Сет Дикинсон «Бару Корморан»

«Завтра Бару Корморан выйдет на пляж и увидит на горизонте алые паруса.

Империя Масок нагрянет, вооружившись монетами и чернилами, доктринами и компасами, мылом и ложью. Чужаки завоюют Тараноке, родной остров Бару, перепишут его культуру, запретят его обычаи и отнимут одного из ее отцов. Но Бару терпелива. Она проглотит свою ненависть и станет частью Маскарада. Она пробьется наверх и заполучит власть, чтобы освободить свой народ.»

Согласно аннотации, именно так начинается эта история. История того, на что человек готов пойти ради мести и достижения поставленной цели.

Но на самом деле всё началось более двадцати лет назад. Молодая империя Фалькрест вступила в военный конфликт с могущественным и древним государством Мбо, и, неожиданно, нанесла ему сокрушительное поражение, которое привело к миру с позорными для последнего условиями. Этот конфликт, получивший название «Война Армад», сделал Фалькрест самым влиятельным государством, способным диктовать свою волю странам всего Пепельного Моря.

Но даже эта военная победа не имела особого значения. Ведь, согласно верованиям Мбо, малое влияет на великое, и судьбы империй способен решить незначительный, на первый взгляд, конфликт двух людей.

Во время войны на Мбо в качестве заложников и дипломатов пребывали два человека, противостояние которых будет иметь решающее значение для будущего Фалькреста, а значит и всех соседних земель. Каждый из них, находясь в плену у чуждой культуры и перенимая её обычаи, получил свой рецепт идеального общества. Каждый впоследствии сможет заполучить существенный кусок власти. Каждый будет мечтать уничтожить своего соперника.

Госгранд Торрин (в первом томе он держится в тени и его имя не упоминается) — евгенист, мечтает создать идеального человека путем отслеживания родословных и скрещиваний для привития потомству наилучших качеств. В идеале человечество должно стать чем-то наподобие термитника, в котором существует несколько искусно выведенных подвидов для выполнения узкого спектра задач. Очень важна концепция общественной гигиены: все отклонения сексуального поведения, мешающие селективной работе, должны жестоко пресекаться. А тем, кого нельзя вылечить, его правая рука, правоблюститель Зате Ява проведёт лоботомию. У нее в этом большой опыт.

Кердин Фарьер, напротив, мечтает построить общество тотального подчинения. Общественный контроль, пропаганда и муштра должны воспитывать идеальные инструменты, покорные воле создателя. В евгенике нет никакого смысла, её легко заменяет проводимая с колыбели промывка мозгов. Поэтому и общественная гигиена не так уж важна. Винтик машины вполне может иметь неправильную ориентацию, это не будет иметь никакого значения, пока он способен подавлять в себе все личное ради достижения поставленной цели. Его лучшая ученица, Бару Корморан, в конце первого тома наглядно показала, как это нужно делать.

Да, в финале «Предательницы» мы наблюдаем триумф его философии. Идеального гражданина. Монстра, созданного Фарьером.

Да что там, она даже превзошла его ожидания. Трайбадистка не просто смогла вписаться в административный механизм империи, ради личной выгоды она не колеблясь приговорила любимого человека к мучительной смерти. Казнь Тайн Ху сделала её чудовищем даже в глазах циничных, привыкших манипулировать людьми членов Маскарада. Многие мечтают убить её. У остальных она вызывает отвращение.

С таких позиций стартует второй роман (Монстр и Тиран это, по сути, одна огромная книга, разбитая на две части). Фарьер выиграл битву, но не войну. Второй раунд противостояния крутится вокруг погони за древней легендой Мбо: секретом бессмертия. Фарьер и Торрин отправляют по следу своих лучших учениц, Бару Корморан и Зате Яву. Каждая должна разыскать секрет бессмертия и доставить его патрону, попутно уничтожив соперницу. И, в финале второй книги, носители бессмертия появляются на сцене. Вот только это не то бессмертие, которое хотелось бы получить.

Канкриот, плоть-иммортата, разумная раковая опухоль, уродущая тело своего носителя, но дарующая вечную жизнь. Элементы изощренного боди-хоррора у автора удались на славу, корабль раковых волшебников с говорящим названием «Этернал» выписан на загляденье. И Бару Корморан оказывается в плену на этом корабле. Хорошенький клиффхэнгер, ничего не скажешь. Но чтение следующей книги я долго откладывал. По нескольким причинам.

«Тиран» — огромная книга, около 35 авторских листов в оригинале. Такие объемы меня до сих пор пугают. Но и это не главное. Дикинсон пишет совсем не просто: огромный словарный запас, который он не стесняется использовать, куча выдуманных терминов и редкоупотребляемых выражений, за которыми часто встречаются очень тонкие языковые нюансы. Например, Фалькрест придерживается строгой гигиены в отношении сексуальных отклонений, даже упоминать о них зазорно. Что приводит к появлению своего рода новояза: гомосексуальность называется моноамурностью, а гомосексуалисты, в зависимости от пола, именуются в честь применяемых сексуальных практик: трайбадистками или содомитами. Искажены и многие другие понятия. В одной из глав автор делает расширенный экскурс в математику (крайне важный для сюжета) и оказывается, что, например, число Пи в мире Дикинсона называют «числом Круга».

Языковые игры в тексте Дикинсона исключительно важны. Достаточно вспомнить название романов: каждый не смотря на свою простоту имеет сразу несколько значений. Возьмём, например, первый роман. Бару Корморан, безусловно, предательница, она становится винтиком механизма империи, чтобы уничтожить её изнутри, совершив одно, финальное предательство в точно рассчитанный момент. Но кого же она предала на самом деле? Сражавшихся за независимость мятежников в Ордвинне, которые имели цели сходные с её и восстание которых она беспощадно подавила? Свою любовь, брошенную на чашу весов? Свою культуру, частью которой она никогда уже не сможет быть? Или себя саму, когда подчинилась философии своего наставника, сама того не ведая став доказательством его превосходства? Или возьмём, например, имена криптархов, тайных правителей империи. Каждое из них многозначимо. Например, имя, которое берет Бару в начале второго тома — Агонист (Agonist). При современном прочтении смысл его очевиден. Те чувства, которые испытывает Бару в тот момент иначе чем агонией не назовешь. Да и действия её по ходу второй и, особенно, начала третьей книги — это агония. Чем дальше, тем сильнее она понимает, что проиграла задолго до начала игры. Но у этого имени есть и второе, скрытое значение. В древней Греции агоном называли состязание. Чаще всего спортивное, но это могло быть и столкновение мнений, идеалогий. Ну и агонист, очевидно, участниц этих соревнований, борец. И в середине «Тирана» Бару всё-таки находит в себе силы продолжить борьбу.

Да, критик особого сорта здесь возразит, что языковые игры в выдуманном мире с другими языковыми системами не несут никакого смысла, но это те правила игры, которые приходится принимать.

Кроме того вторую книгу очень часто упрекали за крайне долгую экспозицию и «раскачку». (С чем я не совсем согласен, хотя, возможно, долгая экспозиция помогла мне привыкнуть к слогу автора и относительно безболезненно, без кровавых мозолей на извилинах, погрузиться в его текст).

Но первую половину «Тирана» мне не в чем упрекнуть. Она буквально переполнена действием. Морские приключения Бару на борту «Этернал» (и не только) удались на славу. По первым двум книгам автора называли излишне жестоким по отношению к главной героине. Так вот, раньше он с ней еще миндальничал, а в третьем томе решил оторваться по полной. Бару топят и жгут, травят и пытаются подсадить ей раковую опухоль, в нее кидают копьями, подвергают лоботомии (процедура до конца доведена не была, но глаз со штырем успел познакомиться куда ближе чем хотелось бы), и в конце концов пытаются казнить, протаскивая под килем. От приключений тела не отстают приключения духа: черепно-мозговая травма, полученная еще в первом томе, привела к весьма оригинальной форме раздвоения личности. Оригинальна она не только тем, что из себя эта личность представляет, (не буду говорить об этом, чтобы не спойлерить один из лучших моментов в «Тиране»), но и тем, как вторая личность проявляет себя. Её комментарии появляются с выравниваем по правому краю, при чем отвечает она иногда не только на мысли Бару, но и на мысли других персонажей, тем самым, можно сказать, надламывая четвертую стену.

Взаимодействию двух личностей Бару посвящено очень много внимания, а исход его довольно неожиданный. Теперь мне вдвойне интересно как будет называться новая книга, изменит ли имя героиня на обложке.

К слову, повествование перестало быть линейным. Бару, конечно, уделяется большая часть экранного времени, но хватает глав и от лица других персонажей. Есть флэшбеки, посвященные событиям отдаленного прошлого и даже флешфорварды, постепенно подводящие к финалу истории и подкидывающие топлива в топку интриги. Ещё в этой части появляется повествование от первого лица. И личность рассказчика выбрана тоже весьма неожиданно. Много вы знаете книг, где повествование идёт от антагониста истории?

Вторая половина романа имеет совсем другой темп и практически целиком посвящена многослойным политическим интригам: попытке Бару создать торговый альянс и, путем целой серии династических браков, предотвратить надвигающуюся войну.

Честно сказать, понравилась мне она значительно меньше. В эпилоге автор пишет, что работа над книгой его опустошила. Наверное, его усталость при работе над финальными главами передалась и мне. Выстраиванию отношений между персонажами, долгим, и, зачастую, безрезультатным переговорам, уделяется очень много времени. Плюс возвращаются многие персонажи ещё из первой книги. И горе тем, кто не помнит их наизусть. Есть, конечно, золотые сцены (например, встреча Бару с родителями, которая заставила меня хохотать, спасибо автору за слом шаблонов), но есть и практически пустые главы. А в финальных сценах, когда напряжение достигает пика, а план Бару выдерживает первую проверку на прочность, автор становится до тошнотвости многословен.

Отдельного пинка достоин эпилог. Канкриот был третьей силой, усложнившей и без того многослойный конфликт. А в финале автор вводит силу четвертую, с ещё более явной магической природой. И пусть раковые волшебники вписались в мир Маскарада как влитые, я не могу с уверенностью ответить, сможет ли Дикинсон удержать все сюжетные линии от распада и привести их к достойному финалу. Хотелось бы верить.

Буду ждать финального романа.