Есть книги, читая которые, восторгаешься смелостью или новизной замысла автора, бормоча себе под нос что-то вроде «Ай да автор, ай да сукин сын!» Этот фактор интересной задумки может не особенно коррелировать с тем, интересно ли читать текст и с тем, вызывает ли текст какие-то размышления или затрагивает ли эмоциональную сферу.

Так вот, читая роман «Лес», я в основном испытала вот это самое восхищение задумкой автора плюс в некоторые моменты мне было крайне интересно следить за интригой. А вот в интеллектуальном плане текст меня особо не затронул, и, закончив чтение, я обнаружила, что поводов для размышлений он особо не дал.

...В общем, меня восхитила идея смычки двух сюжетных линий, по факту разнесенных во времени — нельзя сказать, что это как-то супер оригинально, но в момент читательского прозрения испытываешь настоящий катарсис:)

Мне понравилась идея книги о том, что вот существует некая глобальная лесная сущность, которая в общем случае враждебна людям и опасна для них, но с которой можно как бы породниться и в результате ею напитаться, научиться с ней сосуществовать и даже использовать в своих целях — к примеру, против других людей.

Был момент, когда мой интерес к роману существенно провис. Это произошло, когда в книге пришел черед так называемой «второй линии повествования», в которой главный герой — мальчик. Началась история с детскими разговорами и детским восприятием действительности, да еще в манере, немного стилизованной под старые советские книжки. Такой ракурс повествования лично мне не слишком импонирует, ибо я считаю, что всему свое время и что я уже прошла этот замечательный период чтения книг о детях в своем детстве и в отрочестве.

Мне не слишком понравились кое-какие из событий, относящиеся к кульминации романа, а именно, говоря простым языком, пьяные разговоры и пьяные разборки, а также рассуждения простых пьяных людей о том, что, мол, более образованные и богатые люди смотрят на неотягощенных интеллектом людей вроде них свысока. Хотя умом я как бы понимаю, что это достаточно распространено и может считаться частью менталитета т.н. «глубинного русского народа», но слишком активная эксплуатация подобных тем в произведении делает роман немного «дешевым», если можно так выразиться.

Непростая книга, в чем-то вроде бы похожая на книги, написанные на аналогичные темы, но во многом более многокомпонентная и оригинальная.

Например, в романе высмеиваются ханжеские христианские догмы, которые по факту совершенно не соответствуют реальному моральному облику того, кто мнит себя истинно верующим. Основной злодей романа сделан церковным старейшиной, «топящим» за пресвитериан. В общем-то, само заглавие книги — «молчаливая слушательница» — касается не только главной героини Джой, которая вынуждена беспрекословно переносить все издевательства своего отца, замаскированные под заботу о ее моральном облике... Нет, это выражение используется и еще в нескольким местах книги. В том числе именно эти слова о «молчаливом слушателе» вышиты на куске темно-синего бархате на кухне семьи Хендерсонов (в какой-то момент на страницах книги будет рассказано о том, откуда этот кусок бархата возник и как там оказался):

«Христос — глава этого дома

Невидимый Гость за столом

Молчаливый Слушатель, внимающий всякой беседе»

Поэтому все семейные трапезы, проходящие под неусыпным контролем главы семейства, неизменно предваряются молитвой и становятся неким важным ритуалом.

Одна из временных линий оказалась для меня довольно познавательна — Австралия сороковых годов, когда часть мужчин была на войне и когда были в ходу продуктовые карточки. В романе используется довольно распространенный сюжетный троп, когда «новоиспеченная» жена постепенно узнает и особенности характера своего решительного мужа, и предстоящий ей объем работ, но здесь он полон подробностей, характерных для именно той эпохи и для именно той точки на карте.

Еще у меня мелькнула мысль следующая мысль: понятно, что героиня ненавидит своего отца и обуреваема идеей мести... Однако является ли представший перед ней немощный мужчина на смертном одре, уже мало похожий на человека, полномочным представителем той давней личности, совершившей столько зла?

Ну и, как довольно нетерпеливого читателя, меня немного напрягло подробное описание особенностей восприятия героини, которая видит за словами их образы в виде картинок:

Джой обожала слова. Однако не была уверена, что другие люди тоже наслаждаются чудесными образами и ощущениями.

С одной стороны, это делает образ героини более рельефным, а книгу — еще более оригинальной. С другой — порой скучновато было было читать — ну, в чем-то это напоминало пространные пассажи Владимира Набокова о цветных буквах.

...Словом, книга одновременно затрагивает и интеллект, и эмоции, так что должна оказаться любопытной для широкого круга читателей.

Печальная история об утрате собственной личности в результате деменции — этакая вторая часть романа «Цветы для Элжернона».

В начале книги мы видим Элис как блестящего лектора и преподавателя, посещающего научные конференции по всему миру и в полной мере наслаждающегося собственным умом и эрудированностью... И тем более печально потом наблюдать те метаморфозы, которые с ней происходят.

В первой части романа героиня еще пытается по мере возможности взять процесс в свои руки, как-то анализировать происходящие внутри нее изменения и пытаться ими если не управлять, то хотя бы прогнозировать, но, к сожалению, с какого-то момента метаморфозы становятся абсолютно неуправляемыми. Постепенно болезнь отнимает у героини все: и работу, и возможность реализовывать себя и гордиться собой, и возможность вообще хоть в чем-то участвовать, а затем и вовсе любые осознанные домашние занятия.

Финал этой истории предсказуем, но тем не менее пару раз казалось, что возможно в жизни Элис наметится какой-то сказочный поворот — к примеру, на горизонте появится какое-то чудодейственное лекарство, либо незапланированно встретится гениальный доктор либо еще по каким-то причинам развитие болезни замедлится, а то и разовьется вспять.

В какой-то степени эта книга — еще и гимн и Гарвардскому университету, в котором училась и преподавала автор книги, и академической науке в целом. Возможно, один из самых трогательных моментов— эпизод, когда муж отводит уже мало что понимающую Элис на т. н. «Актовый день» (выпускной) в Гарварде. И Элис испытывает почти что катарсис, глядя на всех этих воодушевленных молодых людей и смутно вспоминая о начале собственного пути в науке.

Здесь, конечно, еще очень важно взаимодействие героини со своей семьей. Семья продолжает выполнять заложенные в ней функции по саморазвитию и одновременно стремится быть рядом с Элис. И благодаря этому книга не кажется слишком мрачной.

...А вот с художественной и со стилистической точки точки зрения роман, конечно, воображение отнюдь не поражает. Он больше похож похож на некие дневниковые записки — приведены беседы со врачом, сцены с мужем и с детьми, размышления о своем состоянии и наблюдения за собой — вот практически и все, из чего состоит эта книга. Антуражем служит квартира, столик ресторана или университетский кабинет с редкими вкраплениями пейзажей.

Клэр Фуллер особенно заинтересовала меня после «Горького апельсина» — книги, которая покоряет сочетанием интересного, не избитого сюжета и образцовой стилистики.

Обещанный в аннотации «Наших дней» сюжет немного пугал: честно говоря, я не очень люблю многостраничные описания того, как тот или иной «отшельник по собственной воле» обустраивает свою жизнь, не очень люблю досконального описания решений технических задач — такие детали не кажутся мне сильно увлекательными. Но, слава богу, Фулер не очень сильно застряла в бытовых подробностях, пытаясь по возможности разюавлять их психологическим разнообразием отношений отца и дочери, а также включая в бесконечную «выживальческую рутину» линию настоящего — то есть события, которые происходят уже ПОСЛЕ спасения.

Меня очень занимал вопрос, насколько восьмилетняя дочь отдавала себе отчет, в какую безумную авантюру пытается втянуть ее отец, насколько убедительным тому придется выглядеть в ее глазах, играя на безусловном доверии к себе своего ребенка. Также меня интересовало соотношение 1) маниакального страха перед возможным апокалипсисом, 2) стремления к чему-то вроде приключений и 3) сумасшествия в этом человеке. Оказалось, что понятие об этом обо всем было не так-то просто получить из текста, ведь Джеймс был описан глазами ребенка, и все его слова и проступки были встроены в ту необычную картину мира, которая постепенно открывалась перед девочкой, отодвигая привычную ей знакомую прежде реальность прошлого на задний план. Однако в конце романа все «точки над и» в этом смысле расставлены.

А еще можно сказать, что в книге имеется несколько интересных сюжетных моментов или, если угодно, «крючочков», которые в свою очередь тоже немного помогают удерживать читательский интерес...

В целом получается довольно увлекательное чтение, и при этом сама плотность и стилистика текста, на мой взгляд, безупречны.

Прочитав эту книгу, вы точно будете знать, кто такой Хоакин Сабина — уж слишком часто автор цитирует строчки из его песен, причем в самых неожиданных местах...

А если серьезно, то....

Мы видим тут один из вариантов нового, современного детектива.

Ибо современные авторы пытаются модернизировать схему классического детектива, привнеся туда нечто новое. Кое-кто из писателей идет по пути леденящих душу подробностей и пытается перещеголять друг друга в каких-то жестоких фантазиях маньяков и извращенцев. Другие сосредотачиваются на том, каким образом талантливый сыщик ищет этого изощренного и умного убийцу, и детектив становится своеобразной дуэлью сыщика и злоумышленника.

А в данном романе прежде всего обращает на себя внимание, КАК рассказана эта история. Она рассказана с юмором, можно даже сказать — «чеканными» фразами — фразами, которые хочется выписать в тетрадочку.

Здесь интересно описываются сами эпизоды плюс сама по себе героиня по имени Антония необычная и действует путем каких-то быстрых интуитивных прозрений. За ней наблюдает ее напарник, назначенный на это место неожиданно для себя самого и как бы оттеняющий Антонию на контрасте. Напарник смотрит на Антонию широко распахнутыми от удивления глазами.

Довольно интересны те довольно жесткие методики, с помощью которых шеф Антонии, обозначенный как « Ментор», во время тренинга пытался еще более стимулировать ее мыслительные способности.

Можно отметить испанский и даже баскский колорит, с помощью которого писатель делает события еще более рельефными и запоминающимися. Он привлекает для этого цитаты из песен философско-экзистенциального толка, в которых осмысливаются какие-то мгновения жизни, а порой и подводится итог каким-то периодам человеческого существования.

Повествовательную манеру автора бы я назвала современной, энергичной и по совокупности элементов довольно оригинальной...

И еще, как я уже упоминала, с большой долей юмора — порой циничного и даже горького, в котором в концентрированном виде содержатся неприглядные наблюдения о жизни.

Я много слышала про этот роман, и вот наконец настал момент, когда я его прочитала.

В какой-то момент мне пришлось приостановить чтение и поинтересоваться, когда же была написана эта книга. Упоминания каких-то технических вещей вроде компьютерных технологий или брендов с мировым именем в тексте отсутствовали, что не позволяло мне подобную датировку провести.... Оказалось, что роман увидел свет в 1985 году.

Данная книга появилась в ответ на некие процессы, происходящие в обществе. В частности, как реакция на деятельность движения, отстаивающего права женщин. В примерно подобном же движении по сюжету участвует мать героини:

«Они называли противников кровопускателями, потому что те таскали плакаты «Пускай истекают кровью». Значит, тогда были мятежи из-за абортов.»

Недаром сама писательница называет в качестве жанра «Рассказа служанки» спекулятивную фантастику, которая экстраполирует социальные изменения.

Вот как начальник дома «Командор», где живет служанка, объясняет героине,что именно сломалось в обществе и что зачинщики переворота собирались поменять:

«Проблема была не только в женщинах, говорит он. Основная проблема была в мужчинах. Им ничего не осталось. Я хочу сказать, им ничего не осталось делать с женщинами. Я не о сексе, говорит он. Хотя секс тоже, секс чересчур упростился. Пошел и купил. Не было такого, ради чего работать, ради чего бороться. Есть тогдашняя статистика. Знаешь, на что больше всего жаловались? На неспособность чувствовать. Мужчины даже разочаровывались в сексе. И в браке.»

В плане композиции мы постепенно узнаем и историю жизни самой героини, и историю того, как изменился мир — т. е. как люди дошли до жизни такой.

В романе есть вещи, характерные для многих антиутопий — подпольщики, эзопов язык, шпики («очи»), «ангелы», карательная машина государства и т.д.

По форме написания это — некий сверкающий текст, переливающийся красками.

Особенно ранят героиню оставшиеся из прежних времен и не уничтоженные «осколки старого мира»:

«Посудное полотенце – белое с синими полосами. Посудные полотенца ни капли не изменились. Порой эти вспышки нормальности напрыгивают на меня, точно из засады. Обыкновенность, привычность, напоминание – пинком. Я вижу полотенце вне контекста, и у меня перехватывает дыхание. Для некоторых, в некотором смысле, особо ничего не изменилось.»

Очень забавный роман, ломающий стереотипы и ломающий читательские ожидания — в положительном смысле, я имею в виду.

Причем поначалу эта «ломка», этот уход с ожидаемой траектории вызывает, скорее, досаду. Ибо после того, как происходит первое неожиданное событие, еще не вполне понятно, в каком направлении сместился вектор повествования и, соответственно, как изменился жанр романа... Но затем все постепенно становится на свои места, и задумка автора проясняется... Впрочем, последний изящный штришок автор делает не раньше чем на последних предложениях.

А начинается все с довольно бойкого описания двоих охладевших к друг другу за время долгого брака супругов. На словах эти супруги готовы практиковать свободный брак, однако как это будет реализовано на практике и какие подводные камни подстерегают их на этом пути? Оба супруга уже настолько долго не были на свиданиях, что опасаются оказаться не в курсе каких-то модных лайфхаков. Да и, кроме того, супруги хотят почувствовать себя кем-то новым в дополнение к своим привычным ролям родителей и людей, делающих карьеру... Словом, перспектива развития сюжета выглядит как дотошное описание того, какое действие окажут на каждого из супругов предположительные измены его второй половинки — возможно, ревность всколыхнет задремавшие было чувства и придаст отношениям новизну. Одновременно возникает интерес, не окажется ли кто-то из случайно выбранных супругами партнеров неким «неучтенным фактором», способным сыграть в сюжете бОльшую роль, чем ему предназначалось, и внести в повествование некую криминальную движуху — тем более, что в жанрах мы имеем не просто нечто вроде «семейной драмы» или «любовного романа», а ни много ни мало «триллер»...

Но потом, как я уже говорила, изюминка сюжета как-то немного перемещается от стремления заставить своего супруга ревновать к каким-то совсем другим треволнениям м опасениям.

Возможно, из этого романа мог бы получиться весьма отвязный фильм, полный юмора, завязанного на смеси любовных отношений и криминала.

Но, пожалуй, именно в текстовой версии все происходящее обыгрывается максимально эффектно.

Роман написан в довольно традиционной, если не сказать устаревшей олдскульной манере, переполненной недалекими языковыми клише.

Фабула также донельзя традиционна: заснеженный отрезанный от мира отель и произошедшее там ЧП. (Если уж на то пошло, то гораздо более интересно и оригинально вариант этой же темы реализован в романе Арно Штробеля «Оффлайн».)

...И все же нельзя не признать, что этот проверенный временем рецепт «герметичного детектива» гарантированно привлекает читателей.

Одно за другим следуют переживания гостей отеля, дополняемые их размышлениями, которые рождаются при наблюдении друг за другом и при подмечании каких-то деталей.

Со временем постояльцы все более ощущают себя «скованными одной цепью», т. е. объединенными общей бедой, и начинают общаться без обиняков, напрямую, делясь своими подозрениями и задавая друг другу «неудобные вопросы».

Ну, и, конечно, становится интересно, какая же версия объяснит все пугающие события...

В итоге никакой особенно глобальной работы ума со стороны следователя мы не увидим. Само расследование довольно стремительно и прямо-таки смехотворно по сравнению с теми мощными умопостроениями, что порой встречаются в полицейских детективах.

Сначала у меня возникла ассоциация с каким-то «Робинзоном наоборот». Т.е. с ситуацией, когда человек не всей душой мечтает прервать свое вынужденную изоляцию от остального человечества, а, наоборот, как раз о подобном одиночестве и мечтает и сознательно его для себя выбирает.

Ситуация, когда Офелия расхаживает по заброшенным помещениям поселка, напомнила мне некое путешествие по оставленным людьми объектам — например, когда все опустело из-за вирусного апокалипсиса.

Так же, как и Робинзон, героиня придумывает, чем занять себя в течение дня, в т.ч. выполняя необходимые хозяйственные дела.

Ей не с кем разделить свои мысли и эмоции... Однако, кажется, особой потребности в этом у нее и нету. Последние 40 лет в колонии Офелия жила в коллективе и пожалуй что немного пресытилась подобной жизнью.

Помимо ведения хозяйства (размерами почти что с хозяйство целого поселка), Офелия не может отказать себе во вроде бы необязательных, но как раз наиболее привлекательных для нее вещах — в этом отношении она теперь поистине «отрывается» за все предыдущие годы:

«Радость творчества, удовольствие от игры заполнили всегда пустовавший кусочек сердца, который не могли заполнить ни семья, ни долг перед другими поселенцами».

Но вот ситуация неожиданно меняется: в своем стремлении к одиночеству и в своей усталости от сорокалетнего общения с людьми Офелия обнаруживает, что отныне ей придется- таки общаться, но просто уже не с людьми, а с кое-кем другим... И поначалу подобная перспектива Офелию вроде бы не очень радует... Однако постепенно ее отношение к «отвлекающим факторам» необъяснимым образом меняется.

Спойлер: И если поначалу кажется, что фантастический антураж служит исключительно для того, чтобы героиня в полной мере ощутила свою самодостаточность и насладилась ею, то в какой-то момент на сцену выходят долгожданные «они» — самые настоящие инопланетяне.

Могу сказать, что для меня с некой моей относительной неискушенностью в НФ, сюжет показался достаточно оригинальным.

Меня совершенно случайно занесло в эту книгу — не уверена, что стала бы ее читать, заранее зная, что я там обнаружу. Но, как вы скоро убедитесь, я об этом не пожалела. И, раз уж прочитала, то поделюсь своим мнением.

Так вот, с точки зрения того, как именно книга написана это — шедевр. Хотя лично я ощутила это, возможно, не с самых первых строк, потому, что во-первых, начинается книга так буднично, что дальше некуда, а во-вторых, нужно учитывать период читательского «втягивания» в текст..

Что я имею в виду под словом «шедевр»? Я всегда говорю, что настоящему писателю пристало создавать свой собственный стиль и язык. И автор этой книги делает именно это. Т.е. при описании любого мгновения из жизни героини автор словно застывает в этом текущем моменте, осмысливает его и выдает такую формулировку того, что происходит, которую еще никто никогда прежде не подбирал. Формулировку, которую впору вешать на стену в рамочку или выписывать в качестве цитаты на сайте livelib. В которой каждое слов идеально стоит на своем месте и, конечно, выбрано автором из богатой палитры языка идеально точно. Которая изображает происходящее с совершенно неожиданного ракурса — с ракурса не самой героини, а кого-то другого, наблюдающего за всем п со стороны и бесконечно мудрого. И я имею в виду не просто какую-то чисто ремесленную наблюдательность писателя, умение что-то там подмечать и ловко облекать в слова и так далее. А вот именно умение какое-то совершенно рутинное действие описать так, что вроде как очищаешь слова от векового налета и заставляешь их работать совершенно по-новому. Так что можно сказать, что автор имеет идеальный слух, идеально точную настройку на свою собственную частоту, и создает текстовое полотно именно в соответствии со своей уникальной волной. У неплохих авторов таких удачных формулировок дай бог чтобы штук двадцать набралось бы на весь роман, а тут этими фразами написана практически целая книга.

Это то, что касается стиля.

Теперь о сюжете.

Тут автора тоже можно похвалить. Мистика у нее выходит не просто какая-то бытовая, а, я бы сказала, житейско-философская. Которую, в общем, и почитать не стыдно. Задумка сюжета неплоха, но я не стану ее пересказывать, потому что лучше про нее ничего заранее не знать, как это как раз и произошло со мной. Чтобы она проступала, так сказать, постепенно по мере углубления в роман, и изумляла.

Ну, и по содержанию — в тексте имеется много наблюдений о жизни обычных людей, о боли утраты, о чувстве вины, об отношении человека к собственной — не всегда чем-то сильно выдающейся — жизни.

Читаешь порой какую-то книгу, написанную представителем совсем другой культуры и другого этноса, и изумляешься, как же точно выражены многие мысли и насколько же тебе близки многие вещи... Однако с книгой «Плохие дети» у меня как раз ничего подобного не случилось — скорее, наоборот. Причем вот это само непонимание, эта «не состыковка» касались как поведения героев и их движущих мотивов, так и того, на что именно обращает внимание автор в своем повествовании.

Впрочем, все это «размывание картинки» накладывается на динамичный сюжет, который не дает скучать и многое в котором к тому же шокирует — пожалуй, на европейский взгляд он как-то немного чрезмерен в своей жестокости и в незатейливости мотивов злоумышленников.

На какие-то достаточно шокирующие вещи вроде немотивированной готовности лишить человека жизни или странных фантазий, вокруг которых американцы и европейцы раздули бы настоящий сыр-бор из рефлексии, переживаний и многочисленных версий, откуда же это все в человеке взялось, китайский автор типа как вообще не обращает внимания — просто констатирует факт, что вот подобное имело место, и все.

В качестве героев — тех самых «плохих детей» из названия книги — выбраны подростки (часть из них еще к тому и неблагополучные). Которые — что характерно для этой возрастной категории, — уже усвоили многие правила взрослой жизни, но как бы не в состоянии должным образом их осмыслить, и потому довольно жестоки, хотя за неимением других вариантов поневоле соглашаются играть по «взрослым» правилам.

Из чисто страноведческих моментов я обратила внимание на довольно частое упоминание смертной казни в качестве наказания за преступления. А еще забавным элементом сюжета было решение задач по математике и подготовка главного героя к международной олимпиаде («межнару») по математике. А городской «детский дворец» с бесплатными активностями для детей, в котором происходит часть событий, напомнил мне наши отечественные «дворцы творчества детей и молодежи» (бывшие «дворцы/дома пионеров»).

Прежде всего, мы видим в романе двух очень интересно прописаннных героинь Джейн и Эмму — совершенно разных, хотя внешне и схожих, по мнению окружающих. (Я упоминаю про это потому, что нередко читатели жалуются на т.н. «картонных» персонажей.) Джейн — яркая, склонная к манипулированию окружающими, не останавливающаяся перед ложью и т.д. И прекрасно себя идентифицирующая в плане того, какие именно мужчины ей нравятся. Эмма — не особенно общительная и, возможно, не особо яркая в своих внешних проявлениях. Зато у нее есть склонность пытаться подкрепить свои мысли, эмоции и догадки рациональными фактами.

Обе эти героини проявляются прежде всего в своих отношениях с третьим героем... Его можно назвать «злым гением» этого романа. Это архитектор Эдвард Монкфорд. Собственно говоря, в романе очень много про архитектуру минимализма, которая смыкается с японской традицией минимализма и с японской кухней. Эдвард не терпит не подчинения в любой форме и уже в первом приближении четко ассоциируется с абьюзером. Описаны его не вполне обычные взгляды и привычки. Эдвард предстает здесь человеком со своими тайнами, со своей не вполне понятной биографией, в которой обе эти женщины пытаются разобраться.

Имеется в романе и очень интересная фигура психотерапевта по имени Кэрол. Вообще-то присутствие психотерапевта в триллерах очень распространено, но в этом романе приводятся интересные диалоги героинь с психотерапевтом и ее профессиональные суждения. Кэрол очень здорово реагирует на реплики героинь, которые рассказывают ей о своих мыслях и эмоциях — автор приводит ее весьма содержательные, глубокие высказывания.

В романе параллельно идут две линии повествования. События, связанные с Джейн, произошли раньше, и Эмма узнает о проживании Джейн в том же «доме один по Фолгейт-стрит», где она сейчас живет. И хотя Эмма гораздо спокойнее, чем Джейн, и более взвешенно фильтрует информацию, она с какого-то момента начинает опасаться, что ее история может повторить историю Джейн.

Важным пластом в романе становится тема так называемого «умного дома». Конечно, она нередко встречается как в фантастических книгах, так и в книгах в жанре реализма, но в этом романе «умный дом» — вполне себе автономный «игрок». И становится интересно, а кто же стоит за этим «умным домом», самостоятельный ли это герой или вся информация настраивается неким проникшим в его настройки человеком со своими скрытыми целями.

Роман написан так, что чувствуется, что он ориентирован на искушенного читателя. Т.е. любая тема, которая здесь берется — психология, архитектура, кулинария иди даже какие-то акушерские подробности — все дается на серьезном, не примитивном, не избитом уровне.

А чего стоят одни только вопросы анкеты соискателя на право быть жильцом «дома один по Фолгейт-стрит», которыми некоторые главы предваряются словно эпиграфами! В самих формулировках этих двусмысленных вопросов вымышленные составители анкеты словно издеваются и иронизируют над человеческим двуличием — причем речь идет о двуличии перед самим собой, когда человек не может определиться, что для него важнее: ответить искренне или же хорошо выглядеть со стороны.

Эта книга любопытна тем, что ее содержание на поверку оказывается не совсем таким, каким представляется в первых главах.

В первых главах рассказывается о мрачном ярмарочном предсказании и о том, что примерно через год после посещения ярмарки у Фрэнсис исчезла подруга, что вроде как тоже связано с мрачным предсказанием.

Потом мы переносимся в наши дни, и в городке появляется приехавшая из Лондона молодая родственница Фрэнсис по имени Энни, которая должна во всем разобраться.

Естественно, после произошедших событий прошло уже 60 лет, и потому у многих действующих лиц уже появились дети и внуки — собственно говоря, почти весь городок состоит из постаревших друзей Фрэнсис, их родственников и друзей. Среди которых где-то притаился злоумышленник.

Я представляла себе, что в дневниках «бабули», которые читает Энни, будет описан весь долгий жизненный путь Фрэнсис, но это оказалось немного не так. Все по-прежнему крутится все вокруг того же рокового 1966 года. В принципе, эта ретро нотка придает роману некоторую изюминку.

Думаю, книга зайдет любителям детективов с ограниченным кругом подозреваемых.

Существенная часть очарования этой книги для меня в ее атмосфере и в том, что по своей структуре она написана не по стандартным лекалам триллера.

Возможно, Клойстерс — не самый типичный уголок Нью Йорка, и во время чтения меня потрясал этот контраст между остальным городом и кусочком средневековой Европы в столь близком соседстве.

Автор здорово описывает ощущения героини от самой атмосферы зданий музея с его архитектурой, акустикой, освещением и т. д. и его садов.

Главная героиня Энн получает шанс уехать из захолустного городка своего детства и, возможно, сделать важный шаг в карьере. Она знакомится с персоналом музея и, насколько это возможно, встраивается в коллектив. С сотрудницей по имени Рейчел они становятся почти что близкими подругами. Рейчел в каком-то смысле играет в их общении главную роль — в силу своей большей опытности и искушенности, а еще в силу уверенности, когда и как нужно поступать.

В какой-то момент обстоятельства складываются так — а памятуя об одной из тем романа, можно выразиться чуть иначе: «карты складываются так», — что Энн обнаруживает, что стоит на пороге важного научного открытия. Открытия, как раз касающегося карт таро в эпоху Возрождения.

Энн не уверена, что хочет делиться этим открытием со своим научным руководителем, но станет ли судьба ей благоволить в этом направлении и как сложатся дальнейшие события?

А вот события с этого момента как раз начинают развиваться в чем-то непредсказуемо — или все-таки карты их предсказали? — и неуправляемо.

Однако Энн пытается встроиться в ход грядущих событий, увиденных ею в выпавших картах, и по мере возможностей скорректировать их .

В течение некоторого времени я не читала детективы Ирсы со сложной для русского уха фамилией (но совсем не сложной для исландцев), и теперь мне было интересно освежить свои впечатления и одновременно меня одолевали сомнения, стоит ли мне ее читать. Во-первых, в последнее время я немного охладела к традиционной детективной схеме построения сюжета, когда все преподносится с точки зрения следаков и, соответственно, много рассказывается про их житье-бытье и про мыслительные процессы у них в голове, и стараюсь такое читать пореже. Во-вторых, романы Ирсы запомнились мне в том числе как нечто достаточно жесткое, причем не с точки зрения того, что следак обнаруживает на месте преступления, а именно с точки зрения описаний того ужаса, который переживает жертва в последние минуты своей жизни, когда она еще не знает, что выбрана в качестве жертвы, и на что-то надеется. Поэтому и «Прошение» я начинала читать с некоторыми опасениями, не исключая, что соскочу, но постепенно втянулась и заинтересовалась.

Я в очередной раз оценила стиль, в котором пишет Ирса. Писательница, мягко говоря, не делая своих героев слишком большими интеллектуалами и не приписывая им слишком сложных и изощренных мотивов, проявляет себя при этом как хороший психолог, также демонстрируя виртуозное знание бытовых и прочих сторон общественной жизни. Схема отношений между детективом Хюльдаром, его начальницей Эртлой, прочими его сослуживцами и психологом Фрейей оказывается довольно плодородной в сюжетном плане, чтобы не дать читателю совсем заскучать в тех промежутках, когда расследование пробуксовывает, никаких подвижек нет, преступник долго не дает о себе знать и в этом плане ничего не происходит.

Построение романа также очень грамотное, ибо, параллельно с основным сюжетом, читатель методично и небольшими дозами — сначала не вполне понимая, к чему все это относится — получает знание о том, с чего началась вся эта давняя история. Чтобы в конце книги оценить не только крайне жестокий замысел «мозгового центра» преступлений, но и понять, что его сподвигло как на месть всему обществу, так и на попытку привлечь внимание к проблеме.

И да, это книга про буллинг. И хотя все эти страдания подросткового возраста вроде бы со временем уходят в прошлое, но, тем не менее, в романе имеются две уже взрослые героини, до сих пор размышляющие о том, как это повлияло на их дальнейшую жизнь. Кого-то буллинг... гм... закаляет, вызывая стремление самоутвердиться и в дальнейшем непременно выглядеть не хуже других — как говорится, «все, что нас не убивает, делает нас сильнее». А кто-то из числа тех, кто был на стороне стаи и оправдывался словами «я ничего такого не хотел», «это была шутка, вы же понимаете», как выясняется, имели свои собственные причины ни в коем случае не выделяться и быть подпевалами того «лидера», кто инициировал все новые и новые способы травли.

Я уже очень давно не читала детективы Нёсбе, но, по моим воспоминаниям, это книга чем-то напоминает остросюжетную структуру текстов знаменитого норвежца. Но только если Нёсбе устами свои героев на коповских летучках чуть смущенно величает «этой маленькой страной» Норвегию с ее миллионами жителей, то в исполнении персонажей романа «ДНК» выражение «маленькая страна» относительно Исландии с ее тремястами тысячами жителей уже не выглядит столь кокетливо.

В отличие от Нёсбе, здесь нет каких-то внушительных отступлений на алкогольные, рок-н-рольные темы равно как и на темы общемировых новостей по телевизору. Ну и, конечно, чуть побольше присутствует всяких женских подробностей, хотя в целом потоки сознания мужчин и их незамысловатые практичные мотивы прописаны чуть ли не более мощно и убедительно, чем женские.

В целом, я бы сказала, что в точности и мастерстве формулировок самого качества литературного текста исландка имеет все шансы одержать верх над норвежцем, в то время как у Нёсбе в плане самих задумок и интеллектуальных пластов все более нелинейно, глубоко и замысловато.

Что касается обрисовки коповской команды, то сам ГГ, похоже, начисто лишен мании величия себя как сыщика и честолюбивых помыслов быть начальником, а еще в наличии имеется довольно распространенный персонаж шеф- самодовольный нечуткий кретин, больше всего боящийся получить нагоняй сверху.

Потоки сознания людей (будущих жертв), которые вот-вот распрощаются с жизнью по воле невидимого злоумышленника, но все еще по инерции продолжают рассуждать в своих обычных категориях типа «а как я потом буду убирать весь этот бардак», написаны, конечно, зачетно, но ближе к финальному витку становились настолько пугающими, что я считала за лучшее их пропускать.

Ну, и отдельный респект за тему «номерных радиостанций» на коротких волнах — признаюсь, эти загадочные монотонные голоса меня всегда трогают до глубины души:)

Книжка произвела впечатление какой-то немного бестолковой. И прежде всего по своей композиции.

Нет, ну понятно было, что автор задался целью во что бы то ни стало уложить всю хронологию событий в рамки одного вечернего посещения ресторана. Но в итоге ретроспективные вставки событий достаточно сбивают с толку. В перерывах между закуской и горячим неожиданно может всплыть как эпизод из жизни семьи Пауля восьмилетней давности, так и десятилетней. Эпизод, в котором — и вот это как раз самое важное! — читатель с трудом сможет нащупать нечто примечательное, т.е. нечто такое, ради чего вообще это все рассказывалось... То есть в итоге он нащупает, конечно, но далеко не сразу, успев основательно заскучав.

Отмечу еще, что первая половина книги безбожно затянута. Автор, конечно, пытается «выезжать» на своей безмерной язвительности, на своеобразном юморе и некой преувеличенной комичности описанных ситуаций, но вообще довольно тяжело читать так много глав про каждый чих и взгляд метрдотеля при подаче очередного блюда и про раскрасневшееся лицо официантки, когда она подливает вино в бокал одно из клиентов. А еще автор делает брата главного героя известным политиком и потому часть шуток юмора направлены на всю эту политическую показушность, что поначалу смотрится довольно забавным, но к какому-то моменту начинает утомлять. Также относительно интересным моментом становится, мягко говоря, неполиткорректность героя и его саркастическая риторика в отношении всяких модных толерантных веяний вроде «белого превосходства наоборот» или маниакального стремления к охране окружающей среды:

«На стене над его головой висел большущий плакат какой-то международной организации помощи, то ли Оксфордского общества помощи голодающим, то ли ЮНИСЕФ; на нем — сухой, потрескавшийся клочок земли, явно неплодородной, а в нижнем левом углу ребенок в лохмотьях протягивает воображаемому зрителю тощую ручонку.

Плакат заставил меня держать ухо востро. Директор наверняка противник глобального потепления и несправедливости в целом. Возможно, он не ест мяса млекопитающих и не любит американцев, во всяком случае Буша. Последнее обстоятельство дает право больше вообще ни о чем не заботиться. Если ты против Буша, значит, с тобой все в порядке и ты волен вести себя с окружающими как тебе заблагорассудится... Может, он не пользуется дезодорантом, оберегая озоновый слой, или, может, жена стирает его одежду порошком, щадящим окружающую среду; как известно, белое белье от этого со временем становится серым — во всяком случае, белизну оно теряет навсегда.»

Примерно на половине романа наконец появляется некая интрига, а дальше читатель начинает все больше удивляться, и вот в этом-то как раз и кроется основная изюминка и основное достоинство этой книги.

Ибо до сего момента читатель априори считал, что тот самый главный герой, от имени которого ведется рассказ, хотя и много над чем иронизирует, но в целом вроде бы персонаж рассудительный и разумный и у него имеются хоть какие-то ценности, которые более или менее коррелируются с моральными нормами, установленными в обществе. Ну, в самом деле — он же столь проникновенно рассуждает о счастливой семье, цитируя при этом знаменитую формулу Льва Толстого из первого абзаца «Анны Карениной»... Однако постепенно мы узнаем о все большем количестве неоднозначных поступков Пауля и выясняется, что герой абсолютно нетерпим к другим людям и, более того — он не стыдится этого своего качества, не пытается с ним бороться, а совершенно осознанно считает его своим большим достоинством и порой подводит под свои действия теоретическую базу... Чем черт не шутит: возможно, он считает, что таким образом выполняет некую полезную для общества миссию. А еще выясняется, что как раз эта самая «счастливая семья» — это практически и есть та единственная ценность, ради которой герой готов принести в жертву очень многое из того, что касается других людей.

И это именно тот сюрприз, который автор расчетливо — грамотно дозируя эту информацию по мере неспешного рассказа о все новых подробностях из жизни Пауля- преподносит читателю в довольно жесткой и циничной манере.

Прежде всего обращает на себя внимание, как именно, то есть в какой стилистике написана эта книга. Предложения составлены так, что возникает некий вполне осязаемый поток со своей ритмикой. В этом потоке в каких-то сложных пропорциях соединены между собой и описания того, что видно на улице, и то ускоряющийся, то замедляющийся для более пристального рассказа ход времени, и привычный обмен репликами на улицах между горожанами, и мелькнувшие на фоне этого всего в голове персонажа мысли о насущных заботах и о своей жизни в целом.

Герои рассказов — люди, живущие в городке Кросби в штате Мэн и обслуживающие его инфраструктуру: аптекарь, продавец в хозяйственной лавке, жена бакалейщика, учительница, медсестра, пианистка, официантка...В каждом рассказе описан либо какой-то яркий эпизод из жизни обитателя городка, либо брошен взгляд на какой-то период его жизни. И, конечно, при встрече жители судачат о последних новостях, касающихся их общих знакомых, о которых читатель уже может знать из других рассказов. Почти полноценными участниками событий становится разнообразная растительность — в том числе та, за которой жители ухаживают в своих садах — и океанское побережье.

Оливия Киттеридж, имя которой вынесено в заголовок, выступает в рассказах то главным действующим лицом, то — эпизодическим персонажем, появляющимся где-то в задних комнатах и так и не умудрившимся вставить в разговор свою очередную язвительную реплику.

Особенно рельефно описана Оливия и ее манера общения по контрасту с ее мужем Генри. Оливия практически никогда не плачет, хотя может переживать, за словом в карман не лезет и никогда ни за что не извиняется. А вот Генри — всеобщий любимец.

Роман в рассказах (или все же цикл рассказов) в основном посвящен проблемам пожилых, точнее — поживших уже людей, которым уже есть о чем вспомнить и о каких событиях в своей прожитой жизни поразмыслить.

Большое внимание уделено- как бы это выразиться? — отношению героев к тем излюбленным темам, о которых они привыкли думать, их манере что-то осмысливать в своих воспоминаниях.

Выросшие дети. Размышления о том, как могла бы сложиться их жизнь, если бы в какой-то момент они выбрали бы другой вариант развития событий.

Возрастные герои с почти болезненным интересом наблюдают за молодыми людьми, попадающими в поле их зрения, уверенные, что уж у тех-то все еще впереди и перед ними в жизни открывается огромное количество возможностей.

По обилию сцен, в которых в интерьере домов на улице такой-то городка такого-то происходят каких-то малозначительные скучные разговоры, где автор прописывает каждое движение, каждый вздох и взгляд собеседника, роман напоминает какой-то неспешный сериал. В котором общаются между собой жители — а, точнее, даже жительницы — нескольких соседних домов. Они или просто забегают друг дружке в гости пожаловаться на судьбу и на своего благоверного, либо общаются во время вечеринок.

Впрочем, для того, чтобы читатель не заскучал окончательно и не отложил книгу в сторону, ему подбрасывают несколько намеков на что-то вроде темных дел или интриг, и эти намеки муссируются неправдоподобно долго.

Когда же, наконец, происходит развязка и все проясняется, то эти новые факты уже вполне ожидаемы и вызывают прямо-таки разочарование. К тому же в некоторых историях автор решает немилосердно «поставить жирную точку», оборвав кое-какие жизни. Возможно, это делается опять-таки для того, чтобы привнести в повествование хоть какую-то столь недостающую ему изюминку.

...Словом, для любителей почитать книги про общение нескольких семей в той писательской нише, в которой творит, к примеру, Лиана Мориарти, этот роман вполне может сгодиться, но это точно не лучший образец жанра.

На эту книгу я вышла, читая рецензии на другое громкое произведение о плагиате — на роман «Сюжет» Джин Ханфф Корелиц.

Сразу бросилось в глаза, что у Ребекки Куанг стиль намного более энергичный, эмоционально окрашенный и наполненный деталями, чем усредненно бецветно нейтральное повествование в «Сюжете», где мне определенно не хватало какой-то яркости.

Углубившись в чтение, я, действительно, обнаружила, что сюжетная канва «Йеллоуфейса» совпадает с романом Корелиц прямо-таки до неприличия досконально.

Собственно говоря, я бы выделила в «Йеллоуфейсе» три составляющих.

1) Рассказ о житье-бытье американки («белой бабы», как она называется в книге) выпускницы Йеля, возраста под тридцать лет, обитающей в Вашингтоне, покупающей себе по случаю какие-то вещи, заказывающей на дом еду, посещающей местные кафе и т.д.

2) Мысли героини о том, как бы раскрутиться в литературном мире- той единственной сфере жизни, которая ей интересна, и линия с литературным заимствованием у своей более знаменитой и более раскрученной подруги.

3) И, наконец, тема «белого превосходства», «расизма наоборот», тема политически правильных и неправильных китайцев и все оттенки всей этой демагогии, сопровождающейся подробностями разнообразных интернет-битв с целью похайповать и поиметь с этого какие-то плюшки в сетевом пространстве и по возможности еще и вне его.

И я бы сказала, что вот этот третий компонент в книге «Йеллоуфейс» как раз наиболее характерный и по степени накала эмоций, похоже, наиболее сильно затрагивает самого автора — Ребекку Куанг.

По сути героиня, по наивности не сразу разобравшись, что и как, выпустив свою очередную книгу, угодила как раз в эту стихию «сетевых срачей» (прошу прощения за мой французский). После этого она всю дорогу пытается доказать, что даже белые писатели имеют право писать на темы меньшинств, ибо писатели вообще имеют право писать о чем угодно. В итоге перед ней в деле собственной раскрутки встает задача не кануть в безвестность как писатель и не остаться навсегда «отмененной». Героиня пытается лавировать внутри всех этих идеологических потоков и с умом расчетливо преподнести литературному миру собственную версию своего литературного заимствования.

По идее это практически фильм «Семьянин» (этот тот, который с Николасом Кейджем в главной роли). С огромным количеством вариаций (ну, множественные миры же), да еще и герой не был рандомно выбран из обычных людей, идущих по улице, а ни много ни мало занимается квантовой физикой.

Признаться, я ожидала, что в сюжете будет больше чего-то научно-фантастического — ну, как бы само название «Темная материя» обязывает.

Точнее, так: для традиционного житейского-семейного повествования в этом тексте не хватает какой-то изюминки, которой обычно пытаются удивить и покорить читателей авторы этого жанра. И, наоборот: для текста в жанре научной фантастики здесь слишком большой перекос в «любовь-морковь» — в смысле, любовь к своей жене.

К плюсам этого текста можно отнести разве что неплохую атмосферность. Детали внешней обстановки — панорамы, пейзажи, интерьеры — выписаны старательно и качественно и обрисовывают настроение героя в тот или иной момент. Вообще психологическая составляющая тут на высоте — в рамках, в общем, не сильно изощренного и многомерного в этом смысле портрета героя, у которого в загашнике кроме науки и банальными штрихами обозначенной семьи ничего как бы и нет.

Если начало еще довольно динамичное, то в последних главах повествование превращается во что-то вроде фарса.

На триллер этот роман не очень сильно похож, и это, пожалуй, больше всего меня огорчало: примерное последующее развитие сюжета считывалось очень задолго, так что читать было не особо интересно и я не могла дождаться, когда же роман закончится.

Через сильнейшую рефлексию небольшими порциями проступает прошлое героя. В нем отражается детство Ксандера, неоднозначные отношения с братом и отцом, отношения с возлюбленной. И, в общем, в голове не укладывается, как могло произойти, чтобы столь успешный в прошлом человек с незаурядными способностями и прекрасными перспективами принял решение уйти из дома на улицу — так, что отныне он заявляет: «Моя кровать — весь мир».

В помещении Ксандер задыхается, ощущая себя «зажатым в тиски стенами дома».. И порой, даже имея возможность переночевать в доме, рвется все туда же — на улицу.

Полноценным героем романа становится город Лондон с его районами, отсортированными в мозгу Ксандера по степени дружелюбия других бродяг, парками и мостами. На улицах этого города Ксандер ощущает себя... Как дома, получая кайф от самого движения: «Мои ступни — корабли. Ветер несет меня вперед».

Героя заботят рутинные проблемы существования бездомного — где найти очередное место для ночлега, где поживиться пропитанием. За тридцать лет жизни на улице он уже сделался профи в этой области и изучил многие лайфхаки.

Но вот в какой-то момент что-то происходит — после удара по голове в мозгу у него активизируется некое не вполне понятное видение, и Ксандер ощущает,что должен обратиться в полицию.

Первая половина романа держится исключительно на очень хорошем стиле, с оригинальными авторскими метафорами и прочим сопутствующими достоинствами.

И только где-то на середине текста сюжет получает неожиданный импульс. Возможно, персонажи из видения Ксандера не случайны и имеют отношение к его собственной истории. Это кажется почти невероятным, но, как человек с математическим складом ума, Ксандер решает принять во внимание возможность именно такого расклада.

Ксандер с недоверием слушает, что ему рассказывает полиция, и по крупицам пытается восстановить утерянные фрагменты воспоминаний, создавая подходящую стимулирующую обстановку и воспроизводя их в воображении и так и этак...

И в итоге кое-что из извлеченного им из памяти приводит Ксандера в ужас.

В этой книге присутствует годная интрига, делающая ее неплохим триллером.

С первых же страниц разворачивается очень динамичное расследование то ли несчастного случая, то ли преступления, и мы наблюдаем за всем этим с точки зрения главной подозреваемой по имени Тейт. Однако стоит ли доверять ее словам, не вполне понятно.

Мы выслушиваем исповедь Тейт одновременно с предоставленным полицией адвокатом, и вдруг обнаруживаем, что в словах подозреваемой имеется несколько противоречий. При этом читатель на интуитивном уровне совершенно уверен, что Тейт — персонаж исключительно положительный и, скорее всего, ее хладнокровно подставили. Поэтому если она о чем-то и умолчала, то наверняка лишь для того, чтобы не бросить тень на кого-то невиновного. Вот почему впору удивиться, почему полиция не может отследить личность другой женщины по имени Хелен, сыгравшей в этой истории весьма «мутную» роль? Ведь именно эта невесть откуда возникшая на пути Тейт женщина — возникшая, скорее всего, как мы понимаем, не случайно — сыграла на легковерии Тейт и втянула ее во всю эту неприглядную историю, завершившуюся столь трагически.

Словом, кажется, что все вокруг ополчились на несчастную Тейт — например, полиция не может обнаружить никаких фактов, подтверждающих, что у женщины была любовная связь с ее шефом, о которой женщина упорно твердит...

Но, как в любом годном триллере, на поверку все оказывается совсем не так, как кажется.

Наша уважаемая Тейт явно что-то скрывает, но вот только что?

И вот тут, спустя несколько первых глав, начинается совсем другая история, написанная уже в немного другой тональности. История, гулко отзывающаяся в женских сердцах. В которой затрагиваются темы взросления юных девушек, темы отношения подростков с родителями и очень важная тема о том, почему первый сексуальный опыт может стать таким, что девочка-подросток полностью потеряет себя как личность и потом не сможет справиться с этим всю свою жизнь.

И тогда оказывается, что про то, что в какой-то момент разыгралось на крыше высотного здания и привело то ли к преступлению, то ли к несчастному случаю, одна из героинь подумала так:

«Итак, это будет ее роман – тот, что она всегда хотела написать».

У меня сложилось двойственное впечатление об этом романе.

С одной стороны, с какого-то момента сюжет был абсолютно предсказуем. Повествование как бы очень... бедное — немного о жизни в квартире в Нью Йорке, немного про социальные сети и очень много про продвижение литературного продукта в США. И да, и еще действительно имеется обещанное в аннотации «расследование», но оно какое-то не слишком приукрашенное и динамичное — то есть примерно такое, какое могло бы быть в реальной жизни. То есть с очень редкими крупицами полезной для исследующего информации в огромном потоке словоблудия его собеседников.

В общем, в итоге я узнала, кто такая Опра Уинфри и поняла, что она чрезвычайно популярна среди американской публики в плане раскрутки чего бы то ни было.

С другой стороны, стилистически все написано достаточно э... добротно и интеллигентно, фразы построены грамотно, чтение продвигается без особого напряжения.

Затронута вечно злободневная тема о моральных аспектах заимствовании литературного сюжета... Но ответ дается в первых же строках первой же дискуссии на эту тему: сюжетов на свете не так много, и заимствование самой идеи для сюжета плагиатом не считается.

Затрагиваются также аспекты преподавания литературного мастерства и активно муссируется идея о том, что писателям хорошо бы поддерживать друг друга.

Что еще любопытно — мы имеем как бы «роман в романе», то есть в книгу включены кусочки того самого текста за авторством главного героя, вокруг которого возник весь сыр-бор.

К сожалению, именно для меня эта книга оказалась беспрецедентно занудной...

В общем-то, читая роман «Комната», я нарушила свой обычный принцип стараться не тратить собственное время на то, что с порога кажется категорически неинтересным... Чтобы одновременно и себя не мучить, и потом нелицеприятный отзыв о книге не писать, ведь наверняка найдется тот, кому подробная литература очень даже заходит. Мне было лишь немного любопытно, произойдет ли хоть что-то мало-мальски неожиданное в сюжете, ибо в книгах я прежде всего ценю сюжет или в крайнем случае интересные наблюдения и нестандартный ракурс — но нет, ничего подобного так и не случилось.

Ракурс повествования вряд ли может быть назван нестандартным — подобный принцип в литературе давно известен и используется не так уж редко. И даже если он чем-то и примечателен, то лично мне вполне хватило бы почитать в подобном стиле небольшую зарисовку или в крайнем случае рассказ, но никак не многостраничный роман.

Весь роман — это поток сознания пятилетнего мальчика, который существует в мире понятий, полученных им напрямую от своей матери, а также из того небогатого наглядного материала, который имеется в ограниченном мирке их совместной жизни внутри этой самой «Комнаты». Этот мир составлен из тех немногих предметов, что он видит перед собой, тех событий из прошлого, которые мальчик помнит, и из когда-то сказанных ему и прочитанных в книгах и услышанных по телевизору фраз.

Диалоги главного героя с его матерью поначалу выглядят забавными. Ведь «почемучка» Джек воспринимает старательные и вдумчивые ответы матери на свои типично детские вопросы с присущей детям прямолинейностью и не делает поправок на многозначность слов и расплывчатость значений слов во фразеологических оборотах... Но вскоре упорное использование одного и того же приема при почти полном отсутствии сюжетной динамики начинает все более утомлять.

В этом романе читатель, что называется, с порога сталкивается с несколькими очень интересными темами.

Было озвучено, что какие-то элементы компьютерной игры, если удастся добраться до нужной ветки, прольют свет на давнее преступление. И сами по себе сцены этой инди игры придуманы на основе реальных событий, чуть приукрашенных фантазией впечатлительного и талантливого подростка.

Кроме того, в романе имеется человек, прикованный к постели и, возможно, находящийся в состоянии овоща, но при этом могущий знать тайну старых событий — это довольно тяжелый и болезненный аспект сюжета, но одновременно довольно любопытный... К счастью, на безрадостном существовании этого героя повествование останавливалось не так уж часто.

А еще тут имеется так называемая «лицевая слепота» — элемент сюжета, который все усложняет и одновременно делает все более интересным.

Ну, и в конце концов довольно мрачную атмосферу создает и сам так называемый «Красный дом» на болоте с красной водой, расположенный рядом с бывшей скотобойней, который еще и изображен был в игре как имеющий корни — думаю, для русского читателя это нечто вроде «дома на курьих ножках».

То, как раскручивается эта история, буквально завораживает.

Главная героиня попутно с развитием сюжета упоминает про все большее количество деталей из своей прошлой жизни. Постепенно под сомнение ставятся вещи, которые, казалось бы, с самого начала были очевидными.

Понятно, что постоянно держишь в голове и подозреваешь всех, кто мог иметь хоть какое-то отношение к семье или иметь зуб на кого-то одного из ее членов. Ну, и отношения внутри семьи при ближайшем рассмотрении оказываются вовсе не такими уж однозначно безоблачными.

Новенький роман Миньера о фильмах в жанре боди хоррор показался мне какой-то смесью «Киномании» Рошака (книги о некоем выдуманном режиссере с большим количеством фактов об истории кинематографа) и некоторых романов Франка Тилье. К примеру, романа Тилье про боди арт и прочие вмешательства в организм — называется этот роман «Лука, или Темное бессмертие».

Даже один сюжетный ход, который использует Миньер, похож на излюбленные ходы Франка Тилье.

В романе «Страх» сотрудница полиции Камиль отправляется в логово фанатов знаменитых преступников в катакомбы Парижа под клубом «Олимп»... Она так и не поднимается на поверхность, где ее ждут, и в итоге оказывается в руках психопата. И полицейские не уверены, что им удастся найти ее и спасти.

Потом этот ход слегка обозначается в «Луке» — в романе о «настоящих знатоках, адептах контркультуры, экстремального садомазо, модификаций тела и биохакинга». Там в стан врага — точнее, на фестиваль таких извращенцев под клубом «Гидра» — посылают сотрудницу по имени Одри — сначала она идет вместе с Николя, но его не впускают с ней дальше... Одри там на некоторое время пропадает, и Николя за нее волнуется:

«Одри была одна в неизвестности, затерянная в чреве Гидры.

А он ничем не мог помочь ей.»

И вот в «Спирали зла» Миньера в злачном местечке примерно так же исчезает ближайший соратник Серваса.

Но более того — Мартен Сервас приехал из Тулузы в Париж, и там...

«Возле кофемашины стоял человек, почти такой же здоровяк, как и он.

– Мартен, позволь тебе представить Франка Шарко, лучшего следователя уголовной полиции. Это он распутал дело Эммы Дотти, – сказал Пьерра. – Франк, а это майор Сервас из уголовной полиции Тулузы.

– Наслышан о вас, – мрачно сказал Шарко, пожимая ему руку.

– Я тоже о вас слышал, – с улыбкой отозвался Мартен. – Сожалею о том, что произошло с вашей группой в прошлом году в ноябре.»

То есть Миньер изобразил встречу героя своей серии — Мартена Серваса — с Франком Шарко, героем-полицейским из серии Франка Тилье.

Что касается сюжета, то довольно быстро становится понятно, что это роман о разоблачении некого сообщества оккультных извращенцев... Но все не так просто, и Миньер удивляет читателей, когда кое-кто из героев оказывается не совсем таким, как кажется.

Из того, что я видела в кинематографе, злой гений — выдуманный режиссер Морбюс Делакруа — по описаниям его вымышленных работ немного напомнил мне Ханеке и Кроненберга.

Любопытное произведение с очень активной и атмосферной завязкой. Которая в дальнейшем как бы немного размывается, переходя в стадию «плато», но читатель уже слишком заинтересован, чтобы остановиться. Что же касается кульминации и развязки, то рискну предположить, что кто-то из читателей и вовсе останется разочарованным, заявив что-то вроде того, что замах был на рубль, а удар при этом последовал на копейку, или как там формулируется в этой поговорке...

С порога на нас обрушивают инфу, что ГГ вроде как укокошил несколько человек. И при этом, представьте себе, у него к тому же еще и амнезия, наступившая с некого «момента Х» полтора года назад:

«Я вспоминаю разбитый бокал, запах пролитого вина. Я снова стою на пустынной улице и смотрю на падающий снег. И ужас возвращается.»

При этом сам Рос параноидально уверен, что охотятся-то как раз на него самого и что где-то бродит неизвестный ему пока злоумышленник.

Поначалу возникли ассоциация с фильмом Кристофера Нолана «Помни» (2000) — здесь мы видим примерно ту же осторожность героя в отношении того, что ему рассказывают о его же прошлом, ту же подозрительность в отношении практически каждого, кто возникает перед ним с уверениями, что желает ему исключительно добра и готов содействовать его поискам истины.

Потом, когда активная завязка перерастает в более плавную стадию и нам рассказывают обо всей рутине жизни героя с экскурсами в его детство, появились ассоциации с книгой Лианы Мориарти «Что забыла Алиса». Напомню, что там героиня, под влиянием травмы забыв внушительный пласт свой жизни, пытается восстановить все по крупицам и искренне изумляется изменениям, произошедшем в ее мировоззрении и в ее ощущениях за последние годы.

Ну, и в связи с тем, что герой обвинен в убийстве, а сам при этом вроде весь такой положительный, жаждет правды и на минуточку работает полицейским и по самому своему статусу должен расследовать, возникает уже ассоциация ни много ни мало с фильмом Алана Паркера «Сердце ангела» (1987), ибо появляются опасения, как бы преступником ни оказался сам главный герой.

Дальше все явственней проступает еще и тема раздвоения личности, и этот самый двойник воплощает как минимум столь недостающую самому герою решительность. Рос узнает все больше необычного про поступки своего двойника, и порой они его ужасают.

Ближе к финалу начинаются игры подсознания Роса с этим самым двойником, когда в мозгу героя периодически вспыхивают обрывки воспоминаний с действиями «его второго Я» , в которых вторая ипостась довольно зловеще зовется «Он».

Ну, и заодно разворачиваются игры с читателем, в которых автор мастерски раскачивает маятник от «В целом очень положительный парень, которого искусно подставили» до «Хладнокровен и расчетлив и действовал именно так, как действовал, по вполне циничным соображениям».

В течение трех с половиной лет я планировала почитать что-то от Пьера Леметра, потому что его книга «Свадебное платье жениха» когда-то произвела на меня сильное впечатление. Причем роман вне серий был наиболее предпочтительным. И вот в поле зрения попала книга «Змеи в ее голове»...

Уже в процессе чтения, заглянув в предисловие автора, я обнаружила, что это первый роман писателя, написанный еще в 1985 году, который был извлечен из «ящика» и издан намного позже.

Поскольку убийца оказывается известен с первой страницы, то поначалу кажется, что это будет история о том, как сыщик шаг за шагом подбирается к хитроумному преступнику. И, действительно, этот мотив в романе присутствует — кроме главной героини, в романе довольно быстро появляется инспектор полиции с привычной для русского уха фамилией «Васильев».

Однако Леметр отходит от привычного лекала дуэли злоумышленника со следователем. И, на мой взгляд, основная «фишка» этой книги заключается как раз в том, что лишь в процессе знакомства с текстом читатель с некоторым изумлением обнаруживает, о чем именно эта книга, кто в ней главные герои, как они между собой общаются и какой месседж хотят донести друг до друга (оказывается, что эта история уходит корнями аж во времена второй мировой войны и в деятельность французского Сопротивления).

А вот эта линия, к сожалению, не получила своего развития, хотя в более современной книге этот сюжетный троп «все проблемы идут из детства» наверняка был бы в полной мере раскручен:

«Тут понадобился бы психиатр. Васильев... вообразил себе приведенных к присяге профессионалов, которые составляют портрет стрелка из крупнокалиберного оружия..., объясняя эту роковую тенденцию раздирать людей пополам наличием у него серьезных сексуальным проблем, трудным детством, какими-то заболеваниями половой системы. И полагают, что таким образом он уничтожает себя.»

Но нет, тут мы имеем лишь авторитарного отца, воспоминание «мать задала Матильде трепку за то, что она стащила валявшуюся на буфете монетку», немного мутные отношения с покойным уже мужем и нелюбовь к дочери и к материнству вообще.

У всех у нас имеется какая-то своя исторически сложившаяся траектория чтения, влияющая на восприятие текстов... Так вот, лично я прежде ничего у данного писателя — Олега Дивова — не читала, хотя фамилию, похоже, слышала. Однако, втянувшись в чтение, заинтересовалась, глянула в биографию автора и обратила внимание, что с июня 2021 года О.Дивов — колумнист таблоидного сайта «Life».

Вы спросите, почему я так заинтересовалась реальной жизнью автора? Да потому, что слыша словосочетание «российский фантаст», я представляю этакого ну немного романтика (любителя Стартрека и Звездных войн), а тут в рассказе на меня типа глянуло, ни дать ни взять, творение маститого репортера светской хроники.

Теперь про сам рассказ.

Текст, как мне показалось, написан в фельетонном стиле. И по лекалам фельетона упор в нем делается на то, что количество более или менее вызывающих улыбку юмористических фраз по замыслу автора должно — при постоянном и усердном педалировании определенных тем — перейти-таки в качество.

Сразу понятно, что высшей точкой, кульминацией рассказа станет нечто, случившееся с героем во время презентации, куда тот так стремится попасть. И потому именно на повествование о событиях презентации направлено внимание читателя. И даже когда — вопреки ожиданиям — там фактически ничего особенного и выдающегося не происходит, О.Дивову удается-таки создать впечатление, что им все так и задумано, что «все идет по плану» и что, наоборот, главное тут — не само событие, а те громкие заголовки, которыми это событие потом обрисовали в СМИ.

Представители примерно тех же политических взглядов, что и О. Дивов, имеют шанс вволю похихикать, читая текст рассказа. А еще позлорадствовать, что т.н. «западные ценности» изображены в тексте в счастливом симбиозе с ЛГБТ (к слову, ЛГБТ упоминается так обильно и нарочито, что возникают мысли...гм... чуть ли не о пропаганде этого явления).

Ну, а ближе к финалу можно сполна убедиться, что, как гласит Википедия, О.Дивов происходит из семьи потомственных художников-реставраторов Третьяковки... В самом деле, темой рассказа становится — кроме будней релоцированных в Тайбэе россиян, конечно — еще и «Черный квадрат» Малевича — нам рассказывают, как необычно он написан, знакомят с провенансом его копий, а также с размышлениями о том, вехой чего именно в искусстве стала эта знаменитая культовая картина.

Романы Джона Маррса — это всегда нечто, написанное с очень личными эмоциональными интонациями с точки зрения конкретных людей. Нечто, где рельефно прописаны порой не вполне нормальные (те, которые обычно скрывают) человеческие страсти и желания — и не только «вполне законное» стремление обрести счастье в личной жизни, как в «The One», а порой также зависть, злоба и стремление отомстить.

А еще у Маррса непрестанные размышления и эмоции героев обязательно нанизаны на какие-то яркие- а нередко даже криминальные — события.

В романе «Тьма между нами» перед читателем предстают две женщины, вынужденные жить под одной крышей. Женщины, история взаимоотношений между которыми поначалу не вполне ясна.

В восприятии героини по имени Нина вторая женщина зовется «Мэгги», и эта самая Мэггги причинила Нине очень много зла. И при этом где-то в давнем прошлом Нины существует «мама». Иногда выполняющая роль того единственного человека, в котором Нина нуждается и который никогда не бросит Нину.

В редкие мгновения Мэгги вдруг превращается в маму Нины из ее благополучного детства...

Но это, как вы понимаете, не единственный сюрприз от Джона Маррса. По обыкновению, все в его книгах «оказывается не так, как кажется». И эти самые твисты автор преподносит читателю в самые неожиданные моменты, когда тот уверен, что его уже ничего не удивит.

Честно говоря, меня очень настораживало название романа — не люблю, когда упор делается на сильные неконnролируемые эмоции... Однако у меня отлегло от сердца, когда в одной из начальных глав автор объяснил, что «ярость» — это всего лишь перевод греческого названия того самого ветра, периодически хозяйничающего на Острове, где разворачиваются события... Впрочем, поскольку были обещаны твисты, то до самого конца я все ожидала с неким ужасом эту самую «ярость»... И, как оказалось, не напрасно.

Михаэлидес рассказывает историю, мягко говоря, «с толком — с чувством — с расстановкой».

Постепенно, один за другим, вводятся персонажи. Много лирических отступлений по поводу канонов написания детективного романа с признаниями, что в данном романе, который пишет дилетант Эллиот Чейз, каноны нещадно нарушаются. Нас ожидает немало цитат знаменитых людей о лайфхаках построения художественных произведений и о самой жизни, которые, надо сказать, выдаются рассказчиком в довольно помпезной манере. Время от времени сквозь суждения главного героя пробиваются язвительные реплики старшей подруги и наставницы Эллиота — мудрой писательницы Барбары Уэст.

Также рассказчик нередко совершает экскурсы в собственную автобиографию — т. е. в биографию Эллиота — с призывом не переставать видеть в себе «того самого маленького ребенка».

Количество возвращений туда-сюда по хронологии событий зашкаливает — и порой каждая следующая итерация объявляет предыдущую лишь недействительной выдумкой, вариантом, как все могло бы развиваться при определенных обстоятельствах, однако не развивалось.... Что ж, подобная смелость в построении сюжета придает тексту особый шарм.

На фоне этого всего сюжет продвигается вперед, можно сказать, крохотными шажками.

Что касается атмосферности, то — о да! — определенно стоит отдать должное старательно подчеркиваемому контрасту между серым монохромным Лондоном и сияющим красками пробуждающейся весны в антураже красот греческого острова.

Что мы получаем в итоге?

Читатель может в полной мере насладиться древовидными разветвляющимися вариациями на тему герметичных детективов. Но только вариациями — самого детектива как бы и нет. Зато все приправлено, как я уже говорила, огромным количеством взаимоисключающих оговорок, которые сами по себе не лишены интереса.

Это уже четвертая прочитанная мною книга Мишеля Бюсси — первые три неизменно приводили меня в восторг, хотя, если не ошибаюсь, было еще несколько, которые я начинала читать и бросала после нескольких первых глав — они оказывались недостаточно увлекательными. Так вот, на сей раз мне стало очень интересно, что получится, если Бюсси «попробует в фантастику».

Я с удовольствием вспоминала о том, что Бюсси является специалистом в географии. В «Новом Вавилоне» ключевой элемент фантастического допущения — возможность телепортации. И Бюсси изощренно эксплуатирует тему перемещения по нашему голубому шарику, позволяя читателю насладиться живописными атмосферными локациями.

Постепенно мы узнаем об новом устройстве мира, которое оформилось после того, как телепортация сделалась возможной. Был реализован принцип «Одна Земля — один народ — один язык», и люди перестали получать преимущество только потому, что оказались рожденными в определенной точке Земного шара.

Возможно, я уже слишком давно не читала Бюсси, но я не заметила в романе типичных для него черт, меня не посетило чувство узнавания — нет, скорее, текст напоминал творение... Ну, скажем, Дэна Брауна — я имею в виду те его романы, в которых отсутствует историческо-конспирологичекая оставляющая. Иными словами, у меня возникло ощущение, что Бюсси избрал для своего романа некую готовую схему, готовое лекало романа с ярко выраженным экшеном, где писатель следит за развитием событий с помощью нескольких выбранных героев.

В целом поднимаемые в романе темы — в частности, тема попытки упразднения наций — довольно любопытны. Для меня роман не стал настолько увлекательным, чтобы «дух захватывало», да и стилистически — в отличие от других книг Бюсси — я не отметила для себя ничего особенно изысканного и атмосферного, поэтому оцениваю текст лишь на твердую «четверку».

В случае этого романа, признаюсь, мое воображение прежде всего поразило его название. А ведь умение дать правильное название своему произведению — навык для писателя очень важный — даже в том случае, если это было находкой не автора, а его редактора или издателя... Словом, когда глаза скользили по словосочетанию «Трупный цветок», у меня — помимо собственной воли — возникали ассоциации с чем-то не вполне ясным, но донельзя извращенным и будоражащим воображение.

Ближе к окончанию стало понятно, что мы имеем дело с аллегорией, и название Amorphophallus Titanum в тексте «странного письма» использовалось для того, чтобы гарантированно заинтриговать того, к кому это письмо было адресовано.

Итак, что мы имеем?

Главная героиня романа — журналистка с необычным именем Элоиза, которое не так-то просто с непривычки произнести без ошибок и история которого уходит вглубь веков.

Воспоминания о ее «безопасном и наполненном смыслом детстве» придают Элоизе силы, а для окружающих она — «в своей привычной маске, внешне бесстрастная». Вид на купол Мраморной церкви в Копенгагене, которую они регулярно посещали с отцом раз в две недели по субботам, со временем становится для неё талисманом. Туда же Элоиза до сих пор наведывается в сложные моменты жизни, чтобы немного прийти в себя и поразмыслить о последних происшедших событиях.

У романа довольно интригующая завязка — та самая, о которой рассказано в аннотации. Завязка, которая накладывается на рутинное, в общем, для журналиста существование Элоизы в редакции газеты, когда расхлебывание очередного скандала со сливом информации — то ли достоверной, то ли не слишком — довольно привычное дело.

На каком-то этапе чтения голова буквально раскалывается от неспособности связать уже известные факты, связать между собой события и действующих лиц, и для детектива-триллера это весьма похвально.

Книга показалась мне оригинальной и даже в чем-то хулиганской — я имею в виду, как по задумке, так и по исполнению.

Признаюсь, я как обычно толком не очень представляла, о чем тут будет речь. Прочитав лишь самое начало аннотации, я вообразила себе, что это будет нечто вроде «триллера наоборот», где охотницей, злоумышленницей — против обыкновения — будет выступать женщина.

Степень психологической точности, а вернее даже «тонкости» описания диалогов зашкаливает. Равно как и степень проникновения в мельчайшие ощущения и настроения главной героини — про это интересно читать, даже когда она занимается чем-то для себя совершенно рутинным.

Вскоре штришок за штришком мы понимаем, что далеко не все в том мире, который перед нами предстает, выглядит привычно и узнаваемо. Точнее, в книге словно смыкаются два мира: с одной стороны, знакомый нам скучноватый мир реализма, а с другой — повернутый так, что мы видим его с точки зрения главной героини, второй мир. Мир, в котором, так сказать, все наоборот, и в котором место людей в пищевой цепочке занял... гм, кто-то другой. А вот кто такие эти «другие» — до поры до времени непонятно. Местом склейки этих двух миров фактически и становится сознание главной героини Иссерли и те виды, которыми она, в попытке найти успокоение, любуется на ферме недалеко от Северного моря.

… Раз за разом героиня проходит одну за другой итерации в деле своей охоты на очередную жертву, и мы наблюдаем самые разнообразные сценарии развития диалогов между ней и подобранным на дороге очередным автостопщиком. Кажется — да и в общем, более того — «хочется верить», — что на n-ный раз что-то, наконец, должно «пойти не так». И что героиня, несмотря на весь свой травматичный путь к нынешней точке и на то, что она многое принесла в жертву свой теперешней жизни, вот-вот возмутится и попытается прервать то, что происходит — то, что читающий эту книгу человек непременно сочтет ужасным и кровожадным... Но нет: героиня прочно остается в своей системе координат и скорее пожалеет овцу или собаку, нежели какого-нибудь двуногого.

Романы в стиле «нуар» в чем-то схожи между собой. Они проникнуты этаким глобальным настроением разочарования много чего пережившего главного героя, которого уже практически ничего не удивляет и который хорошо справляется с необходимостью всегда быть начеку.

Именно такие мысли пришли мне в голову, когда я начала читать эту книгу. А позже я прочитала нечто схожее в изложении автора в конце последней главы романа:

«Я — человек, который превыше всего ценит собственное достоинство, который ни в чем не нуждается и ничего не ждет от судьбы, одинокий странник, бесстрастно созерцающий мерзости жестокого мира, ибо видел столько, что утратил способность ужасаться.»

В данном случае все это происходит в арабском городе, что отражено, в числе прочего, в манере обстряпывать дела, включающей славословие, а также в показном следовании заповедям Корана. На культуру имеющихся где-то в мире Европы и США с населяющими их неверными и на их политические дрязги герои книги — жители Будайина — взирают как бы немного отстраненно.

Здесь имеется киберпанк, да еще какой! Вживлению «модиков» и «училок» в мозг и влиянию этого всего на психику в книге уделено довольно много внимания. По сравнению с более поздними образцами киберпанка вроде «Видоизмененного углерода» Моргана, где много всего компьютерного и завязанного на ИИ, этот киберпанк имеет привкус чего-то этакого «в стиле ретро».

Герой вращается в криминальной среде притонов Будайина, но знаком также и с «хозяевами жизни».

В жанре «нуар» интрига обычно держится на некоем «заказе» по расследованию, который получает герой. Так происходит и тут, и существование Марида Одрана протекает на фоне всколыхнувших рутину криминальной жизни последовательности загадочных убийств.

Автор остается в стилистике клише романов «нуар», сдабривая события щедрой толикой рефлексии героя по поводу своих минутных настроений и желаний — по условиям жанра, довольно понятных и приземленных.

Кто-то из читателей умиляется от упоминания котиков, ну а кто-то, наверняка, приходит в восторг от описаний тортов, кексов и пирожных... Так вот, для последних в этом романе- раздолье, потому что, как недвусмысленно намекается в названии, героини (в количестве трех штук) с помощью чаепитий с чем-то сладеньким и снимают стресс и усталость и вообще приводят себя в «правильное» расположение духа.

Эта книга меня местами смешила, особенно в начале... В хорошем смысле смешила, разумеется :). Она настолько пронизана иронией, что порой невозможно было удержаться от улыбки. Смешные моменты тут кроются в деталях описания сцен, в самой авторской подаче. При этом сознание как бы раздваивается, и тебе уже не так важна интрига, психология и все остальное — ты просто наслаждаешься текущим моментом. Старые как мир, заезженные ситуации разговоров между «тремя грациями» (Фионой, Сью и Дэйзи) на тему расследования — которые, в общем, не так-то просто описать хоть сколько-нибудь оригинально — автор с успехом преподносит под каким-то новым углом.

И поэтому вот эта фраза отражает ситуацию как нельзя лучше:

«Начинающие мисс Марплы больше подходили для роли в комедии, чем в триллере.»

Конечно, сам сеттинг недвусмысленно напоминает нашумевший цикл «Клуб убийств по четвергам» Ричарда Османа, который ваша покорная слуга когда-то начала читать, но до сего момента так и не осилила до конца. В «Убийствах и кексиках» даже присутствует остроумное обыгрывание названия этого знаменитого романа в жанре расследования пенсионеров:

«Детектив Финчер, достав лист бумаги, протянула его Фионе:

- Мне также нужно, чтобы вы подписали это официальное оповещение об угрозе жизни. Оно называется «Предупреждение Османа».

- В смысле Ричарда Османа? Мне он нравится! «Клуб убийств по четвергам» и его телевикторина...

- Не этот Осман, — поправила ее детектив. — В 1988 году Пол Пажет-Льюис застрелил Ахмета Османа. Полиция знала, что Пажет-Льюис представлял угрозу для Османа, но не предупредила его.»

Что касается детальной проработки характеров героев, то тут ее нет в том смысле, что мы видим трех героинь уже в пенсионном возрасте, и вся предыдущая история их жизненных путей дается весьма схематичным пунктиром. Они не относятся к тем, кто бесконечно анализирует свое прошлое, за что-то корит себя и т.д.. Но для выбранного автором жанра — для иронического детектива -этого и не требуется. Да и центральный персонаж романа -Фиона — вполне себе рефлексирует и переживает, причем не только по поводу временных неудач в расследовании.

В этом остроумно сконструированном романе столько подробностей, что создается впечатление, что не просто фильм посмотрел, а прямо-таки целый мини-сериал.

Главный герой тут, конечно, Саймон, и роман наполнен его интонациями и реминисценциями — которые, как оказалось, следует очень тщательно фильтровать с точки зрения правдивости. О фактах из его его детства, юности и молодости, оставивших ощутимый след в его душе, мы по крупицам узнаем как от него самого, так и от более объективно на все смотрящих людей вроде полицейских.

Кроме Саймона, который со стороны — по меткому выражению другого персонажа — выглядит как ученый, способный делать в уме сложные вычисления, но при этом не способный правильно воспользоваться штопором, в романе имеется еще парочка очень колоритных и запоминающихся персонажей, которым то сопереживаешь,то ненавидишь их.

Вообще роман счастливым образом сочетает в себе как проработку сюжета и фактов, так и всякие интересные психологические и эмоциональные вещи и интересно читающийся современный оригинальный, присущий только данному автору, стиль — словом, это очень удачный криминальный роман, триллер, детектив — все эти жанры к нему подходят.

Что касается моральных аспектов на тему, можно ли оправдать мстительные порывы героев, взявших на себя функции правосудия... Пожалуй, я оставлю это за рамками обсуждения. Потому что считаю, что часто триллер или детектив невозможно написать без создания вот таких одержимых местью и прочими мотивами персонажей. Это своего рода «правила игры» для данного жанра, и риторические монологи героев, в которых они пытаются доказать себе и другим, что во имя справедливости имеют право лишать кого-то жизни, не стоит принимать за чистую монету и относиться к ним сколько-нибудь серьезно.

Книга начинается с текстового фрагмента, который обращает на себя внимание именно своей стилистикой — или, другими словами, манерой рассказчика. Точнее, так: по содержанию первая глава довольно однообразна, и потому на первый план выходит стилистика — достаточно высокопарная и вызывающая ассоциации с каким-то сказаниями, донельзя поэтичными. В последующих главах эта особенность — «стиль маскирует отсутствие содержания, отсутствие динамики» — остается, хотя повествование делается чуть более приземленным, при этом устойчиво оставаясь в пресноватом, на мой вкус, русле, характерном для произведений примерно столетней давности.

Рассказано несколько историй, не сразу понятно, каким образом связанных между собой. Иногда какая-то важная деталь из предыдущего рассказа словно бы вскользь проясняется в последующей главе, относящейся к более позднему периоду. Объединяет все эти рассказы место действия — колоритный «дом-солонка» с участком близ города Оукфилда — возможно, выдуманного — «отдаленный уголок Западного Массачусетса».

Могу отметить остроумную задумку, когда мотивы историй в начальных главах впоследствии становятся темами студенческих рефератов по американской литературе, которые проверяет преподавательница из 10 главы — «Американский спиритический сеанс», «Животноводство в американской народной песне», «Материализация фантома» и т.д.

И вот мы наблюдаем, как идет время, как меняются нравы людей и их жизненные приоритеты и как вместо дилижансов по местным дорогам разъезжают на личных автомобилях. Если сначала самое главное для обитателей дома и леса — обеспечение какого-то минимального прожиточного уровня с помощью поддержания урожайности своей земли, то дальше способы заработка делаются более дифференцированными, а потребности делаются все более необычными и индивидуальными.

Ощутимый пласт текста посвящен жизни природы — птиц, насекомых, деревьев и т.д. — и метаморфозам в ней. Думаю, роман был бы особенно интересен биологам и зоологам, для которых название очередного упоминаемого в романе замысловатого вида животного или растения — не пустой звук. А еще животные — герои сочиненных персонажами баллад — похоже, становятся полноценными участниками действа.

Пожалуй, в книге сделан слишком большой упор на рассуждения...

Нет, ну понятно, что героиня переживает по поводу того, в какую переделку она угодила, намереваясь всего лишь съездить отдохнуть. Переживает и поневоле напрягает все свои мыслительные ресурсы. Сам стиль рассуждений более или менее понравился — возникало ощущение, что автор в основном оперирует знакомыми мне понятиями, и культурный код — к примеру, крылатые фразы из массовой культуры, поговорки и идиоматические выражения, которые он разлагает на составляющие для своей игры слов — считывался «на ура». Сама по себе героиня тоже оказалась симпатична — вселенная ее рефлексий и переживаний вышла очень интересной и лишенной каких-то отпочкований, которые бесили бы или что-то подобное.

Но вот — повторюсь — относительная доля рассуждений о зацикленном круге просто зашкаливает. Получается какой-то чисто философский роман типа, я не знаю, какого-нибудь там «Преступления и наказания».

Второй очень внушительный компонент текста — описание зрительных впечатлений, которым герои становятся свидетелями. По каким помещениям они двигаются, что видят перед собой, до чего дотрагиваются и что при этом ощущают. Какие ассоциации у них при этом возникают... Этого всего для меня как для не особой любительницы жанра Лит-РПГ тоже оказалось просто неправдоподобно много.

Если достоинством любой книги можно считать нарастающее нетерпение читателя узнать, чем же это все может закончиться, то этого в романе достаточно... Финал в книге вроде бы имеется, но как бы... такой — скорее, свидетельствующий о том, что автор решил избрать путь наименьших затрачиваемых усилий по придумыванию развязки при этаком «замахе на миллион» в предыдущих главах.

Словом, при желании из книги можно надергать много любопытных цитат о природе зацикливания, о прорисовке и прочих аспектах игр и об искусственном интеллекте, однако на единицу текста разнообразия сюжета и его новизны как-то маловато будет.

Текст написан старательно, но довольно безлико — в этакой универсальной манере, неизменно присутствующей в олд-олдскульных американских триллерах. И при этом нельзя сказать, что характеры действующих лиц недостаточно хорошо выписаны — о нет, читатель с легкостью может отличить заносчивые рассуждения Барри от вдумчивых мыслей донельзя положительного Рэя. А Хелен на порядок более легкомысленна, чем Джулия.

Главной четверке героев примерно по 18 лет. Они пребывают на пороге взрослой жизни и рассуждают о поступлении в университеты и о предстоящем зарабатывании денег... Однако делают это в такой манере, что создается впечатление, будто на них штуки ради нацепили старинные платья и фраки, которые извлекли с какого-нибудь чердака. Невозможно поверить, что в подобных глубокомысленных выражениях изъясняются молодые люди — вчерашние подростки — в начале семидесятых. Это, скорее, обстоятельные реплики для вполне зрелых персонажей «в возрасте» из какой-то пьесы первой трети ХХ века с соответствующими речевыми характеристиками.

Что же касается основного сюжетного тропа этой истории о том, что прошлое настигает героев, то из более или менее недавно прочитанного мне вспомнилась «Тайная история» Донны Тартт и «Виновен» Канаэ Минато.

На эту книгу я «вышла» по отзывам на более новый роман Мишеля Бюсси «Под опасным солнцем», в которых “Кувшинки» приводились как недосягаемая вершина творчества писателя.

Когда в начале книги было заявлено, что автор намерен проследить за жизнью трех женщин разных возрастов — от девочки до старухи,- то мне на ум невольно пришли строки из песни Сергей Никитина:

«Две женщины проснулись и глядят –

Проснулись и глядят в окно вагона...

Одна пять лет на свете прожила

И повидала разного немало.

Другая пять смертей пережила

И пятый свой десяток разменяла.»

Фоном повествования стала атмосфера маленького французского городка Живерни в Нормандии и импрессионизм, а эмблемой, несомненно, стали картины Клода Моне с изображением кувшинок. Глазами представительницы старшего поколения мы наблюдаем, как менялась жизнь в Живерни в течение многих десятилетий — как вырастали посаженные деревья и перестраивались здания. Узнаем о взаимодействие жителей городка с решившими там поселиться знаменитым художником и с привлеченными этим фактом туристами.

Очарованный текстом романа читатель может посмотреть на упоминаемые в романе картины французских импрессионистов и проникнуться творчеством цитируемого там Луи Арагона.

Авторская задумка по конструированию сюжета очень оригинальна и, несомненно, заслуживает самой высокой оценки. Можно сказать, Бюссе в очередной раз продемонстрировал свое умение «заморочить читателю голову», методично направляя его по ложному следу при поиске детективной разгадки.

В качестве послевкусия от романа у читателя остаются размышления о судьбе женщины — о ее решимости изменить свою не слишком счастливую жизнь и о кратковременности женской красоты — а также о пути художника и о верности своему таланту.

Книга, любопытная одновременно и по поднимаемой теме, и по выбранным героям — точнее, героиням, — и по развитию интриги.

Даже отвлекаясь от зловещего прошлого здания, где когда-то практиковалась карательная психиатрия, в нем разворачивается поучительная история курса похудения. В чем именно она столь поучительна? К примеру, в том, что проблема одной женщины, недовольной своей внешностью — в основном это касается лишнего веса — делается как бы общим достоянием. И хотя участницы курса объединены одной и той же мотивацией и потому становятся чем-то вроде единой команды со схожими интересами, тем не менее убежденность руководительницы проекта в том, что уж она-то точно знает, как нужно действовать, и отношение к своим подопытным как к нерадивым ученицам и стремление их журить (и даже карать) за недостаточную ретивость выглядит не вполне приемлемо.

Что же касается героинь, то в книге три героини и все очень разные. Но, наверное, наиболее загадочна из них — в частности, по своему прошлому, которое по поры до времени не вполне ясно — та самая женщина Доктор Кавендиш, которая «знает, как нужно».

Как ни странно, в чем-то сеттинг книги напоминает роман Лианы Мориарти «Девять совсем незнакомых людей»» с лечебным пансионатом «Транквиллум-хаус» и харизматичной директором Машей.

Есть такая книжка — «Дневник служанки» — у Лорет Энн Уайт, и данный роман в каком-то смысле ее немного пародирует.

Я не читала предварительно аннотацию к роману и потому очень удивилась по поводу того, кто в ней объявляется «лгуньей» — я имею в виду, что в аннотации Лгунья вроде бы Ханна, но и наша любимая Клэр ведь тоже в этом смысле не ангел. Думаю, подобна двусмысленность названия идет роману лишь на пользу.

Поначалу хочется похвалить автора только за то, что главная героиня не пашет день деньской где-то за три копейки и не ставит перед собой супер благородных и амбициозных целей по самосовершенствованию, чем нередко отличаются главные героини женских триллеров. А также за то, что у романа не совсем линейное построение, и потому мы не сразу понимаем, а за что, собственно, героиня собирается мстить объекту своей ненависти — эту информацию из прошлого автор старается давать небольшими дозами.

Но дальше становится все более очевидно, что наша главная героиня — ну, та самая, которая благородная мстительница — совсем не «няшная».

И вообще автор и разрушает стереотипы, и пишет в очень саркастическом стиле — таком, что животик от смеха надорвешь. В стиле, противоположном этакому уже набившему оскомину назидательному стандарту, прославляющему хороших девочек и мальчиков, которые ужасно ответственны и руководствуются исключительно чувством долга и благородством. Нет, наша Клэр и к спиртному неровно дышит, и к воровству в магазинах, и не прочь использовать в корыстных целях обаяние своих пышных форм со знакомыми и пока еще незнакомыми мужчинами.

А уж про то, что она не прочь как ради великой цели, так и просто по фану порыться в чужих вещах и поюзать чужую парфюмерию, косметику, лекарства и алкоголь, я уж и не говорю. Стремление же выдавать себя за кого-то другого в попытке получить нужную информацию вообще идет отдельной статьей, потому что это осуществляется в рамках отдельного проекта под названием «Ханна Уилкинс».

И вот в таком юмористически язвительном направлении повествование развивается примерно половину объема, но потом все делается «все страньше и страньше» (для главной героини, я имею в виду), все идет немного не по плану... А ближе к финалу и вовсе сворачивает на привычную дорожку типичного триллера, и Клэр, как и положено, делается жутко благородной и самоотверженной.

На этапе довольно будничной завязки, когда семья едет на отдых, сразу чувствуется, что автор временами пишет язвительно, а то и откровенно желчно, что немного подогрело интерес к произведению:

«Клэй... достал свои сигареты из бардачка, морщась от колкого гравия. Сел на лужайке перед домом в тени дерева и закурил. Ему следовало бы чувствовать себя плохо из-за этого, но табак был скрепой нации. Курение связывало его с самой историей! Это был акт патриотизма, во всяком случае когда-то, – как владеть рабами или убивать индейцев чероки.»

А потом уж и всякие необычные происшествия подоспели...

Я бралась ха этот роман, толком не зная, о чем он, и потому при появлении в доме «незнакомцев» ожидала какой-то бОльшей опасности и каких-то бОльших противоречий.

В итоге две семьи вынуждены оставаться друг с другом в замкнутом пространстве и поневоле начинают зависеть друг от друга, а затем и сопереживать. Обстоятельства связывают их узами, сравнимыми с семейными.

Четыре главных персонажа — люди, в общем, вполне обычные, с довольно заурядными характерами... Ну, это я к тому, что Клэй, к примеру, мог бы выглядеть более заносчивым и честолюбивым, и тогда эпизоды, когда он «обламывается» и «ударяет в грязь лицом» в своей невозможности помочь собственному семейству, выглядели бы еще более эффектно.

Мысли Клэя в комфортной обстановке, до всех событий:

«Иногда, глядя на семью, он чувствовал всепоглощающее желание что-то совершить для них. Я построю вам дом или свяжу вам свитер, чего бы мне это ни стоило. Нас преследуют волки? Я превращу свое тело в мост, чтобы вы могли пересечь овраг. Они были для него важнее всего, но, конечно, они этого не понимали, потому что таков родительский договор.»

А когда мир сделался непонятным, то все стало выглядеть так:

«Мужской долг, осознал Клэй, это полное дерьмо. Он был так тщеславен в желании их спасти! От этого шума он захотел оказаться дома. Он не хотел защищать: он хотел, чтобы его защитили.»

Причины, по которым разворачивается все то, что где-то там далеко происходит, от чего мир необратимо меняется, обозначаются каким-то неясным пунктиром, какой-то туманной дымкой. Собственно говоря, автор показывает, что это не так уж важно.

И вот дальше наступает период, когда самыми уязвимыми становятся дети. И тут нас ожидает много интересных наблюдений о природе родительства.

«Аманда очертя голову бросилась в лес и нашла их с помощью какого-то инстинкта, про владение которым она и забыла, или, возможно, ей просто повезло.»

«Аманда отвела Роуз в ванную, промыла ее раны. Ничего серьезного. Ритуал утешил их обеих: влажная туалетная бумага и неоспорин, лицо ее ребенка так близко, что она могла почувствовать запах ее горячего дыхания. Руандийцам после геноцида оправиться помогли салоны красоты. Прикосновение к другому человеку исцеляло.»

Когда я размышляла, в чем все-таки месседж этой книги, я случайно натолкнулась на эпиграф... Часто бывает, что эпиграфы становятся более понятными уже после того, как прочитаешь книгу.

Так вот, эпиграф гласит:

«Любовь, как птичий щебет, продолжается,

Едва затихнут звуки бомб.»

По сути людям только и остается, что быть добрыми, точнее даже — «человечными» друг с другом, когда им практически уже нечего терять. И в свете этого становится понятен смысл встречи Джорджа — он же Д.Х. — с таким практичным и рациональным подрядчиком Дэнни на последних страницах книги... Встреча с человеком, который, как оказалось, всегда относился к нему по принципу «Ничего личного — только бизнес». И в момент, когда остальным героям уже стало ясно, что можно продлить жизнь, лишь сплотившись, Дэнни — как во времена старого мира — четко придерживается установленных рамок в русле стратегии «Мой дом — моя крепость».

«Джордж чувствовал себя глупо. Конечно, так Дэнни себя бы и повел. Только бизнес. Они не были друзьями, а если и были, то сейчас чрезвычайные обстоятельства. Значит, наверное, это все.»

«Д. Х. сглупил. Люди разочаровывали. Он справится лучше. Они все равно останутся хорошими, добрыми, человечными, порядочными – вместе, в безопасности.»

Года этак с 2022 я все хотела почитать что-нибудь у Анни Эрно — штука ли: нобелевский лауреат — и вот наконец что-то у нее озвучили.

У этой книги оказался для меня очень длительный порог вхождения. В самом деле, в начале романа разом идет слишком много рефлексии на тему, «что меня — автора — роднит с той девушкой из 58-ого года и вообще существует ли она еще где-то, кроме моих воспоминаний».

Да и автобиографии все-таки пишутся в немного другой манере, нежели художественные произведения. К примеру, описываются вся гамма собственных ассоциаций при взгляде на сохранившиеся фотографии, приводятся выдержки из своих писем подругам, современные сведения из Википедии про посещенные когда-то места и данные соцсетей по именам и фамилиям тех, кто предположительно был вместе с ней там-то и там-то.

Много привязок к культурному бэкгруанду — указано, что именно девушка читала, смотрела и слушала в каждый период времени. В общем-то, и сама девушка, и моменты ее жизни довольно явственно возникают у автора в памяти, когда автор сморит определенные моменты фильмов того времени и о том времени.

В целом манера автора очень любопытная в том плане, что из не такого уж богатого фактического материала, который ей удается вспомнить и как-то восстановить, Анни Эрно стремится «выжать» буквально все, что можно — начиная от довольно метких и безжалостных психологических характеристик и заканчивая указанием того, где и при каких обстоятельствах была куплена та или иная деталь одежды.

По факту же перед нами проходят чрезвычайно любопытные годы взросления героини с 18 до 22 лет и тот путь, который она проходит от во многом наивного вчерашнего еще ребенка, готового «пуститься во все тяжкие», до приобретшей уверенность и уже немного понявшей, куда ей двигаться дальше, девушки. Которая теперь уже и одевается, и двигается и позирует на фотографиях вполне осознанно и которая «начала делать из себя литературное существо – человека, который живет так, словно его жизнь однажды будет описана».

Довольно смелая по своей задумке книжка, в которой автор сделала попытку соединить нечто очень обыденное, на первый взгляд неинтересное и совершенно неподходящее для романа и некое подобие детективной интриги. Читается, тем не менее, довольно резво и увлекательно — как-то сразу и с удовольствием обнаруживаешь себя в мирке маленького прибрежного городка и втягиваешься в обсуждение местных сплетен.

Текст изобилует ежедневными рутинными разговорами и малозначительными бытовыми деталями. Очень много смысловых повторов — они и те же не слишком глубокие умозаключения и движения души трех главных героинь упорно воспроизводятся всякий раз на немного новом витке.

Наиболее близка будет эта книжка женщинам, имеющим детей возраста от пяти до семи лет или с удовольствием вспоминающим об этом периоде своей вовлеченности в детскую жизнь.

Очень точно описана настоящая искренняя женская дружба, в которой сплетаются и сострадание, и любопытство, и желание немедленно прийти на помощь, и сравнение с собой, и упреки в свой адрес по поводу недостаточной чуткости.

Возможно, для российского читателя это будет интересно австралийским колоритом — всегда любопытно, как люди ощущают себя там, на Зеленом континенте.

С удовольствием погрузилась в этот роман, действие которого происходит в 1965-1967 году в Балтиморе...

С самого начала — одновременно с разворачиванием сюжета о жизни расставшейся с мужем домохозяйки по имени Мэдди Шварц, принадлежащей к еврейской диаспоре Балтимора — в романе слышен какой-то второй, параллельный голос, обращающийся к героине и наблюдающий за всеми ее «телодвижениями». Голос чрезвычайно дерзкий и заносчивый, как это обычно и свойственно не обремененным образованием молодым афроамериканкам, выполняющим соответствующую низко — квалифицированную работу, которые считают, что они заслуживают большего и что белые им по гроб жизни чего-то там должны. Что, в общем, в описываемый период середины 60-х годов вполне справедливо, ибо чернокожее население существенно ущемлено в правах.

Мэдли Шварц, вырастив сына и решив, что ее миссия жены и матери, в которую она «вписалась», выйдя замуж в 18 лет, успешно выполнена, вспоминает о собственных юношеских мечтах и эмоциях. Она «ищет себя», заодно узнавая о новых — на сей раз не особенно респектабельных — сторонах жизни Балтимора — того самого города, в котором прожила почти сорок лет. Мэдли хочется успеть «побыть не только матерью», и события складываются так, что ей приходится и немного порасталкивать других локтями в стремлении отвоевать свое место под солнцем.

Волею случая Мэдли Шварц узнает о громких криминальных происшествиях в Балтиморе. И, вспоминая о своих нереализованных журналистских амбициях и о своем подростковом восхищении звездами радио журналистики военного времени, втягивается в процесс расследования. Ей приходится проявить нечто вроде настойчивости и стоицизма, ибо в редакции, где она пытается работать «на птичьих правах», к ней относятся, мягко говоря, свысока, фактически не подпуская к написанию полноценных статей.

Поначалу не очень понятно, какое отношение к этапам жизни Мэдли Шварц имеет этот самый укоризненный негритянский голос, то и дело раздающийся на страницах книги...

Но постепенно все сюжетные ниточки сплетаются в единый клубок.

И ближе к финалу книги позаимствованное из громких детективов прежних времен название романа «Леди в озере», остроумно замененное в газетной статье на «Леди в фонтане», начинает играть новыми красками, а молодая афро-американка предстает уже не только однозначно невинной жертвой криминально-политических интриг в городе... Что заставляет читателя удивленно и в какой-то мере удовлетворенно присвистнуть.:)

К плюсам данной книги можно отнести тот момент, что девочка Кира, которую ищут на протяжении всего романа, исчезла во время так называемого «Парада на день благодарения от Macy’s». Можно считать это неплохой сюжетной находкой со стороны автора, ведь для читателя этот самый ежегодный парад на Манхэттене становится довольно познавательной деталью.

В книге очень много поучительности и какой-то усредненной традиционности, граничащей с банальностью. Описываются события, которые одновременно и не особо примечательные, и непонятно о чем свидетельствующие.

Время повествования так сильно скачет (каждая следующая глава может относиться к любой дате в интервале с 1998 года до 2011), что создается впечатление, будто бы если рассказ был сконструирован последовательно, то все звучало бы еще более незамысловато.

Главная героиня романа — газетчица по имени Мирон (ударение на первый слог). В книге очень много рассуждений про журналистику — причем, я бы сказала, очевидных и крайне незамысловато выраженных для 2020 года (год написания романа) вроде тех, что журналисты пытаются словить хайп на громких криминальных происшествиях и т.д.

События внутри-американской и международной жизни, которые обсуждаются в редакции газеты, пересказаны в штампованных формулировках международной политической риторики.

В то же самое время журналистские расследования возводятся на пьедестал — фактически слоганом книги становится девиз, сформулированной преподавателем Мирон в Колумбийском университете: «Никогда не прекращать искать».

Вообще, что касается Мирон, то меня немного подбешивало, что «ее» главы рассказываются то от имени третьего лица — «Мирон сделала то-то и то-то» -- то от первого, в виде дневника, причем описываемые события иногда дублируются... Это навевает на размышления о том, что автор хватается за любую возможность нарастить общий объем текста.

В романе бросается в глаза какое-то неправдоподобное внимание к техническим деталям, выдающее «не местного жителя». Дело в том, что таких подробностей никогда не бывает в «аутентичных» текстах, где они проскальзывают случайно и чисто эпизодически. В то время как здесь — у Хавьера Кастильо — названы распространенные в каждом году марки сотовых телефонов и их стоимость, а также все модели компьютеров, которыми пользовалась главная героиня Мирон. Перечисляются форматы файлов, особенности функционирования видеокамер на улицах Нью Йорка в 1998 году. А также бросается в глаза, что дотошно перечисляются буквально все улицы и районы Нью Йорка, где происходит действие.

Кстати, что касается улиц Нью Йорка, то из-за подстерегающих на них опасностей Мирон приходится научиться постоять за себя — причем, я бы сказала, довольно жестко. Мирон вынуждена осознать, насколько агрессивной стороной повернут к ней мир, и при всей свой показной «хорошести» готова практически собственноручно убивать попадающихся ей на пути негодяев и уж точно безоговорочно осуждать их, т. е., видимо, мы имеем тут то самое добро, которое по идее «должно быть с кулаками». .

В начале каждой главы приводится нечто вроде эпиграфа, но только при ближайшем рассмотрении это оказывается не привычный эпиграф, а какая-то насмешка. С одной стороны, автор пародирует некоторую метафоричность и парадоксальность эпиграфов, их нарочитую неясность и... неповоротливость, что ли, но с другой стороны — эти квази-эпиграфы касаются каких-то непонятных материй и авторами их являются не другие писатели, как оно обычно бывает, а просто сам наш уважаемый Хавьер Кастильо.

Возможно, это — одна из самых необычных книг, которые мне попадались. Во всяком случае, это точно — книга, которую стоит читать людям с богатым воображением и пожалуй что еще с чувством юмора.

Взаимоотношения мусорщицы Рахили и торговца наркотиками Вика прописаны на уровне и в традициях взрослой прозы со всякими тонкими оттенками психологии и т.д. Именно эта составляющая книги вызывала у меня наибольший интерес, хотя в процентном отношении этой самой «психологии отношенек» и просто «психологии героев» в тексте немного и она, прямо скажем, не такая уж и оригинальная.

Ну, а теперь — к более оригинальному:)

Действие происходит в мире постапокалипсиса, законы которого — точнее, законы выживания в котором — очень сильно отличаются от чего-то привычного. Некоторые жители, например, за неимением других подходящих питательных веществ, наловчились постепенно поедать сами себя.

Или вот, к примеру, мусорщики:

«Мусорщики яростно сражались со зверями за право пожирать отходы».

«О квалификации мусорщика вы могли судить не только по ловкости рук, но и по тому, насколько притуплено его обоняние».

Но с помощью редких воспоминаний Рахиль нас раз за разом убеждают, что когда-то в прошлом у человечества имелась-таки вполне себе привычная традиционная жизнь. Периодически упоминается о некоем ставшем уж легендарном периоде, в течение которого произошло это самое изменение — т.е. о том моменте, когда Компания уничтожила Город. Почти любая невероятная существующая ныне вещь объясняется необратимыми изменениями, произошедшими в окружающей среде — загрязнением, мутациями и т.д.

Какие-то элементы сюжета своей безграничной изобретательностью, не сильно опирающейся на что-то правдоподобное, напоминают прежде всего сказку. Или, возможно, фэнтези, поскольку все завязано на противоборстве «двух тиранов» (иногда это называется «гражданской войной»), которые сами по себе довольно колоритны и которых по описанию не так просто себе вообразить.

А, ну еще я не рассказала, а кто такой, собственно, этот самый Борн из названия книги... Это — «креатура» и «жизнерадостный монстр»...

В своем дневнике Борн написал:

«Борн — это то, как Рахиль меня назвала. Борн — это слово означает, что тебя породили, хотя сам ты об этом никогда не просил».

К примеру, скоро выясняется, что Борн способен быстро менять размер и цвет, а его щупальца могут принимать любую форму. И Рахиль подозревает, что, кроме привычных пяти чувств, он к тому же имеет орган-радар.

А вообще и герои, и сам Борн весь роман как раз и разбираются, кто же он такой, этот Борн — откуда взялся (кроме того, что был найден на мусорной свалке) и если был кем-то создан, то в чем его предназначение.