Антония Байетт «Джинн в бутылке из стекла «соловьиный глаз». Пять сказок»

Говоря Антония Байетт, мы подразумеваем, конечно, интеллект, эрудицию, стилистическую изысканность. Витиеватую избыточность описаний в соединении с четкой и точной формулировкой мысли. Все так, но в первую очередь, кавалерственная дама Байетт феминистка, и всякая ее книга — взнос в борьбу за правильно и справедливо устроенный мир, где права женщины неприкосновенны и священны

«Джинн в бутылке из стекла «соловьиный глаз» не исключение. История специалиста по фольклору Джиллиан Перхольт (слегка за пятьдесят, дети выросли и живут своей жизнью, муж совсем недавно оставил ее ради молодой женщины). Это не история утраты и отчаяния, а совсем даже напротив, радостного приятия свободы от необходимости приноравливаться и приспосабливаться к человеку, давно ставшему чужим. Необходимости не подслащенной бонусами взаимного сексуального притяжения, не умягченной доверием, дружбой и нежностью.

«Что ж, — думает Джиллиан, — У меня есть моя работа». И она права, когда ты признанный специалист в какой-либо области, уединение дает возможность совершенствоваться, а поддержка коллег обеспечивает душевным теплом. Не той силы и интенсивности, какую дает любовь в лучшей ее фазе, но, будем честны, лучшая пора любви длится ведь очень недолго. В общем, наша фольклористка едет на симпозиум в Турцию, где делает успешный доклад о смиренном терпении, которое мир предписывал женщине, забирая у нее молодость, красоту, здоровье, самоуважение и уважение окружающих. О том, как эта концепция отразилась в фольклоре, на примере «Сказки о терпеливой Гризельде»

А после, по случаю, в лавочке на базаре, покупает красивую бутылку, которую можно использовать как пресс-папье (надо заметить, стеклянные пресс-папье тайная страсть героини, хотя почему тайная? Секрета из своей любви к красивому стеклу она не делает). И, вы ведь не удивитесь, узнав, что в той бутылке был заключен джинн? Который, по обычаю всех джиннов, предложит своей освободительнице исполнение трех желаний.

Очаровательная сказка о разумности и умеренности (во всех возможных смыслах) и о том, что феминизм не ставит целью поработить мужчину. Вообще кого бы то ни было поработить не ставит целью феминизм.

Два года назад в период чёрной депрессии сборник Антонии Байетт вернул мне любовь к чтению и помог начать тихо всплывать со дна.

Русскоязычное издание объединило три книги сказок. На английском языке они выходило в разное время. Это стоит учитывать, так как читать все истории разом непросто.

«Чудеса и фантазии» — концентрированное горе, боль, безумие и проглядывающие сквозь них всполохи чудес, недобрых и больше похожих на воплотившиеся сны.

Первый сборник «Джинн в бутылке из стекла «соловьиный глаз. Пять сказок» ещё имеет прямое отношение к привычной нам сказке.

«Стеклянный гроб» — классическая история о храбром портняжке. Честно говоря, меня удивило её появление в сборнике.

«История Годэ» — пронзительная и страшная притча о слишком крепкой любви, которая белёсой тоской намертво привязывает к объекту обожания и потихоньку выедает изнутри.

«История старшей принцессы» — ещё один реверанс сказочному сюжету о трёх сёстрах.

Рассказ «Драконий дух», как ни странно, напомнил о малых историях Толкиена и о мифе о вечном возвращении.

Подлинное сокровище сборника – повесть «Джинн в бутылке из стекла соловьиный глаз». Замечательная и подарившая мне надежду сказка о том, что после развода жизнь начинается заново, а чудеса, подлинные-искристые-радостные, только и ждут встречи!

Мой выход из депрессии начался с этого предложения: «Джиллиан Перхольт постояла немного в опустевшем кабинете, пытаясь вообразить себя горюющей по поводу мужниного предательства, утраченной любви, может быть, еще потери старого друга и уважения в свете, как это бывает, когда стареющая женщина отвергнута ради молодой. На Примроуз-Хилл в тот день сняло солнышко, а стены кабинета, окрашенные в веселый золотистый цвет, казалось, сами светились, излучая счастье и радость жизни. Джиллиан чувствовала себя – она как бы примерила эту метафору – узником, разрывающим оковы и, моргая, выбирающимся из темницы на свет божий. Она чувствовала себя птицей в клетке, газом в закупоренной бутылке, которые наконец-то нашли выход и устремились наружу. Она чувствовала, как перед ней раздвигаются горизонты ее собственной жизни. Никакого тебе ожидания совместных трапез. Никакого ворчания и стычек, никакого усталого отвращения к чуждым тебе переживаниям, никакого храпа и прочих отвратительных звуков, никаких вытряхнутых из бритвы волос в раковине…».