Сергей Павлов «Неуловимый прайд»

«Неуловимый прайд» является своеобразным эталоном советской НФ середины 70-х годов, поскольку совмещает в себе как все сильные, так и все слабые стороны советской НФ того периода.

Безусловное литературное мастерство в описаниях декораций и в портретах геров, лёгкий, эффектный стиль, более эффектный, чем в литератуном майнстриме, умение строить эпизоды и интриговать читателя, но... полная неспособность развязать все завязанные в первых главах узелки. Разгадки всех загадок, как это обычно для советской НФ того периода, ошеломляюще банальны и нелогичны. Об этом уже написали предыдущие рецензенты, не стану повторяться, но отмечу, что, несмотря на разочаровывающую неубедительность последних глав (читателю становится ясно, что и сам Сергей Павлов понятия не имеет, как разгадать собственные загадки), в ситуации «цифровой эволюции» есть аллюзии к многочисленным западным романам о компьютерах, обрётших разум. Однако, в отличие от западных коллег, Павлов заканчивает своё повествование именно тогда, когда западные фантасти начинают разворачивать сюжет. Для западной НФ было важно то, что скрыто за горизонтом событий (во что выльется контакт человека с созданной им самим чуждым интеллектом?). Для советского фантаста оказывается достаточно констатации, что мир за горизонтом существует и земля вовсе не плоская (человек может создать чуждый ему интеллект).

Любопытно и то, что повесть, как и более ранний «Чердак Вселенной», начинается с пребывания героя в виртуальном мире. В «Чердаке» это была «фантоматическая книга», в «Неуловимом» — наведённый галлюциноз. Что характерно, и в том и в другом случае эти эпизоды не играют никакой роли в сюжете и нужны просто для демонстрации литературных умений Сергея Павлова.

Любопытны также литературные влияния, проявляющиеся в этой повести. Если «Чердак Вселенной», действие кооторого разворачивается, надо полагать, в том же мире, что и «Неуловимый прайд», явно облучён ранними Стругацкими, времён «Пути на Амальтею» и «Стажёров», то в «Неуловимом» очень заметно, что Павлов в процессе писания находился под влиянием Станислава Лема, в особенности, под влиянием «Рассказов о пилоте Пирксе» и «Возвращения со звёзд». От «Пиркса» здесь подробная до сухости проработка быта Внеземелья, а от «Возвращения» — эстетика и «художественные мероприятия», вроде выступления мима на юбилее космической станции.

Очень странное ощущение осталось после прочтения. Словно я читал захватывающий детектив, который завлекал и интриговал все больше и больше, потом вроде бы что-то начало наклевываться, стала выстраиваться какая-то версия… и вдруг мне ни с того ни с сего прямым текстом сообщают: «Убийца – дворецкий». И на этом все обрывается. Ни малейших разъяснений относительно мотивов преступления, способа его совершения, иных обстоятельств произошедшего – вместо этого просто дается краткий готовый ответ, который надо принять как данность и на этом успокоиться.

Скажете: нелепо? Но ведь именно так все и происходит в «Неуловимом прайде».

Очень скептически отнесся к предыдущему отзыву. До последнего надеялся, что Павлов вытянет повесть своим излюбленным методом: придумыванием замудренных терминов. Получилось у него? Давайте посмотрим: интригующее начало со снами и психоанализом, присутствие на концерте, невольными участниками, которого стали герои, полет к Юпитеру. Вроде все замечательно, пока дело не доходит до объяснений появления разумности у облака стержней.

Понял я это так. Возьмем несколько тысяч флешек с различными данными о нашей планете: почве, атмосфере, животном мире и т.д.; добавим к ним одну тысячу флешек с графиками и результатами работы человеческого мозга, большого количества людей, и выбросим все это на околоземную орбиту. Под воздействием вакуума, гравитации, пылевых облаков, спутников в этих информационных полях образуется сверх разум. Согласен с тем, что такое возможно. Но объяснить надо достойно. Мне подошла бы какая-нибудь абракадабра из выдуманных понятий. Я не слишком разборчив. Стержни, диски, флешки — это мертвые хранители памяти. Даже если на них записаны песни, фильмы живее от этого они не станут. Как алгоритм для действия запрограммированной машины эти источники подойдут.

При первой встрече с умным скоплением стержней, начальник проекта «Ютавр», называет это искусственным интеллектом, с чем еще можно согласиться. Но через пол страницы AI переименовывается тем же героем в организм, что крайне усугубляет ситуацию. Ведь если скинуть в одну место кучу болтиков — робота не получишь, а тут уже до организма доросли. Скажу я вам так ребятки: «Плохой из меня охотник. Этот прайд так и остался неуловимым. Может вам удастся его изловить?»

Павлов, как всегда, неподражаемо реалистично описывает будни работников Дальнего Внеземелья. Все эти диспетчерские, переговорные, операторские пульты, резервные рубки и вакуум-створы... абсолютно завораживающее повествование. Не знаю, он ли первым придумал применить к космической фантастике художественные методы производственного соцреализма, но он безусловно достиг тут огромных успехов. В стилистическом плане повесть просто образцовая, наслаждаешься буквально каждой страницей.

Но сюжетная НФ-идея... эээ... она как будто из дурдома. Оказывается, если запустить на планетарную орбиту множество магнитных стержней с записями всякой геодезической информации, да как следует перемешать, то под воздействием космических лучей в этом облаке немедленно зародится Разум!! О_о

А если туда ещё подмешать горстку стержней с записями человеческих энцефалограмм... тогда... тогда зародится Сверхразум, пронзающий своим взглядом всю вселенную!!

И всё это подаётся с таким неудержимым пафосом, что просто читать невозможно.

Я бы ещё понял, если бы Павлов ЭТО написал в 90ые, будучи уже старенький, плохонький и сильно повёрнутый на всякой восточной мистике и прочей духовности — но нет, повесть-то написана в период между отличными «Акванавтами» и шедевральной «Лунной радугой«! Как так можно было? Загадка, честное слово.