Олег Радзинский «Агафонкин и Время»

Роман оценить крайне непросто.

Безусловно, Олег Радзинский — интеллектуал, причём интеллектуал классического русского разлива, творящего в рамках русской культурной матрицы, изнутри. Это смесь, игра, но игра, актуализированная в русском материале последнего столетия, в русской литературе, в русской философии, в попытках найти воображаемый «особый путь», своего рода попытка поговорить со Всевышним. И спросить — «Куда нам плыть?...».

Булгаков подарил нам иномировые силы в человеческом быте, но не Воланд живёт в Квартире, Леонид Юзефович впитал в нас романтику пустынной Центрально-Восточной Азии, хотя «Зимняя дорога», вышедшая позже, могла бы добавить красок, братья Стругацкие задали тональность позднесоветского глухого застоя и Странного за его завесой, «отягощённого злом», Виктор Пелевин преподнёс ироничность и легковестность в сложные интеллектуальные игры писателя-постмодерниста. И, само собой — евразийцы, вместе с Аслан-беем, принесли нам мечту о великой Евразийской Империи, империи Тюрок-урусов (Ордуси здесь не место). За Радзинским — целые культурные пласты русскости, прежде всего культуры актуальной, свежей, задевающей за живое.

Не нужно преувеличивать политизированность романа — Владимир Путин со своим подельником Сурковым здесь как раз явно лишние, излишне карикатурные и публицистичные, а жаль — я ожидал большего, чем вписывание этого... гм, субъекта в посткрепостную Россию или в ЛДПРовский электорат в параллельной вселенной (хотя смешно). Тэмучжин, сын Есугэя-багатура из рода Борджигин в современной Москве среди Апокалипсиса, устроенного парочкой злобных слуг Иного мира посредством гигантского игрушечного строительного крана — прикольно, но избыточно. Так, игры. Отсыслочки, аллюзии.

Но, потешив наш разум и порадовав отсылками, может ли почтенный Эдвардович разбередить нашу душу?

Я упоминал о «Мастере и Маргарите», но актуальнее здесь прозвучал бы «Альтист Данилов». Булгаков мучительно хотел сказать нам что-то, но так и не смог подобрать нужных слов, в итоге подарив нам полный нераскрытых мыслей и образов текст, свободный для бесчисленных читательских интерпретаций. Владимир Орлов создал текст идеальный, суховатый, холодный — и он откровенно скучноват и узок в своём совершенстве, поскольку у читателя не получится диалога с книгой в рамках этого закольцованного и небогатого интерпретациями литературного универсума. Проблема Радзинского лежит прямо посерёдке. Он хотел сказать многое, очень многое, и даже смог подобрать слова для своего высказывания, но — не смог выразить себя в полной мере. С одной стороны, после прочтения «Агафонкина...» вопросов не остаётся — автор позаботился о бесшовности и закрытости сотворённой им вселенной — с другой же стороны, всё произнесённое обрывается на середине. Куски мозаики вроде бы хорошо пригнаны друг к другу — но общей картине не хватает какого-то прогала для диалога с читателем, не хватает осознанной недосказанности вечных вопросов, на которые ищет ответы, но не находит Олег Радзинский. В конечном счёте, это делает «Агафонкина...» прекрасной литературой, для образованного читателя, но всё же не классикой на века. Даже в рамках своего десятилетия он не стал явлением.

Но — хотя бы однократно, но он должен быть прочитан. Поверьте, он того стоит. Автор смог выстроить сюжет так, что подаёт его разрозненными кусками из разных времён, эпох, мест, личностей и дискурсов, но к концу, на последней полусотне страниц, всё это многообразие наконец-то складывается в цельную и бесшовную картину, и ты видишь, как художник мастерски создал крепкое сюжетное полотно из ряда сюрреалистических картинок. По моему, только одно это обязывает нас от души поблагодарить автора за его труд.

Написать отзыв на это необычное произведение и даже поставить оценку решительно непросто. Книга получилась лоскутным одеялом, причем сначала автор щедрой рукой раскидывал камни, а на последних этапах книги начал их потихоньку собирать. Нельзя сказать, что у него это получилось безупречно, но и сказать, что вышло плохо -- тоже язык не поворачивается. Основная арка Агафонкина, квартиры, Кати и Олоницына вышла, на мой взгляд, блистательной -- камни легли один к другому в идеальную мозаику. Лезвие между камнями конечно при желании вогнать можно, но делать этого абсолютно не хочется. Хочется наслаждаться моментом. А вот арки посланников ада и ВВП показались абсолютно надуманными, неуместными и вырванными из общей канвы. Зачем их «добрал» автор абсолютно неясно. Такое ощущение, что первых добрали как реверанс в сторону Мастера, а второго из какого-то желания высказаться о политике. Ни та ни другая ничего не дает основному повествованию. Если разбираться в них по кирпичикам, встречается забавный и не очень юмор, уместный мат, не очень уместная жестокость, забавные описания ВВП -- всё это абсолютно лишнее и чуждое основному эпосу.

Основная линия книги выглядит целостней. Местами спотыкаешься о некоторые фразы и абзацы, но общего впечатления это не портит. Эмоциональная вовлеченность некоторых моментов очень хороша. Проработка и знание восточного быта кочевников на уровне, автор явно подготовился. Идеи Гумилева -- и те к месту. Конец тетради Олоницына -- отдельный поклон и мурашки.

Вторичное и бульварное в книге сочетается с хорошей литературой. В итоге впечатление остается смазанным. А могло ведь получиться очень-очень сильно, жемчужина в духе «Дома, в котором...». Надеюсь, автор заматереет, и его произведения станут более цельными и ровными с художественной точки зрения. Талант у автора на лицо.

Не лучшие времена переживают сейчас не только творцы литературы, но, похоже, и её потребители — читательская братия. Может быть, одно связано с другим. Раньше, ещё до интернета, появлялась интересная книга, и даже если ограниченным тиражом, молва начинала своё шу-шу-шу и рано или поздно доводила эту весть до сведения широких масс. Не так сейчас. Появиться может и архиинтересная книга, только ни молве, ни широким массам не будет до неё дела. С «Агафонкиным», по-моему, как раз такой случай.

Роман фантастический, в чем-то сатирический, в чем-то — политический (и тут политика, скорее, на мельницу так называемой пятой колонны). Вышел семь лет назад, с разрешения автора находится в свободном доступе. Но я вот узнал о существовании книги примерно месяц назад.

Отзывы противоречивые и очень широкого диапазона — от восторженных до скептически-кислых. Я сам начал читать весьма настороженно…

Коротенько о содержании: некий Алексей Дмитриевич Агафонкин (утверждают, что фамилия говорящая), бессмертный, да ещё и Неинерциальный к течению времени Наблюдатель, служит Курьером у некоего таинственного и крайне могущественного В. Путешествует по разным эпохам, иногда отдаленным, чаще — не очень, и занимается Выемкой и Доставкой Объектов. И всё идёт гладко, до какого-то момента. А потом начинается такая кутерьма, что мир летит чуть ли не вразнос.

Агафонкин не единственный яркий герой повествования. Много других — выпуклых, выразительных (плоские тоже есть — в смысле, двумерные).

Наверно, что-то похожее пишет Виктор Пелевин. Но я не берусь судить. Читал только «Generation П». И ещё что-то — совсем уже по диагонали. «Агафонкин» же более всего напомнил… «Мастера и Маргариту». Кстати, и прямые отсылки есть, цитаты.

Только Булгаков обходился без мата (хотя для своего и даже более позднего времени местами звучал грубовато — мне эта грубость запомнилась из первого чтения, по-своему тогда восхитила). А здесь и более низкие слова есть. Но, по-моему, они входят исключительно в лексикон нехороших персонажей. Авторская же речь прекрасна, как редко сейчас бывает.

И ещё чуть-чуть про сходство с «закатным романом». Кажется, первая на моей памяти книга, где это сходство не убого и не противно, а также выглядит достоинством.

Что же касается сюжета, то закручен он весьма непросто, так что не сразу и разберёшь, куда клонит или гнёт автор. Для иных читателей, кстати, большой минус: им какой-нибудь боевичок средней руки подавай. Темпоральный, про попаданцев. Тогда бы заценили. Ну и то, что мысли сквозят (а порой и шпарят самым прямым текстом) либерально-либерастски-оппозиционные, популярности не добавляет. Да еще и упомянутый выше пресловутый мат… Читатель ведь пошел нынче рафинированный.

Сцены по ходу возникают и впрямь иногда страшные, порой до неприятности страшные. Что удивительно тоже — как-то отвык, что в книге что-то по-настоящему страшное вычитать можно.

Ну, в общем впечатлен. Пусть даже просятся на язык слова, якобы сказанные Сталиным о Платонове («Талантлив, но сволочь!»), не могу авторский дар не признать: очень даже!..

Странная книга, но не более, чем странная. Главная опасность для любой фантасмагории – именно что чрезмерная фантасмагоричность. Хорошему автору хватает одной исходной посылки (которой может быть и целый мир), плохой будет все время что-то подбрасывать в котел, пока блюдо не превратится в джеромовское «ирландское рагу». Здесь именно тот случай.

Человек перемещается во времени, перенося предметы. Отлично. Он таким образом «выращивает» Путина. Ну, пускай. И живет в одной Квартире с другими... ненормалами. Уже перебор, тем более что среда обитания получилась совсем неубедительной (ср. «Дом, в котором...» – я вовсе не поклонник романа Петросян, но уж что удалось, то удалось). А вот вам еще Гог и Магог, которые половину книги цитируют Коровьева и Бегемота (но могли бы – геймановских м-ра Крупа и м-ра Вандемара: такое же холодное авторское любование жестокостью), а во второй половине романа подчеркивают свое отличие от явных прототипов. А вот вам Чингиз-хан. А вот опять Путин. А вот...

В финале всё сводится воедино, но читать было скучно от начала до конца. Не в последнюю очередь потому, что все намеки на пробивающиеся смыслы тут же уносит хаотический поток повествования. Да, власть, которая хочет зла и творит зло. Да, Чингиз-хан, вышедший из «совка». Да, Путин.

Книга, тщательно продуманная на фабульном уровне, и недодуманная на всех остальных.

Поэтому неинтересны и все персонажи. Что там с ними будет, зачем – да какая разница, всё равно это куклы на веревочках.

Не хотелось бы повторяться. Да, это сильный автор. А вот с бесконечными славословиями в адрес книги я бы поспорил. Книга состоит из довольно значительного количества удачно, сильно и умно написанных зарисовок, в которых явно и талантливо задействован личный опыт автора. Это сильная сторона. Но есть и другая.

По жанру, стилю и мироощущению это — всё-таки — капустник.

Особой трагедии в этом нет. Советская культура (а автор явно наследует именно советской культуре) породила много талантливых капустников, возвела их в ранг уважаемой отрасли искусства и дала жизнь множеству мастеров, которые — в силу ли цензурных ограничений, или порожденных плановым хозяйством ограничений экономических, или просто в силу конечности своих собственно эстетических возможностей — ничем особенным после одного-двух юношеских успехов в собственно искусстве не прославились, зато на всю жизнь стали гранд-мастерами и сэнсэями капустника.

Так что всё бы ничего. Но из всех видов капустника автор выбирает самый дурнопахнущий — политкапустник. Да, величие поставленной задачи впечатляет: написать «Войну и мир» средствами «Владимира Владимировича ™» и «Перзидента Роисси». Но, как ни крути, очень трудно сложить слово «ВЕЧНОСТЬ», когда у тебя есть только буквы «О», «А», «П» и «Ж».

Видимо, у автора есть собственный джихад, и лежит он в области полемики с Михаилом Афанасьевичем Булгаковым и Владимиром Викторовичем Орловым, вот только все полемические стрелы прилетают почему-то аккурат в афедрон Виктору Олеговичу Пелевину. Но Виктор Олегович Пелевин — это, как известно, «не дверь на дереве, в которую как войдешь, так и выйдешь». С присущей ему мстительностью литературно-художественный аппарат Виктора Олеговича, будучи последовательно подвергнут воздействиям таковых же аппаратов Михаила Афанасьевича и Владимира Викторовича, почему-то (да почему бы это, спрашивается?) упорно порождает в качестве идейно-эстетического наполнения домодельный полубуддизм из очень внутренней Монголии, для верности слегка подзамешанный на учении Дона Хуана в плохом переводе начала 90-х, неубедительно замаскированном под книгу «писателя про ханов» В.Яна и твёрдой правой рукою приправленный эротическими трактатами из позднесоветского самиздата с их характерным интересом к несовершеннолетним девочкам. А поскольку, я напоминаю, мы находимся внутри капустника, то из сложнозамешанного взаимодействия Виктора Олеговича, Михаила Афанасьевича и Владимира Викторовича, из бурления которого то и дело прилетает ещё и двум Натановичам, из раза в раз, из главы в главу все получается и получается Владимир Владимирович ™, хоть плачь.

В общем, всё это было смешно, когда бы не было так обидно. Замах был не просто на рубль — замах был на толстую пачку царских катеринок. А получился капустник, анекдот, толстый намёк на фигу в кармане. И очень жаль, потому что автор обладает мощными средствами для реализации куда более сложных целей.

Об этой книге хочется сказать «начали за здравие...».

Пространство Минковского, Неинерционный Наблюдатель, Выемка... Чувствуете чем-то запахло? Научной фантастикой? Вам показалось!

К сожалению, все это великолепие — лишь декорации для очередного душещипательного финала, булгаковских персонажей, щепотки политической... сказала бы сатиры, но это слишком яркое слово для происходящего на страницах книги.

Книга неоднозначная, интересная, продуманная, написанная приятным языком. К сожалению, в последней трети интерес к происходящему пропадает. Не в последнюю очередь потому, что герои у Радзинского получились неживые. И когда ради одно из них Агафонкин совершает свой финальный выбор, мне этот выбор кажется странным и вырваным из контекста. Также расстроили персонажи, которые в подавляющем большинстве кого-то напоминают... Кота Бегемота, Коровьева, Госса и Сабби из «Кракена» Мьевиля, Олоницын сам признает, что руководствуется книгой Василия Яна. Остальные — вообще вряд ли заслуживают упоминания.

Ну и по мелочи... О личном. Такая ода якутской тайге и монгольским степям, а про Украину читаем следующее: «глупый хохол Полтораненко объяснял, что крещендо обозначается в нотной грамоте знаком <» и «Для монгольского уха это как украинский для русских: забавный, понятный, но не совсем настоящий язык.»

Как говорят, комментарии излишни. Шовинизм — он такой шовинизм...

Помимо помянутых Булгакова и Пелевина, присутствие которых в данном опусе ощущается практически на каждой странице, на некоторых ещё и витает омерзительный дух Мамлеева: «Магог, стоявший справа и чуть поодаль от Агафонкина, достал из кармана пальто голого плачущего младенца и откусил ему голову. Но есть не стал. Подержал во рту и выплюнул в занесенные снегом голые кусты. Затем сунул маленькое безголовое тельце обратно в карман.»

И при этом через 500 с лишком страниц продираешься, как будто через какую-то вязкую кашу — видимо, ту самую, которую автор из своей головы решил выплеснуть на страницы романа с полной свободой, так как может — в отличие от писателей, зарабатывающих литературой на жизнь, — это себе позволить. А ещё он может себе позволить выдавать глубоко вторичный продукт (или капустник, но только капустник жутко унылый и неинтересный) за новое слово в изящной словесности. Проблема, однако, в том, что это позволение-соизволение, увы, никак не обеспечит его вторичному продукту долгую жизнь.

Достаточно занятный развлекательный роман, со свежестью изложения. Своего рода ответ на нашей почве хроноклазмическим историям Конни Уиллис и Ффорде. Перемещения Агафонкина во временных пластах, мозаичные конструкции с расшалившимися демонами изложены живо и со знанием отечественного литературного материала. Радзинский намеренно и чрезмерно литературоцентричен ( как, впрочем, и Ффорде): много прямых аллюзий на Булгакова, Стругацких, Юзефовича и Пелевина. Это из основных источников вдохновения сюжета, тематики и стиля. Мне показались очень удачными стилизации монгольские под Юзефовича — выдержанная, ровная, короткая в предложениях ритмичная проза. Юмористическая сторона таланта автора показалась не столь очевидной: всякие там осетрины не первой свежести, подмигивания читателю, «не бзди, Димыч»( от мальчика Путина соратнику по играм), а то и обороты навроде того, что много необычного и удивительного видела украинская земля: ведьм, русалок, нечисть и победу Януковича на выборах.

Автор все же не впадает в откровенное зубоскальство, хотя лихость постановочных сцен с расстрелом ОМОН, оторванными головами и литературным мясом погибших ( развитие игр свиты Воланда с Агасфером Лукичом в роли Магога) откровенно находится в диссонансе с остальной содержательной частью книги. Содержимое все же очень эклектично: никто не умирает, все можно повернуть в разные стороны, страшнейшие злодеи оказываются собачонками очередного вседержителя.

Радзинский — молодой автор и есть надежда, что он поймет, что Путин вышел публицистичным, ненужным и отправление его в 1861 г. юмора книжке добавит, но эмоциональности и художественности ни на йоту. Сцены женских мастурбаций можно было опустить, да и вообще в романе так много всего, что взаимозаменяемость кусков текста чуть ли не тотальна. Концовка новаторской тоже не является, но по завершении у меня скорее светлые ощущения от энергетики, неподдельной витальности автора, которые, надеюсь, никуда от него не денутся, а следующая книжка будет более собранной, цельной и ладной. Поживем-почитаем.

Кто он таков, этот Олег Радзинский, откуда взялся?

Кто это его надоумил сочинить роман на такую странную тему?

Страницы биографии автора, которые можно выудить из сети, впечатляют. Например, пишут, что он отхватил полмиллиарда долларов, заработав на российском Рамблере: купил компанию в 2002-м году, а через несколько лет продал Потанину. Какой была жизнь Радзинского до этого, чей он сын, где учился (филфак МГУ, Колумбийский университет), чем болел, за что сидел (Лефортовская тюрьма, потом – лагерь строгого режима для рецидивистов в Томской области), сами нагуглите, если захотите. Наверное, только миллионер и свободный человек мог написать такую могучую и сложную книгу. Такую мультисобытийную, такую многоперсонажную, такую полиумную… Только долларовый миллионер мог позволить себе подробно (в специальном путешествии) ознакомиться с местами действия книги, внимательно изучить натуру романа и работать над ним в своё удовольствие, спокойно, не торопясь, сколь угодно долго. Да хоть четыре года подряд… Ведь хлеб насущный не переводится в его хлебнице. В Ницце. Ну да ладно. Это я от зависти. Но не к богатству автора. Писатель-миллионер на моё читательское счастье оказался талантливым. Из редкой когорты тех, кто заработал, чтобы писать, а не написал, чтобы заработать. Роман необычен, туго сверчен, сложно закручен. И даже придраться не к чему. Правда, одну нестыковку я всё-таки обнаружил… Там, где речь идёт о Колонийской протоке. Вокруг этой протоки с лепрозорием (Заимкой Прокажённых) на берегу происходят очень важные события. Сначала я думал, что так и надо, потому как у Радзинского всё – неспроста, но нет, тривиальный писательский недосмотр оказался. Протока эта в начале романа течёт из реки Вилюй (с. 176) в озеро, а ближе к завершению книги – почему-то уже в Вилюй из озера впадает (сс. 430, 465).

К чтению объёмистого тома, в котором одних только первых глав – восемь штук (!), я приступил с настороженностью. Смущало обилие действующих лиц, запутывала нелинейность повествования, казались ненужными мелкие подробности. Но уже на первой трети книги опасения исчезли. Автор покорил меня безукоризненным владением словом, хладнокровным «остранением» и аккуратной издевкой в одних местах, эмоциональным напором и грустным юмором – в других, откровенным стёбом – в третьих. Персонажи и подробности филигранно увязывались между собой, оказывались абсолютно необходимыми для создания цельной литературной конструкции. Иногда приходилось, листая страницы в обратном направлении, вспоминать, в каком контексте уже мелькал какой-то нюанс, где уже всплывала вот эта незначительная деталь. Потому как эта деталь (например, обычный детский волчок, маленькая юла) могла неожиданно оказаться вещью основополагающей, центром вращения всего сюжета.

Кстати, о сюжете. Курьер Агафонкин (напомню, имя Агафон восходит к др.-греч. Ἀγάθων – «добро, благо») осуществляет таинственные Выемки-Доставки неких писем и разных, с виду бесполезных, предметов, перемещаясь в пространстве-времени «по Минковскому», то есть, вдоль мировой Линии Событий, связывающей всё когда-либо произошедшее, происходящее или будущее происходить. «Будущее происходить»! Каково? Именно так сказано в романе и, опять же, неспроста. Способ, которым пользуется Агафонкин для своих темпоральных прыжков, автор объясняет достаточно внятно. Но, всё-таки, для чего Радзинский гоняет своего героя, и читателей вместе с ним, по эпохам, переплетая временнЫе слои реальности и магические кунсштюки, описывая будни странных обитателей московской квартиры в 3-м Неопалимовском переулке и якутскую колонию прокажённых, любовные томления актрисы Кати Никольской в середине пятидесятых и кровавые экзерсисы демонов Гога и Магога в современной столице, Монголию XII века с Чингисханом, планирующим жизнь по книге Василия Яна, и киевский Парк Пушкина? Не только же для того, чтобы поиграть с аллюзивными отсылками к Михаилу Булгакову и вступить в малопродуктивную полемику с Виктором Пелевиным? Последний с постоянством, достойным лучшего применения, талдычит в своих романах, что нашей вины во всём происходящем вокруг нет, «поменять ничего нельзя, а нужно просто откинуться назад, устроиться поудобнее и обозревать», что «человек не может формировать мир своей волей, всем управляют силы несравнимо более могущественные, чем он сам или то, что он может осознать». Я сейчас коротко процитировал слова не гуру Пелевина, а самого Олега Радзинского из его предыдущей книги «Иванова свобода» (2010). Но способны ли что-то поменять люди-персонажи Радзинского из романа «Агафонкин и время»? Да, они пытаются развернуть ход истории по своему усмотрению, но привлекают-используют для этого опять-таки артефакты магические, метафизические, к тому же не все в романе – человеки. Не совсем человек, к моему большому сожалению, и курьер Агафонкин, а ведь именно он, жертвуя собой, размыкает мерцающее кольцо повторяющихся судеб. Значит, на людей особой надежды нет... Нет у Радзинского особой надежды и на Бога. Мне симпатична его идея бога-соседа, бога-дворника, бога-неприметного человека рядом с нами, бога всё понимающего, но меня страшит равнодушие этого бога. Бог напрочь забыл, для чего он создал мир, и что с ним делать дальше… И это меня тоже пугает. Тем не менее, как ни странно, книга Радзинского чудесным образом наполнила меня оптимизмом – я окончательно убедился, что все эти магические артефакты (судьбовертящие юлы, чудесные Кареты, крутящиеся волшебные бурулганы в протоках) бессмысленны и бесполезны сами по себе. Мало проку и от бога, запамятовавшего, для чего он начал свой долгосрочный проект, бога без цели, бога, который начисто лишён воображения и никому ничего не должен. Должен – человек! Человек не может обойтись без любви, взлётов и падений, мучений и поисков истины. Только человек может совершить чудо. Да вот хотя бы – такую книгу написать.

Но юлу найти надо...

Неоднозначное произведение,вызвавшее у меня некоторый диссонанс,поэтому буду разбирать его по частям(благо объем позволяет).1:Очень добротно прописана и проработана «якутско-монгольская линия».Ровно,красиво,талантливо.2:«линия Путина-Суркова»-претенциозно,конъюнктурно и излишне гротескно.3:«линия Гога-Магога» мало уместна в общем контексте произведения,и вызывает ощущение несуразности и ненужности.4:А теперь будут домыслы,допуски и догадки.

От количества аллюзий рябит в глазах. Автора хочется упрекнуть то в избыточности, то во вторичности. Беготня героев друг за другом предопределена прошлыми текстовыми свершениями М. Булгакова и В. Орлова, а то и даже В. Пелевина, правда ни у того, ни у другого, ни у третьего В. В. Путин не фигурировал в качестве одного из главных героев.

Агафонкин может путешествовать во времени. Мало что ли мы видели таких путешественников? Много! Но этот вовсе неплох: он живой и чувствующий, у него в запасе масса личных историй, он видел разных людей в разных временах, кому-то из них помогал, а некоторых даже любил. Ценность текста в том, что каждый персонаж — живой, думающий и чувствующий, пусть даже порой за его спиной маячат обложки чужих книг. Задача Агафонкина — доставлять разные предметы в разные эпохи, не задавая лишних вопросов. Понятно, что история для читателя начинается, когда в одной из доставок что-то пошло не так. И закрутилась вакханалия: кем был Чингисхан, буйство Гога и Магога, которые переплюнули в этом команду Воланда и Коровьева, махинации Путина и Суркова (единственные, по словам автора, выдуманные персонажи книги), и кто самый главный в этом всём мире и чем грозит оплошность Агафонкина. Круговерть событий и времен, читатель с удивлением обнаруживает себя то в советской Москве, то в современной России, то в монгольских степях, то в странной квартире вне времени и пространства, и до самого конца складывает этот пазл в поисках конечного смысла. А смысл, понятное дело, будет крутиться где-то между вопросами, от чего зависит все то, что происходит, и что мы можем сделать, чтобы было как-то чуть человечней. Ответ будет, но вряд ли очень уж порадует. Автор вообще хорошо — с юмором, но не циничен, серьезен, но не сентиментален, гуманен, но не до вегетарианства.

Время в книге линейно и неизменно. Автор не физик и никакого тут сайнс фикшена. А только он вполне всерьёз подвергает сомнению эффект бабочки и рисует картинку, которая вовсе не нуждается в этой гипотезе. Почти не нуждается. Только вмешиваться всё равно нельзя.

Многое уже сказано в нескольких комментариях о романе «Агафонкин и время» Радзинского, так что, почти ничего нового я не добавлю.

В общем и целом, я не могу сказать, что произведение ужасно, нечитабельно и глупо, но ничего нового эта книга мне ни принесла. Нет захватывающего сюжета, хотя идея Курьера, Доставок, Посылок и т.д. — интересна (не нова, опять же), идею квантовой многомерности, которая для Агафонкина является откровением, снова не уникальна. А сюжет... Ну, обилие мата, излишне откровенных сцен — опустим. Именно сюжет. Он находится в довольно раздробленном состоянии, с элементами альтернативы, где-то интересен, где-то нет, но концовка произведения, где прячется его суть, не очень удивила — ну, снова безразличный, местами, Демиург.

Вот и все... И да, вспомнил! Еще одна идея романа — нужно жить настоящим, забыв, что прошлое надо менять, приводя в пример Россию 90-ых. Только смыслы такие встречались и раньше, а в контексте романа и с его духом, подобное смысловое окончание уже не для этого времени.

PS. По прошествии двух лет от прочтения.

Чуть повысил оценку романа Радзинского — до «семи» баллов с «шести». Слишком уж сильно я хаял и ругал сие произведение. Ведь, как ни крути, а слог у автора хороший, ровный, ловко лавирующий между элитарностью и массовостью. Мистико-фантастические идеи-допущения, конечно, избиты, но в рамках интересных героев и политической сатиры *да-да, а куда без нее любимой у наших современников, да и не только*, а также качественного сюжета смотрятся как минимум неплохо. И глубина есть, пусть и не толстовско-достоевская. Зато читается влет. Конечно, про минусы в плане не к месту вставленных откровенностей... Хотя, сколько уже всего прочитано, что... Подводя второй итог, конечный, неплохая книжка, хорошо смотрящаяся как новая российская литература — именно литература большая, а не отечественное фантастическое гетто.

Блистательная, вкуснейшая, невероятная вещь. Да, пусть вторична, но ведь можно сказать, что богата разнообразными аллюзиями. Да, пусть местами сентиментальна, но нам порой так не хватает элементарного тепла. Да, пусть похожа на лоскутное одеяло, но... может, это мандала?

Долго буду под впечатлением от книги, долго. До тех пор, пока не решусь перечитать.

Главное, что хочется выразить касательно данной книги — это стойкое ощущение, что она написана свободным человеком. Свободным от штампов, от необходимости подстраиваться под вкусы масс, от какбычегоневышлизма нашего всеобщего, то есть, в принципе свободным. И это здорово! Конечно, любой творец свободен в той мере, в которой он творец, и никакой Сурков-Путин ему не указ. Но многие ли могут себе позволить творить что вздумается, без оглядки на законы продажи рукописей? Автор — может. И даже слегка, пожалуй, этим бравирует.

А книга вышла сложная, многоплановая, с хаотическим сюжетом. Да и смысл несколько хаотический. Даже толком не скажешь по-простому, о чём. О жизни и смерти, о времени и о судьбе, в общем, о людях — все как обычно в хорошей книге, ага. Есть явная перекличка с Булгаковым. Но при этом всё как-то так слегка передернуто, будто искажено в кривоватом зеркале, с легкой отстраненной издёвочкой. И если у Булгакова за сарказмом прячется мрачноватая фундаментальность истины, то здесь автор совершенно всерьез воспринимать истину не желает. Потому что весь мир, конечно, театр. Но только постановка в нем такая, что очень хочется воскликнуть «не верю!», после чего немедленно забыться и заснуть...

Не каждый нынче пишет, как он слышит, увы. Автору с этим свезло. Вот так Олег Радзинский слышит мир — и делайте, что хотите. Да, я вот слышу его чуть иначе, и далеко не всё в этом тексте вызвало во мне резонанс; имхо, на шедевр не тянет, и «Суринам» на мой вкус все же сильнее. Но как же приятно чувствовать, что есть еще в мире незамутненная экзистенциальная свобода, что можно, можно преодолеть кабалу больших денег и писать (а по сути, жить) в удовольствие. Редкий случай, когда я искренне завидую миллионеру.