Николай Пазухин «Черный череп, или Таинственное преступление»

Когда-то давно жили-были два брата-писателя из дворянской семьи, Пазухины. Ни один, ни второй особых лавров ни снискали, и ныне оба они благополучно забыты. Старший, Алексей, стругал один за другим скучноватые социально-уголовные романы; а вот младший, Николай, испытывал тягу ко всяческим бурным страстям, экзотике, авантюрности и ужасам. Уж не отвешивал ли Алексей ему подзатыльников в детстве? Что, вероятно, и нашло выход энергии такого рода — впрочем, это уже домыслы. Однако, по свидетельству книгоиздателя И. Д. Сытина, Николай «был за какие-то провинности исключен из гимназии». И вот, как раз о повести Пазухина-младшего — «Черный череп, или Таинственное преступление» (1894) и поговорим...

Связующий сюжетный «твист» выстроен настолько ладно с точки зрения традиций русской литературы ужасов, что не грех уделить ему внимание. Максим Львович Марселин после смерти дяди отправляется из Москвы в далёкий хутор в семи верстах от Днепра («а почва здесь благодатная»...). Компанию ему составляет пожилой слуга-алкоголик, верный друг Калистрат. По дороге они сводят знакомство с семейством Соурских — Максим Львович спасает от смерти дочь старика, Лидию Борисовну, и заслуживает черную ненависть её двоюродного брата, Зиновия. Кстати, просто обожаю подобные истории за недосказанность: авторы в то время словно говорили читателю — думай сам, мол, я не обязан тебе выкладывать всё на блюдечке. Так и Николай Михайлович не удосуживается разъяснить — что же случилось с девкой, от кого неслась вскачь; и почему, когда она лежала в степи, на её «мраморном» лице образовался «отпечаток смерти»...

Но я изрядно отклонился от основного, пора вернуться к ужасам. Старый заброшенный хутор. Говорят, что почивший дядя Максима Львовича водил дружбу с внучкой местной ведьмы, за что и поплатился жизнью... По ночам старый Калистрат слышит стоны и рыдания в чулане, приводящие бедного камердинера в трепет. Максим Львович примечает кольцо на полу — скрытая дверь в подполье. Поскольку дверь сходу не поддаётся, новые жильцы вооружаются топором и принимают решение приподнять её: из подполья доносится смрад и чувствуется сырость... А теперь признаемся себе — многие ли из нас, будучи на месте Калистрата и Максима Львовича, рискнули бы спуститься вниз по лестнице, которая виднеется в полумраке? А эти двое спускаются... Ну что ж, они сами напрашивались — внизу их ждет дубовый гроб с безголовым трупом. И это не дядя Максима — тот ведь на кладбище был схоронен. Наконец, в углу, у решетки, друзья подбирают шкатулку, внутри которой лежит черный череп, доверху набитый золотыми червонцами...

«Славно, славно, шут побери...». Возвращаюсь к тому, с чего начал -конечно, данный эпизод далеко не вся повесть. Впереди ещё несколько убийств, дуэль, влюбленная пара, охота на зверя и прочие атрибуты. Но как объяснить происходящее? Почему череп черного цвета? Что за покойничек лежал под полом? Почему пан Зиновий сходу проникается ненавистью к приезжему человеку, которого он видит первый раз в жизни? (Хотя это, пожалуй, объяснимо...). Почему охотник Викул всегда появляется там, где требуется найти ответ на какой-то вопрос? Что за странные казаки бьются об заклад на станице?... Вывод не сложный — во времена братьев Пазухиных рецепт написания «таинственной» истории, собственно, «таинственные» события и подразумевал, а «ключи» раздавать к ним было необязательно. Но отмечу, что замалчивания нисколько не портят эту историю — а образный, простоватый язык автора позволяет развиваться ей с постепенным кумулятивным эффектом; незамутненный simplex — без выжатых слез и психологии (за этим добром — к другим авторам).

Итого. Тогда умели работать с ужасами с выдумкой, вот ещё: люди, бросившиеся на поиски сына Соурского, вынимают из трупа пулю с меткой -инициалами «З.Ш.», верно указывающими на владельца, и озираются по сторонам — словно вспоминая имена рядом стоящих — от такой сцены аж не по себе как-то. Можно, конечно, обратить внимание на недалекость мышления стрелка — но не зря же говорят, что гнев — плохой советчик...Ну, а следующая история от Николая Михайловича уже дожидается своего часа...