Наблюдая хандру...

Небо цвета дюраля — настала зима.
Нелюбима, нежданна, бесстрастна.
Снова сумрак на лицах и спячка ума.
И грядущее смутно, неясно.

Хмуро в душах, усталость, молчание уст.
Лишь под вечер язык всем развяжет,
Остограммив под зычный огурчиков хруст,
Поллитровка в хмельном антураже.

И надежда, тревоге штурвал уступив,
Вдруг поблёкнет, ведя к примиренью.
И сценариям добрым уже супротив
Страх запросит наркоза забвенья.

Упустив журавля в безотвязной тоске,
Залепечет невнятно рассудок.
И, упорно склоняя к синице в руке,
Зафрондирует резвый желудок.

Соглашения фатум погасит мечты,
Перспективы и даже капризы.
И в безмолвии белом забудешься ты,
Сдавшись вкрадчивой лжи компромиссов.

Где тебе распознать правды хрупкой ростки,
Что склонились пред ложью большою?
Ложь рулоном поверх прошлогодней тоски
Развернулась, — а то и лапшою
С терпеливых свисает ушей. Ну, а мы
Не торопимся взяться за вилку.
И сидим, разговорчивы или немы.
Кто пьёт водку, а кто и горилку.

Только нам ли с тобою сдаваться опять
Вьюге или тревожной палитре?
Хватит старые догмы покорно верстать,
Где в прибытке лукавый да хитрый.

Сильным мира сего веры нет на земле,
Ибо каждый был ими обманут.
Правда часто горька, правды груз тяжелей
И порой распаляет лишь раны,
Что получены нами в боях за любовь,
Ту, что нынче слывёт раритетом.

Но потом за уют, за комфорт и за кров
Извели чувство странное это,
Погубив втихаря, не нарочно, а так,
Снисходительно высмеяв дуру.

Шепчут: стала одной из тех самых бродяг,
Что никак не включить в партитуру,
Как и совесть, отзывчивость и иже с ним.

Нынче смотрят на них через призму
Барыша́. А бродяга — пусть будет гоним,
Общий ряд не для анахронизмов.

Ну, а мы, что впитали любовь с молоком
Материнским, с годами мудреем.
И не сломленным Духом покуда влеком,
Я сегодня подобно Орфею,
Если надо, спущусь за твоею душой,
Чтоб открыть путь в небесные дали...

А пока мы с навешенной кем-то лапшой
Смотрим в небо оттенка дюраля.

17.11.2022.

© Андрей Туманов

Я слышу, как мне шепчет глухо,
Ввалившись как незванный гость,
Лихая мысль, подкравшись к уху,
Попробуй-ка её отбрось
Как спичку, что дотла сгорела,
Как глупый глянцевый журнал.

А мысль нашёптывает смело
И демонстрирует оскал,
Всё распаляясь от причины,
Которая стара как мир.

Уже не хмурясь от кручины -
Но злясь, как пьяный пассажир,
Когда в замученной маршрутке
Вульгарной глупой болтовнёй,
В сердцах его не примут шутки,
К тому же обозвав брехнёй.

Вот так и мысль моя, порою,
Что мне казалась пустяком,
Взыграет. И такой игрою
Ошпарит, словно кипятком.

Она вещает о разрухе,
Ворье повсюду, голося
В тон осени, о невезухе,
Об эгоизме всех и вся,

О равнодушии и целях
Сиюминутных у слепцов,
О бурях войн, измены мелях,
О злобе нравственных скопцов -
Где вертикали все провисли,
А значит — "сгинут как обре*"...

По осени приходят мысли,
Традиционно в ноябре.


* "погибоша аки обре",
устойчивый фразеологизм, поговорка, вышедший из летописи "Повесть временных лет" в рассказе об аварах (обрах), которые после жестокой тирании других народов были уничтожены без следа по воле Божьей.

09.11.2022.

© Андрей Туманов

Когда вещает голос моря,
Журит и учит поделом,
И ветер зычным басом втóрит,
С игривым рыком и теплом,

Тогда, советы принимая,
На перекрёстке трёх стихий,
Сим двум наставникам внимая,
Избавлюсь от страстей лихих.

И буду впредь весьма спокоен,
Не зол, не резок, не гневлив.

Но коли мир так сложно скроен,
И за отливом ждём прилив,
Который также неминуем,
То нам ли постоянства ждать?..

Но знай: не поминая всуе -
Везде есть Он и Благодать.

04.09.2022.

Ко Дню железнодорожника

Каждый поезд — для своих городов,
Что стоят на неизменном пути.
Кто-то ехать на край света готов,
Да его порой непросто найти.

Ведь две трети занимает вода
На планете, что как мячик кругла,
Но по суше всё спешат поезда,
И пред ними расступается мгла.

В каждый город едет свой пассажир,
Он привык с гитарой путь коротать.
Для него всегда открыт это мир,
Что незыблем на слонах и китах.

Каждый новому маршруту открыт,
Да и город гостю доброму рад,
Чувства светлые в душе бередит,
Что врачуют от невзгод и утрат.

Пусть качает головой домосед,
В телевизоре проживший года,
Ноги кутая в мохеровый плед —
Он забыл как согревает мечта.

Город дарит безвозмездно тепло
Знойным летом и холодной зимой,
И когда на сердце всё отлегло,
Время вновь с утра торопит домой.

Каждый город жаждет новых друзей,
И не хочет от себя отпускать.
Окружая их заботой своей,
Начинает при отъезде рыдать.

На перроне мы шагаем в толпе,
Навевает ветер грустную дрожь.
Мы садимся, и на окнах купе
Струйки плачут, имитируя дождь.

Написано в соавторстве А. Барило

...................................................... .................
На фото Москва, Казанский вокзал, 1970-е

По мотивам рассказа Валерия Очирова

Такой расклад: попали парни в окруженье.
Дано задание — и времени в обрез.
В надсадном гуле, в вихре лóпастей вращенья
Я ощущаю свыше Промысел небес.

Мы успеваем и, снижаясь, атакуем.
Обзор закрыла взрывов пыльная метель.
А без нужды, известно, лётчик не рискует.
И на втором кругу я снова вижу цель.

Уходят в сторону границы две машины,
Как скорлупой плюясь щебёнкой из-под шин.
Есть попадание снаряда в центр кабины,
Из двух душманских джипов уцелел один.

Боекомплект в бою почти уже растрачен:
Был жаркий бой в такой же раскалённый день
Уходим в сторону, нам третий круг назначен,
Наш крайний круг и третья крайняя мишень.

Всё против нас всегда, лишь ветер нам навстречу.
Гляжу, зачем-то фары у него горят.
Уйти от нас — о том не может быть и речи.
И ювелирно точно в кузов лёг снаряд.

Окончен бой. Всё как учили, всё по плану.
Четвёртый круг. И, глянь-ка, черти их дери!
Бегут от нас, в рванье горелом два душмана,
Обожжены, однако живы — ты смотри!

— Эй, командир! А дай-ка я из пулемёта...
— Отставить! Ну! Давай на базу, штурман, всё...
Кто на себя возьмёт Всевышнего работу?
Ведь ты же видел взрыв. Не нам решать, Васёк...

Кто приложил сейчас к спасению их руку?..
Господь решил,
И нам ли это поправлять?
Они расскажут позже сыновьям и внукам
О том, как русский лётчик в них не стал стрелять...

06.07.2022.
©