Елена Чижова «Планета грибов»

Мицелий сильнее корней?

Каждый человек переводчик божьего замысла. Только один уважает автора, а другой несет отсебятину.

Помните оплавившее мозг лето 2010? Холодная гнилая весна аккурат к первомаю сменилась летом, и до двадцатых чисел июля не выпало ни одного дождя. Маяковское была жара, жара плыла идеально описывает те два с половиной месяца: вентиляторы в докондишной России бессмысленно молотили день и ночь, без бутылки ледяной воды из дома никто не выходил, а потом загорелись леса. События «Планеты грибов» происходят тем летом в дачном массиве недалеко от Сосновки под Питером.

Он переводчик второго (а скорее даже третьего) эшелона, спасается от жары на даче. Родители, простые советские инженеры строили свой сад земных наслаждений пять лет, не покладая рук, проворачивая гениальные по комбинаторике гешефты, не стесняясь брать с помойки выброшенную кем-то рухлядь. И божья благодать сошла на кусочек мира, отгороженный дачным забором. Построили, да так и погибли в аварии по дороге на эту дачу.

Сын не оправдал надежд. Не интересовался участком при жизни родителей, а после смерти вовсе забросил, все замуравело, заколодело. Впрочем «заколодело» будет в финале, это слово из былины о Соловье-разбойнике (помните?) означает упавшие деревья, которые перегораживают проход. Немыслимая жара того лета завершилась страшными ураганами, когда атмосферные фронты наконец сменились.

А пока штиль, изнемогая от зноя, он переводит идиотическую книжку об инопланетянах, летящих к земле и ведущих глубокомысленные эволюционные беседы с сильным уклоном в сторону грибов, как промежуточной между растениями и животными, формы жизни. Автор, в общем, тоже англоязычный фантаст третьего эшелона, но издательство запустило серию, потому сделать нужно срочно. Ощущая острую нехватку знаний по эволюционной биологии, герой боится насажать ляпов, в ходе работы над переводом все больше убеждаясь, что книга сильно не шедевр, а за огрехи горе-эволюциониста накидают ему.

Мечтает снять уже ногу с горла собственной песни, да заняться работой для души. Переживает из-за того, что не сумел стать в профессии человеком первого ряда. Вспоминает жену, которая эмигрировала, забрав дочь, думает о любовнице с больной матерью на руках. Мысленно беседует с родителями, все на тех же непримиримых позициях. В целом растительная, даже какая-то грибная жизнь, где главным происшествием становится сломавшийся замок времянки.

Она предприниматель, обеспечена, одинока, в прошлом неудачный бездетный брак и затяжной роман с женатым мужчиной. С недавнего времени одной лишь думы власть, «надо валить отсюда» стала для нее определяющей. В Италии уже подготовлены позиции для отступления — дом, за которым присматривают отставной полковник советской армии с супругой, живущие во флигеле для прислуги. Но она не олигарх, деньги считать умеет, сюда, в Сосновку, приехала, чтобы подготовить к продаже родительскую дачу.

Да, такая вот она, далеко упавшее яблоко, апельсинка от осинки, торгашка из богемной семьи творческих интеллигентов. Родителям ее стремление гармонизировать кусок мира в непосредственной близости казалось плебейским и недостойным, хаос и энтропия были постоянными спутниками их жизни. Отец когда-то давно написал роман и даже был принят в Союз писателей, за прошедшее с тех пор время талант окончательно его покинул, соцреалистическая муть, какую писал в ее детстве была нечитаема. А впрочем, родители умерли давно, отравились грибами.

Елена Чижова не пишет простых текстов, этот роман не исключение. Интертекстуальный, предельно насыщенный сложными аллюзиями, такому небольшой объем противопоказан. Хотя бы пятисот страниц, как у «Китаиста», авторскому замыслу хватило бы, чтобы достойно воплотиться, «Планете грибов» мало места, оттого блестящая задумка со «все мы немножко грибы» и «в меняющемся мире прежние корневые связи утрачивают актуальность, уступая место микронным нитям мицелия, которыми люди прорастают друг в друга, связанные сетью грибницы» — повисает в воздухе. Может неверно понимаю, но я думаю так.

Кто из нас не жил когда-нибудь на даче, не сажал юные прутики смородины в надежде на грандиозный кустище, не радовался первому собственноручно выращенному кабачку, не волок туда какую-нибудь доску или полку с помойки? И после целого дня, проведенного за выкорчевыванием пней или покраской туалета, не засыпал устало в нагретой солнцем бытовке с теплым и приятным чувством выполненного долга? Мы, например, первые года три даже и забора не имели. Непонятно было, зачем он, забор (и сетка-рабица, кстати, была в дефиците…). Соседи приходили друг к другу каждый день: поддержать бревно, одолжить лестницу, похвастаться свежепостроенным крыльцом, посмотреть футбол. И были какие-то непреложные правила, вроде того, что смородина должна быть сухой, газ в баллоне надо экономить, а вход на веранду всегда был занавешен тюлевой занавеской от комаров...

Сейчас все это (кроме занавески) ушло в прошлое вместе с былым энтузиазмом и долгими посиделками за разговорами теплыми летними ночами. Но это было отступление.

Главный герой этой книги – современный переводчик, вроде бы неплохой, не неоцененный. Он одинок, немного нелеп и до крайности инфантилен. Это такой дачный мальчик с книжкой, из тех, кому бабушка до пенсии собирает портфель. Родители его умерли, но он до сих пор живет в мире их представлений о том, что правильно и как должно. Советуется с ними, соглашается и побаивается. Думаете – это сюр? Нет, это пока еще вполне реалистичная завязка.

В соседний дом на некоторое время приезжает его бывшая соседка по даче, которую он знал еще девочкой. У нее все иначе – свой бизнес, деньги, и уверенность в будущем. Вот только дача – в том же старом поселке, и в еще более старом шкафу все еще хранятся скелеты прошлого. И «Райский сад» Босха на стене служит отличной иллюстрацией всему, что последует дальше. Кстати, и правда, странно, что рай такой пустой…

Первая примерно четверть книги очень хороша – именно вот этими точно пойманными эмоциями и выражениями, связанными с дачной жизнью 80-90-х. Они цепляют в душе что-то остро и почти болезненно ностальгическое. А потом появляются грибы и межгалактический лайнер с разумными существами. И это как раз тот момент, когда книжку лучше закрыть, если только вас не привлекает сгущающийся мистический реализм – бессмысленный и беспощадный.