Леонид Леонов «Взятие Великошумска»
- Жанры/поджанры: Реализм
- Общие характеристики: Военное | Психологическое
- Место действия: Наш мир (Земля) (Россия/СССР/Русь )
- Время действия: 20 век
- Линейность сюжета: Линейный
- Возраст читателя: Любой
История экипажа танка Т-34, участвующего в боях за освобождение Великошумска.
Первая публикация — «Новый мир», 1944, № 6-7. Главы: «Правда», 1944, 9, 10, 13, 16, 27 июля, 5, 14, 17 августа. Отрывок: «Красноармеец», 1944, № 19 (под названием «Письмо из Неметчины»).
Первое книжное издание — М., Гослитиздат, 1944, 176 с.
Входит в:
— сборник «Избранное», 1945 г.
— сборник «Избранное», 1948 г.
— сборник «Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 5», 1954 г.
— сборник «Собрание сочинений в 9-ти томах. Том 8», 1962 г.
— сборник «В годы войны и после», 1968 г.
— сборник «Проза. Пьесы. Статьи. Речи», 1971 г.
— журнал «Подвиг 1971'02», 1972 г.
— сборник «Повести и рассказы», 1982 г.
— сборник «Собрание сочинений в 10-ти томах. Том 8», 1983 г.
— сборник «Взятие Великошумска. Повести и пьесы», 1984 г.
— антологию «Идёт война народная…», 1985 г.
— антологию «Победа», 1985 г.
— антологию «Страницы подвига», 1987 г.
— антологию «Судьба человека», 1989 г.
1945 г.
1946 г.
1947 г.
1954 г.
1962 г.
1968 г.
1971 г.
1974 г.
1974 г.
1977 г.
1978 г.
1979 г.
1981 г.
1982 г.
1983 г.
1984 г.
1984 г.
1985 г.
1985 г.
1985 г.
1985 г.
1987 г.
1989 г.
2020 г.
Периодика:
1971 г.
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
[ 3 ]
Groucho Marx, 1 ноября 2016 г.
Свою повесть Леонид Леонов, глубоко презиравший Советскую Власть и не питавший по её поводу ни малейших иллюзий (это совершенно очевидно из саркастической пьесы «Нашествие» и киносценарию по мотивам пьесы), писал с нарочитой старательностью, как бы выстраивая между собой и текстом фиктивного автора, восторженного, слезливого советского графомана, начитавшегося «Войны и мира» графа Толстого и воспылавшего желанием переплюнуть оного графа в славословиях русской боевитой удали.
«Взятие Великошумска» — стилизация, почти пародия, хорошо продуманное издевательство над официозной патриотичностью советской литературы.
[ 5 ]
Стронций 88, 1 декабря 2015 г.
Для меня эта повесть развалилась на две части. За одну я поставил бы самую высокую оценку. За другую – самую низку.
Начало… началом я мучился и страдал. Меня убивало буквально всё. Убивал пафос, о том, какое всё умилительное, какое всё чудесно-распрекрасное. Этот пафос, казалось бы, нужный, казалось бы, патриотичный был так перегнут, что вызывал раздражение, он напрочь убивал весь реализм, превращая всё в неправдоподобную былину, делая безликим, однообразным, неживым. Да и действие было однообразным и совершенно безжизненным. Полкниги ездит генерал от места к месту, любуясь «искоркой в глазах солдат», да ещё и во всю сласть размышляет о высоких материях – честно, глубокую неприязнь вызвал этот Литовченко своими мыслями о высоком и своим умилением, когда солдаты его гибнут… Передута пафосом первая половина повести. Передута до стойкого отторжения. Читалось с мучением – едва мог я одолеть по главе в день… Даже язык интересный, сильный, с жилой народного казался тут чужим, бугристым и непролазным…
Но вот дальше, вторая половина – всё вдруг ожило. Всё вдруг стало настоящим. Живыми стали герои (и как-то сразу автор умудрился показать их душу – сложную, но живую и по-человечески на других непохожую). И патриотизм настоящий, не по принципу «какие славные вокруг бойцы с искоркой в глазах!», а по принципу реального действия, по принципу бессловесного движения в бою. И пафос – вот он! – стал действенным, стал «в точку», будто отмерен на аптечных весах и пригодный для главного – разжигать! Разжигать эмоции, разжигать интерес, разжигать дух. Да и действие пошло, действие ринулось как с горы и всё стало интересно, сочно, живо. И сам язык необычный с народной жилой встал тут в пору – да просто засиял! Как бриллиант засиял! Чудесно было! Всё было чудесно! И герой, которые вдруг стали родными для меня все вместе. И эти технические особенности, которые были уместны и ненавязчивы, но, в то же время, познавательны. Всё было просто шикарно. Шикарно было по накалу, по духу! Воскликнуть хотелось: «Ну как же здорово!». Вот такой должна быть повесть о войне, о подвиге, о танкистской душе (и, надо же, а ведь больше я пока и не читал такого – о войне глазами танкиста) о русском человеке; уже не пафосно-картонно-выдуманный гимн, а настоящий, живой неподдельный. И, чёрт возьми, как портило это начало! Вот взять бы его и вырезать как опухоль – и цены бы не было этой повести. А так… За первую половину я поставил бы самую низкую оценку. За вторую – самую высокую. Хотя, как говорил Штирлиц, запоминается последняя фраза. И она запомнилась. Ударно, шикарно запомнилась!
[ 7 ]
napanya, 31 декабря 2014 г.
Ночь. Зима. Метель. Канун крупного наступления. Генерал контролирует выгрузку своих танков. И такие думы думает:
» — Я говорю, грозен наш народ, ...красив и грозен, когда война становится у него единственным делом жизни. Лестно принадлежать к такой семье...
Он собирался прибавить также, что хорошо, если родина обопрётся о твоё плечо и оно не сломится от исполинской тяжести доверья, что впервые у России на мир и на тебя открылись удивлённые очи, что народы надо изучать не на фестивалях пляски, а в часы военных испытаний, когда история вглядывается в лицо нации, вымеряя её пригодность для своих высоких целей... Но офицер буркнул что-то невпопад с непривычки к отвлечённым суждениям» и сбил генерала с мысли. Точнее — направил мысли в нужное русло. А то Эренбург трубку от зависти изгрыз бы, читая такие перлы, не им написанные.
Неужели писатель не почувствовал, насколько ни к месту такие публицистические красивости? И ведь повесть хорошая, и написана — едва ли не каждый нынешний толстожурнальный классик удавиться от зависти должен. Но натыкаешься с разбегу на один такой эпизод, на второй, и всё очарование пропадает. О войне я лучше буду читать Василя Быкова, или раннего Бондарева, да хоть совершенно забытого Анатолия Злобина с «Самым далёким берегом». Но не Леонова.
[ 9 ]
tarasovich09, 3 декабря 2011 г.
Леонид Леонов пытается создать мощный эпос, почти гомеровского типа, только в прозе. И действительно — получилась возвышенная эпическая песнь, только не о далекой от нас полулегендарной Троянской войне, а о временах более близких нам, о той самой Великой Отечественной... Писатель соединяет в своем словесно густом, мощно-героическом повествовании людей и технику. У Гомера были боги и люди. У Леонова уже сами люди вырастают до размера богов, они стоят ногами на земле, а головой упираются в небеса. Они повелевают техникой, совершая деяния не менее знаменитые, чем в «Махабхарате». Они не летают на виманах, они мощным ударом танкового корпуса очищают родную землю от нечести. В западной прессе, после издания повести на английском писали, что главным героем повествования является танк Т-34. Это не совсем так. В повести главными богами, руководящими техникой выступают генерал и рядовой танкист Литовченки(однофамильцы).
Они побеждают врага и остаются жить. Чтобы создавать свой мир заново.