Михаил Королюк, Валерий Большаков «Спасти СССР. Манифестация II»

Тема, Идея, ФантДопущение и Субъективный Фактор (нравится / не нравится) — аналогично отзыву на третий том цикла. Абсолютно аналогично. Ибо цикл сей — единое неделимое чтиво, просто — формально — разделенное на несколько последовательных частей. Однако — чтобы не гонять по ссылкам зазря — продублирую и тут (тем более, что сей конкретно том — переходный от автора к автору).

ТЕМА: «СССР. 1978-ой. Вселение личности обывателя из 21-го века в тело старшеклассника. В общем и целом — практически традиционный бытовой попаданс: подростки, семья, школа, фарца, дискотека и прочая, прочая, прочая. Довеском — подмётные письма в Контору глубокого бурения, резиденты ЦРУ, оперативники МОСАД, и — далее по списку. Меню — почти стандартное. НО. И ещё раз — НО. В данном конкретном случае попаданец — более чем нестандартный. Более чем. Оговорочка по Фрейду самогО главного героя: «…интересно, кто корректировал реальность до меня: Будда, Христос, конкретно — кто?..». Попаданцу — с барского плеча сил, переместивших создание в конец 20-го века — даны, без преувеличения, сверхчеловеческие способности и возможности. Причем настолько мощные, что граждане ЦРУшники, к примеру (поскольку идеологическими шорами не ограничены) уже к концу сего тОма сообразили, что оные способности и возможности — да, как минимум — СВЕРХчеловеческие. Кроме сего обстоятельства в книжке (во всем цикле вообще, не только в этом тОме) — море сюжетных линий и действующих лиц: в разных гендерах, социальных слоях и сегментах, в силовых структурах, странах, регионах, в отраслях науки, сегментах социума и тд и тп. По широте охвата «картинки», без учета, естественно, художественной стороны дела, уровень — вполне себе даже близкий к чему-то сравнимому с мастодонтальностью «Войны и мира». Такое, всё из себя масштабное, живописное полотно тогдашней Реальности, с умилительными бытовыми вставками реальности подростковой, в стиле «Гостьи из будущего». Включая самые разнообразные аспекты оной подростковой: мероприятия военно-патриотического воспитания, математические олимпиады высшего уровня, танцульки, подработки, проблемы родителей и прочая, прочая, прочая. Прямо таки — эпопея».

ИДЕЯ. Сформулировать Идею — не просто. Нет, она — безусловно — есть, и даже — вполне себе очевидна. НО. Подобрать достойные слова для её (Идеи) адекватного живописания — вот это, конкретно, не просто. Вся та пестрота образов, тем, аспектов и задумок, что имеет место быть в книжке — это, всего лишь, абсолютно и железобетонно — фон. Событийный, эмоциональный, какой угодно. Однако — всего лишь — фон. Суть, авторский посыл, компоненты препарированной Истины, облаченные для лучшей усвояемости, аки в радугу макнУтые, в яркие вкусовые оттенки «информационной каши» — всё это между строчек. Ненавязчиво, размеренно, чуть ли не монотонно, с величавостью и неотвратимостью асфальтового катка. Система «езды по ушам». В самом хорошем смысле этого слова. А в сухом остатке — отфильтрованное ушами и осевшее на мозгах — что-то из области Мира Горнего. Из 10 Заповедей Божьих. Из Морального кодекса строителя коммунизма, беззастенчиво укравшего и переиначившего оные Заповеди. Из первых откровений Личности по поводу сущности Любви («…готовность, не задумываясь, отдать жизнь…»), из первой горечи взросления («…идеальный способ превращения юноши в мужчину, гарантирующий полную утрату иллюзий — это предательство лучшего друга…»), из всего того, что не имеет конкретной словесной формы, а представляет собой некие Индивидуальные Откровения. Абсолютно очевидные — по здравому размышлению, но совершенно не обязательные — по набору предшествующих событий и проявленных закономерностей. Короче, лучше всего Идею чтива можно сформулировать, переиначив фразу самогО главного героя: «…по-настоящему идентифицировать себя с Чем-то можно только осознавая и проявляя потребность сохранять и защищать это Нечто. И — внешне, включая дела и конкретные поступки, и — внутренне, устраняя любые проявления неискренности в своих оценках…». Я повторюсь, уважаемый потенциальный читатель: трудность формулировки Идею ещё и в том, что даже оная необходимость идентификации (означенная выше) — не является обязательной (и — соответственно — понимаемой) примерно каждым третьим, кому доведется прочесть сии строчки. Вот в чём проблема. Так что Идея — есть. Было бы желание её узреть».

ФАНТДОПУЩЕНИЕ: «Существует некое Единое энерго-информационное поле Земли — Ноосфера. То бишь — формально — где-то, в чём-то «овеществлённая» (включая всяческие аналогии и взаимопроникновения понятий «вещество» и «поле») информаци .Структурированная. Пытающаяся осознать самоё себя. В оной Ноосфере — ничего не пропадает и не исчезает, любое знание — учитывается, преобразуется и систематизируется. Разумное существо, допущенное к оному источнику данных — автоматически — обретает могущество, сравнимое с могуществом Бога. Если же несколько домыслить последствия реальности существования Ноосферы, то можно понять, что «возможность обладания» — в данном конкретном случае — распространяется не только на конкретные компоненты информации (сведения, признаки и тп), но и на все, что связано с использованием информации как таковой («…информация есть средство устранения неопределенности…»). То бишь, оные благодеяния распространяются и на… да, уважаемый потенциальный читатель — на навыки, в том числе. Которые — можно у оной Ноосферы «запросить», и — соответственно — «получить». Ибо голое знание — как известно — это, всего лишь, «…то, что отличает умного дурака от обыкновенного…». В этом случае прилагательное «сравнимое» — уже не является обязательным. Фактически, существо, обладающее неким удобоваримым интерфейсом с Ноосферой — просто становится подобным Богу. То бишь — превращается в полноценного Корректора Реальности. С практически беспредельными возможностями».

СУБЪЕКТИВНЫЙ ФАКТОР (нравится / не нравится): желание перечитать, — есть, оно реализовано, неоднократно. Обусловлено ли сие обстоятельство некими высокохудожественными особенностями чтива — сказать сложно. Скорее всего — нет. Правильнее будет сформулировать следующим образом: образность языка, техника редакционного исполнения текста и прочие атрибуты понятия Литературы — вполне согласованы, по восприятию, с благоприятным (ИМХО, естественно) «идейным конфигурированием сути». Чтобы стать причиной изменения гарантированно благоприятного отношения к чтиву, оные огрехи (ежели они вообще — есть) должны иметь гораздо более высокий и зримый уровень. Сейчас же, в данном конкретном, как говорится — техника не мешает восприятию идеологии, не вносит каких-либо диссонансных аспектов, посему: либо оная техника — исключительно на высоте и тут также нужны некие дифирамбы, либо — для «огранения интеллектуальной глубины», точно имеющей место быть, техника исполнения — не важна. Или — не нужна вообще. Хотя — справедливости ради — необходимо, всё же, отметить «приятную витиеватость» изложения, живо навевающую ассоциации со словесными изысками Жванецкого, буквально «рисующего словами» букеты эмоций действующих лиц («…жир в колбасе — был!..»). Красивое чтиво. Живое.

УБЕДИТЕЛЬНОСТЬ. Этот, конкретно, параметр оценки фантЧтива — более подвижен, слегка «гуляет» от тома к тому. Не шибко существенно, но — тем не менее. Что касаемо среды подростковой и агломерации школьной — тут всё стабильно и всё в порядке. Независимые судьи и внешние эксперты — не нужны, это — мой мир, я в нём вырос, из памяти пока не выжил, с чем сравнивать — есть. Комсомольцы, партийцы, Контора глубокого бурения и прочие силовики — тоже среда известная. Не такая ностальгически сочная, но — известная. Без необходимости у кого-то о чем-то спрашивать. А, вот, прочее… Кремлёвские старцы, ястребы холодной войны, бывалые ЦРУшники, играющие роль серых кардиналов реальности… — как-то это всё, мягко говоря, воспринимается скептически. Какие-то они все… примитивные, что ли. Чрезмерно «заинтересованные в происходящем». В реальности там каждому второму любой результат — глубоко по барабану, там — вовсе иные побудительные мотивы. Гораздо ближе к животному, чем к человеку. Это как в документальном фильме про «деклассированный элемент», где нет мата: вроде — все похоже, но… как-то натянуто. В качестве примера и пояснения — наиболее реалистично показан Брежнев. Тот в ответ на сообщение Андропова об очередном предсказании Предиктора о том, что Горбачева нельзя пускать в ЦК, ответил: «Будет тут всякая шваль мне указывать, как поступать с кадрами!» (и это — после того, как любые сомнения в действенности предсказаний были исчерпаны). Вот это — в качестве исключения из общего «чрезмерно доброго фона» — абсолютно реалистично.

ЧЕЛОВЕКОВЕДЧЕСКАЯ ЦЕННОСТЬ. Весь цикл — чуть ли не учебник по человековедению. Строгий, академический, с массой тем и факультативного материала. Рефреном ко всему циклу могла бы послужить — по сему поводу — вот такая, к примеру, цитатка: «…неочевидность поведенческой мотивации и её полное несоответствие любым официальным установкам и концепциям — это элементарнейшая аксиома любого социума. Однако было бы ошибкой делать вывод о бесперспективности целенаправленного управления мотивацией вообще. Это — сродни рыбалке: не только вне всяких ориентиров, но и вообще, фактически вслепую. НО. Один — пустой, а иной — с уловом. Это просто уметь надо…». Как сие ни парадоксально, но в реальной действительности бывает не только доброе Зло и злое Добро, бывают ещё и — развратная Добродетель и благостная Ненависть. Да мало ли чего бывает — в реальной жизни-то. Вот, цикл сей — и есть чуть ли не учебник по оным прелестям реальной жизни. А конкретно сей том — полноценная глава оного учебника. Шикарнейшая глава.

НОВИЗНА. А, вот, с новизной — увы — промашка. Не наблюдается. Но — как говорится: «…сожалений горьких нет — как нет…». Более того, сам сей том — фактически — насильственная реанимация брошенного на пол-дороги цикла. Так что — хвала Всевышнему, что оная новизна отсутствует. Шут с ней, с новизной.

КОРРЕКТНОСТЬ и АДЕКВАТНОСТЬ. Вот, самое удивительное в этом чтиве как раз то, что всё повествование — предельно корректно и предельно адекватно. Предельно. Никаких тебе графоманских, пубертатных, левацких (или — наоборот — консервативных) и прочих закидонов. Прямо-таки — гость из прошлого: выверенный и обкусанный бывалой редколлегией идеальный текст, хоть сейчас — в типографию. Нигде — ни разу, ни на одной строчке, фразе — не возникало ощущение неловкости за авторские плюхи. Нет оных плюх. Поразительно, однако — факт. Шикарное чувство меры, такта и всего прочего. И это при том, что спектр живописуемых тематических аспектов — предельно провокационен, критично многозначен и — принципиально — впритык к ситуации «на грани фола»: ничего не стОит добавить пару фраз, образов и — вывалиться за оную грань. Вот это впечатление «лезвия бритвы» — это, пожалуй, ещё один «плюс». Короче — пять баллов, высшая оценка.

РИТМИЧНОСТЬ и ЦЕЛОСТНОСТЬ. Тут — не всё гладко. Все оные Альдо Моро, Рональды Рейганы и Менахемы Бегины… На мой взгляд — лишнее это всё тут. Абсолютно лишнее. По крайней мере — в таком объёме. Потому и смотрится… эээ… — чужеродным элементом. Натянутым. Искусственным. Как туристическая палатка посреди сцены Большого театра. А в этом, конкретно, тОме — перебор с оными чужеродностями. Перебор. Хотя, справедливости ради, совсем убрать эту составляющую — было бы неправильно. Совсем неправильно. Повествование — да, потеряло бы ту самую целостность. Потеряло бы. Но.., с другой стороны, так — страдает ритмичность. Каждый раз, когда сюжетная линия, изгибаясь, прыгает со школьного двора, аудитории или комнаты хрущевки куда-то к подножию статуи Свободы или прямиком в Лэнгли… — как будто грудью в закрытую дверь бухаешься. Да, ключи есть, дверь открыть не проблема, но… воспринимается — как ненужная потеря темпа. Хотя — повторюсь: зачетно, не шибко принципиально.

ГРАМОТНОСТЬ. Тут — всё просто, уважаемый потенциальный читатель. Воспринимаю печатное слово в качественной озвучке. Чего и тебе желаю. Тогда — не будет нужды отвлекаться на подобные мелочи.

***

В итоге: четвертый том впечатление от первых трех — не испортил. Уже хорошо.

Иду за тОмом пятым

К сожалению автор на своей страничке в СИ заявил о замораживании работы по Квинту Лицинию, по причине «фатального разрастания сюжетных линий», и слегка подсластил пилюлю тем, что начал работать над новым циклом, как можно понять в той же фабуле, с учетом прежнего опыта. Хочется надеяться, что новый цикл будет не хуже, а может и лучше Квинта Лициния, но очень печально, что столь лихо закрученный сюжет обрывается на самом интересном месте. Примерно, как если бы Назад в будущее завершилось на финале второго фильма.

Это, пока ещё, не совсем книга, всего лишь — неполная сетевая заготовка в начальной стадии. Но... — не удержался, откушал. А смысл действа сего — многогранен, аки бриллиант, в том числе — ответы на невысказанные тобой, уважаемый потенциальный читатель, вопросы.

Стоит ли ждать? Так ли хорош том четвёртый, как и первые три? Верен ли Автор концепции увлекательного мультижанрового гибрида «боевика-мелодрамы», соответствует ли конструкция ожиданиям читательским? Ответ на все оные вопросы — един: однозначное, уверенное, твёрдое ДА.

Шикарный цикл. Прекрасный том. Великолепное чтиво

Михаил Александрович!

Все три книги «Квинт Лициний (Спасти СССР)» прочитаны на одном дыхании. Оценка 10 из 10.

Эх, скорее бы продолжение!... Зачаровали ! Теперь не мучайте, пожалуйста...