Виктор Пелевин «Т»

Графские развалины

«В том духе, что весь так называемый тибетский буддизм – это совместный проект ЦРУ и английской разведки.»

Осень — пора Пелевина, а октябрь между финалом «Ясной поляны» (10.10) и премьерой нового «Преступления и наказания» (26.10) словно специально создан, чтобы дочитать брошенный некогда роман, где Толстой и Достоевский выступают супергероями. К слову сказать, не они одни, там еще философ Соловьев, обер-прокурор Победоносцев, княжна Тараканова. И Чапаев, не вставить которого в еще хотя бы одну книжку Виктор Олегович просто не мог. Вы уже поняли, что речь о постмодернистском романе, и да, это он, со всем набором характерных особенностей: фабуляция, ирония, пойоменон, девальвация ценностей, мир как текст, смерть бога и смерть автора — можно еще непростых слов, вроде эпистимологического кризиса добавить, однако мы и без них все поняли. Будет непросто, но чертовски интересно (это же Пелевин), пока ум за разум окончательно не зайдет, тогда мы на время возненавидим их (писателя и роман). но к финалу опять полюбим. Все как всегда.

Начало приводит на память «Доктора Живаго» — двое в поезде беседуют об усадьбе, которую вот прямо сейчас проезжают ее владельце, его учении о непротивлению злу насилием и непростых отношениях с церковью. Продолжение не менее драматично, хотя в ином роде. Один оказывается полицейским агентом, а второй — собственно тем самым графом Т, за которым прозрачно угадывается Лев Николаевич. В купе ломятся полицейские, чтобы арестовать героя, он как-то мгновенно сооружает из рясы гибрид дельтаплана с парашютом, обращаясь в подобие белки-летяги, и выпрыгивает в окно аккурат над рекой. Потеряв память от удара о воду, спасен хозяйкой речной яхты-баржи, которая представляется княжной Таракановой, но тут являются амазонские пигмеи, стреляющие отравленными дротиками из духовых трубок и всех убивают. Кроме t, которому удается уйти вплавь.

Покруче. чем в «Крути», правда? Пелевин образца 2009 еще думал о том, как развлечь читателя и «сделать ему интересно», чему и команда сценаристов, всякий со своей специализацией, которые описывают приключения графа в реальном времени книги, немало способствует. А в остальном все то же, что у него везде: «где я», «кто здесь», «кто управляет мной когда я думаю, что реализую свободный выбор» и прочие основы буддизма, которые Главный Чародей русской литературы исподволь вдвигает в мозги компатриотов.

Он гений, даже когда хочется швырнуть очередную книгу с размаху в стену. И счастье, что он у нас есть.

Это редчайшая книга, в которой сам Пелевин разговаривает с читателем. Если Ариэль создает мир с Т, а мы сторонние наблюдатели, случайные участники, то в конце романа, из-за Ариэля появляется невидимая рука настоящего писателя, который соприкасается с тобой с читателем и вы можете реально пообщаться, по крайней мере, почувствовать, и эта связь будет вне понимания объективной реальности. Автор слома не пятую стену, а в принципе убрал все стены.

Роман ни о чём. О пустоте, небытие, тщете, о том, что всем надо прийти к этому единственному вакууму, книга о единственном смотрящем, Великом Чтице, простом персонаже, о том кто в каждом из нас и о том, кто всё создаёт, будучи при этом сам же самим созданным.

Но вот загвоздка, писать отзыв о пустоте и о том, чего нет, никогда не было и видимо никогда не будет не очень то получается.

Пелевинский «Т» задорно, едко, остроумно и льстя самому себе рассказывает нам, ну или тыкает носом всё в то же – есть только ты и ты творишь свой мир и свою реальность. Надоела эта заезженная пластинка после 10-ти книг автора? Мне нет. Если читать Пелевина не запоем, это как беседовать со старым приятелем. Он пересказывает одни и те же истории, которые ты знаешь наизусть, но каждый раз по-новому, уже и сам не помня оригинала.

В «Т» конечно присутствует огромный пласт философских размышлений с присущим Пелевину цинизмом, юмором и сверканием словестных находок, но и действия, погонь, перестрелок, уничтожения мертвецов здесь с избытком. Заскучать у меня не получилось ни разу. Все эти Кнопфы, цыгане Лойко, нигилисты и рассуждающие о язычестве княгини – это великолепно и остроумно. Между нами говоря, я вообще ещё ни разу не скучал при чтении ПВО. Да, практически перестал удивляться, перестал сутками переваривать лавины смыслов, обрушившихся со страниц каким-то невероятным хаосом, перестал раскрывать рот… но скучать не начинал ни разу.

В целом Т мне больше чем понравился. Я получил удовольствие и ещё долго не забуду роман. Передохну полгодика и снова возьму в руки книжечку Виктора Олеговича.

Уверенные 8 из 10-ти.

Впечатление от «Т» можно, в принципе выразить всего в трёх словах — «хорошо структурированный бред».

Пелевина, как и Филипа Дика нужно тоже читать не чаще одного романа в три года, если дорожишь душевным здоровьем. И это даже несмотря на то, что Пелевин, в отличие от Дика, не очень серьезно относится к тому о чём пишет. ИМХО — Виктор Олегович сочиняет пародии-постебушки на модные течения в психологии, эзотерике, менеджменте и прочей философии. И делает это так хорошо, что достоин сам быть героем какого-нибудь романа. С названием «П».

Несмотря на явный стёб и юмор Пелевин достаточно внятно излагает доктрины пародируемого. В общем, относться к «Т» можно двояко — либо как к пропаганде психологических практик в духе Кастанеды и Мегрэ, либо как к чисто юмористической фантастике высокого уровня. Чего стоят постоянные аллюзии и реминисценции к классической литературе и восточным религиям...

А вообще-то не жалею времени потраченного на роман из-за одной только фразы, намертво впечатавшейся в моё сознание — «кто ты — тварь дрожащая, или луч света в тёмном царстве?»

Занятный роман даже для Пелевина. Этакое, синкретическое творение. Писатели, в наказание за небожественное творение новых сущностей, попадают в свой, персональный ад, в котором вынуждены играть роль персонажа другого, более современного писателя.

Бедняжка, граф Лев Николаевич, вынужден стать ГГ в современном, мистическом триллере, созданным коллективом литературных рабов.

Уже прекрасно. Но Пелевин не был бы Пелевиным, если бы ограничился основной сюжетной интригой. Здесь и социальная софистика современного общества. Мистика, как автор любит. Масса эпатажа. Пелевин ведёт повествование непрерывным гротеском, нападая на политиков, на церковь, на коллег-писателей, на снобов-классиков, на российские власти. В общем, мало никому не кажется.

Из претензий – чрезмерная плотность образов и сюжетов. Из этого романа можно было бы сделать 3-4, не считая 5-6 рассказов или повестей.

Однако, в целом, роман понравился, захватил, и прочёлся с удовольствием.

Доставило временное воскрешение одного из моих любимых пелевенских героев из 90-х, ближе к концу романа. :)

Пелевин — писатель поколения отчаяния. Ницше и Камю считали, что человек живет с ощущением отчаяния с момента осознания факта смерти бога. Нет! О подлинном отчаянии эти европейские господа еще не знали. Полный крах наступил, когда нам пообещали вместо веры рай на земле, а потом коммунистический эдем на земле атеистов тоже отменился. Современник не верит уже не только в бога, он не верит и в возможность построения гармоничного общества. Нам ничего не оставили, кроме скепсиса. Мы можем лишь иронизировать по поводу наивности Достоевского. Авторы поколения отчаявшихся похожи. Стабильного не существует, быть в чем-то непоколебимо уверенным может только идиот. Здесь писали, что Пелевин высмеивает Толстого. Автор графа не высмеивает. Он высмеивает стереотипы и восприятие Толстого обывателем. Отмечу, что Пелевин на этой стезе не первый. В «застойные годы» сформировался жанр, ставящий вопрос о неприкосновенности авторитетов в литературе. Возможно, писатели дружно прореагировали на программу по предмету «литература», на тенденцию навязывать нам единственную трактовку произведения. Как реакция на этот феномен появились роман об идиоте у В. Ерофеева и фильм «Даунтаун» Бондарчука — Охлобыстина. Свое осмысление детища Достоевского подали под соусом из шуток. Пелевин подхватил тенденцию, но он играет не с сюжетом романа Толстого или другого маститого писателя, а с биографией Льва Николаевича. Я смеялась, когда смотрела «Даунтаун». И смеялась, читая «Т». Ни уважение к Толстому, ни любовь к «Идиоту» не пострадали от того, что я приняла условия игры Охлобыстина и Пелевина. Что до методов последнего, то играет он с архетипами, а это легче, чем написать портрет или биографию разнопланового и сложного человека. «Т» — фантасмагория, и мне кажется, что начитался Пелевин «Ста дней одиночества» или «Полковнику никто не пишет» и решил, что и сам легко создаст иную реальность. Опасность произведений Сорокина, Вик. Ерофеева и Пелевина в том, что их книги могут попасть в руки к читателю, не знающему лит. классику и культурологию. Чтобы адекватно воспринимать Пелевина, необходимо иметь багаж. Малообразованному человеку читать его будет не очень-то и интересно: он не заметит цитат, аллюзий и растеряется. Коротышка, плюющийся ядовитыми колючками в «Т», заставляет вспомнить Конан Дойля, диалог Толстого с дьяволом напоминает разговор с чертом в «Братьях Карамазовых». И по всему пелевинскому творчеству рассыпаны подобные цитаты. Пелевин — логик. Когда он замечает, что надо рубить соблазняющий орган, а не палец, чтобы боль отвлекла от похоти, — не возразишь. Но этот логик живет в сумасшедшем мире, и кульминация абсурда наступает, когда лошадь начинает читать стихи. Мне понравились страницы, на которых Пелевин говорит о мировоззренческих проблемах: о религии, о личности человека. Иногда кажется, что он продолжает иронизировать, но это уже не высмеивание. а отчаяние и боль. Например, он описывает яд, являющийся лакмусом, помогающим отделить истинно верующих от слабо или неистинно верующих. Верующие неуязвимы для отравы, а неверующие гибнут. Грустная это шутка. Христианство никогда не обещало дать обереги, помогающие выжить в физическом мире. Пелевин принадлежит к поколению детей атеистов, поэтому для него актуально путать благополучное выживание на земле с готовностью верующего погибнуть и обрести вечную жизнь. Продукт коммунистического общества не верит в жизнь души на небе и желает уцелеть и сохранить здоровье с помощью веры, но здесь. Особенно жестко он расправляется с модой на эзотерику и буддизм. Запоминается картина пребывания Т на заснеженных берегах Стикса и жертвы Цербера, попытавшиеся воскреснуть. Пережив агонию, персонаж все-таки вырвался в продолжающуюся жизнь. Талантливо описан процесс мышления, когда мы порождаем интерьер, и предметы растворяются, поскольку мы перестали думать о них. А вот личность у писателя лишена воли и цельности. Действует не человек, а страсти, поочередно толкающие на противоречивые поступки. А писатель по-пелевински, это этакий сатана, создающий мир, в котором живут души Толстого и Достоевского. Сам персонаж «Т» считает, что роман Пелевина — тот ад, в котором душа Толстого скитается после смерти . Десятку я не поставила по причинам субъективной и объективной. Субъективная — «не моя» это все-таки литература. Объективная — Пелевин иногда перегибает палку и ударяется в ёрничанье.

Один из самых спорных романов нашего кумира. Граф Толстой, Достоевский, Чапаев, духи, Оптина Пустынь, вот это всё.

Нет ничего более пошлого и банального, чем история литературного героя, встречающегося со своим творцом. Этот сюжет обыгрывался бессчётное количество раз, на разные лады, так что сказать нечто действительно новое здесь практически невозможно.

Автор о книге: «Эта книга вовсе не о Толстом — он там ненадолго появляется всего в одной главке. Это книга об абстрактном путешествии, которое удаётся проделать в жизни некоторым людям. Мне интересно было составить карту такого путешествия, значки на которой соответствуют некоторым элементам известной мне реальности. А выбор героя — графа Т. — большая загадка для меня самого... Льва Толстого я люблю с детства. Меня всегда завораживала странная красота смерти Толстого, этот его уход из дома в вечность. Понятно, что на самом деле он дошёл до своей Оптиной Пустыни. Кстати сказать, мне до последнего момента даже не приходило в голову, что в следующем году будет столетие ухода Толстого из Ясной Поляны, — я это понял, только когда рукопись была готова. Своего рода знак».

В общем, если вы готовы продираться сквозь тонны воды из философии, метафизики и странных аллюзий и метафор — то велкам.

«В том-то и дело. Вот он и дал указание подсуетиться и подготовить прочувствованную книгу о том, как граф Толстой на фоне широких полотен народной жизни доходит до Оптиной Пустыни и мирится перед смертью с матерью-церковью. Такую, знаете, альтернативную историю, которую потом можно было бы постепенно положить на место настоящей в целях борьбы с ее искажением. Идея, конечно, знойная, особенно если ее грамотно воплотить.»

«t» — Философский боевик. Книга, в которой повествуется попеременно об опасных перестрелках и преследованиях графа Т. и о поиске смысла своего существования главным героем. Никогда еще у Пелевина так, что называется, не пахло жареным: роман полон погонь, боев, перестрелок; не стоит забывать, что граф Т. — знаток боевых искусств. Опорные пункты философской же стороны грамотно обозначены уже в самом начале: концепция многобожия от княгини Таракановой, а также история, рассказанная создателем-Ариэлем о его дедушке, считавшем всех, кто создает дополнительные сущности (писателей), демонами. Оба эти утверждения в дальнейшем найдут развитие и будут влиять на ход всего романа.

«t» — Постмодернистская ода. Есть такая довольно популярная в интернете картинка о конфликтах в различных направлениях в литературе. Согласно ей, к примеру, в классике преобладают конфликты «человек-природа», «человек-человек», в модернизме — «человек-общество», «человек-отсутствие бога», а в постмодернизме — «человек-реальность» и «человек-автор». Около года назад я прочел рассказ того же Пелевина «Бубен Нижнего мира», который меня тогда поразил. Только вдуматься.. рассказ, где его прочтение — самоцель и главная мораль. В тот момент такая литературная игра мне показалась находкой, а позже впечатление добавилось пьесой «Шлем Ужаса». И вот — возвращение блудного автора, протягивающего руку читателю, именуя его героем сюжета. Прекрасная литературная рекурсия. И дело не только в этом.. Идея с квестом графа Т., самого не понимающего что это за Оптина Пустынь и как ее найти, переложение стилей и персонажей классики в духе «Голубого сала» Владимира Сорокина — всё это создает должное ощущение продуманной литературной игры.

«t» — Роман-матрешка. В чем-то это произведение можно считать детективом: граф Т. пытается разобраться, кто по отношению к кому в этом мире является создателем. И на протяжении всего сюжета мы решаем две задачи — разбираемся, кто создатель, и ищем Оптину Пустынь. Если проследить самую большую из имеющихся цепочек, то ближе к концу романа она следующая:

В «t» очень много юмора. Начиная с «поберегись!» и «непротивления злу насилием», под которое подпадает столько хитростей, что каждый раз удивляешься и гадаешь: «А что же знаток боевых искусств граф Т. выкинет в следующий раз?» (Напомнило, как Эрик Картман из Южного парка каждый раз говорил, что он не жирный, просто у него кость широкая/он приятно округлый/его организм не дорос до его веса/у него прекрасная комплекция вратаря/у него просто другой путь...). И заканчивая массой смешных моментов об актуальном сегодня творческом коллективе Ариэля, о литературной карьере простолюдинки Аксиньи и о шутере с мертвяками (мертвыми душами), которых должен отстреливать сам Федор Михайлович Достоевский. А лично для меня самый смешной момент был, когда граф Т. начал подходить к прохожим и объяснять, мол, сегодня такой приятный день, понаслаждайтесь солнцем и теплом, ибо когда я от вас отойду, вы перестанете существовать, потому что я главный герой книги:)

Мне нравятся такие дикие переплетения философских измышлений, полной фантасмагории и реальных исторических персонажей. Когда с первыми двумя перебор, всё становится похожим на бред. Если же за смесью этих галлюцинаций ты распознаешь намеки (весьма точные) на конкретных персонажей или нашу действительность, я книгой зачитываюсь. Обожаю такого Пелевина.

Никак не могу отделаться от мысли, что данная книга — этакий «Чапаев и Пустота» v2.0, версия исправленная. Книга, в общем то, о том же самом, но если для понимания «Чапаева», по моему, надо пол жизни посвятить культурологии востока (я, кстати, мало что понял, зато получил хороший заряд раздражения), то «Т» значительно проще. Проще — не значит хуже.

Немного завален конец.

Вы как хотите, но я скажу: все в романе — умничание и болтология офисного планктона из девяностых, который, накупив себе айфонов и пр, хочуть еще и показать, что тоже знають как мир устроен, бл...! И про египты и графьев знмо всяко могем так соврать, что фрутрирующие и латентны в глюках будут. А мы, те, кто бредим, сами будем своим интеллектом любоваться. В как мы могем загнуть-то, шельмы! Игра литературная, стилизация, обычные фантосмагориии и релятивизм героев и ходов, метатексты и пр... вечные вопросы о бытие и вечные ответы, что все пустое — самое оно для поднявшегося планктона. Как сам автор написал:«Солнце желтое, небо синее, люди дрянь, но встречаются приятные исключения». Остальное — как всегда у Пелевина. 90-е, они такие 90-х, что эхом будут долго отзываться

Прежде всего, это прекрасная ирония и сатира над современной популярной культурой. Нет ничего святого! Что? Да какие новые трактовки! Бабло зарабатывать надо! Поэтому будем изгаляться и извращать что угодно. Толстой будет индианойджонсом бодро крошащим врагов в капусту и владеющим тайным боевым искусством, Достоевский — охотящимся за колбасой и водкой снайпером с топором и всё в таком духе. Здесь над книгами работают целые «съёмочные группы», где один человек отвечает за экшн, другой — за постельные сцены, третий — за глубокий смысл и так далее. И да, в отношении иллюзорности окружающего мира Пелевин заходит здесь дальше, чем во всех своих предыдущих книгах. Теперь уже нет не только реальности, нет уже даже свободы мыслей, воли и поступков.

Особенно понравились рассказы автора о своих производственных буднях, хоть мы и знаем о них только с его слов, постоянные вынужденные переделки повествования и эпизод с Достоевским.

Книга многогранна ещё и потому, что каждый увидит здесь своё. Можно воспринять «T» как бравый приключенческий роман, пробегая глазами «философские» эпизоды. Можно как ёдкую сатиру на современную культуру (мне это ближе всего). Кто-то прочитает как философский трактам, а кто-то найдёт и своё толкование. В любом случае книга как минимум очень хороша и достойна прочтения.

Однажды Виктор Пелевин написал настоящий шедевр: роман «Чапаев и Пустота». С тех пор в своем творчестве он ходит вокруг да около, пытаясь возвыситься до столь же изящных и простых метафизических обобщений, которые ему удались тогда. В нынешнюю, сиквельно-приквельную эпоху, когда любое, сколько-нибудь удачное произведение культуры рано или поздно получает свое продолжение, можно было не сомневаться, что «чапаевская» тема будет поднята вновь. Так и случилось: встречайте роман «t» — приквел к «Чапаеву и Пустоте».

Правда, вместо поэта Петра Пустоты здесь главный герой – граф Т<олстой>. Вместо учителя Петьки – просветленного Василия Ивановича – философ Владимир Соловьев. Впрочем, старые персонажи – Чапаев, лама Урган Джамбон – тоже присутствуют. Но главное – это общая закваска обоих произведений на идее обретения некоего духовного состояния, при котором исчезает всякое различие между словом и говорящим, я и ты, богом и человеком, сознающим и сознаваемым; исчезают и сами эти понятия как то, что лишь скрывает окончательную истину. В «Чапаеве» это состояние называлось «Внутренней Монголией», в «t» – «Оптиной Пустынью»; но как его не назови, оно за пределами всяких названий. Несмотря на то что героям все же приходится много беседовать, постигая те или иные мистические тайны, это не бесконечная говорильня вроде «Empire V». Большое внимание, как и прежде, отдано действию: не случайно граф Т. – мастер боевых искусств. А то, как он оправдывает свои смертоносные приемы принципом «непротивления», принадлежит к лучшим удачам Пелевина-писателя.

Вообще, перед прочтением нового романа обязательно освежите в памяти старый; или наоборот, после «t» перечитайте «Чапаева». Вы будете вознаграждены узнаванием множества милых аллюзий, отсылок и самоцитат. Тут будет и Толстой, в трико на коньках пересекающий Стикс, и отсеченный палец, и глиняный пулемет, и еще много чего. Все это крепко спаивает оба романа в единую вещь, и, пожалуй, по прошествии некоторого времени уже будет трудно отдать предпочтение чему-то одному. В любом случае хочется надеяться, что гламурно-халдейско-вампирный период творчества Пелевина закончился, и впереди – большое путешествие по «Внутренней Пустыне» (не)бытия…

Эх, ну и «дал джазу» Виктор Олегович... Эх дал... Ну, по порядку.

Когда я читал этот роман, мне в голову пришла вот такая мысль — сколько же поколений школьников могли быть осчастливлены судьбой, если — б Толстой и Достоевский были не скучными бородатыми дядьками, висящими в кабинете литературы, а были пелевинскими чуваками... Толстой — не автор толстенной опупеи, где от обилия французских слов рябит в глазах, а крутой мужик, способный перешибить соплёй Ван Дамма и Брюса Ли вместе взятых. С каким бы удовольствием внимали бы тогда наши школьники словам учителей, рассказывающих о таком замечательном писателе)

А Достоевский... О, это просто песня) Песня абсурдная, весёлая, разудалая. Эх, насколько лучше Достоевский с винтовкой, Достоевского — автора ненавистных школярами романов, проигрывающего последние гонорары в Баден — Бадене...

Ну, это всё лирика. Теперь немного о романе.

Роман если не великолепен и безупречен — то весьма близок к этому. Как всегда, Пелевин на высоте. Его стиль и слог как всегда вызывают восхищение. Ну а если учесть, что я очень люблю всякие стилизации — то понятно, что роман просто не мог оставить меня равнодушным.

Итог. Прочитал с огромным удовольствием, чего и вам желаю)

Самая долбонутая книга из всех, которые мне доводилось читать. Слово просилось другое, но не на серьёзном литературном форуме его писать. И при этом же — это самый простой и ясный филосовский трактат, отразивший многие мои собственные размышления.

Мне странно читать обвинения Пелевина в самоповторах. Но ведь любой автор всегда пишет об одном и том же. Любой автор выбирает себе проблему (или она выбирает его?!), которую расскрывает в каждой своей книге. Жюль Верн писал о торжестве человеческого разума над природой. Олди — о богоборчестве, Фрай — о неограниченном всемогуществе, Муроками — о тотальном одиночестве... Меняются только СПОСОБЫ расскрытия проблемы. Меняютсяя методы, антураж, призма взгляда... Пелевин всегда (почти) пишет о Пустоте. Но каждый раз он выбирает новую призму — религиозный антураж. Мы читали о Пустоте в дзен-буддизме, ведическом индуизме, шумерском язычестве. Теперь Пустота подана... как бы точнее выразится... через египетский политеизм и иудейский монотеизм — но пропущенных сквозь учение даосов. Даосизм — самая простая, но самая непроизносимая истина бытия. Ибо если я достиг дао, я никогда не смогу выразить это словами, ибо слово сказанное есть ложь, истина — в молчании.

И одна философия не противоречит другой. Забавная и страшная версия многобожия: человек, как комби-щука, есть сосуд для множества богов. Такой себе многократный фатализм. За этим следует паралель: персонаж есть продукт мысли множества писателей. А дальше- еще одна паралель: реальность — это продукт восприятия множества Читателей. Казалось бы, катина мира ясна. Но дальше — больше. Точнее меньше. Множество богов — автара одного и того же бога. Множество писателей — продукт письма одного Писателя, который для пущей реальности представляет себя персонажем.

Получается, ближе всего к истине — опять-таки индуизм с его политеистическим монотеизмом. Только стоит добавить: не только Шива, Вишну и пр. есть аватары Брахма, но и каждый житель мира, каждая травинка — есть его аватара ,через которую этот великий Читатель смотрит на мир. Но Читатель этот существует только потому ,что ему есть что читать. А вот здесь уже начинается Дао: ибо истина в голове ясна, а словами ее не сказать ни коим образом.