Лоуренс Норфолк «Носорог для Папы Римского»

Образчик постмодернового романа, которые так отлично обстебал Набоков задолго до («Героем романа был дуб. Роман был биографией дуба»). Пришла к выводу, что постмодерн как жанр — все-таки не мое, и Умберто Эко в данном случае исключение. А Норфолк должен понравиться тем, кому нравятся фильмы Феллини — все очень шумно, ярко, красочно, немного пошловато, с большой претензией, множество на первый взгляд никак не связанных друг с другом сюжетных линий, большинство деталей и сцен понятны весьма условно и только к самому концу осознаешь, как он все друг с другом связано. С одной стороны, связано весьма изящно, не могу не признать. Особенно учитывая, что это огромная работа с историческим материалом. Попробуй-ка свяжи далекий монастырь в холодной Дании (?), двор папы Александра VI, борьбу Португалии и Кастилии за заморские колонии и далекие африканские племена. Норфолку удалось сплести из всего этого практически связное сюжетное полотно. Впрочем, временами это все равно производит впечатление жуткой притянутости за уши, а в особо выдающиеся моменты кажется, что автор над тобой издевается.

Да, я вполне осознаю, что это, вероятно, признак моего дурного вкуса, но на протяжении ста страниц описывать некое плавание неких поданных потругальской короны, их взаимоотношения, интриги и тд. — и немедленно утопить их всех в следующей же части, не упомянув даже имен, имхо, немного слишком. Норфолк изобилует деталями и персонажами, не имеющими ни малейшего отношения к основной сюжетной линии. Более того, в каждой новой части центральными являются совершенно новое место и новые герои, описываемые так подробно, что начинаешь думать, что автор передумал писать про тех, предыдущих, и решил теперь про этих. Столь подробное описание, откровенно говоря, не слишком интересных персонажей и событий, которые к основному сюжету относятся по касательной, слегка утомляет. В итоге чтобы в целом описать стиль Норфолка, достаточно вспомнить прекрасное «Если бы Красную Шапочку написал Бальзак» («Эта дверь была сделана в середине 17 века неизвестным мастером... Он вырезал ее из модного в то время канадского дуба, придал ей классическую форму и повесил ее на железные петли, которые в свое время, может быть, и были хороши, но ужасно сейчас скрипели. На двери не было никаких орнаментов и узоров, только в правом нижнем углу виднелась одна царапина, о которой говорили, что ее сделал собственной шпорой Селестен де Шавард — фаворит Марии Антуанетты и двоюродный брат по материнской линии бабушкиного дедушки Красной Шапочки» — пруфлинк: http://kramtp.info/news/17/full/id=10612; ) — и умножить это на исторический контекст.

Похоже на Эко, но не то. Мне кажется, Норфолку не хватает двух важных вещей, чтобы равняться с Эко: чувства юмора и чувства меры. Множество моментов из Эко на самом деле уморительно смешные, как стилистически, так и сюжетно. У Норфолка скорее путаешься в бесконечных бальзакообразных периодах. Насчет чувства меры — имхо, если бы мест действия и героев было поменьше и они не были бы так хаотично разбросаны, роман бы только выиграл. Был бы более цельным, что ли. А так создается впечатление, что автор поставил себе цель написать нечто максимально сложное с точки зрения сюжета, при этом формально оставаясь в рамках исторической достоверности. Помнится, мы на истории решали такие задачки формата «как Богдан Хмельницкий мог быть знаком с кайзером Вильгельмом?» Как упражнение по истории и реконструкции — отлично, а вот как литературное произведение — гм.

Еще одна особенность — у Норфолка получилась фактически поэма без героя. То есть герой, конечно, имеется, и даже один на всю книгу, но на протяжении всех эпизодов его заслоняют куда более интересные второстепенные герои. В итоге получается, что никто толком не вызывает интереса или сочувствия. Ну приор, отец Йорг, разве что.

Событийный ряд прописан довольно забавно, особенно все сцены при дворе Папы. Если держать в уме исторические данные, то есть то, что именно там и тогда делалась судьбоносная «большая политика», невольно выискиваешь их в тексте — и не находишь, разве что некие мелкие отголоски. Все персонажи действуют исходя из того, что известно им, но не читателю, описывается множество третьестепенных сцен типа охоты за крысами на кухне, и хотя они вполне могли происходить в реальности, начинаешь «плавать» в повествовании, потому что создается ощущение, что самого простого и основного тебе не говорят. Это как «Портрет художника в юности» — там никто не рисует, точно так же как у Норфолка солдаты не воюют, монахи не служат, Папа не занимается политикой и тд. Я вполне осознаю, что это уже несколько избитый прием, но меня все равно разочаровывает. Эко в данном случае куда проще, к слову, — он говорит о том, о чем говорит. Обманчивость же Норфолка вполне описывается уже его заглавием: носорог действительно присутствует, даже два, но из них ноль живых и оба на дальнем плане.

Хороший роман, но, к сожалению, он оказался слишком сложным для меня. Очень большое количество всяких философских отступлений. Множество рассуждений я так до конца и не понял о чем. Так что или я до романа не дотягиваю или он до меня. Не совпадаем мы с ним по книговосприятию.

На редкость тягучий густой и разбухший как туша носорога роман, провисающий под собственным весом. На меня сильное впечталение произвела вторая римская часть с рефлексиями о позоре резни в Прато и яркими экспрессивными красками набросанным Папским Римом. Право, для второй части требовался бы в дополнение глоссарий персонажей и карта Рима, а то, признаться, очень путался с персоналиями, бо интрига многослойная. Вот вторая часть мне модернистскими наворотами и экспрессией несколько напоминала по мере чтения «Юлиана» и «Леонардо» нашего Мережковского.

Даже недоброжелатели Норфолка пустышкой его не назовут, но мне «Носорог» показался перегруженным, с посредственной концовкой и излишними африканскими главами. Собственно авторская тотальность такова, что ужать или сократить текст можно вдвое без больших потерь содержательности и сюжета. Необычайно угрюмое произведение с особым тщанием фиксирующее физиологические аспекты существования позднего условно средневековья, которое словно бы лишено духовной составляющей. Небезынтересно, но поклонникам развития вектора Умберто Эко скорее порекомендовал бы нашего «Лавра» Водолазкина — куда как более артистичного, музыкального, легкого не в ущерб содержательности и куда как более «экологичного».

Норфолк – писатель весьма своеобразный, что было заметно и по первому его роману, но второй роман значительно более причудлив и тоньше устроен. Фантастики как таковой в романе почитай что нет – история Винеты в меру реалистична и скорее легендарна, нежели фантастична, а Амалия – девочка, подсчитывающая травинки и систематизирующая изменчивые характеристики бога… ну, это просто чудо. Черты времени (первой четверти пятнадцатого века) выписаны весьма ярко, при этом узедомское время действия мне представлялось скорее веком тринадцатым, настолько материально и духовно убогим описан быт островитян и монахов, что лишь к концу главы начали закрадываться подозрения. Очень хороши внутренние истории (Балтийского моря, крысиных войн в Риме, сыновей Эри), отлично выписаны и краткие эпизоды (например, папская охота). Бойня в Прато – ключевой акт, приводящий в движение весь сюжет романа – подана в воспоминаниях и полунамеках, без чрезмерного в количественном отношении натурализма (к своему стыду, об истории этого города, весьма крупного и в нынешнее время, я узнал именно у Норфолка).

При этом поразительная объемность, насыщенность текста резко контрастирует с образом главного героя. Сальвестро-Никлот все повествование остается безликим центром притяжения внимания читателя, и личность его проявляется лишь внешне, в задуманных, совершённых и несовершённых поступках да в высказанных суждениях. Сальвестро-личность лучше всего представлен в скупых декорациях Узедома, а в ярких Италии и Гвинее он сжимается и приобретает черты исключительно технического протагониста, поскольку описываемые события должны с кем-то происходить. Его спутник Бернардо имеет значительно больше характерных черт, хотя и является всего лишь здоровенным олигофреном, да и эпизодически появляющиеся малозначительные персонажи в абсолютном большинстве своеобразны и великолепно изображены поведенчески. Крестьяне, монахи, солдаты, нищие, торговцы, карлики, соглядатаи, поэты и прочая публика появляются и исчезают почти мгновенно, но при этом обогащают и углубляют рассказываемую историю. Конечно, история Сальвестро образует основу романа, но именно образы иных персонажей и вложенные повествования придают произведению художественную ценность.

Однако психология действующих лиц не является сильной стороной Норфолка, который скупо описывает внешние проявления чувств и мыслей персонажей, характеризуя их внутренний мир весьма неохотно. Слабо раскрыт Йорг, одно из важнейших действующих лиц, равно как и его сподвижник Ханс-Юрген. Полковник (капитан) Диего обрисован небрежными штрихами, вследствие чего его финальное сумасшествие оставляет неверное ощущение старческого слабоумия. Эусебия-Уссе чужда не только своим спутникам, но и читателю. Выведен за скобки Руфо, но от этого его образ только выигрывает. Однако среди второстепенных персонажей хватает и выписанных характеров. Помимо Бернардо, это сам папа Лев X, испанские и португальские дипломаты, Эвальд, брат Герхард – возможно, простые характеры даются Норфолку значительно легче.

Выходит, у Норфолка великолепно получаются образы, описания, которые дают картину, внешнее представление об описываемом процессе. Персонажи удачны, когда их роль сравнима с ролью персонажей картины – выхваченные в определенный момент, зафиксированные, застывшие в нем и неизменные. Персонаж, требующий развития, изменяющийся внутренне, не близок автору, и выполняет в основном техническую функцию – фокусировать внимание читателя, двигать сюжет.

А носорог – это лишь повод. Объект тонкой политической игры, предмет невероятных слухов, папский каприз, мертвое животное (две штуки).

А вот для разнообразия постараюсь быть краток)

Этот роман эдакая Temple Expiatori de la Sagrada Família от литературы. На это намекают не только захватывающие и потрясающие воображение фантазия и неимоверные усилия автора, но и явственные излишества, увлеченные и отвлеченные заигрывания с читателем, оставляющие (справедливости ради замечу — не всегда) ощущение тяжеловесности, массивности и избыточной вычурности. Да и в собственном тексте Норфолк как будто в порядке самоиронии описывает монастырь Узедома и замок Колонны, с усилиями по устройству которых схож стиль и манера построения повествования.

При этом постмодернистское великолепие переплетенных сюжетов, историй времен XII-XVI веков и намеков не оставляет места для раскрытия персонажей так, чтобы в них хотелось поверить, — они просто точки отсчета, детали часового механизма, выверенного и взведенного на подачу сигнала в нужный момент умелой рукой автора. Вот только сигнала я и не заметил – вся книга переполнена информацией, а смысла нет, в упор не вижу, не чувствую.

Хотя остается ощущение некоторого отвращения, брезгливости, как от жизнеописания Папы, крысиного подполья Рима и сексуальных игрищ Фьяметты, достойной по своей роли и значимости считаться ироничным намеком на присутствие в романе трех носорогов.

Короче, побродить-полюбоваться под невероятными сводами авторских словесных конструкций, эрудиции и изобретательности можно с большим удовольствием, сочтя некоторое из увиденного забавным, еще большее – жестоким и отталкивающим, все остальное – любопытным и достоверным, но только при понимании, настрое, что «в этой басни нет морали» и цели быть такой не может, как не стремятся к завершению, строительной готовности создатели Саграды Фамилии.

Итог: как развлечение ума — хорош, как пища для души – синтетика, резина.

Великолепное произведение, формально посвященное территориальному спору Испании и Португалии о разделе Нового Света в начале XVI в., а на деле — настоящая энциклопедия позднего средневековья (от Балтики до Гвинеи, от Италии до Индии). Вставные новеллы (о Балтийском море, крысиной войне, нигерийских мастерах бронзового литья) по своему мастерству заслуживают отдельной оценки.