Стефан Цвейг «Триумф и трагедия Эразма Роттердамского»

Это не биография. Здесь даже нет практически дат. Это ода человеку, которого автор считает настоящим интеллигентом. Добрым, деликатным, эрудированным, остроумным. Провозвестником либеральных идей и братства народов. Образцовым интеллектуалом, настоящим учёным. Учёные того времени в массе своей комментировали отцов церкви и античных авторов. Эразм время от времени мог сказать и свежее слово, правда, не столько в науке в современном смысле, сколько в публицистике. Вершинами его жизни Цвейг считает «Похвальное слово глупости» и полемику с Лютером по вопросу о свободе воли.

Насчёт «Похвального слова» согласен. Конечно, в наше время оно не может вызвать того интереса, как 500 лет назад. У читателя теперь совсем другой багаж знаний, не позволяющий в должной мере оценить выпады Эразма. Другие интересы, другой ход мыслей, привычка к иным литературным приёмам. А в своё время эта книга произвела просто убойное впечатление. Вывела автора на высшую ступень литературного пьедестала Европы. И по заслугам, если проникнуться обстановкой того времени. Это при том, что автор издевается, в том числе и над читателями, и над коллегами-гуманистами, и над самим собой, и не пытается этого скрывать. И тут становится ясно, что он совсем не такой добрый и пушистый, как пытается представить Цвейг. Умеет показать зубы, когда хочет.

В полемике с Лютером Эразм явно проиграл, хотя был, по сути, прав. Просто Цвейгу очень хотелось, чтобы его герой и единомышленник победил, хотя бы посмертно. На самом деле его доводы оказались слишком осторожными, слишком абстрактными, ориентированными на интеллектуалов тех времён. Да ещё надо было оглядываться на покровителей, стараться не задеть Рим и при этом не порвать окончательно с реформаторами. А противник говорил на языке, понятном каждому, и ничего не боялся. Для полемики с ним Эразм оказался малопригоден. Чтобы защитить тезис о свободе воли человека, в XVI веке понадобились, как ни покажется это парадоксальным, иезуиты. Вот они тоже ничего не боялись, умели находить аргументы для любой аудитории и смогли убедить половину Европы.