Теодор Рошак «Воспоминания Элизабет Франкенштейн»

Всякая легенда – как дворянский особняк. Потомки так или иначе будут в нем жить, но одни надумают изменить планировку и разломают в итоге все стены, другие раскрасят фасад в кричащие цвета, но вот третьи… третьи полюбят дом таким, какой он есть, и побывают во всех его уголках – даже тех, куда не осмеливался заходить сам строитель. Теодор Рошак принадлежит именно к третьей, благородной породе.

Чтобы оценить этот роман по достоинству, знание первоисточника обязательно, однако Рошак не увлекается литературными играми. «Франкенштейн» Мэри Шелли дает лишь начальный толчок, дальше автор двигается уже самостоятельно. Баланс между заимствованными и собственными мотивами выдержан безупречно: читатель уже готов поверить, что Шелли и сама могла бы написать «Воспоминания», будь нравы в ту эпоху посвободней, а сама она посмелей. В XIX веке Элизабет Франкенштейн не имела права голоса, теперь же она заговорила – и поверьте, у нее найдется, что сказать.

Со слов Виктора Франкенштейна мы знаем Элизабет как не особенно умную, но любящую и нежную женщину, которая молилась на него с самого детства и в итоге безвинно пострадала за его грехи. Рошак, крайне бережно обращаясь с оригиналом, вовсе не пытается доказать, что все это ложь. Нет, это правда… но раскрытая лишь частично, искаженная мужским сознанием.

Фигуры барона Франкенштейна и самого Виктора вполне узнаваемы. Первый – восторженный поклонник Просвещения; второй – гений, ставящий мертвую материю выше морали и чувств. Роль Каролины Франкенштейн, его матери, переосмыслена полностью: у Рошака это одна из первых феминисток (моделью послужила Мэри Уолстонкрафт, мать Мэри Шелли), которая разговаривает с мужчинами на равных, но добивается лишь снисходительного ярлыка «мужской ум». Это женщина, осознавшая свое право получать удовольствие от секса и выражать себя в искусстве. Баронесса ищет тайну жизни не в рациональных выкладках Ньютона, а в алхимии и древних культах плодородия, в магической сущности своего пола. Она мечтает примирить мужское и женское начала и через это изменить мир. Но все ее усилия идут прахом: «химической свадьбе» (мистический союз) между Виктором и Элизабет так и не суждено состояться, потому что слишком в мальчике укоренилась любовь к абстрактному в ущерб земному.

Сама Элизабет всю жизнь пребывает меж двух огней: рождена она как существо духовное, но из любви к Виктору вынуждена почитать и разум. Ей предстоит узнать, что женская доля – блюсти ту форму нравственности, какая угодна мужчине. И парадоксальным образом женщина у Рошака сближается с чудовищем, созданным Франкенштейном – то же унижение, то же одиночество, то же подчинение чужой воле. И гибель Элизабет (никаких спойлеров: об этом пишет и Шелли) приобретает символический смысл: это сдалась под натиском бездушной науки сама природа.

Рошак расширяет исторический и культурный фон первоисточника (так, в романе фигурирует Франц Месмер, изобретатель гипноза), который у Шелли набросан довольно схематично. В итоге современные идеи гармонично вживлены в ткань прошлого – здесь можно найти даже завуалированные отсылки на большой адронный коллайдер.

Изящный, полный тонкого эротизма, идеально отлаженный роман Рошака имеет лишь самое опосредованное отношение к хоррору – прежде всего это попытка заглянуть в душу женщины, найти корни современной науки… и, конечно же, дань уважения великой Мэри Шелли.

P. S. Перевод В. Минушина считаю образцовым.

Рошак, как и всякий постмодернист, склонен к мистификациям и переписыванию историй. В прославившем этого калифорнийского профессора романе «Киномания» (Flicker) он придумывает некоего гениального немецкого кинорежиссера, от которого тянутся ниточки, с одной стороны, к разным голливудским мастерам (типа Орсона Уэллса), с другой, – к таинственным катарам. В «Воспоминаниях…» Рошак «творчески перерабатывает» классический готический роман «Франкенштейн, или современный Прометей» Мэри Шелли. Рассказ о полубезумном ученом Викторе Франкенштейне и созданном им монстре ведется от лица жены Виктора, Элизабет, которой сама Шелли, несмотря на «сродство по половому признаку», уделила крайне мало внимания. Рошак восстанавливает справедливость, причем озвучивая мысли и переживания не только Элизабет, но вместе с ней и всей женской половины человечества. «Воспоминания…» открывают для читателя скрытую подоплеку описанных Шелли событий, ставя в центр повествования совсем другую трагедию: не творец – тварь, но мужчина – женщина.

Автор совершает изящный ход: мол, все обвинения женщин в ведьмовстве не лишены оснований. Более того, именно женщины были и остаются тайными хранительницами тайных знаний, алхимических ритуалов, истинного смысла отношений между мужчиной и женщиной. Алхимическая женитьба, тантрическое соитие, священный союз двух космических начал – вот силы, способные привести человеческую жизнь в гармонию с природой и самим собой. Элизабет готова для такого союза, Виктор – нет. Идеал Элизабет – ее приемная мать Каролина, бережно хранящая память бесчисленных поколений, идеал Виктора – его отец, признающий лишь свет разума и самостоятельные поиски истины. Между ними происходит разрыв, отягощенный насилием; потому они оба медленно и необратимо сходят с ума, словно лишенные чего-то самого важного, и погружаются в мрачные глубины своих душ. Исход известен.

По первому прочтению кажется, будто бы Рошак написал феминистский роман. Противостояние мужчин и женщин в нем подано даже слишком нарочито. Вот врач, клещами вытягивающий младенца из утробы матери, травмируя его, а вот повитуха, травами и настоями помогающая благополучно разрешиться от бремени. Вот ученые, безжалостно препарирующие животных, а вот седая матрона, которая понимает язык птиц. Вот, наконец, Виктор, механически создающий монстра из попавшихся под руку частей, а вот Элизабет, готовящаяся к алхимическому ритуалу, чтобы зачать более совершенную жизнь. Но автор смотрит глубже: двойственный, оборотнический характер женщины служит ей плохую службу. Будучи вынужденной, условно говоря, днем быть послушной женой и хозяйкой, а ночью танцевать обнаженной в лесу; разрываясь между желанием зависеть от любимого мужчины и мечтой о равенстве; принимая Природу как закон и принося себя ей и за нее в жертву, женщина сама оказывается «франкенштейном» – слепленном из разных кусочков созданием, несчастным порождением цивилизации, жертвой множества условностей, страстей и традиций. Она похоже на первобытную хранительницу очага, любыми силами не дающую потухнуть драгоценному пламени, хотя давно уже изобретены спички.

Разумеется, такая женщина не может убить своего ребенка. Именно поэтому Рошак, в целом очень точно следующий оригинальной фабуле, исключает из своего повествования умерщвленного монстром брата Элизабет, юного Уильяма. Ведь такой случай полностью настроил бы Элизабет против монстра, тогда как наша героиня должна проникнуться симпатией к нему и – даже более – отождествить своего не рожденного ребенка с ним. Похоже, будь воля автора, он переписал бы и финал, но нет, он лишь вкладывает в ее затухающие уста пророчества о «гибели мира». Подобно древнескандинавской вёльве «видит она», как люди не щадят ни друг друга, ни природу, как «дети Адама» (а Адамом нарек себя монстр) «наследуют землю». Она же ощущает себя «последней женщиной на земле». Но чем еще может ответить женщина на насилие, причинное ей? Только отрицанием будущего. «У нас не будет детей», клянется она перед свадьбой с Виктором. Будущего нет, остались одни воспоминания…

Думаю, Мэри Шелли оценила бы, с каким изяществом и мастерством переписали ее в общем-то незатейливую и архетипичную историю о «големе», убивающем своего незадачливого создателя. Введение третьего полноправного персонажа обогатило сюжет, а поднятые темы значительно превысили первоначальную идею о «сне разума, рождающем чудовищ». Несомненно, перед нами текст, достойный занять место на книжной полке рядом со своим первоисточником, «Франкенштейном». Туда мы его и определим…

Превосходный роман, но увы не шедевр. Широкий и достаточно хорошо продуманный центр романа, который сильно скомкан к концу. И плюсы, и минусы романа представляют собой взаимодополняющие вещи. Рошак ограничен пределами одного романа, а значит и определённым временным интервалом, заявленными Шели. И создаётся такое впечатление, что автор начал развивать интересную для него тему, а затем понял, что не укладывается во временные рамки первоисточника и по быстрому скомкал конец, разжевав тем кто не понял что-то у Шели, что же там должно было быть. Не совем понятно остаётся действие ряда героев и соотнесение с первоисточником. Эти недосказанности о несоответствия немного портят впечатление. Но кое-что добавив и расширив, автор привнёс в развитие сюжетных линий понимание объяснение событий с точки зрения современного человека, в рамках его знаний о современной науке.

Но главное, чем интересен для меня роман — это крамольная мысль, что всё могло быть иначе. Наше общество глубоко патерналистично. А Рошак предлагает нам достаточно реалистичный вариант «мира по женщине», который существует параллельно обычному. В нем и другое мировосприятие природы и другой подход к научному знанию. Никто не знает как могла развиваться современная наука, поди она хоть раз в сторону женского влияния. Преобладание мужчин или женщин, с мужским складом ума, придавало направление, которе никуда не сворачивало и все старалось поверить точной наукой. А что могло возникнуть при совмещении с природой — вопрос, который Рошак ставит и на который даёт только приблизительный ответ.

В целом хороший и интересный роман, правда не без минусов, с очччень удачным переводом.

Сюжетная фабула известна всем читавшим произведение Мэри Шелли. Однако, роман Рошака читается практически как самостоятельная вещь, настолько сильно смещены акценты и расширены некоторые сюжетные ходы.

У Шелли взросление/становление Виктора набросано самыми общими штрихами и является не более чем вступлением к основным событиям, значение Элизабет как героя и вовсе незначительное. Буквально из одного абзаца, одной строчки оригинала Рошак извлекает целые событийные пласты, и получается это у него отменно!

Основным ядром романа становится противостояние сил природы и бездушной науки, отягощенной человеческим тщеславием, в широком смысле подчеркивается непохожесть инь и янь. Большая часть первой половины книги — довольно серьезные описания культа поклонения плодородию, в особенности женскому плодородию, детально представлены соответствующие ритуалы и радения. Параллельно с этим главные герои будут углубляться в изучение алхимии, ее философской подоплеки. Немаловажное место в тексте занимает овладение искусством тантрического секса. И все это далеко не случайные вещи, все умело вписано в общую концепцию романа.

В целом, полностью согласен с предыдущим отзывом. Книга определенно достойна внимания. Конечно же, к хоррору она никакого отношения не имеет. Совершенно не заинтересует также любителей экшена. Прекрасный язык и перевод, психологические коллизии, эмоциональность — вот основные достоинства «Воспоминаний Элизабет Франкенштейн».