Хорхе Луис Борхес «Ничтожность личности»

С отзыва на эссе Борхеса «Ничтожность личности» я начну серию коротких реплик и заметок по омнибусному талмуду от Азбуки «Всемирная библиотека. Non-Fiction. Избранное» от 2023 года.

Микро-рецензии от меня на добрую половину публикующихся впервые (или, как в случае с половиной от половины оставшегося эссеистского массива, публикующийся по новой спустя долгое отсутствие переизданий) эссе и заметок знаменитого аргентинца будут как можно более короткими (т. к. и собранная авторская публицистика крайне лаконична), в основном говоря о сущности и цели произведения, наличие позднее или ранее схожих размышлений Борхеса в других местах, а также содержа наиболее впечатляющие и цепляющие цитаты писателя.

«Ничтожность личности» — чисто философская или, точнее, показательно метафизическая работа. Как и в случае с многочисленными эссе о природе Времени, памяти или иных феноменах мироздания (которые недавний юбиляр Кант отнес бы к трансцендентальному), проблема настоящей статьи — доказательство иллюзорности «Я» — встречается и в других работах Луиса Хорхе Борхеса. Например, в «Новом опровержении времени» (1944/1956 гг. — двойная дата ввиду дописывания Борхесом эссе).

Что примечательно в этом тексте? Прежде всего дата написания. За почти полстолетия до бума когнитивистики, с ее думами и думками о то ли иллюзорности, то ли о странной природе (сложной проблемы) сознания, возможности или невозможности создания сильных ИИ и пресловутых тестов Тьюринга, аргентинский талант, продолжая линии рассуждения Юма и Шопенгауэра, задается вопросом: а так ли уж нам нужен, полезен и важен концепт «я»? Тут важно добавить, что «я» Борхесом отделяется от, например, сознания и самосознания. Скорее в «Ничтожности личности» поднимается не центральная тематика когнитивных философов, а побочная — вопросы того, что такое личность как некая идентичность, которая тем или иным образом вписана в наше сознание. То, что в современных философиях называется «проблемой тождества личности». И в предложении решения этой проблемы, которой, по сути, в то время и не было, Борхес предлагает то же, что и Черчленды сегодня в отношении сознания: элиминацию, удаление странного, лишнего и нелогичного, признания за тем статуса «иллюзии». Притом, и это также любопытно, писатель с самого начала связывает эту специфическую философскую медитацию с литературными (модернистскими) целями:

«Я собираюсь доказать, что личность – это лишь кажимость, допускаемая в силу самомнения и привычки, но без метафизических обоснований и без внутренней реальности. Далее я намереваюсь приложить следствия этих предпосылок к литературе и возвести на их основании эстетику, враждебную к психологизму (наследию прошлого века), непочтительную к классикам и при этом благосклонную к самым дерзостным теориям сегодняшнего дня»

Получается реализовать у Борхеса сие предприятие или нет — решать нам. Но, напоследок, перед цитированием особо запомнившихся мест, добавлю пару вот что: почти с самого начала создается и до самого конца не отпускала мысль о том, что все происходящее в тексте — причудливая шутка, некоторое глумление и специально грубая ирония автора. Так, например, это видится в связи с такими строчками:

«Я заметил, что, когда человек, оказавшийся в положении читателя, соглашается со строгими диалектическими умопостроениями, прочитанными в книге, это всего-навсего лентяйское нежелание проверить на прочность приводимые писателем доказательства и смутная вера в честность автора.

Однако, как только книга закрывается и прочитанное рассеивается, в памяти остается лишь более или менее произвольный синтез усвоенных идей. Чтобы избежать этого очевидного неудобства, я откажусь от строгих логических связей в пользу нагромождения разнообразных примеров»

С другой стороны, этот же отрывок и дальнейшие сочленения слов и образов могут служить как бы иллюстрированным доказательством, т. е. демонстрацией того, а что такое сознание без фикции в виде «я» (оно — набор ощущений без причинно-следственных последовательностей, сплошное течение эмпирий).

Ну и далее — просто пара красивостей:

«Никто не рискнет утверждать, что во взгляде, которым мы охватываем ясную ночь, содержится точное количество звезд на небе»

«Ощущение прохлады, простора и радостной свободы, которое живет во мне, когда я миную прихожую и попадаю в почти непроглядную уличную тьму, – это не добавка к моему предшествующему «я» и не событие, которое прилаживается к другому событию моего последовательного и нерушимого «я»»

»...у меня никогда не получится запечатлеть мою жизнь в одном цельном абсолютном мгновении, вмещающем в себя все остальные, что все мои мгновения будут временными этапами, уничтожающими прошлое и направленными в будущее, и что вне пределов мимолетного и случайного настоящего мы – никто. И я отрекся от всяческого мистицизма»

«Минувший век в своих эстетических проявлениях был радикально субъективен. Те писатели больше стремились получить патент на свою личность, чем возвести литературное произведение»

«О том же – но с большей сноровкой и мастерством – говорят и художники. Что такое современная живопись – живопись Пикассо и его учеников, – как не страстное утверждение драгоценной уникальности какого-нибудь пикового туза, дверного косяка, шахматной доски? Романтическое самопоклонение и громогласный индивидуализм разрушают искусство. Слава богу, тщательное изучение мелочей духовной жизни, обязательное для всякого художника, возвращает его к той вечной классической прямоте, каковая и есть творчество»

«Реальность не нуждается в подпорках других реальностей. В деревьях не скрываются божества, неуловимая «вещь в себе» не прячется за кажимостями, и нет никакого мифического «я», управляющего нашими действиями. Жизнь есть правдивая кажимость. Обманывают не чувства, обманывает рассудок, как сказал Гёте»

«Мое сознание – последнее прибежище, где может быть расположено мое «я», – тоже оказывается непригодным. Если отбросить все страсти, все внешние ощущения и даже переменчивые мысли, сознание превращается в пустую вещь, ведь ни одно из явлений не требует его существования, поскольку в нем не отражается.... мнением Шопенгауэра: «я» – это точка, неподвижность которой полезна тем, что помогает лучше прочувствовать напряженный бег времени. Такое суждение превращает «я» в простую логическую потребность, без собственных качеств и без отличий между индивидами»

П.С. Получилось больше задуманного минимума, но пусть это станет оптимумом старта.