Виктор Пелевин «Священная книга оборотня»

Когда читаешь Пелевина, находишь очень много интересных отсылок и книг. Как я говорил в другом отзыве, он двигается по пути исследования духовности и высмеивая оборотней при этом даёт ссылки на мифы, в которых и есть корни всех историй, баек и сказок, а для кого-то и реальности. Благодаря Пелевину я нашёл для себя старую советскую книгу «сборник восточных сказок» или как то так. Нашёл именно такую, какая описана в рассказе. Никак не найду время, прочитать. Но обязательно.

Виктор Пелевин может писать о чём угодно, но его книги непременно ультрасовременны — повествование всегда об актуальных российских реалиях, даже если книга вроде как о будущем. Со «Священной книгой оборотня» в этом смысле вообще всё просто — никаких параллелей и иносказаний — действие происходит в Москве первой половины 2000-х и, за исключением фантастичных главных героев, всё как в жизни. Ну может только самую-самую малость гиперболизировано.

Лисы-оборотни, как известно, живут очень долго. Одна из них, с чудным именем А Хули (это совсем не то, о чём вы сейчас подумали), после многих столетий блужданий осела в России. Страна менялась, переживала бурные перемены ХХ века, меняла свои очертания и название, а потом вновь стала Россией и вступила в век ХХI-й. Жизнь в Москве весёлая, чтобы девушке (ну а лиса не мальчик же, в конце концов?) прожить, нужно крутиться, вот она и выбирает древнейшую профессию — так себе, конечно, но всегда востребована. И в один прекрасный (а может и не очень) день начинается цепь случайностей, которая полностью изменит жизнь А Хули. К лучшему ли?

Роман, на удивление, гораздо менее издевательский, чем другие читанные мной книги Пелевина. Да, много сатиры на тогдашнюю российскую действительность, да, много параллелей, не всегда, мягко говоря, лестных для нашего общество, но какая-то книга по-своему вышла лиричная. Так то, Виктор Олегович вполне в своём фирменном стиле — множество постмодернистских литературных отсылок, достаточно словесной игры (чуть не сказал — словоблудия) — при чтении ассоциативный ряд иногда выстраивается сам собой, а иногда узнаёшь что-то новое. :) Перестраивающаяся после 90-х жизнь, бурно растущий достаток и относительная свобода 2000-х сейчас, спустя 20 лет, видятся со страниц книги очень ярко и с ностальгией. :)

Ещё одна сугубо «пелевинская» книга, неплохая, но и не шедевр, читающаяся приятно, иногда заставляющая подумать, иногда — улыбнуться. Не жвачка, но и не блюдо высокой кухни.

Эпоха хипстерства началась не с айфона, а с началом развития it индустрии, когда люди получили возможность работать и зарабатывать в условиях, деликатно скажем, корпоративного государства. Но задолго до сладостной зори неолибертарианства член эзотерического южинского кружка Виктор Пелевин выпустил роман, в котором как раз и сталкиваются независимые от обстоятельств судьбы, свежие для идей, что постельное белье из ИКЕИ и пофигистичные люди пост-ссср и люди 80х годов из силовиков — ФСБ. Причем столкновение идёт не по пути противостояния, а чернз заманивание отважного чекиста, являющегося мистическим повелителем-волком нефтяной отрасли России в постель (нору-противоатомное убежище) малолетней проституткой-оборотнем (лисой) из Китая. Сцены секса 11+ перемешаны тут с какой-то заумной гностической мистикой и по итогу все заканчивается крахом России 90х и переходом её, видимо, в некий аналог Китая. Через секс с малолеткой — к божественному гностическому опыту, смене концепции, нирване и концу пост-ельцинской эпохи. Вот только глядя через 20 лет на те времена начинаешь думать, что пелевинское предсказание о смене водки на велосипед, нефти на интернет, девушек в мини на девушек в трусах и спортивных найках, мобильников на айфоны а царя в погонах на царя в кроссовках и майке с рок-группой не особо-то и сбылось. Китайский и любой Восточный опыт в России живет не дальше пограничного столба между московской областью и остальной 1/6 частью суши. Так что увы — время свершения пророчества Пелевина о грядущем ещё не настало. Настанет ли? Виктор Олегович не сомневается, а я, глядя со своего китайского смартфона ролики с китайского тиктока про полуголых китайских фури-лисиц с хм... хвостом не знаю что и сказать...

Ох и трудно писать о Пелевине, чесслово.

Мне скорее понравилось. С одной стороны — здесь есть цельный, последовательный и липкий сюжет, что для Пелевина нехарактерно по большей части. Во-вторых, он предельно афористичен и философичен, из 2004 года то что он писал выглядит ещё более выпуклым и интересным в 2024-м, хотя отчётливо слышен контекст эпохи.

Ну и третье, это и правда очень интересная оригинальная история любви. Сложная, необычная для нашей литературы и яркая. А Хули — потрясающая героиня, одна из уникальнейших вообще в нашей литературе.

Тем не менее, книга всё ещё странная. Пошлая с перебором, неровная, слишком уж застрявшая в умозаключительностях автора. Не всем зайдёт, далеко не всем.

Авансом

Мне было недостаточно мистики, разнообразия, сюжета.

Люблю книги Пелевина за игру слов, литературные загадки, магический реализм, псевдофилософию и мескалиновый бред. Во все это веришь.

Но вот именно эта книга, да, хороша, но написана, мне кажется, уже как мейнстрим. Такое лайтовое погружение в «настоящий» мир. Мир, где все не так просто как кажется, где есть место размышлений из пустого в порожнее, где общественный туалет — это жизнь, а где музыка со столба — это целая Вселенная. А пока...

Сразу скажу, что роман мне не понравился. Тем не менее, я очень рад, что его прочитал, так как он помог мне понять почему я не люблю постмодернистскую литературу в целом и Пелевина в частности.

Вообще я вполне признаю за Пелевиным все те достоинства, которые отмечают другие рецензенты: тонкость формулировок, остроумие, удивительное умение подать простым языком сложные мысли и, конечно, глубокое понимание сути вещей, о которых он пишет — будь то любовь, политика, самопознание и вообще что угодно. Единственное, что я в пелевинском стиле не одобряю, это чрезмерное использование обсценной лексики, но это уже моя личная заморочка. Так почему «не нравится»? Потому что он пишет исключительно с позиции полного превосходства над читателем.

Пелевин — человек одновременно и умный, и мудрый, то есть обладает как большим багажом фактических знаний, так и способностью видеть связи между предметами и явлениями и понимать законы окружающего мира. Это — редкое сочетание качеств, обладатели которого часто находятся в своего рода «интеллектуальном одиночестве», ведь найти круг общения себе под стать им бывает непросто. А этот эффект, в свою очередь, заставляет таких людей относиться ко всему, происходящему вокруг, с эдакой усталой мудростью и вырабатывает в них созерцательное отношение к миру. В романах Пелевина очень четко видно именно такое отношение: в них есть только восхитительное сознание автора, бриллиантовым пиком возвышающееся над творящейся вокруг суетой сует, с вершины которого автор глазами героя насмешливо наблюдает за происходящим. Все, что бы ни случилось у подножия, вызывает у него в лучшем случае слабое любопытство. Единственное, что может хоть как-то развеять скуку мудреца — это открытие какой-то очередной грани собственного «я». За примером далеко ходить не надо — та же А Хули занята исключительно собственной реакцией на новое для нее чувство любви и то, какое влияние оно может оказать на ее самопознание.

Проще говоря, как Пелевин, так и другие постмодернисты, пишут с крайне эгоцентричных позиций и не допускают даже мысли о том, что в мире может быть нечто большее, чем они сами и их сиятельные сознания. Причем если Пелевин, будучи действительно человеком незаурядным, наверное и правда имеет определенное право на такой подход, то многие их его коллег по постмодернистскому цеху смешны и нелепы в своем самолюбовании.

На мой взгляд, по-настоящему крупный писатель потому и становится классиком, что раскрывает темы, которые не укладываются в сознание одного-единственного индивида, каким бы выдающимся он ни был. Во всех истинно классических книгах присутствует понимание колоссального многообразия жизненного опыта, удивительного парадокса общности и индивидуальности реакций разных людей на одинаковые феномены, проблемы разности взглядов и подходов людей к одним и тем же вещам. Это и делает их произведения великими.

У Пелевина же весь мир изображается лишь сквозь призму его собственного восприятия. Да, он остроумен, наблюдателен и, бесспорно, очень тонок. Его книги это сборники острых замечаний, изящных шуток и любопытных наблюдений — но не более того. Это не «большая литература».

«Мистикой должны заниматься не оборотни, а те, кому положено по профессии — политтехнологи и экономисты.»

Главная героиня А Хули — пожалуй, самый запоминающийся центральный персонаж романа Пелевина после Вавилена Татарского и Петра Пустоты. И, как и в случае с ними, практически всё произведение держится на хрупких плечах очаровательной лисы-оборотня, живущей в Москве середины 00-х. Зарабатывает она проституцией (это не совсем правда), попутно рассуждая о поп-культуре и новой российской реальности, но на деле она — гипнотизёр и философ, ищущий свой уникальный путь.

С точки зрения композиции это едва ли не самая удачная крупная форма писателя, взять хотя бы излюбленный прием западных кинематографистов и модных писателей — показать финальную сцену глазами очевидцев и затем медленно вести к ней героиню, а вместе с ней и зрителя/читателя, буквально на его восхищенных глазах складывая стройную сценарную конструкцию. И намёк на кино здесь не случаен, — текст изобилует многочисленными отсылками к современным кинокартинам (что, конечно, не редкость у Пелевина), как культовым авторским, так и к блокбастерам. Которые, уже по традиции, воспринимаются героями и используются в сюжете самым необычным образом.

Автор, совсем как культовые независимые режиссеры, использует жанровые приемы, неожиданные смены ритма повествования и контраст между сценами (само по себе противопоставление волка и лисы как влюбленной пары, учитывая роль этих образов в русских сказках, работает почти идеально). Калейдоскоп привычных абсурдных пелевинских зарисовок нашел здесь наиболее подходящую структуру, в которую может выстроиться.

Довольно странно было наблюдать, как героиня, чей возраст исчисляется тысячелетиями, встревает так глупо и такое количество раз подряд. Совершенно непонятно, как она дожила до наших времён.

Не менее странными, если не сказать коробящими, оказались «милая» и «душенька» из уст оборотня в погонах.

Но самым, пожалуй, странным получился сюжет. Уже не слайс, но ещё не приключения — какой-то зачаток, данный в зарисовках. Его не маскируют гротеск или сюр, как в «Омоне Ра» и «Чапаеве» соответственно. И его тут ощутимо меньше, чем саркастичных максим на тему современной роисси и низкосортности людских душонок.

В общем, на редкость странная книга. Странная той странностью, которая побуждает сказать «ну ок» и пожать плечами.

- Чо эт ты такая смешная сегодня? По скайпу трындишь с кем-то?

- Читаю

- Что-что-что читаешь?

- Пелевин, «Священная книга оборотня».

- Она у меня до дыр зачитана. И в каком месте сейчас?

- Где он говорит, что не может употреблять кокаин, потому что острое обоняние с первой дорожки подскажет, сколько часов курьер вез партию в заднице.

- И сколько раз его в эту...

- Не продолжай! (смеемся).

- Пелевин — он вообще «что надо».

- Я не читала лет восемь последних.

- И кто посоветовал? (чуточку ревниво, отчего не он, книга-то любимая его! Заинтересованно — ну, как общий знакомый?)

- Да, в сетях...

Эта книга вернула Пелевина. Не думаю, чтобы Виктору Олеговичу было какое-нибудь дело до моего отношения. Мне было дело. Потому что важно уважать, кого уважаешь и любить, что любишь. Для внутренней целостности. Для гармонии мироздания. Когда «здесь играть, тут не играть, там я рыбу заворачивал» — это не любовь и не уважение. Той безумной радости абсолютного читательского узнавания, какая вспыхивает при встрече со «своим» писателем и книгой, никогда не возникало от него. Всегда стеклянная грань между. Иногда из толстого матового и почти непрозрачного, порой тоненького, воздушного. К финалу вдруг истаивающая ледышкой: была холодная твердость под протянутой рукой, а теперь исчезла, только на пальцах капли. Лизнешь — солоновато.

И за эту вот алхимическую трансформацию восприятия, которая происходила в обширной читательской биографии по пальцам пересчитать можно, сколько раз. За нее ценила Пелевина необычайно: не твой-не твой-не твой, ву-ух — и не твой снова — ты сама. А потом подряд пошли вещи, в которых толстое и матовое так и оставалось толстым матовым. Сказала себе: у него есть Затворник и Жизнь насекомых. Довольно, как на твой взгляд. За то и продолжай любить. И отойди в сторону. Отошла, не удивляясь даже инертности читающего общества, продолжающего восхищаться. Люди тупы в массе и склонны повторять мнение того, кто авторитетен в их глазах. Считается же, вот, Минаев, писателем...

«Хаврошечка» вообще-то была первой моей собственной книгой. Мама, забирая из сада, заговорщически шепнула: «Дома тебя что-то ждет». И держала интригу до конца, проронив только в ответ на скулящие расспросы: «Крошечка-Хаврошечка». И я, дурочка, решила, что «р» послышалось, а дома маленький котенок, кошечка со странным именем. Живая и теплая. И нежная, и мурлычет, и мы станем кормить ее молоком из блюдца. А оказалась книжка в тонкой обложке про какую-то корову. Но когда первое разочарование улеглось, взяла книгу и читала сто тыщ раз. И это был первый в жизни случай описанной выше трансформации восприятия.

А «Аленький цветочек» те же сто тыщ раз слушала на пластинке фирмы грамзаписи «Мелодия». И «Лолита» — моя самая любимая книга. И я занимаюсь сознательным самосовершенствованием. Совсем как А-Хули. Только за хвост себя не дергаю, потому что нет у меня хвоста. Зато есть огромная и совершенно безумная любовь к «Любовному настроению» Вонга Кар Вая. А музыка Исигуро Умебияши, которая там главной темой, в машине на флешке и ставлю ее время от времени, когда душевная смута. А «Kesas, kesas, kesas» тоже на флешке. И ее пою. Часто. Это которая «Пацан лос диас».

В общем, спасибо добрым людям, что посоветовали. Потому что тут к финалу снова истаяло утончившееся до микронной толщины стекло. И что может быть прекраснее, чем уйти в Радужный поток? Не хочу в Нирвану, хотя и нет у меня хвоста...

Вау, какие у последних отзывов простыни. В принципе, читая Пелевина, надо следить, чтобы не сорваться в неконтролтруемый поток мысли. Ведь и сам Пелевин горазд из интернет-мема или какого-нибудь эзотерического тезиса набрать несколько страниц животворящего текста. И плавая в этом тексте от буйка паранормальности до буйка субкультур читатель находится в иллюзии прикосновения к истине не для всех.

Причем и идея лис да волков властителей мироздания вполне перспективная, с выходом на фольклор разных стран и эпох, с добавлением специй из современного боевика и классической мистики практически гарантированно приносит Пелевину респект, ну и деньги, конечно.

Но когда спадает морок чтения, может возникнуть вопрос — а про что книга? Жила-была старая (очень старая) дева, её слегка изнасиловали и она познала вкус большой и крепкой любви. Все. Скучный и избитый сюжет. Но обертка камуфлирует сюжет.

Один из главных героев «Священной книги оборотня» — Александр, впервые появляется в повести Пелевина «Проблема верволка в средней полосе». Пару ему составляет А Хули – лиса-оборотень, которая никак не может попасть на небеса, хотя, учитывая ее возраст – минимум 1200 лет – это должно было случиться несколько столетий назад.

***

Лисы-оборотни – излюбленный персонаж китайской мифологии. Их культ начал складываться во времена династии Тан (618-907). В деревнях в честь этих существ сооружали кумирни и приносили жертвы в виде человеческой еды и шитья.

Различают три градации волшебных лис. Лиса-оборотень — обычно вредоносная для человека, может быть убита. Лиса-фея – может приносить и добро и зло. Обычно выступает в виде доброго вестника. Белая девятихвостая лиса – лиса-праведница.

Считается, что пятидесятилетняя лиса может превратиться в женщину, столетняя – в мужчину и вступить в отношения с женщиной, а через тысячу лет ей открываются законы Неба и она становится Небесной лисой.

Лисе-оборотню для усиления волшебной силы необходимо вступать в интимную связь с человеком. Но участь их партнеров печальна. За внеземное удовольствие они платят своей жизненной энергией и умирают от истощения сил.

Главный источник информации об этих удивительных существах — китайский классический роман «Развеянные чары».

***

Но вернемся к Пелевину. А Хули зарабатывает себе на жизнь проституцией в московских международных гостиницах. Впрочем, избегая самого полового акта и просто наводя морок на своих клиентов.

Граф де Шермандуа будучи женатым на другой лисе — И Хули, оставил достоверное описание этого состояния.

«Не могу сказать, что она была особенно хороша собой. Когда мне доводилось увидеть ее после долгой разлуки, я поражался, как могло это маленькое сухое существо со злыми глазами сделаться для меня всем — любовью, жизнью, смертью, спасением души. Но стоило ей поймать мой взгляд, и все менялось. Сначала в ее зеленых глазах появлялось как бы испуганное сомнение в том, что она любима. То, что любить ее не за что, было в эту минуту очевидно, и каждый раз я испытывал волну жалости, переходящей в нежность. А она впитывала эти чувства, как губка вино, и сразу же расцветала мучительной, сводящей с ума красотой. Короткий обмен взглядами менял все. За минуту до него я не понимал, каким образом могла эта некрасивая, в сущности, женщина увлечь меня, а после — не мог взять в толк, как можно было хоть на минуту усомниться в волшебной силе ее черт. И чем дольше я глядел в ее глаза, тем сильнее делалось это чувство, доводя меня до исступления, до физической боли — словно она просовывала кинжал в щель стены, за которой я хотел спрятаться, и несколькими движениями лезвия расшатывала кладку до такой степени, что стена рушилась, и я вновь стоял перед ней нагой и беззащитный, как ребенок. Я изучил эту метаморфозу в совершенстве, но так и не научился понимать природу огня, спалившего дотла всю мою душу».

***

Неприятности у А Хули начались, когда она потеряла контроль над одним из клиентов, и тот, увидев все происходящее в истинном свете, выбросился из окна.

Это и послужило поводом для первой встречи главных героев романа.

«На пороге стоял высокий молодой человек в темном плаще с поднятым воротом. Он был небрит, хмур и очень хорош собой — это я отметила без всякой личной вовлеченности, холодным взглядом художницы».

И этот молодой человек, купив Аделии (псевдоним А Хули) пару колец за 23 000 $ сразу же уезжает на север.

Вторая встреча происходит в пентхаусе конторы Александра. После весьма интересного разговора о дискурсе современной сказки лиса решила воспользоваться своим безотказным средством – внушением хвостом, но дальше произошло непредсказуемое:

«Пошатнувшись, он издал ужасный воющий звук и буквально вывалился наружу из собственного тела — словно оно было бутоном, за несколько секунд раскрывшимся в жуткий лохматый цветок. Как выяснилось, человек по имени Александр был просто рисунком на двери в потустороннее. Теперь эта дверь распахнулась, и наружу вырвался тот, кто уже долгое время следил за мной сквозь замочную скважину.

Передо мной стоял монстр, нечто среднее между человеком и волком, с оскаленной пастью и пронзительными желтыми глазами»

Следующие страницы, посвященные развитию вспыхнувших отношений на фоне реалий российской действительности, включают в себя, помимо всего прочего, прекрасную лекцию лорда Крикета о природе оборотней и описание добывания нефти с помощью черепа Крошечки-Хаврошечки.

Впрочем, Александр и А Хули очень быстро поняли, что переплетение их хвостов дает гораздо более сильные переживания, чем обычный контактный секс. И так продолжалось бы до бесконечности, если бы к А Хули впервые за тысячелетие ее жизни не пришла любовь, что, как в известной сказке про красавицу и чудовище, расколдовало принца. Только принц оказался не совсем таким, как представлялось. В результате пришлось скрываться от конторы Александра, но зато А Хули наконец-то поняла как стать Небесной лисой – Сверхоборотнем. Нашла ключ к Радужному Потоку.

***

К «Священной книге оборотня» прикладывается диск, на котором записаны музыкальные произведения, упомянутые в тексте и содержащиеся в формате MP3 на компьютере А Хули. Одиннадцать треков создают музыкальное пространство романа — от китайской музыки через испанцев к православному церковному пению.

Знакомые переводчики с трудом, но осилили один испанский текст, идущий на диске под названием «Песенка портфельных инвесторов».

На самом деле это песня мексиканских коммунистов «Имя» с весьма туманными образами и просто огромной грудой метафор.

*

Когда речь идет о стоимости жизни,

О благородной жизни, чистой и светлой,

Без героического мотива –

Мы бы сказали:

Кто на это способен? (Кто бы это смог вынести?).

*

Если бы речь пошла о свете, который обожаем.

Чья бессмертная сила – это светлая ночь,

Которая длится до тех пор, пока не дотронется до новой зари –

Мы бы сказали:

Кто на это способен? (Кто бы это смог вынести?).

.......

Когда речь идет о бездонном обладании,

Об идеальной борьбе, которая никогда не заканчивается,

Для того, чтобы добыть хлеб всего мира –

Мы бы сказали:

Кто на это способен? (Кто бы это смог вынести?).

*

Когда речь идет о лучшем латинском будущем,

О голосе, который зазвучит при штурме,

Но не произнесет любимое имя –

Мы бы сказали:

Кто способен поднять такой голос?

*

Странные, однако, ассоциации у Виктора Олеговича.

И еще, в качестве справки. Песня, которую Александр называл по первой строчке припева — «Пацан Лас Диас», на самом деле является любовной лирикой из фильма Вонга Карвая «Любовное настроение».

Отдельное место на полке. Отлично подходит для знакомства с автором, стала моей любимой книгой.

Провокации, странные имена и изначальное название книги — не для меня это всё. Я воспринимаю это как больную фантазию автора, не более того. Кому-то заходит, и ладно.

«В любви начисто отсутствовал смысл. Но зато она придавала смысл всему остальному.»

Неожиданно и приятно уже в который раз удивляющий Виктор Пелевин открылся для меня с новой стороны. Да, это всё та же острая социальная сатира, предельно актуальная для времени написания, даже заставляющая прям прочувствовать эпоху. Это всё тот же солипсизм и буддизм, те же учения о пустоте и постижении тайны мира через уравнение «мир=сознание». Это всё тот же порой грубый, но весьма точный и цепляющий юмор. Это всё те же прекрасные афоризмы, разбросанные по тексту десятками, после прочтения которых каждый раз хочешь их то подчеркнуть, то записать.. а подчеркнуть и записать, как всегда, нечем и некуда, прям пустотность какая-то.)

Но это первая книга Виктора Олеговича, в которой исследуется понятие Любви. Пускай любви очень пошлой изначально, пусть эта любовь неприятных или даже злых существ, но, видимо, у автора что-то кольнуло. Даже не очень верится. Уж от кого, но от него не ожидал увидеть путь к истине через любовь. Отношения лисы-оборотня и волка-оборотня очень грамотно показывают непонимание между полами, и в то же время причины бесконечного притяжения этих полов, пускай столь разных, но поэтому и тянущихся друг к другу взаимной попыткой разгадать наконец-таки тайну другого... Прагматичный, гомофобный, примитивный, с зоновскими понятиями и ценностями оборотень в погонах и циничная проститутка, у которой вместо известного места мешочек-семяприемник, — весьма отталкивающая, на первый взгляд, пара. Даже в самом романе Александр вспоминает сказку «Красавица и чудовище».. Да только в их мире чудовища — они оба. Но, как сказано ранее, это не мешает им так же познать любовь, и никоим образом не отличает их от прилизанных рыцарей и надушившихся принцесс.

Лисица А Хули — метафора всего культурного наследия человечества. Столь же эклектично впитавшая в себя всё многообразие культурного опыта, и от этого закономерно ставшая бесконечно циничной. Ее хвост — настоящая находка автора, как активное начало сознания по воздействию на окружающий мир (и вновь привет солипсизму). А Хули — с одной стороны, любой субъект, обладающий таким активным воспринимающим началом-хвостом, а с другой стороны, это любая женщина, способная приковать своими чарами любого самца. Не зря лисица удивляется, как же женщинам это так легко удается: «Когда я вижу в дорогом бутике девушку с кавалером, который покупает ей брошку стоимостью в небольшой самолет, я каждый раз убеждаюсь, что человеческие самки создают миражи не хуже нас. А может, и лучше. Надо же, выдать сделанную из мяса машину для размножения за дивный весенний цветок, достойный драгоценной оправы, — и поддерживать эту иллюзию не минуты, как мы, а годы и десятилетия, и все это без всякого хвостоприкладства. Такое надо уметь.»

Финал романа трогает. Несмотря на ужасность двух главных героев, их история очаровывает трагизмом непреклонности внешних обстоятельств, хрупкостью чувств, и создает эффект не хуже драмы Ромео и Джульетты. Определенно удачное произведение автора, содержащее все положительные черты его творчества, и вносящее новую лепту, раскрывая идею Любви.

набор шуток и интересных мыслей, щедро приправленных пошлостью. ( нельзя же было не сделать лису проституткой, правда?) Смысловую нагрузку сюжет несет в той же степени, в которой ее несет квадрат малевича. Собственно, я не сомневаюсь, что Пелевин закладывал в сюжет некий сокровенный смысл, но никакой системы в романе нет. Критики, мол, потом сами разберутся, есть ли в этой писанине какой-то смысл или нет. Критики находят, и даже не один вариант смысла. А потом еще спорят, что же на самом деле имел ввиду автор.

Как по мне, сюжет романа — это просто набор героев и антуражей, необходимых для создания Донов Хуанов и Карлосов. Особенно это заметно ближе к концу романа, когда диалогами заполнено все пространство и сюжета просто нет. После создания Дона Хуана и Карлоса можно тараторить о чем угодно до самого конца книги, главное, чтобы это выглядело философично и по-восточному тонко. Аллюзий на Кастанеду столько,что нагвали и тонали вылезают из каждой страницы и даже финальный прыжок слизан(ну ладно, позаимствован) у Карлоса. И если в Чапаеве такая пародия на Кастанеду выглядит серьезно и органично, то здесь — нет. Просто вольный пересказ подходящих к месту восточных мудростей из разных -измов и придуманная на коленке философия.

Понравился эпизод с жетлым господином, когда он приковывает лису шляпой и свитками. Так же несколько цитат и сравнений прямо-таки хороши. И еще понравилась мифологическая история про пса П*здеца, который пробуждается когда на русскую земли приходят супостаты, после чего он им НАСТАЕТ.

И о приправе. Куда уж без пошлости Пелевину? В Чапаеве он иронизирует над самим собой и собственным читателем, показывая коня с двумя ху*ми и рядового, который может разговаривать жопой. От этих зрелищ толпа прямо-таки падает со смеху, и по-другому, дескать, до народа никак не достучаться.Вот и Пелевин в каждом новом романе выводит за поводок своих двоеху*х коней, от которых становится ближе к народу и от которых популярность его все растет.