Этот отзыв сразу на «Кровь эльфов» и «Час Презрения»

Третий и четвертый романы польскоязычной саги. Не так давно мне говорили, что продолжать чтение опосля второй не стоит, ибо все скатывается в аут. Что ж в определенной мере я с этим согласен.

Начиная с третьей книги, в полную силу начинает развиваться линия Цириллы, княжны Цинтры, которая стала Предназначением Геральта. Но слишком много сил в междуусобице делает ставку на эту девочку. Одни хотят сделать ее своей союзницей, другие же — прикончить, дабы не усложнять политическую обстановку, третьи — сделать знаменем освобождения. За третью и четвертую книги переходящий кубок побывал в руках ведьмаков, чародеев, нильфгаардских войск и детей Часа Презрения.

Собственно главной претензией к этим романам стало отсутствие сюжетной композиции. Конечно, в реальной жизни это, наверно, и не должно ощущаться, но для литературного произведения схема завязка-кульминация-развязка крайне желательна. Она подчеркивает идею. Здесь же Цири попадает из рук в руки, вокруг вершатся политические интриги, но, черт подери, текст смотрится банальной летописью. е2-е4. Пусть даже в этой летописи часто проскакивают эмоции.

На фоне бароно-драконистой фентези с четким делением персонажей на белых и черных сага Сапковского на момент выхода, наверно, смотрелась свежо. Тем более что преемственность от натуральных легенд, а не от толкиновского сеттинга, весьма положительная черта. Сейчас, правда, это уже не смотрится столь уж оригинально) Все течет, все меняется. //Здесь стоит отметить, что в компьютерной игре все-таки не обошлись без более контрастного деления группировок. Идейная подоплека деятельности рыцарских Орденов показана слабо. В книге же Нильфгаард не выглядит неадекватным.

Когда-то читал в МФе интервью с паном Анджеем. Он очень хорошо аргументировал то, что не дает в сносках перевод эльфийских выражений. Все бы ничего, да только разговоры эльфов между собой смотрятся комично. Вроде как половина говорится на всеобщем, а половина на Старшей Речи. Этакий суржик.

Из цитат в итоге выписал лишь: «Не делай из своей грусти науку жить». ИМХО очень и очень верно.

И отдельное спасибо за сцену, где Терранова выкидывает подружку из окна. Впечатлило.

Итого: Второе двухкнижие ИМХО заметно проигрывает первому. Мир печально-забористых рассказов про Ведьмака стал полем для средневеково-антуражной политической игры. Если бы это были два разных сеттинга, то было бы даже не так обидно. С одной стороны — славянские рассказы про чистильщика, а с другой — «еще одна» фентази-сага. Смех смехом, но последние романы напомнили новеллизацию гипотетической игры, которую могли бы сделать на основе первых двух сборников.

http://kobold-wizard.livejournal.com/430642.html

«Эволюция и революция — виды становления. Лишь сравнительно недавно они были осознаны людьми как важные идеи-понятия. В неорганической природе им соответствуют постепенное изменение (постепенность) и скачкообразное изменение (скачок)».(Балашов Л. Е. «Философия») Аналогично деградация может протекать двумя путями: постепенным и скачкообразным. В современной фантастике все чаще нам обещают последний вид: катастрофу, которая счистит человеческую урбанистическую цивилизацию с лица земли, развалив существующую инфраструктуру, а современный городской человек слабо приспособлен к ее возрождению. По-моему, эта тема перекатывается на языке начиная с конца ВМВ. Апологеты Холодной войны как сдерживания говорили, что если не мы, то достаточно пары бомбардировок, чтобы отбросить нас к первобытному строю. Что ж, не поспоришь.

Бачигулапи(когда-нибудь я авось выучу правильное произношение этой фамилии) рисует другую картину — постепенное угасание цивилизации. Этот мир не претерпевает глобальных изменений, его механизмы работают как часы и требуют лишь периодической проверки показаний на мониторе. Количество свободного времени как мера прогрессивности общества зашкаливает. Наука айфона позволяет забыть о грязном машиностроении и заниматься дизайнерскими(в российском смысле этого слова) изысканиями. Большинство счастливо. Утопия, хех... Но все расшатывается, когда перестает качать канализационная помпа №6.

P.S.:Все-таки текст мне как машиностроителю льстит)))

http://kobold-wizard.livejournal.com/430298.html

Решил начать знакомиться с творчеством так называемой «цветной волны» отечественной фантастики. Шаинян читал когда-то давно, еще в пору сидения на СамИздате. Помню рассказик Мыс Маям-Раф про язычников. Читаемо, но не поразило. Вот новое знакомство начал с дважды премированного «Теремка».

С одной стороны очень напоминает лавкрафтианский рассказ о полученном в наследство доме, с другой — сюжет нактолько расхожий, что это не недостаток. Молодой человек в детстве увидел нечто такое, что до сих пор не может спать спокойно. Чтобы освободиться от своих страхов, он решает вернуться в город детства.

По большому счету это рассказ-настроение, и в этом смысле он написан неплохо. Язык, правда, пару раз покоробил, но это не худшее, что могло приплыть с СИ) Однако гораздо больший минус — это отсутствие кульминации в тексте, то есть необходимая для ужастика неопределенность есть, но она в итоге не вспыхивает. Ужас не требует вомперов, зомбей и даже кровавых потеков на плафоне под потолком, но в данном случае детский страх перед закрытой дверью после последних строчек им и остается.

Итого: Рассказ вроде бы писался не под конкурс, в противном случае я бы посчитал все минусы издержками ограниченного времени. А так повторюсь уже по поводу этого рассказа: читаемо, но не поразило.

Третья часть бас-лаговского цикла. По всей видимости, финал истории, хотя Чайна в интервью сказал, что если будет идея, которая потребует возвращения в Нью-Кробюзон, то он напишет. Так что поживем — увидим.

Если в Вокзале и Шраме были лишь легкие штрихи социалистических идей, то здесь Мьевиль дал панораму революционных взглядов. Конфликтов в данной среде много. Партии, группы и банды никак не могут договориться, а некоторые вообще считают, кто нет необходимости рассусоливать и надо заниматься лишь «реальным делом». «Дело надо пытать, а не языком болтать». Экспроприации, политические убийства и митинги идут рука об руку.

В этот раз Мьевиль дает картину с трех точек зрения. Каттер с компанией сопартийцев ищет за своим любовником, который скрывается от милиции и пытается найти легендарный Железный Совет. Ори Кьюрас пытается найти выход своей революционной энергии. Големист Иуда Лёв становится Христом революционного движения, отцом Железного Совета, поезда-призрака.

История начинается в начале Дороги, гигантской железной дороги, которая должна пролечь через весь континент. Землекопы разравнивают территорию, проходчики вырубают тоннели, укладчики строят пути, а за ними следует мобильный город, построенный вокруг поезда. Передвижные кабаки, бордели и магазины словно рой комарья, кружат около железного гиганта. Здесь живут разные нации, расы, свободные и переделанные. Последние, бывшие преступники, выполняют самую тяжелую работу и живут в загонах. Обстановка накаляется, когда свободным рабочим задерживают зарплату, и начинается забастовка. Управление Железнодорожного Треста пытается закрыть трудовые бреши переделанными... Штрейкбрейхеров никогда не любили.

В это время Нью-Кробюзон ведет войну с Тешем, далеким городом, о котором известны лишь какие-то дикие легенды. Граждане слабо понимают, какие интересы преследует правительство, а ветераны тем временем рассказывают страшные истории о нестабильном, жидкостном народе. Стачки и забастовки раскрашивают город. Самиздат и официальная пресса дают диаметрально противоположную оценку сложившейся ситуации. А стены все чаще украшает граффити в виде спирали...

История големиста выбивается из общего сюжета. Это ретроспекция событий, предвосхищающих грядущий бунт. Если получилось когда-то, значит получится вновь. Железный совет -это вечно живой миф о свободе. Поэтому поезд не должен вернуться в город. Реальность может не оправдать ожиданий.

Бунт складывается из идеалов и личного неприятия к режиму. У каждого находится свой зуб на систему, у каждого есть светлая мечта о том, как должно выглядеть будущее. И как всегда у Мьевиля, показано, что высокие идеалы могут появиться даже у подонков, которых общество отторгло. В то же время личный счет часто вселяет такую ярость, о какой страшно было бы подумать.

Близкие отношения между особями, которые общество не приемлет, и в предыдущих романах были изображены провокационно. Любовь между разными расами, любовь к инвалиду — теперь вот гомосексуализм. Читал отзывы, где Мьевиля пинают за ЛГБТ-тему. Что ж, где, как не в романе о революции, обозначить эту проблему? Если Единство, Равенство и Братство, то равенство должно быть для всех, кто в единстве. Но все равно, большинство из братства смотрит неприязненно на голубых, на тех, кто самовольно предается греху мужеложства. Для всех это сродни любви с переделанным или водяным. На тех рабочих, кто, не имея денег на шлюху, отправляются в овраг, смотрят больше с жалостью, чем на таких. Впрочем надо отдать должное автору, Каттер воспринимает свою тягу очень болезненно, вплоть до жестокости, а Лёв относится к подобному избыточно спокойно, как к физиологической слабости, а потому на которую не стоит тратить чувств и эмоций.

Наверно, такова революция по Мьевилю. Она часто обречена на провал. Она верит в идеалы, но не способна отказаться от своей греховности. Она стирает границы между сообществами, но не теряет при этом головы. Она жестока, ужасно жестока, но именно в такие моменты люди способны создавать великое. Не знаю, как уж Чайна отнесся к последним лондонским бунтам, но текст и репортажи получились весьма похожими. Небольшая ремарка: социализм в книге имеет с советским очень мало общего. В Нью-Кробюзоне нет Маркса с его экономически-промышленной направленностью. Здесь все внове, здесь в крови и слове рождается зверь.

Хеппи-енда вновь нет. Есть правдивый и жестокий финал, в котором нет добра и зла. Есть история, которая свершилась так, а не иначе. Есть великий поезд, который вечно возвращается.

Итого: Это Мьевиль, что тут еще сказать. В третьем романе есть все элементы, которых ожидаешь от этого цикла, но они сплетаются в совершенно новую паутину. История более идейна, чем прочие, и менее поразительна, чем «Шрам», но она выверена и точна. И главное здесь то, что после всех буржуазных россказней показано, что утопия возможна даже в обществе таких нас, грешных.

Дочитал сборник «Города». Финальная повесть мне показалась самой человечной и сильной. Правда ощущение города здесь вообще мало, как и в целом по сборнику, посвященному, однако, этому социальному институту.

Культура киберпанка конца 80-х — начала 90-х уже стала ретрофантастичной. Вот Райман и изобразил, что стало после. Герои-хакеры натянули денег, постарели и отправились на покой. Когда-то на всплеске внимания они совершили прорыв в системах безопасности, создав ААЖ(Активированная Артиллерия для Жертв — думается адекватного «красивого» перевода VAO, видимо не нашлось) — комплекс, пресекающий противоправные действия граждан. Но это было давно. Теперь восмидесятилетние старички живут в доме престарелых, где за солидную сумму из их сбережений предлагается отрешение от всех мировых проблем. Но в однажды уютный мирок разрывает слух, что группа пенсионеров решила поиграть — использовать ААЖ для преступлений.

Заметил интересную сюжетную линию. Сначала ГГ хотел заниматься полетами на Марс и даже запустил пару кораблей, когда предприятие развалилось, начал заниматься электроникой и программированием, а в старости его друг, страдающий от болезни Альцгеймера, рассказывает про то, как в детстве собирал комиксы про Железного человека и Доктора Миднайта. То есть вся история популярной американской фантастики от твердой НФ к киберпанку и наконец к комиксу. Возможно, это деградация, а, возможно, просто история.

В процессе прохождения первой игры решил-таки перечитать серию, которую начинал еще в школе. Тогда меня хватило на первые две, а потом я не стал разбираться, какая же книга идет следом(в то время интернетов у меня не было, да и спросить было не у кого).

В первом приближении это книги про наемного убийцу чудовищ, который сам по себе является монстром — организм полностью вытравлен сильнодействующими препаратами. Его волосы побелели, глаза начали видеть в темноте, а метаболизм ускорился. Люди боятся его, но в то же время часто обращаются с заказами. Однако время страховидлов уходит, а их место занимают гораздо более страшные чудовища: люди, эльфы и прочие гуманоиды...

Первые две книги — сборники рассказов, объединенные главным героем и частью сквозных персонажей. Во многом серия напоминает исток всех фентази романов подобного толка — сагу о Конане. Основное отличие в гораздо большем количестве рефлексии и попытках найти баланс. С одной стороны в этом есть очевидный плюс — книги не скатываются в область абсолютной жвачки, а с другой — сложно поверить в такое истовое стремление мира к равновесию. Словно сам Геральт, твердя о нейтралитете, толкает первый камень для оползня.

Насколько я помню, пан Анджей очень хвалил покойного Вайсброта, переводчика его первых романов. Поэтоиу за язык я смею ругать самого автора. Очень много несоответствий лексикона с описываемыми реалиями. Иммунитеты и вирусы все-таки резали взгляд. Вспоминалась гербертовская Дюна с Бене Гессерит среди отсталых народов. Хотелось бы, чтобы все персонажи находились на одном лингвоисторическом уровне(эк я загнул;)

В определенный момент понял, что порой вместо выбор между двух зол хочется заменить на выбор между двумя лучшими. Любит пан Анджей чернуху. В моем понимании окружающий мир все же не так безрадостен. С другой стороны здесь нет никакой веры в то, что гибель одного разумного племени уничтожит все сущее. Время эльфов очевидно скоро завершится, и вселенная не рухнет от этого.

Итого: Ощущения после перепрочтения практически аналогичны воспоминаниям. Это уютный незамысловатый(по крайней мере в первых книгах) мир. Эмоциональная обесцвеченность с одной стороны соответствует главному герою, а с другой мешает прочувствовать мир до конца. Людское крошево проносится слишком быстро. В этом плане игра смотрится куда выигрышнее: игрок перенимает часть ответственности за поступки персонажа и может дать более полную оценку происходящему.

Шестеро подростков приходят в ту самую Зону, в комьютерный слепок которой играют их сверстники. Они не ждут обогащения, не ищут научных тайн — их идея гораздо фантастичнее и гораздо более жестока, как мне кажется. Но дети добились своего, пусть даже вовсе не так, как хотели.

Часто, глядя на похождения киногероев или читая конину, мы ассоциируем себя с персонажами. В фантазиях мы метко стреляем, легко похищаем вражеское знамя или добиваемся самой красивой скво. Что же есть в реальности порой даже не хочется вспоминать. Здесь школа/универ/бытовуха, в которой никогда не проявится потенциал всех таких чудесных и нераскрытых.

«Притворялся? — он с недоумением моргнул. И вдруг рассмеялся, сообразив. — А-а, это... Варенье, шалости. Папа, поверь: детство — наилучшее время жизни. Я знаю, я часто был ребенком. Зачем мне добровольно лишаться подарка, если больше ни одного детства у меня не будет?»(Г.Л. Олди «Где твой отец, Адам?») Оценить детство в полную меру выходит только у взрослого. Дети часто бегут, стараясь казаться старше. А потом прибегают туда, откуда уже нельзя вернуться.

Итого: По моей наводке роман уже прочитали еще два человека. Вроде бы всем понравилось) Выход этой книги в сталкере принципиален не с точки зрения антуража, а с точки зрения аудитории. После шатающихся по Зоне Конанов в грязном камуфляже полезно взглянуть на что-то гораздо ближнее к реальности. Это как после берроузовских марсиан встретиться с чужим Гигера. Освежает.

Эта книга мне показалась очень похожей на «Пятого слона». Здесь уже нет хлещущего через край юмора. Шутки обрамляют достаточно сложную историю. А самое главное отличие от ранних романов, наверно, в том, что в этой книге появился страх. Плоский мир уже не так мил как раньше, помимо гротескных злодеев под стать таким же героям, появляется зло. Зло не хочет разрушить мир, оно просто тянется к своим игрушкам. Подобный страх вселял образ детей в «Герой должен быть один».

В каком-то триумвиратовском томике Валентинова был текст переписки по поводу Четвертого Рейха. Андрей Валентинович весьма жесток в своем отношении к игрокам на теме реванша. «Дамы и господа», мне кажется, гораздо точнее сконцентрировали антинацистскую идею. Арийская идеология столь ровно легла на эльфийскую расу, что ни разу не возникает сомнения в этих древних убийцах.

У них чудесные манеры. Их культура гораздо древнее и изящнее нашей. В их жизни чувствуется Стиль. Именно так, с большой буквы. А еще все это мы помним из сказок полоумных бабок, которые еще ставят для домового молоко в блюдечке. Это было давно, это сказки, все было мило и вовсе нестрашно. Стиль заглушил память об огнеметных танках, выжигающих людей в подвалах. Стиль заглушил память о прекрасных убийцах, ненавидящих железо, но зато обожающих играть с братьями своими меньшими — людьми. Играть в жестокие игры.

В книге есть и более мирные темы. Например, вопрос поколений:))) Старики прошли уже огонь и воду и верят своему огромному опыту. Им ни к чему куча странных слов, которыми валит глупенькая молодежь. А девочки и мальчики тем временем, закатав рукава, копаются в чреве мира, хохоча над новой «прелестной» частицей или замеченной тенденцией в обществе, и как ни крути, именно эти плюющие на кучу условностей несмышленыши в грязных халатах придут на смену старикам.

Все меняется и развивается. Возвращающееся прошлое часто вовсе не такое милое, каким его пытаются представить. Толпы грязных свиней с крестом и мечом, «освобождающие» Гроб Господень... Протестанты, которые живя по Евангелию, сжигают, словно католики, неверных на костре... Немецкие штурмовики, проходящие по Белоруссии...

Что сзади осталось – не даст ни фига мне,

Ничто меня не развернет:

От вбитого в туф на распутье камня

Идти можно только вперед.

О Господи, если ты есть, то спаси их,

Всех тех, кто себя распродал.

Идти можно только вперед. Ведь в России

Назад нет пути никогда.

Итого: Я с тревогой жду выхода «Нации» Пратчетта. Судя по всему, он становится все серьезнее. Этот роман все-таки еще раскрашен юмором, и Пратчетт остается Пратчеттом — внимательным к деталям художником. Прочитать очень советую, чтобы увидеть альтернативу смазливым длинноухим лесовикам. А уж если не увидите антинацистский текст, то дело ваше.

Зашедши однажды в гости, был предоставлен ненадолго сам себе. Решил посмотреть хозяйский книжный шкаф(а вовсе не сейф:). Вот ента книга стояла первой — верхний левый угол. Никогда раньше не слышал ни про нее, ни про автора. Однако, сама тема средневековья в восточной Европе для по большому счету сокрыта мраком. Вспоминались из школьного курса Ливонские войны, грызня русских с монголами и латинянами и прочие названия. В общем, глаз упал. Хозяева лишь попугали страшными именами вроде Ягайлы Ольгердовича.

В книге есть в принципе центральная линия — история любви новгородца Андрейши и литовки Людмилы. В принципе, потому что это одна из сюжетных линий, которая проходит в итоге через все исторические пласты романа, но при этом не оказывает на события заметного влияния. Просто главные герои порой оказываются в то время и в том месте, где вершится «большая» история.

Московское княжество отходит от похода татарского хана Тохтамыша, который проучил русских за Куликовскую битву. Впрочем, именно это сражение помогло ему захватить власть в Золотой Орде, так что князья достаточно быстро оправились от прихода новой власти. В это время Новгород пытается вернуть свое влияние на Балтике, где на первый план вышел Тевтонский Орден, призванный окрестить в католическую веру всю восточную Европу. А между двумя версиями христианства умудряются существовать обширные языческие земли, населенные поляками, литовцами, пруссами. Святой престол в Риме готов на все, чтобы вовлечь неверных в сферу своего влияния. Особенно для католиков интересна Польша, в которой развернулась серьезная борьба за престол. Выход из сложившихся споров оказывается обескураживающим...

При том, что книга переполнена политикой, читается довольно интересно. История подается размеренными порциями и складывается в относительно цельную картину. «Партийно-правильный» автор послесловия сетует на то, что в романе не показано влияние польского капитала на историческое положение в стране, но нельзя же объять необъятное. Мне кажется, что роман ставит и так достаточно широкие рамки.

Борьба литовцев-язычников с католиками очень сильно напомнила конфликт рыцарей с «белками» в «Ведьмаке». Думаю, что истоки сеттинга, созданного паном Анджеем находятся именно здесь. При этом литовцы в романе тоже не являются паиньками. Время все ж было кровавое.

Большое место в книге занимает религиозный пласт. Конечно, все при этом выдержано в «правильном» ключе советской литературы. Рыцарей пинали уже и у нас и на Западе за полное несоответствие устава и реальности(хотя стоит отдать должное, у Бадигина показано, что сатанистами тевтонцы не изображены:) Литовские жрецы сомневаются в собственных идолах, но понимают, что те являются частью народного самосознания, помогающей в борьбе с захватчиками. Православные батюшки показаны частицей робкой экспансии русских сил в Европе, которые уживаются с язычниками гораздо проще.

Заинтересовала мысль, что Орден начал свое падение в тот момент, когда путями династических браков католики получили возможность окрестить литовцев. Абсолютных нехристей в Европе становилось все меньше. А после Грюнвальда и борьба с православием стала практически невозможным делом.

Итого: Хороший исторический роман с упором на первое слово. Сюжет не настолько захватывающий как в «Трех мушкетерах», зато описываемые события напрямую относятся к нашей Родине. Идеологическое влияние, конечно, можно увидеть, но это не значит, что у положительных персонажей руки не запачканы. Я думаю достойно прочтения.

Читается легко, даже местами завлекательно. Тяжкое впечатление приходит после. Весьма плоские персонажи, которых автор попытался оттенить метаниями компромисса, но в распылении на большую часть героев это уже не смотрится. В сюжете часты повторения и ходы, которые теперь уже можно считать вторичными. Историческая часть, что удивительно, часто противоречит моим хлипким познаниям. Приплетенный в третьем романе Цандер опять-таки напряг. Фридрих Артурович стоит у основ нашей космонавтики, вот только те конструкции, которые он предлагал в 21м году сильно отличались от технологии «Мономаха». Так что Валентинов нарисовал весьма абсурдную с моей точки зрения техническую картину. Конечно, конечно, это не главное, вот только почему в одних моментах историческая правда важна, а в других нарушается весьма неприятным способом?

Эпопею я постараюсь дочитать, но вообще первая трилогия оставила весьма и весьма среднее впечатление.