Это история о людях и машинах — и в первую очередь о мифах, что окружают их. Автор рассказывает эти мифы через призму классических сказочных сюжетов и нелинейного повествования. Готовьтесь к метафорам, отсылкам к разным научным взглядам и долгому складыванию мозаики истории из разрозненных фрагментов.

Так что это действительно непростая история. Нелинейный сюжет, буйство метафор и отсутствие рамок в виртуальном мире грёз. Большую часть времени читатель мало что знает о «реальном» мире, никаких ориентиров о том, в каком ключе воспринимать рассказываемые истории. Тем большее удовольствие от финальной части, когда все части истории наконец становятся частью общей картины. Грандиозной картины.

Это история с необычным ответом на извечный вопрос о будущем людей и машин. Немного печальная — из-за неизбежного непонимания. Яркая — мало где ещё общение и взаимодействие происходит в таких метафоричных декорациях и такими необычными способами. Парадоксальная — не ждите простого ответа и простых киношных штампов.

В конце концов это история о симбиозе. И о поиске своего места в мире бесконечно расширяющихся границ.

Рассказ о необычном городе (на грани сна, яви и альтернативной реальности), о его необычных обитателях и о поиске себя главной героиней. Поиске своего места в мире и своей половины. Поиске чуда, которое для некоторых обитателей показанного мира заключается в поиске одного таинственного странного города.

Описания метафоричны, не всегда понятны и уж точно не всегда логичны. Странная проза, но не без странного очарования.

Необычная история от автора, который славится необычными историями.

Метафорично, богато на экзотические детали и существа.

К сожалению, мне мешали излишне натуралистичные метафоры поедания снов, равно как и финальный конфликт, оставивший после себя печаль и чуть ли не отвращение. Так что впечатления от рассказа, увы, не совсем те, какие можно было бы ждать от сказки в восточном стиле с одушевлённой ширмой и городом снов.

Мрачная сказка на новый лад, история спящей красавицы без надежды на спасение. Ведь веретено и буйная волшебная растительность не намерены отдавать свою жертву / свою возлюбленную кому бы то ни было.

Зарисовка мрачная и атмосферная в описании безжалостного, но притягательного ранее для героини плена. Хватает отнюдь не возвышенных натуралистичных подробностей долгого сна.

Вот только это все же сказка, и на мой взгляд постмодернистские детали, рассыпанные по тексту, упоминания шприцов, экономики, холокоста и прочих современных понятий рушат атмосферу сказки, не давая ничего взамен. Это малость разочаровывает.

Перечитал — и снова повеселился. Валенте написала замечательную книжку, которую лично я никак не могу воспринять всерьез. Весь этот русский дух, мазохизм русской души и исторические трагедии — изящно использованный фон для истории о бесконечности всякой традиционной истории.

Если представить, что «Приключения Жихаря» Успенского пересказаны языком Милорада Павича — то как раз и получится нечто вроде «Бессмертного». Домовые-коммунисты, женщина-берданка, ведра с черной икрой и царевна Лебедь, помешанная на косметике — неужели это можно воспринять всерьез???

Очень остроумная, местами смешная книга. Первый раз читал на английском — тоже было весело. Очень умело обошлась Валенте с блокадными эпизодами. Такой правильный для постмодерниста ход: хочешь избежать чернухи, «клюквы» и пародии — смени повествователя. И сработало, как ни странно. Мне не хватило фигуры Серого Волка (все же надо было этого персонажа в сюжет ввести как следует, он в сказочной традиции — не аксессуар, а ключевой волшебный помощник), не хватило идолов Проппа (понятно, идолы были у Успенского, но какой-то аналог можно было придумать более удачный) и, конечно, садо-мазо))) Соответствующие сцены написаны в духе «50 оттенков серого», в узнаваемо дамском стиле, и изрядно контрастируют со всем прочим повествованием. Но этих оттенков...то есть эпизодов...немного и смириться с их тональностью можно. С интересом жду второй роман; думаю, там тоже все будет весело.

На мой взгляд, это гораздо лучше занудных и пустых «Сказок сироты» и нелепо-странных рассказов Валенте. Русское издание на полке оставил.

Необычная фантастика — точнее и не скажешь. Перед нами метафоричное рассуждение на тему (и тут ещё возможны варианты — на какую конкретно тему), поданное в форме лекции-обращения к слушателям. Автор показывает мимоходом целый калейдоскоп «красных» планет, их правителей и обычаев. Калейдоскоп богатый на разнообразные экзотические детали, но, увы, довольно поверхностный.

Финал в некотором роде переосмысливает основную идею рассказа (вынесенную в заголовок). Но мне все же не хватило эмоционального отклика.

Сказка-перевертыш. Приторно-сладкая атмосфера начала истории в определенный момент сменяется жуткой сюрреалистичностью, чтобы в финале прийти к началу известной сказки про пряничный домик. Старая сказка на новый лад — прием избитый, но в данном случае атмосферно реализованный.

Рассказ об очень тихом, обыденном зомби-апокалипсисе. Необычный взгляд на законы жанра через призму маленького городка и девушки, оставшейся в ожидании отцовской любви даже после того, как он перестал быть человеком. Впрочем, это не совсем история о силе родственных чувств, так как и до катастрофы семья героини была далека от идеала. Просто порой некуда идти, а верить во что-то получается вопреки голосу разума.

Маленькая зарисовка. Красивая своей метафоричностью, но совершенно бессюжетная. Начало визита к предсказательнице. Всё.

Об этой книге не так просто написать. Полнейшее преобладание формы над содержанием, но и содержание отнюдь не пустое.

Начну с банального — эта история крайне кинематографична. Кинематографична в стиле старого черно-белого немого кино, вот только это эстетика, а не ограничения. Все действующие лица так или иначе связаны с кино, и связаны — это ещё мало сказано. Здесь даже форма подачи истории неразрывно связана со съемкой. Вы не найдёте на протяжении книги «обычного» повествования. История рассказывается через семейную кинохронику, интервью, кадры документальных или художественных фильмов, многократно переписываемые сценарии, выдержки из дневников и письма.

Собственно, это уже другой важный момент. Повествование не линейно. Оно похоже на мозаику, складывающуюся из обрывков письменных и визуальных свидетельств. О, оно весьма информативно, в полной мере показывая все возможные предыстории и точки зрения на события. Это интересно, это тонкая игра с читателем, требующая от последнего полного внимания. Следует ли говорить, что при всей впечатляющей технике исполнения задумки, это не самое легкое и не самое динамичное чтение?.. Отчасти даже жаль, ведь на фоне показанного необычного мира можно было бы создать намного более яркую и, да, более интересную историю.

А мир и правда чудесный. В духе старой фантастики — ярчайшее разнообразие жизни, флоры и фауны в пределах Солнечной системы. Практически маленькая утопия. Человеческие колонии на всех планетах и спутниках. Великий океан на Нептуне. Неоновые города Урана. Влажные джунгли Венеры. Кенгуриные ранчо Марса. И многое другое. Покорившее меня смешение явных фантастических допущений и вполне реальных фактов вроде продолжительности дня или года на отдельных планетах. Это определенно другой мир. И как же жаль, что он лишь декорация для истории.

Впрочем, эта история вполне удалась. После долгих блужданий с поисках истины внимательный и терпеливый читатель получит все необходимые ответы. Немного печальные, немного сказочные, на удивление светлые, с учетом того, что формально перед нами крайне необычная история об исчезновении и смерти молодой женщины (хотя разумеется все не так просто и с исчезновением, и со смертью).

Прочитав роман Кэтрин Валенте «Сияние», я ещё дня три, наверное, не мог читать ничего другого. Пытался, конечно, но рассказанная автором история настолько прочно засела в моей голове, что я возвращался к ней снова и снова, пока не перечитал некоторые фрагменты повторно, не уложил в голове все фрагменты общей картины, и не ответил сам себе на все возникшие во время чтения вопросы. Вот только сложилась ли в моей голове та же самая картина, что была в голове госпожи Валенте, когда она всё это писала, или что сложится в голове любого другого читателя — тот ещё вопрос...

К «Сиянию» я подходил с осторожностью. Во-первых, отзывы и рецензии обещали по-настоящему постмодернистский текст, а всякие разные «-измы» я не очень уважаю. Во-вторых, вызывал опасение тот факт, что книга — о кинематографе, в котором разбираюсь я совсем плохо, будучи однозначно больше читателем, чем зрителем. Ну, а в-третьих, после восторга, вызванного знакомством со «Сказками сироты» и некоторыми рассказами автора, я уже обжёгся на «Бессмертном», так что очень хорошо понимал, что одной лишь красоты языка и насыщенности образов всё-таки мало для того, чтобы рассказать по-настоящему интересную и, что называется, «цепляющую» историю.

Перевернув последнюю страницу «Сияния», я окончательно убедился, что «Сказки сироты» были не единственной удачей госпожи Валенте в крупной форме, а я однозначно продолжу следить за её творчеством. Потому как создать увлекательную историю из НАСТОЛЬКО разрозненных кусов повествования и столь филигранно увязать все разновременные сюжетные линии между собой — это дорогого стоит!

Рассказывать о сюжете романа — дело неблагодарное. И не только потому, что за меня в предыдущих отзывах уважаемые лаборанты это уже, в общем-то, сделали. Скорее по причине, уже озвученной выше — слишком уж разными являются его фрагменты. Да и в предыдущих отзывах уважаемые лаборанты это уже, в общем-то сделали. «Сияние» — это одновременно история взросления и шикарные психологические портреты людей с непростыми судьбами; история взаимоотношений человека искусства с окружающими и рассуждения о том, как вымышленный мир вытесняет собой реальность; шикарные стилизации под различные жанры от нуара до радиопостановок и изящный оммаж той фантастике, в которой на Марсе расстилались пустыни и прерии, на Венере плескались моря и парили влажные джунгли, а до границ Солнечной системы можно было едва ли не доплыть по волнам эфира. И над всем этим — кино, кино и ещё раз кино, причём кино немое, как воплощение всей фантасмагоричности описываемого мира...

Не скрою, что через первую сотню страниц пришлось буквально продираться. И не потому, что у романа тяжеловесный слог или он плохо написан — здесь автор (и переводчик), как всегда, на высоте. Впечатления были таковы: картины иных миров шикарны, язык повествования великолепен, некую тайну обещают чуть ли не на первых страницах, но... Но, блин, кто все эти люди, о которых я читаю!? Масло в огонь подливала и сама структура романа — повествование ведётся в нескольких временных линиях, от лица нескольких героев, связи между которыми, на первый взгляд, нет никакой, да ещё и с вкраплением фрагментов сценариев несуществующих фильмов, дневниковых записей и кадров домашней кинохроники! Одним словом, это первый в моей жизни роман, при чтении которого разобраться в происходящем поначалу не помогала даже хронология событий, книгу открывающая! =))) Однако, стоило мне перевалить за первую сотню страниц, как между персонажами начали прослеживаться связи, грамотно развешенные ружья начали выстреливать в самый неожиданный момент, а сквозная история начала разрастаться, превращаясь во что-то гораздо большее, чем просто поиски причин гибели съёмочной группы главной героини... И здесь я вынужден повторить за уважаемой Verveine (она же — переводчик Наталия Осояну): не растягивайте удовольствие от этого романа надолго! Это не та книга, которую можно читать по чуть-чуть, урывками в течение месяца. Весь текст «Сияния» — кусочки грандиозной мозаики, поэтому «проглотить» роман нужно сразу. Слишком уж много разбросано по тексту мелких деталей, играющих важную роль в сюжетном паззле, который должен, по итогу, сложиться в голове у читателя...

Кому можно рекомендовать этот роман? Честно говоря, затрудняюсь ответить. Единственное, о чём стоит помнить, приступая к чтению, так это о том, что он МАКСИМАЛЬНО далёк от привычной НФ и фэнтези. Это всё-таки нечто большее, претендующее на выход из жанровых рамок, экспериментирующее с формой подачи, но вместе с тем не скатывающееся в красивости ради красивостей и нагромождение слов ради отнесения к постмодернизму. В романе есть связный, вполне традиционный для фантастики сюжет, но чтобы добраться до него, придётся разобраться во всём хитросплетении сюжетных линий, но задача эта столь же непростая, как привести в порядок ворох спутанной киноплёнки.

Шикарная, штучная вещь. Долгое ожидание романа было вполне оправдано. Огромная благодарность Наталии Осояну за перевод — даже не представляю, насколько непросто было работать с настолько сложным по форме подачи материалом, и сколько нюансов было бы упущено, если бы не её комментарии к некоторым моментам.

Ну, и отдельное спасибо Кэтрин за то, что в мире «Сияния» Плутон — полноценная планета Солнечной системы! =)))