Борис Романовский «Две руки»

Еще один образец «проходных» рассказов итогового сборника советской фантастики страдает характерной болезнью начинающих — бедностью сюжета и неумелым слогом. Стремление автора написать антивоенный памфлет, конечно, похвально (если, конечно, он писал его по душевному порыву, а не по указанию «свыше»). Но одного желания в литературе маловато... В 70-е годы фантастику не то, чтобы целенаправленно гнобили, но относились к ней с большим подозрением. Поэтому в любом издательстве существовал своеобразный план на произведения с гуманистическим посылом. Скорей всего, данный рассказ попал в сборник «по разнарядке», за неимением альтернативы. Как сказал бы вагонный из фильма «Чародеи», потому что ПОЛОЖЕНО! А за качество не обессудьте...

-----------

РЕЗЮМЕ: рассказ о том, как кибернетика помогает жертвам атомных бомбардировок. Впопыхах состряпанный сюжет не слишком удивляет своим финалом, зато вызывает сочувствие к самому автору. Журналистские репортажи, скорей всего, удались бы ему куда лучше...

Сразу чувствуется, что это советский рассказ. Вначале автор создал психологическую проблему и обязательно с толикой политики, ну, как же противостояние СССР и США, мол не может ребенок родиться без рук... А концовка напрочь опровергла весь предыдущий тезис, посыл, вывод и даже некое сопереживание бестолковым докторам, я не говорю о родителях, ибо они также безлики, как и эти доктора. Одним словом можно и нужно пройти мимо.

Такие короткие вещи обычно идут с упором на концовку. И тут тоже такое было… хотя эта концовка не показалась мне удивительной, переворачивающей и даже какой-то уж неожиданной. Для меня главным стала та трагичная грусть, которая тут ощущается – молодая семья узнаёт, что их ребёнок «не должен родиться», вернее, что если он родится, то будет без обеих рук, калекой – эта действительно та ситуация, что трогает за душу, хотя автор и снижает планку, упоминая и механических и «биопротезах» (но без этого было нельзя), и внося во всё политическую нотку (Нагасаки всё-таки, следствие взрыва американской атомной бомбы), что придаёт лёгкую нотку конъюнктуры, по-моему. Но само по себе это ощущение (ощущение сопереживания в беде – это ведь показатель того как правильно неподдельно всё) было хорошим, сильным – а всё остальное для меня лично было так себе, довольно средненьким (хотя правильнее было бы, наверное, сказать «не таким ценным»).