Поверьте, люди, это не Диккенс и к Диккенсу никакого отношения не имеет! (Не верьте тому, что пишут на обложках, даже Александру Генису.) Это тончайшая стилизация под Джейн Остин.

Очень правильная подростковая (и не только подростковая!) фэнтези. В меру мрачная, расцвеченная буйной фантазией.

В отличие от предыдущего рецензента, ляпов в романе не заметил; зато заметил ляп в рецензии. На Земле время течет быстрее, а не медленнее, чем в Королевстве, поэтому с возрастом принца никаких проблем нет.

Трагическая книга, притча об одиночестве перед лицом смерти. И вот этот-то накал в фильме изрядно ослаблен.

Лучший и самый неровный сборник Кинга. Демоны-то не страшны, а вот обычный человек — страшен.

Настоящая НФ: зримый мир близкого будущего и превосходно выписанная психология героя.

За полтора десятка лет до Филипа Дика Хайнлайн написал ВСЁ, к чему его младший коллега будет возвращаться на протяжении десятилетий.

Написал — и пошел дальше.

Никакого сюжета, зато очень высокая концентрация фирменных пратчеттовских шуток. Университетская жизнь как она есть!

Лирическая порнография. Нет, в самом деле хорошая книга. Грустная.

Меня этот рассказ несколько раздражает: не люблю проповедей «религии вообще», которая якобы стирает грань между всеми прочими вероисповеданиями. «Фантастич., не бывает». Кроме того, в уста священников — священников! — Брэдбери вкладывает совершеннейшую ересь: бесплотные марсиане якобы не способны грешить. Между тем, первый грех, грех Люцифера, был, разумеется, духовным: это гордыня.

Что характерно: фантасты, рассуждая о религии, как правило, не утруждают себя изучением матчасти.

Без привязки к Толкину роман не имел бы смысла и стала бы очевидна его литературная беспомощность. Скучный и неумный триллер.

Слабая, насквозь идеологизированная книга. Капитализм плох, социализм еще хуже, но вот коммунизм и перманентная революция — о-о!..

В «Левой руке Тьмы» были живые люди; здесь — схемы из учебников по прикладному анархизму. Вольно западным левакам заигрывать с экзотическими идеями.

Пратчетт — юморист, сатирик, циник, гуманист, философ, мастер афоризмов и характеров. Он один такой.

Книга первая, она же лучшая. Это настоящий Пратчетт: в книге для детей есть место и героизму, и отчаянию, и иронии над всем святым. Добрая. умная книга. Видно, как автор после сравнительно слабых ранних романов набирает силу.

Блестящая, совершенно не устаревшая повесть.

Очень симпатичная сказка, написанная прекрасным языком.

Сильная, очень сильная книга. Но — почти без остатка раскладывается на влияния: Стругацкие + Оруэлл + Филип Дик. А Лазарчук-то где?

Невнятица. Переусложненная форма при отсутствии содержания.

В очередной раз перекрутить Толкина в духе «орки — наши парни, эльфы — мерзавцы»; в очередной раз плюнуть в сторону гнилого Запада... Скучно. И неумно.

Страшные, страшные американцы.

Десятка за историю Смерти и шестерка за нашествие тележек. В среднем — восемь.

...Но ради Билла Двера прочитать стоит!

Да уж, Пратчетт верен себе. Он написал «детскую» книгу — о геноциде, каннибализме, Боге и дьяволе, культуре и чувстве собственного достоинства. И о том, что делает человека — человеком, а крысу — крысой. Вот бы еще понять, кто есть кто.

Одна из самых сильных книг Пратчетта — и, пожалуй, самая мрачная.

В английской литературе со времен Честертона никто не говорил о религии точнее, чем этот атеист Пратчетт!

Не лучшая книга Хаецкой. Другие части цикла — притчи, а эта — «всего лишь» исторический роман.

Очень сильный рассказ. О прелести ереси и силе веры. Литература для мыслящих людей.

Вероятно, наименее удачная часть цикла.

Отличная вещь. Превращение фигляра в инквизитора — в рамках строгой притчи.

Очень простой и понятный рассказ. Человек отправляется в путешествие (смерть), не успев закончить главный труд своей жизни. Он попадает в работный дом (чистилище), на суд Двух Голосов (Правосудие и Милость Господни) — и за смирение свое оказывается награжден поездкой в собственное творение, законченное и воплощенное. Мало того: картина Мелкина для многих оказывается лучшей дорогой в горы (Рай), даром что на Земле от нее не осталось ничего, кроме одного клочка.

Аллегория, к тому же автобиографическая: Толкин очень боялся, что «Властелин Колец» так и останется грудой набросков.

Аллегория? Притча? Когда человек прожил всю жизнь в опрокинутом мире, он уже не способен увидеть реальность такой, как она есть.

Классическая британская НФ — неторопливое начало и финал, бьющий наповал.

С этой книги началось мое знакомство с Уиндемом — наверное, потому она так и осталась любимой. Жесткая, даже жестокая вещь: три мира, каждый из которых в чем-то хуже прочих. А героям-подросткам приходится между ними выбирать.

Откуда берутся писатели, сочиняющие фантастические рассказы о городе своего детства? Из мальчишек, которые участвуют в авантюрах с подлинными египетскими мумиями.

Один из самых ярких рассказов гринтаунского цикла — собственно говоря, пролог к нему.

...И какой великолепный финал!

Прекрасный пример того, что смешивать сказку и проповедь нельзя.

Пронзительный рассказ. Возможно, лучший у Саймака.

Тот редкий случай, когда перевод лучше оригинала.

Просто блестяще. По-настоящему остро-умная вещь.

Трогательные, смешные и грустные воспоминания о детстве. Вот так и становятся фантастами...

Полный сюр. «Деревенский киберпанк». Прекрасный русский (и не русский) язык. Не очень-то понятно, в чём смысл, но читается с большим удовольствием.

Замечательная «деревенская проза» — забавная в первых рассказах цикла, мрачная в последних. Одна из лучших вещей Логинова.

Шедевр. Огромное колличество аллюзий на литературные, музыкальные, философские произведения, не говоря уж о мифах. Каждый эпизод, каждый образ может быть понят только в соотношении с другими. Вероятно, самый сложный роман в американской фантастике.

Если есть такая возможность — читайте или в оригинале, или в украинском переводе («Всесвіт», 1994). Все русские переводы, которые я встречал (да, и Лапицкого тоже!) — или плохи, или очень плохи.