Жюль Верн «Михаил Строгов»

Вторая половина XIX века, правление неназванного российского царя. Бухарский правитель Феофар-хан (в котором НЕ НАДО искать намеков на легендарного чингисида Кенесары Касымова), довольно условный «восточный деспот» опираясь на поднявшихся «инородцев» организует вторжение в Южную Сибирь. В подготовке и осуществлении восстания бухарцам активно помогает мятежник Огарев, бывший офицер русской службы, наполовину монгол по происхождению...

Главный герой повествования фельдъегерь Михаил Строгов, отправляется с важнейшим поручением к генерал-губернатору.

Известен жанр альтернативной истории, а тут первопроходец фантастики предложил читателю «альтернативное настоящее», потому что роман о вторжение среднеазиатских народов (без зазрения совести, скопом названных «татарами») в Россию написан как раз в то время, когда Российская Империя добивала последние очаги сопротивления в Туркестане. Фантастическим допущением становится, таким образом, не «пушка на Луну», а именно такой ход развития событий.

Впрочем, автор подчеркивает, что вторжение бухарцев и их союзников это именно грабительский набег на окраину, возможный только, пока центральная власть не собралась с силами, и совсем неплохо показывает войну на обширных, малозаселенных пространствах, когда надо иногда по нескольку дней искать войска одного из противников, марши занимают вдесятеро больше времени, чем боестолкновения, остро стоит проблема снабжения и тп.

Неминуемая при повествовании о далекой стране «клюква» не столь уж критична, думаю, сочиняя роман о том, как во Франции конца 19 века бонапартисты (или орлеанисты) устраивают новый мятеж, разжигающий новую гражданскую войну, опираясь на поддержку Германской, например Империи, русский автор налепил бы не меньше ляпов. Разрекламированное участие Тургенева сводилось судя по всему, к неодобрительному отзыву насчет возможности такой войны.

Водку же из самовара никто не пьет, на трудности с лошадями на станциях все русские классики роптали, купцы говорят меж собой о делах, чиновники ждут указивок сверху и тп. Кроме снегов, просторов и медведей (они существуют, я и сам как-то раз в не такой уж глуши вышел на огород с утра, а там медведь метрах в ста, у кромки леса) в романной России есть и телеграфы, и пароходы, и дороги, и войска и полиция и города. Другое дело, что очаги цивилизации раскиданы среди нехоженых просторов, но оно и в жизни так. Россию автор, очевидно, изучал. Пусть и «по атласу», но подробно.

Беда романа, лично в моем восприятии, вовсе не фантастичность, а запредельная наивность и просто художественная слабость.

Черно-белые герои, это еще ладно. Плохо, что декларированное демоническое злодейство Огарева оказывается продиктовано какой-то личной мелочностью и при том, что хотя описанию черноты его души посвящено немало строк, что-то не позволяет ему элементарно пытать пленных, что бы узнать важные военные сведения.

Плохо, что СЛУЧАЙНО главный герой и главный злодей трижды пересекаются на просторах России. Невозможно читать о том, как притаившись в лесочке, ГГ подслушивает (и понимает!) разговор татарского разъезда, причем говорят всадники исключительно о нем. Когда подруга ГГ оказывается в плену у бухарцев, там она непременно встречается с его матерью и тп. По кустам раскиданы не просто рояли, а целые оркестры. Эпизод с неудачным ослеплением ГГ это вообще вырвиглаз, да не сочтут это слишком уж примитивным каламбуром.

Как часто и случается в книгах развлекательного жанра, главные герои оказываются совершеннейшими функциями (храбр, силен, верен слову и тп.) а второстепенные наделены хоть и мультяшным, но обаянием. Стереотипные «иностранцы в России» — корреспонденты Жоливэ и Блант с их комической враждой, переросшей к крепкую дружбу, отлично разбавляют общий серьезный тон. Пегасов и вовсе — живой человек, внушающий сильную симпатию.

Совсем неплохо описаны мучения пленных, тоскливый марш через осеннюю Сибирь, остановка военных действий к зиме.

И все таки невозможно выспренная речь героев, невыносимый пафос романтической линии, авторская скороговорка, когда важнейшие и трагичные события описываются по сути тремя короткими, как телеграммы Жоливэ, предложениями, не дают поставить книге более высокий балл.

Если фантастика Верна, устарев, приобрела ретро-шик и легла в основу многих популярных фантастических субжанров, то «Михаил Строгов» просто устарел, подчеркивая, что несмотря на наличие некоторого корпуса несокрушимой классики, литература за полтора столетия сильно ушла вперед и не все, что было популярно при жизни автора, способно преодолеть века.

Простенький приключенческий роман для юношества.

Я всегда с большим удовольствием читала произведения Жюля Верна, но к сожалению, роман «Михаил Строгов» позитивных эмоций у меня не вызвал, а восприняла я его как одно из самых слабых и непроработанных произведений Жюля Верна. Наверное, это произведение в свое время очень нравилось европейцам, поскольку рассказывало об «этих странных и загадочных русских», но для меня уж слишком все в нем неправдоподобно, от образов героев, до многих событий.

Описанное автором действительно отчасти происходило в России. Отчасти потому, что в качестве базы для произведения взяты реальные исторические события — локальные вспышки восстаний в Средней Азии во второй половине 19 века, вот только Жюль Верн изрядно преувеличил их, описав глобальное восстание, охватившее огромную территорию и народные массы, и далее пошел фантазировать в духе современных «фантастов-альтернативщиков». Да и сами персонажи произведения то слишком уж наивные, то получившие в подарок от автора особые гиперболизированные черты (и без «русских медведей» тут, к сожалению, не обошлось, но хоть без балалаек, и то радует). В произведении масса логических нестыковок, да и жизнь русских того периода, ... а автор вообще о русских и России писал? А вот второстепенные герои-иностранцы – англичанин и француз, вполне себе живенькие и харизматичные, чего не скажешь о главных, кажущихся шаблонными куколками (Строгове, Наде).

Сюжет слабенький, герои, ... ох и странные же они, любовная линия – не пришей кобыле хвост. Изрядно насмешила фантастическая сцена с выжиганием Строгову раскаленной саблей глаз, после чего герой как выяснилось, все же прекрасно видел, поскольку на глазах в момент казни были слезы, не позволившие выжечь орган зрения – Терминатор, ё-моё. В общем, Голливуд отдыхает. Конечно, это произведение стоит читать в юном возрасте, тогда многие авторские ляпсусы останутся незаметными, да и воспринято оно будет просто как лёгенькое чтиво.

Как историческое произведение «Михаил Строгов» ужасен, а вот качестве приключенческого романа – сойдет на один раз, и то стоит учесть что той насыщенности и напряжения, свойственной прочим произведениям автора, в этом романе нет.

Ох, нафантазировал. Ну и нафантазировал.

Роман написан в год окончательной аннексии Россией Кокандского ханства, через 8 лет после покорения Бухары, через 11 лет после того, как генерал Черняев с небольшим отрядом с ходу взял Ташкент. Здесь всё наоборот. В Сибирь 1876 вторгаются войска бухарского эмира и легко берут Тобольск, Омск, Томск, Красноярск, половину Иркутска и массу других городов. Ведёт их русский эмигрант, вроде как революционер, но по сути движимый личными счётами с братом царя. На месте эмира я бы трижды подумал, прежде чем довериться такому товарищу. Исправить положение должен курьер царя, который в век телеграфа едет черепашьим шагом из Москвы в Иркутск, застревая где на день, где на неделю, где на две. А в конце не просто хэппи-энд, а настоящие чудеса ради этого хэппи-энда. В общем, сказка.

Конечно, фантастика есть фантастика. Наши попаданцы и не такое вытворяют. Но при чтении кажется, что речь идёт не о России, а о какой-то другой стране с такими же географическими характеристиками. Ну не знал автор России, не имел о ней представления. А ведь готовился добросовестно. Явно изучил массу справочников и карт. Консультировался с русскими знакомыми, включая Тургенева. Уж не знаю, что ему написал Тургенев, но консультации не помогли. И ведь написан роман с огромной симпатией и уважением к русским, всем вместе и каждому в отдельности. А получилась клюква.

Несмотря на шумный успех романа на Западе, Жюль Верн сам, кажется, понял, что сотворил не то. И больше Россию не трогал. Ну, там, Лифляндию или Туркестан, но не коренную Россию. Тем не менее, советую прочесть эту книгу тем, кто не читал. Ясно видно, что может получиться из русской темы даже у очень умного и доброжелательного европейского автора.

Иван Огарев заработал репутацию опасного человека. Он всегда выделялся среди других офицеров неистовым характером и беспредельным честолюбием. Дослужился до чина полковника, но когда стало известно, что он принимает самое активное участие в делах тайного политического общества, по приказу царя был разжалован и сослан в Сибирь. Прошло время, он был прощен, но Огарев не забыл нанесенного ему когда-то оскорбления и решил отомстить. Он стал виновником бухарского нашествия; стал собирать все силы для того, чтобы освободить северную Сибирь от русского владычества. Великий князь рассчитывает на помощь со стороны ближайших к Иркутску городов, и не подозревает, что Огарев, которого он не знает в лицо, составил заговор, дабы лишить его жизни. Его цель: прибыть в Иркутск по чужими именем, втереться в доверие к великому князю и выдать город бухарцам. Единственный человек, который в силах помешать Огарева — курьер Михаил Строгов, крепкий сибиряк, готовый сложить свою голову во имя Родины.

Начиналось все плохо.

Я вообще не сторонник «русских» романов европейских авторов. Какой бы автор не был указан на обложке. Будь он даже Жюль Верном, к книге бы я все равно приступил с долей скепсиса. Памятуя плохой опыт с романами Жюль Верна со славянским колоритом: «Дунайский лоцман» и «Драма в Лифляндии», считал, что и «Михаил Строгов» отправится в ту же группу романов, который перечитываться не будут, может спустя десятки лет. И причина, кстати, в том, что не особо люблю книги о России, ну не заставишь меня взяться за «Идиота», «Войну и мир» и «Отцов и детей», короче, за любую русскую классику, прошло то время...

Здесь все сложилось иначе. Если «Строгов» и считается шедевром на родине писателя, у нас он не войдет и в первую тридцатку самых популярных романов великого фантаста, уж не знаю, с чем это связано, но факт остается фактом, «Михаил Строгов» не вызывает искреннего восторга, который испытываешь при прочтении «Пятнадцатилетнего капитана» или «Ченслера».

Первая часть романа вызывала дикое раздражение. Спотыкался на каждой строчке, казалось, будто продираешься через заросший африканский буш, в то время, как «действие происходило на вполне открытой местности». Масса географических и этнографических подробностей (куда ж без них, Жюль Верн тогда не будет Жюль Верном), скудные вкрапления диалогов, в общем, писатель раскачивался. Казалось, «раскачка» никогда не закончится.

Но вторая часть спасла негативное впечатление от первой. Но не с первой главы. Где-то с третьей. Повествование стало выравниваться, меня даже захватило, особенно понравились фрагменты, где Михаилу и Наде помогал добродушный Николай Пигасов (жалко этот персонаж, очень жалко, но то, как с ним поступил автор, повысило рейтинг романа в моих глазах, а не наоборот). И в целом, получился колоритный русский роман, не без клюквы, точно воспроизводящий дух той Руси-матушки. А вот концовка подкачала. Это мнимая слепота Строгова и объяснение, почему он все-таки остался зрячим, оставило после себя большой знак вопроса.

Как бы то ни было, «Михаил Строгов» понравился намного больше «Дунайского лоцмана» и абсолютно проходной «Драмы в Лифляндии». Шедевром не назову, но и самый низший балл, который я только могу поставить «5» из «10», не поставлю.

Итог: 7 из 10.

Такой плодовитый фантаст, как Жюль Верн, просто не мог обойтись без альтернативной истории в своем творчестве. «Михаил Строгов» стал его вкладом в этот жанр, хоть это скорее получилась альтернативная современная история. Сюжет нереален, но с каких это пор писателей-фантастов за такое ругают? Хивинские походы русских тогда были на слуху, вот автор и взял актуальную тему, «перевернув» ее, чтобы работать на популярном материале.

Вообще, «русский роман» был обречен на появление с того самого момента, как Верн задался целью охватить «необыкновенными путешествиями» всю планету. Россия ведь слишком велика, чтобы пройти мимо, даже если ты изучаешь ее только по книгам. Француз, кстати, изучал хорошо и русофобией как таковой не страдал. Во многих романах Россия упоминается положительно (как при сборе денег на лунную экспедицию в «Луне») и никогда не исключается автором из списка великих держав. Была история с Немо-поляком (которым он в итоге не стал), но во Франции полякам сочувствовали исторически, еще с тех пор как Генрих Валуа какое-то время там царствовал. Но то история, а с точки зрения географии «Строгов» и вовсе почти безупречен. Мне лично было очень приятно обнаружить у такого классика упоминание своей малой родины — сибирской Колывани (и неприятно узнать, что ее сожгли).

Да и в целом автор сработал неплохо. Да, есть нарочитость (но она есть и у Пушкина в «Дубровском», например), да, лучше и живее всех героев снова получились англичанин и француз. И все же кое-что правильное о России Верну удалось уловить даже на расстоянии. Патернализм, идея служения Отечеству, сплочение перед угрозой, «русские не сдаются» и даже, о ужас, расчет на авось — все это тут находит свое отражение. И сам главный герой получился намного более русским, чем персонажи из «Трех англичан и трех русских», тут виден тематический прогресс автора. Терминатор? Может быть, но давайте тогда считать Михаила первым супергероем тех времен или, если копать ближе к России, потомком былинных богатырей. Чем не персонаж для фантастики? ;)

В общем, критикуется вещь зачастую несправедливо. И это при том, что автор попытался (в концовке почти прямым текстом) донести главную идею — воевать с Россией бесполезно, даже если бить в уязвимое место вроде сибирского подвздошья. А на Западе этого многие даже сейчас не понимают. И клюкву продолжают собирать куда крупнее, чем заслуженный фантаст из 19 века.

Знаете, что мне больше всего не понравилось в сюжете. (Читал очень давно, в юности). Как ни странно счастлилвый конец.

Мы ехали шагом, мы мчались в боях…

Было время, когда всерьёз интересовался творчеством Жюля Верна и охотно читал его замечательные романы. Даже думал методично прочитать всё, что написано этим плодовитым популярным автором — святая подростковая самонадеянность. Интерес этот, помимо самих наполненных приключениями книг автора, подогревался великолепной художественно-биографической книгой Леонида Борисова с незамысловатым и не имеющим двойных толкований названием «Жюль Верн». Тем не менее, этим великим читательским мечтам не было суждено воплотиться в реальность, и хотя какое-то количество книг Жюля Верна были прочитаны, однако же их было явное меньшинство в сравнении со всем многочисленным библиографическим списком (63 романа и 20 повестей и рассказов — по официальной статистике).

Роман «Михаил Строгов» как раз относится к непрочитанной части творчества знаменитого литературного француза; хотя название книги запомнилось и какое-то время было желание её прочитать, но то ли в библиотеке в бумажном варианте не оказалось (а её там и быть не могло!), то ли ещё какая-то мутная спираль образовалась, но книга так и осталась ждать своего часа.

Час пробил.

Как бы это ощущение половчее сформулировать-то… В общем, по мере чтения так и кажется, что эта книга не принадлежит перу великого фантаста (не предполагаешь это, а просто такое ощущение приходит на ум). Скорее это приключенческий роман в стиле Дюма. Наверное просто потому, что никакой фантастики в этой книге нет. Разве что сама ситуация бунта и вооружённого выступления «татар» из Бухары (где та Бухара, и где татары!). Перед нами добротно выполненный приключенческий квест, осенённый к тому же романтическими и лирическими ореолами, накрученный траги-драматизмом и сдобренный изрядной простоты и банальности хэппи-эндом.

Т.е., для своего времени (последняя четверть века XIX) это, наверное, было и интересно, и на злобу дня, и немного познавательно (как же, таинственная и страшная Сибирь). А вот для сейчас и теперь… наверное, интерес и ценность представляет только для любителей жанра и автора. Ну, вот мой особенный интерес заключался, например, в том, что часть этого квеста проходила практически по местам моей малой родины — начиная от Красноярска и к востоку, к Байкалу, к Иркутску (из-под Тайшета я родом, так что места знакомые и потому волнующие).

Однако, в любом случае это было интересно и приятно — вновь вернулся в творчество когда-то более-менее знакомого, читаемого и почитаемого автора. И, заодно, почувствовал, что хочу перечитать давно мною любимый роман «Ченслер», а может ещё и «Гектор Сервадак» в придачу…

Путешествие по маршруту «Москва-Иркутск» сквозь полчища врагов — это интересно почитать вне зависимости от эпохи, когда оно совершается. И вроде главный герой преодолевал внушительное расстояние всевозможными видами транспорта — на поезде, пароходе, на тарантасе, верхом на лошади, разумеется, на своих двоих и даже на льдине — но приключения не оказались столь насыщенными и увлекательными, как того нетерпеливо рисует воображение перед тем, как взяться за книгу.

А вот что действительно чувствуется, когда Строгов минует версту за версту на пути к пункту назначения — это напряжение, которое буквально витает в воздухе, и вместе с тем груз величайшей ответственности, лежащий на плечах Михаила. Конечно, этот сюжет со стремительным набегом татар на русские земли воспринимать всерьёз можно с трудом. Даже в романе постоянно в строках мелькает утверждение, что разбитие этих «варваров» лишь дело времени, а вопрос в том, сколько разрушений после себя они оставят. Но, как известно, данное произведение не претендует на присвоение себе исторического жанра. Для меня к тому же оно не о приключениях. А о воле. Настоящей несгибаемой воле человека, который во чтобы то ни стало готов отдать все силы ради достижения заветной цели.

Наверное, царский курьер имеет здесь некие черты непобедимого супермена, но и ему далось нелегко это испытание. И я будто вместе с ним рухнул на колени от усталости и одновременно радости, когда впереди показался заветный Иркутск. И кроме того, мы не раз имеем возможность на протяжении романа заглянуть в душу этого доброго русского человека, упорно повторявшего всё время, несмотря ни на что: «Я доберусь».

Факт, что Жюль Верн ни разу не бывал в России, и кажется, будто через призму «Михаила Строгова» он пытается понять эту загадочную широкую русскую душу и с нескрываемым трепетом и уважением описывает эту огромную страну, её красивые пейзажи и географические особенности. И, видя между строк чистую искренность ,также можно добавить положительных красок, оставляя после прочтения хорошее впечатление.

Наконец-таки прочел роман «Михаил Строгов» в новом (1998 года) переводе. Когда-то давно уже читал его, в старом, дореволюционном переводе. И знаете, мне кажется во многом произведение критикуется именно из-за перевода. Положив рядом старый и новый тексты я был крайне удивлен: такой разницы, признаться, не ожидал. В бумажных изданиях и в интернете ходит несколько вариантов «старых» переводов, однако они практически одинаковы. Огромное количество вырезанных описаний и отступлений; укороченные (некоторые — в несколько раз! и состоят всего из нескольких абзацев!) главы. Фактически, в «старом» описано лишь «действие» — развитие событий, из-за чего качество повествования кажется довольно низким. Не забываем, что перевод делали еще до революции, и лексикон использован соответствующий: например глава «Russes et Tartares» — в новом переводе «Русские и татары» — названа «Русские и бухарцы». Ну что это такое! Туда же можно смело отнести и качество диалогов, которое часто критикуется — перевод оказывает на них решающее влияние. Можно еще и посчитать статистику: старый перевод (тот что на либ.ру, автор перевода не указан) — 273 тыс. знаков без пробелов; новый перевод — 482 тыс. знаков. Вот такая разница в объемах...

Поэтому, уважаемые читатели, хочу еще раз настоятельно рекомендовать: прочтите новый перевод романа, прежде чем выносить критичное мнение о нем :smile:. К сожалению, он был напечатан только раз — в собрании сочинений «Ладомира», том 19 (edition43241). Однако, совсем скоро будет доступен электронный вариант книги :wink:, и если вы будете выбирать между разными вариантами — обратите самое пристальное внимание на перевод.

Что же касается собственно романа. Признаться, удивлен таким количеством обвинений в «клюкве», притом что ни один из читателей не стал приводить конкретных примеров. Ну да, зовут главную героиню в оригинале «Nadia Fédor», но мне кажется не это говорит о качестве произведения. :smile:

До того как читать роман я прочел отзывы на него, и был внутренне готов, переворачивая каждую страницу, нарваться на проявления той самой «клюквы». Дочитал до конца — и ничего не вызвало столь острых эмоций. Читая роман, я увидел довольно подробные и интересные описания России, конечно, особенно Сибири. Природа и пути сообщения, города и ярмарки, почтовые станции и паромные переправы. Архитектура городов — много дерева и церквей; по мере движения на восток в архитектуре городов проявляются характерные черты. Отзывчивые, добрые люди; может быть, несколько необразованные и слишком любящие царя — но ведь так наверное и было. Верн, если хотите, даже несколько приукрасил действительность. Мне кажется в случае подобной войны имели бы место многие «негативные» проявления: дезертирство войск и командиров, мародерство в оставленных городах, «полицайство» и все прочее. А автор из «переметнувшихся» называет одного Огарева, которого из-за этого вся Россия прокляла.

Ну и где здесь клюква? Нашествие татар? Ну так еще Тургенев об этом автора предупреждал; а Верн и не настаивал на исторической достоверности. Обратите внимание, в романе не фигурирует «Российская империя» — везде пишется «Московское государство»; и имя императора нигде не названо. Автор как бы подчеркивает, что все это — историко-географическая фантазия. Обо всем этом интересующимся очень рекомендую прочитать в статье А. Москвина «Фантазии в историко-географическом пространстве» (work193260).

Безусловно, неточности есть. Их не может не быть. Автор не может побывать везде, где побывал его герой. Но неточности есть и сейчас, в век спутников, Гугла и регулярных авиалиний — что ж говорить о веке девятнадцатом.

Наконец, не забываем, что для простого европейца-читателя Жюль Верн рассказал — что же происходит там, на востоке России, где огромные территории превосходящие размерами Европу покрыты сплошь лесом и горами. Что там? Медведи, волки, туземцы? Охота и собирательство, версты пустых пространств? Нет, он рассказал что там и большие города, и дороги, и почта, и телеграф, и торговля, и регулярные войска. Цивилизация. Не такая, как в Европе — но не лес дремучий.

Иногда роман также упрекают в излишней «картонности» событий и «терминаторовости» Михаила Строгова. Строго говоря, основания для этого есть, однако мне кажется что не стоит столь уж придираться к этому. Ведь подобные ходы и сюжеты широко эксплуатируются — и имеют большую популярность и любовь читателя — и в наше время. Мы всегда знаем, что будет в конце — в конце все будет хорошо :smile:.

Небольшое дополнение:

Отдельно хочется предостеречь уважаемых читателей от знакомства с романом по какой-либо из экранизаций. Их довольно много, но все из них, что мне удалось посмотреть — плохи. К ним как раз в полной мере можно применить все претензии в «развесистой клюкве», «терминаторе Строгове» и так далее. К примеру, обратимся к 7-серийной французской экранизации 1975 года. Никакого почтения к тексту классика — причем своего, отечественного. Да и экранизация ли это? От романа осталась лишь сама суть — путешествие секретного царского посланника царя через мятежных татар в Иркутск, и все. Абсолютно все дорожные приключения, которые и составляют суть романа, заменены на совсем другие — уцелело лишь две-три сцены. Это из целого-то романа!

А образы героев? Михаил Строгов. У Верна — верный солдат, слуга царя, который готов выполнить поручение любой ценой — поэтому он максимально скрытен, осторожен и нацелен на результат. В этом «кине»: Строгов — развязный малый, который еще не добравшись до татар привлек внимание полиции, постоянно ввязывается в разные стычки и драки и даже однажды возглавляет атаку партизанского отряда на татар — и это в середине пути, с таким важным заданием. После известной сцены с раскаленным мечом Строгов падает духом (немыслимо для книжного героя!) и даже впадает в какую-то депрессию, и начинает говорить что все пропало. После чего выдает что и Великий князь Дмитрий (для которого он везет сообщение) — мерзавец, и Сибирь-то честно говоря исконно татарская земля. И только благодаря уговорам Нади он продолжает путь.

Надя Федорова. В книге — образец «верновской» героини. Скромна, верна, храбра, мила. В фильме же выясняется вот что: до знакомства со Строговым Надя, чтобы продолжать путь, «зарабатывала на каждой остановке» (к счастью подробно эту тему не раскрывают). Надя возит с собой личный пистолет и не боится его применить. Они со Строговым выдают ее не за сестру Михаила, а за жену и успевают как минимум раз переночевать вместе. Ну и бонус-сцена купания обнаженной Нади в реке.

Иван Огарев (в книге — предатель, и точка) представлен как носитель неких республиканских идей, чуть ли не декабрист, зачастую он просто противопоставляется татарам — ведь он собирается не пограбить империю вволю, а основать Сибирскую республику.

Показанная жизнь России в войне обвешана большим количеством «клюквы». Купцы, чтобы скоротать время в пути, пьют водку «из горла» в общем вагоне поезда (это вместо книжной сцены о поездке в купе и чинных разговорах «о бизнесе»). Полиция (в условиях войны!) вымогает взятки со всех подряд. Продемонстрировано множество случаев сотрудничества с захватчиками, в том числе и полицейских чинов (в книге — ни одного такого!). Русские офицеры — в войну, в прифронтовой полосе! — ходят по кабакам и пристают там к незнакомым девушкам. Да что там, в этом «кине» даже цыганки носят наряды с огроменными декольте.

Ну и как вам такое «творческое переосмысление»? Неет, после этого я окончательно уверился: «обращайтесь к первоисточнику». Если сначала была книга — к книге, если фильм — к фильму. А то вот понаснимают...

Знал бы Жюль Верн, сколько плохих отзывов напишут русские читатели на его роман. А сколько? Ведь при издании роман стал пользовать такой популярностью, что автор даже на его основе сделал пьесу. Что это за пародокс. Тогда неимоверный успех, а сейчас: клюква в стиле « аля -русс». А вот интересно, написал ли кто из русских писателй свой отзыв на тогда вышедший роман. Консультировали как тут выяснилось Тургенев, Кропоткин — есть ли где их мнения. Увы! А ведь роман со сложной судьбой- он стал недоступен для русскоязычного читателя. Ну не понравилась цензорам упоминания о противостоянии царской власти, но почему Советская власть его так же не взлюбила для меня не понятно. Хотя возможно, имперские чиновники читали и находили мотивы о противодействии и возмущении против царского строя, а советские в основу положили приверженность царю и исполнении слова ему данного. Как не поворачивай, но на долгие годы роман был у нас недоступен. И те небольшие издания вышедшие в 1900 и позднее не удовлетворили спрос на книгу.

Но вернемся к самому роману и его главному герою. Михаил Строгов- русский офицер, который дал слово царю об исполнении поручения, и что бы не случилось, что бы не помешало, даже страдания матери и любимой девушки, даже раны и увечья, не могут остановить его- ибо он обещал выполнить поручение. Вспомните, что было такое

понятие « Слово русского офицера». Сейчас это понятие, к сожалению забыто, а тогда это было как святое.

А еще, не обратили внимание, ведь Ж.Верн в этом романе обратился к такой тематике как « альтернативная история». А что-бы было, если бы... Вот Бухарский хан поднял восстание и привлек на свою сторону татарские племена. В читайтесь в хронологию, ведь только недавно русские войска совершили поход на Хиву, как эти недавние события легли на интересы европейских обывателей. Недавно читали в газетах, а тут роман примерно о таких событиях- неудивительно, что такой интерес.

И понятно почему Ж.Верн вероятно читая о походах русских войск, взялся за эту тему. Но переиначил основу для создания романа приключений.

И последнее. Знаете какой образ мне более привлекателен в романе. Нет не Михаил Строгов, уж очень идеализированный, и не журналисты, как написал предыдущий автор. А телеграфист Николай, который до последней минуты поддерживал связь. Ведь он как капитан с гибнущего судна, выполнял свой долг и должен уйти последним.

И он, зная что погибнет, идет на выручку видя несправедливость. Как много было таких безвестных героев тогда и позднее, и к сожалению их имена забыты.

Книга была издана издательством «Ладомир» в серии «Неизвестный Жюль Верн». Факт особенно интересный — с учетом того, что действие романа происходит в России. В ходе работы над «Михаилом Строговым» писатель консультировался с одним из российских дипломатов, давал текст на проверку самому Ивану Тургеневу. Тем не менее впервые на русском книга была издана лишь годы спустя и — с купюрами.

Фантастичность романа заключается прежде всего в том, что в нём изображены масштабные события, которые на самом деле никогда не происходили. Кроме того, географические подробности действия, по части которых Жюль Верн всегда был специалистом, оказались далеко не всегда точны. С точки зрения же политического устройства писатель и вовсе изобразил российское государство как бы из некой параллельной действительности.

Впрочем, автор не всегда серьёзен; иногда он шутит. Главным образом, рассказывая про двух других путешественников по бескрайним и опасным просторам Сибири, французского и английского корреспондентов, Альсида Жоливэ и Гарри Блаунта. Вот так, в частности, выглядит их застолье: «...в тот день за обедом француз, как всегда открытый и даже чуть развязный, и англичанин, по-прежнему замкнутый и чопорный, чокались за одним столом, распивая настоящее «Клико» по шесть рублей бутылка, щедро разбавленное свежим соком местных берез».

Или позабавил ещё такой случай:

"— Вчинить иск — в России! — вскричал Альсид Жоливэ. — Да коли дела, даже принятые к производству, пойдут, как прежде, своим чередом, то конца разбирательства вам, собрат, не дождаться! Вы что, не знаете истории с русской кормилицей, которая требовала от семьи младенца уплаты за двенадцать месяцев кормления грудью?

— Нет, не знаю, — ответил Гарри Блаунт.

— Она выиграла дело, но знаете, кем стал этот грудной младенец к моменту вынесения приговора?

— Кем же, прошу вас?

— Полковником гвардейских гусар!»

Но в большей части эпизодов тон повествования серьёзный и, скорее, мрачный. Как бы то ни было, благодарен автору за его веру в наш народ. Думаю, что это не будет большим спойлером, если закончу рассказ о книге словами самого автора, взятыми из заключительной главы:

«В конце концов для эмира и его союзников военная кампания закончилась плохо. Попытка нашествия, бессмысленная, как и все прочие, когда-либо затевавшиеся против русского колосса, оказалась для них роковой. «

Особой похвалы заслуживают иллюстрации, которым снабжено издание (классические иллюстрации Фера из оригинального издания). На моём глючном Explay-е большая их часть, за исключением самых первых, превратилась в заштрихованные прямоугольники или вообще в пустые места, но кое-что всё же можно показать в этой записи.

Даже Дюма-отец, побывавший в России умудрился ввести ту самую развесистую клюкву... Что же взять с Верна, который никогда не был в России? Нагромождение экзотики и исторических нелепостей. Впрочем, насколько я помню — из воспоминаний самого Жюля Верна — критика в адрес книги пошла уже сразу. Мэтр парировал своих недоброжелателей ссылкой на Тургенева, потому что Иван Сергеевич был первым русским читателем Верна. Тургеневу книга понравилась.

Даже большим писателям порой не хватает вкуса и чувства меры, и Жюль Верн, увы, не исключение. Читая «Михаила Строгова», я очень старался быть снисходительным, но чтобы воспринимать этот роман всерьез, нужно поистине ангельское терпение. Надуманный сюжет, проваленная любовная линия, пафосные фальшивые диалоги... На мой взгляд, неудача автора была закономерна. Задача заведомо неподъемная — роман о России (у кого из иностранцев это вышло убедительно?), но и в не свойственной Верну манере, героико-патриотической. То, что получалось органично у Гоголя в «Тарасе Бульбе» или у Генрика Сенкевича, здесь оборачивается настоящей пародией.

Вообще очень показательно, что в этом романе о России единственные живые герои — иностранцы, журналисты Блунт и Жоливе. Они готовы, как в песне поется, «ради нескольких строчек в газете» мчаться на край света и идти под пули. Чувствуется, что Россию автор изучал по книгам. Что такое Российская империя в представлении иностранца? Бескрайние просторы с плохими дорогами. Сибирские морозы. Волки, медведи и дикие кочевники на окраинах страны. Царь-батюшка, отец родной. Русский бунт, «бессмысленный и беспощадный». Ну и в противовес — «дубина народной войны», всеобщее единение для отпора захватчикам... Штампы здесь, как говорится, в ассортименте. Но даже не в этом главная проблема. Самая крупная неудача Верна это сам Михаил Строгов. Слово «супермен» для него слишком бледное и невыразительное. Это такой непотопляемый, цельнометаллический терминатор, что поначалу раздражает, а потом здорово забавляет.

Если воспринимать «Михаила Строгова» как серьезный исторический роман, книга не выдерживает критики. Но если увидеть здесь незапланированную автором пародию, должен признать, может получиться очень даже весело. Вот только Жюль Верн рассчитывал явно на другое.

Как? Этот роман консультировали Тургенев, Сидоров и Кропоткин? В жизни не читала, если говорить о классиках и полуклассиках, подобной развесистой клюквы. Дилогия о декабристах Труайя, «Свет праведных» — и то более прилична, не говоря о добротном «Учителе фехтования». Другие рецензенты уже упомянули о ходульности сцен и героев, не говоря уж об именах героев романа и одноименной инсценирвоки. Чего стоит только возлюбленная Михаила Надя Федор! (Федор — это фамилия). Возможно, самый слабый роман мастера, хотя по части исторического правдоподобия «Драма в Лифляндии», к примеру, тоже гарантирует несколько часов злорого смеха.

Возможно, перевод «Ладомира» намного лучше дореволюционного: надо почитать, кажется, на сайте, посвященном Жюлю Верну, он есть.