Из монологов вырисовывается следующая картина: даже спустя годы усыновленный юноша продолжает чувствовать себя несчастным и обделённым, завидует своему названному брату — полной своей противоположности. Сам он не обладает ни приятной внешностью, ни достатком, ни успехом, занят на неинтересной непрестижной работе и к тому же, со дня на день ожидает неизбежного сокращения — куда ни кинь, всюду клин, тоска и безнадёга. Но фортуна капризна...

«Успех» — слишком незатейливая история с угадываемым на раз-два-три! финалом, не выделяющаяся ни языком, ни стилем — неплохо для почти дебюта, но совершенно необязательная вещь спустя годы, интересная разве что в плане ретроспективы. Читать только если вы воспринимаете почти бессюжетную прозу: «Успех» — это лёгкий трёп с сексом, комплексами и переживаниями, с нагромождением деталей, зачастую пересказ тех же самых событий, но с другой точки зрения.

Написано безыскусно (это бросается в глаза, когда параллельно читаешь книгу другой весовой категории. «Человек без свойств», в моём случае). Физиологии на первый взгляд многовато, но для молодёжного романа это оправдано, и по нынешним временам это совершенно невинная вещь, без трупов и расчленёнки, хотя и с маленьким внутрисемейным треугольником заради перчИнки. Прочитать можно, но перечитывать вряд ли захочется: слишком простое повествование, серое, как повседневность, не перегруженное ни мыслями, ни чувствами, ни афоризмами — будничная зарисовка: дом, служба, надежды, тревоги, развлечения... Но фортуна капризна, и не помнить об этом — tonto, дурной тон.

Роман в традиции русской литературной классики, близкий по стилю к Бунину или Куприну, может быть и не дотягивающий до шедевра, но вполне любопытный. В конце концов, и среди сорняков можно найти зёрна, и у классиков случались провалы.

Задумка хороша — показ событий пред- и революционной российской действительности глазами собак -, но реализована она шероховато, порой величаво и многословно, с излишними просторечиями в повествовании (в разговорах — вполне органично), что впрочем простительно и объясняется крестьянским происхождением писателя. «Собачья» часть получилась ярче и выразительней «человеческой» — представьте, как на монохромном, слегка размытом фоне барской усадьбы резвятся полноцветные псы — именно так можно уподобить впечатления от прочитанного. Революционная ситуация видится Наживину точно так же, как и его советским оппонентам — верхи не могут, низы не хотят -, вот только в итоге случается не торжество справедливости, а пушкинский русский бунт — бессмысленный и беспощадный, вследствие которого, после грызни и раздора, над опустевшей свалкой раздаётся вой одичавших голодных псов.

Роман про окаянные дни недурён, последующие новеллы имеют скорее историческую ценность и в качестве фантастики уже даже не воспринимаются.

Не ЖЗЛ и не исторический роман, а местами поэма в прозе, местами бред сумасшедшего, где Гелиогабал — сирийский принц и древнеримский император III в.н.э. — занимает весьма скромное место, а исторический фон воссоздан скорее воображением поэта и сюрреалиста, питающим к тому же «неприязнь к исторической достоверности», с упором на экстравагантные детали — например, мешки отрезанных гениталий или повозку с гигантским Фаллосом, «анальное» вступление Гелиогабала в город (пятясь задом наперёд). Написано местами очень пафосно, с любованием жестокостью и развратом.

Если начало книги вполне вменяемое, то к середине появляется бред, автор, словно заворожённый кружением крови и прочих человеческих выделений, мечется между мистерией и материей, пленяясь картами таро, алхимией и религией, упавшими с неба камнями, восхищаясь сакральностью и слабостью империй, перебредив самого Андре Бретона.

Понравилось выражение «дребезжащий FIAT Бога».

Если вы имеете хотя бы приблизительное представление о Гелиогабале, навряд ли узнаете что-либо новое: ничтожество, возведённое на престол высокородными шлюхами, педерастический подросток в женском платье, пополнивший длинный ряд римских императоров, правивших недолго, но в своё удовольствие — вот и всё, что вам следует знать.

Комментарии полезные. Если вас заинтересует личность автора, попробуйте также сб. «Театр и его Двойник» (изд. Symposium).

Книга, в которой переплелись опасности реальные и воображаемые, слёзы и грёзы, ярость и злость детской площадки, перестрелки в стиле Уайетта Эрпа, городские легенды — от доисторических реликтов до машин-призраков, но в финале все пазлы окажутся на своих местах, и только улетевший мяч никогда уже не вернется и не повторятся те детские дни.

По всей видимости, «Жизнь мальчишки» — один из лучших романов Маккаммона, в массе своей блеклых и невыразительных (я правда пока не читал Мэтью Корбетта и ещё ряд вещей). Из прочего выделю «Кусаку» и «Они жаждут», хотя они подражательские и к тому же не исключен фактор «безрыбья». «Жизнь мальчишки» — очень трогательная и ностальгическая вещь, временами комичная или по-брэдбериевски мрачноватая, порой философская — о жизни и смерти, но в первую очередь — о детстве, когда каждый день не был похож на предыдущий, когда было запросто проказничать и летать, даже без всяких тополиных рубашек... Но гаснут огни, надвигается сумеречная зона и что-то злое несётся навстречу, бренча костями и громыхая ржавым железом, появляются первые раны, первые потери и возникают по-настоящему серьёзные трудности.

Мимолётно, эта книга и о том, как изменяют жизнь казалось бы незначительные вещи, как, например, пластиковые бутылки для молока. Когда встретилось упоминание бутлегерства и самогоноварения (а время действия — 1964), удивился и навёл справки; выяснилось, что на Миссисипи, где происходили события, «сухой закон» был отменён только в 1966.

Написано столь непринуждённо, словно автор — ровесник героя, поэтому не удивляйтесь мальчишеской наивности и разгулу фантазии, а также тому голливуду, что развернётся в финале.

За вычетом отдельных эпизодов, это вполне реалистический детектив, но чтобы он не воспринимался обычными воспоминаниями, автор дал волю своей фантазии (вы ведь ожидали ужастик? так получите!). И только финальная часть, где повествуется о дальнейшей судьбе, выбивается из ряда, и несмотря на малый объём, воспринимается излишним довеском, хотя автора можно понять.

Перевод чуточку деревянный, редактура (первое издание!), если и была, отвратительная (за что минус балл). Но живой ручеёк пробивается из-под глыб, точит камни. Советую брать последнее издание, где проводилась редакторская правка.

Среди близких по духу произведений также и «Зубная фея» Грэма Джойса.

«Не о соловьях»

Эта пьеса не о соловьях, не о пташках в золочёной клетке, и не о прохладной лесной идиллии...

Она — о людях, которые сидят в тюрьме.

О людях самых разных, разной ориентации и цвета кожи, различных взглядов, но от того не перестающих быть людьми.

О бунте заключённых против диктатора — жестокого и циничного начальника тюрьмы.

О справедливости.

О свободе.

Это не ода Китса, но зажигательная и к сожалению и посейчас актуальная антитоталитаристская пьеса.

Практически триллер.

Написано живо, компактно и динамично. Сразу представляется всё происходящее на сцене —

яркие огни прожекторов,

клубы дыма, пара,

заголовки газет,

движения,

крики,

джаз...

и голос за сценой — «Лорелея» и её лорелеечки приветствуют вас! — это прибывает на остров-тюрьму перевозочный катер.

Вас ждёт Клондайк, но только не ищите там золота.

(русский перевод пьесы «Не о соловьях» опубликован в 1т 3тт сс изд. Подкова, Б.С.Г.-Пресс в 2001 г. — «Что-то смутно, что-то ясно»)

(моря, где обитает офисный планктон, небезопасны)

Открывая сборник хоррора, вы найдёте внутри кровь, выпущенные кишки, смерть, боль и страдания, всевозможных упырей и монстров, получите выброс адреналина... Ответ неправильный, хотя подобное не исключается. Порой на территорию тьмы совершают вылазки вполне респектабельные авторы (например, Дж. К. Оутс), и тогда вы обнаруживаете просто мрачную и депрессивную литературу почти достоевского размаха и масштаба — о той тьме, что находится внутри нас.

Поклонники экшна в жанре «мясного фарша» скорее всего будут разочарованы: при всех признаках хоррора, Лиготти более тяготеет к изящной литературе, большое внимание уделяется языку, проводится эксперимент с формой и способом подачи.

Это небольшой, но вполне показательный сборник.

Заглавная повесть — «Я ещё не закончил» — скорее триллер, хотя и с элементами ужасов и отчасти производственного жанра, насколько это уместно по отношению к бумажной работе. Это наиболее традиционное и доступное из трёх представленных произведений.

Написано неплохо, хотя поначалу и суховато — скучные будни, утренние деловые собрания «семерых гномов», сытость, заурядность, серость, тоска, тоска, тоска; автор имитирует расщеплённое сознание пострадавшего от интриг лузера (по крайней мере, сам он считает именно так) вкраплением делового стиля бизнес-проектов: подразделами и пунктами — но ко 2й части понемногу раскачивается, суховатый стиль сменяется действием, иногда даже с вкраплением поэзии — о дантовых кругах ада и чёрных небесах, где полыхают молнии и льёт не переставая дождь.

Последовательность изложения не вполне обычна: сначала обыденное, даже скучноватое линейное повествование, затем резкий обрыв, и далее мы уже имеем дело с последствиями некоего события Икс, когда всезнающий, всеведающий преступник комментирует действия следствия и поведение своих будущих жертв.

Логики и правдоподобия здесь не больше, чем в «Кошмарах на улице Вязов», суперспособности (помимо всеведения, рассказчик может становиться невидимым, входить в чужие тела или проникать в иные миры и тд) проявляются неожиданно и вдруг, без объяснения — но мы любим хоррор совершенно не за это.

После первого кульбита становится очевидно, что у автора припрятаны козыри, в ход пойдут и Чёрный и Белый детективы, но не торопитесь хвататься за канделябр: всё может оказаться даже не так, как представляется главному герою — который в настоящий момент может лежать прикрученным к кровати заботливыми санитарами. Если принять за основу версию сумасшествия: всё происходит только в больном воображении рассказчика, месть которого напоминает дурной сон, то всё становится на свои места.

Его месть напоминает сон.

Возможно, как ужастик повесть Лиготти не представляет собой ничего особенного, но технически она исполнена прекрасно.

В небольшой истории мести из трёх частей — «Убить Дика-Раз», «Убить Дика-Два» и «Убить Дика-Контрольный выстрел» герой понемногу скатывается в состояние обволакивающего безумия, но это только разминка.

Последующие вещи написаны более плотно и тягуче, практически без прямой речи, в ещё большем отдалении от жанра, но все они слишком предсказуемы с точки развития сюжета. Весь эффект необычности последней новеллы возникает от клипового монтажа и использования формы киносценария (с описанием сцены, движением камеры, etc).

В небесах гармония и покой, равнодушное светило по-прежнему палит с небес. Спят моря. Ктулху спит...

...но я ещё не закончил.

в фильмах ужасов это обычно занимает не больше секунды — бяка-монстр выскакивает из тени, а впечатлительный зритель хватается за валидол

О Страубе у меня сложилось предвзятое и наверняка ошибочное мнение как о посредственном и скучном писателе, книги которого могут иметь успех только в случае соавторства с Кингом, но похоже что либо тема Вьетнама, словно крест животворящий, способна пробудить музу даже самого каменного американского автора, либо же просто повезло наткнуться на самый его удачный роман («Талисман» не в счёт). Захотелось даже перечитать, прочитать остальные — вдруг обманулся или что-нибудь пропустил, отчего сложилось неверное впечатление.

Поначалу читалось с интересом, почувствовался даже, словно наяву, лязг тяжёлого металла и запах напалма по утрам, но вскоре это впечатление сменилось ощущением рядового маньячного триллера, каковым «Глотка» и является, интересного только в том случае, если вы не читали таковых слишком много — детективный квест, частное расследование силами сыщиков-непрофессионалов, сюжет петляет вокруг да около, а очевидное решение как всегда лежит на поверхности и раскроется только в финале. Время от времени автор совершает отвлекающие манёвры, подбрасывает двойные, тройные или даже четверные обманки — то опишет внутренности людоедского холодильника или будни похоронной команды, то подкинет тёмные подвалы с запахом крови, на худой конец, просто долбит наличием голубой розы — в саду ли, на стене ли, на пластинке или на картине.

Перевод характерный для доинтернетовской, «пиратской» эпохи — с американцами кавказского происхождения, с неуверенным написанием имён, брендов и наименований (нпр, болезнь Альцгеймера) — но довольно гладкий, и читается без проблем, даже невзирая на не всегда пропечатанные буквы.

Каверин считал «Перед зеркалом» своим лучшим романом. Наверное, так оно и есть. Это внешне простая, о б ы к н о в е н н а я история о двух противоположностях, словно бы отражённых в зеркале половинках единого целого — тянущихся друг к другу через границы, годы и расстояния.

Время действия — начало ХХ века, по 1920-е примерно годы. Он остаётся в России, она вынуждена уехать — Крым, Константинополь, затем Париж... — общаться приходится всё более по переписке. Формально советский, этот эпистолярный любовный роман производит впечатление антисоветского: настолько блеклым и невыразительным по сравнению с эмигрировавшей из страны Лизой Тураевой выглядит здесь советский гражданин Константин Павлович (фигура почти призрачная, фантомная, сноб, интроверт, бледный, замкнутый, зашоренный и советский до мозга костей нечеловек-невидимка). Иное дело Лиза — талантливый художник, яркая и неординарная личность, открытый, общительный и искренний человек, по сути, единственный живой и положительный человек во всей книге. Заявляя устами КП о «преимуществах советского строя», роман в то же время не демонизирует и не очерняет — п о н и м а е т — эмиграцию, и не скатывается в дешевую сентиментальность — с чувствами, но и с мыслями тоже — эта лёгкая и воздушная пьеска, которую исполняет надежды маленький оркестрик, приглянется наверняка многим.

Что-нибудь подобное? Имеется.

. Виктор Шкловский «Zoo или Письма не о любви»

.. Валентин Катаев «Юношеский роман»

Клёвая вещица — компактная, острая и непринуждённая сатира, полная бесчинств и издевательства над серой толпой, готовой поклоняться любому дутому авторитету, устраивать гонения на поэтов и сжигать их книги — искрится иронией, лёгкостью и весельем.

Donnerkeil! Kreuzdonnerwetter! Какойчертвасвсехпоберисовершенныйскандал! Девица Макарея понесла от какого-то нищедёрга-бродяги и заделалась баронессой дез Игрей, а затем, с благословения младого кардинала, отправилась в Ватикан. Правда, прибыла в конечном итоге совсем не туда, ну да ладно, речь ведь совсем не о ней... (ну что вы, шалунья, бесстыдница, это вам не маркиз де Сад, а совершенно милая и невинная вещица, мадам!..) В общем, вы найдёте нечто вроде слегка завуалированной автобиографии, напоминающей попервости о временах Просвещения, а впоследствии о становлении авангарда, где в искромётном и раскованном галльском стиле повествуется о парижском андеграунде начала ХХ века — театре, живописи, моде, французской поэзии и литературе, словом, о всём том, что было близко автору как никому другому. Быть может, это именно то самое произведение, которым Аполлинер «вдребезги разбил вечность». Хорошо! И плюс ещё балл за разнузданность и провокацию (правда, невинное детское слово издатели по каким-то причинам затОчили, хотя про испускание газов до этого и появлялось открытым текстом).

А вот «Гниющий чародей», открывающий книгу (изд. Лимбаха), разочаровал изрядно — возможно, эта поэма в прозе будет и получше аполлинеровской же эротики, но всё же не настолько хороша, чтобы достичь высот, и вполне могла уместиться в одном стихотворении относительно небольшого размера, хотя вещь небезнадёжная («К вечеру деревья улетели, обезьяны застыли, как статуи, а я превратился в сотню себе подобных. Толпа моих «я» расселась на берегу моря...»)

Абсолютно дэвид-линчевский по атмосфере роман (чего стоит только исчезновение невесты Густава и появление не замечаемой ранее деревянной фигуры на бушприте), насыщенный не действием или внешними эффектами, а поэтическими метафорами и размышлениями, навеянный не столько морской романтикой (как например «Морская волшебница» или «Бегущая по волнам»), сколько тревожным сном, ощущением травли и обречённости загнанного зверя. Недаром паруса корабля, как упомянуто на первых страницах, имеют тревожный — не алый, а багряный — оттенок цвета, и на положении безбилетного «слепого» пассажира находится даже сам владелец корабля.

Плюсы — атмосфера тайны, условности, зыбкость и сюрреалистичность сна. Во время чтения отмечаешь неожиданный подбор слов, что было замечено и сохранено переводчиком (нпр, не метис, а полунегр).

Минусы (для кого-то возможно это существенно, но не для всех) — солидный объём и неопределённость с выпуском заключительного романа... cthulhu fhtang yjjh dhdf (a vot zdes skaner chego-to ne raspoznal(TM) — к сожалению не удалось разобрать собственные каракули)

Литературная одарённость автора несомненна, гомосексуальные и антирасистские мотивы не главное и не самоцель, психологически оправданы. Роман оставляет мощное, сокрушительное впечатление, после прочтения ощущаешь себя китом ...выброшенным на берег после шторма — свежесть, покой и прохлада, повсюду валяются обломки и морская живность, тают остатки крушённых надежд и чувствуешь облегчение, что удалось пережить этот нежданный ураган... Все течет, все меняется, меняются отношения между людьми, и многое окажется совсем не так, как представлялось изначально.

Впечатляет вставная история Кебада Кении, проведшего 200 лет в могиле — совершенно потрясающая кафкианская притча, которую стоит прочитать и как отдельный рассказ, если вас пугает объём. Вообще, если вы избегаете больших объёмов, можете попробовать только первый роман или хотя бы эту отдельную главу — впоследствии повествуется о дальнейших событиях и даётся истолкование этого романа-сна, но кое-какие намёки и спойлеры вы найдёте уже в статье-послесловии, которую — подозреваю! — стоит читать только после прочтения всей трилогии.

Что-нибудь ещё? Д. Буццати. «Татарская пустыня»

И да ... если хотите заглянуть в трюм, внутрь этих ящиков, вспомните об участи жены Синей Бороды.

Розыгрыш, стилизация под женскую прозу — несколько романов, якобы написанных неизвестной ирландской писательницей Салли Мара. Если сравнивать, к примеру, с салливановскими мистификациями Б. Виана, превосходит последнего по весёлости и литературному мастерству, но уступает в том же прочитанному накануне роману о Гортензии (Ж. Рубо, как и Кено — представитель всё того же УЛИПО), переведено впрочем столь же блестяще (переводчик В. Кислов, если вам это что-нибудь говорит).

Наиболее глянулась первая вещь — «С ними по-хорошему нельзя» — роман об Ирландии и ирландцах, лёгкая буффонада, фарс, в котором смешались простота джойсовских «Дублинцев» и ирония Ф. О'Брайена. С одной стороны, это как бы исторический роман о дублинском восстании 1916 г. с некоторыми оговорёнными в примечаниях вольностями, с другой, простенькая мелодрама о разлучённых новобрачных: она — волей обстоятельств находится посреди простых, но грубоватых парней, ошалевших от уиски и патриотизма, а также от наглости некоторых девиц, отвергающих традиционные предметы дамского туалета, и посему склоняющихся к мысли «провести акцию, чьи оккультные перипетии переводят девичество из состояния нетронутого в состояние растроганное»; он — командор флота Её Величества и обязан взять штурмом оплот мятежников, где, как ему известно, находится невеста... Событий не так много, тянет скорее на новеллу.

Вторая история — «Интимный дневник Салли Мара» — реализована действительно в форме дневника и носит более ироничный характер — ведь это «чудесная привычка для девочек; она развивает их моральную устойчивость, они совершенствуются и, в итоге, смогут блеснуть так, что кюре просто охереет и посвятит их в монашенки на всю жизнь.» ЦГ — девочки +16 лет, язык и ситуации соответствующие.

Последняя вещь «Салли Мары» по всей видимости носит слишком откровенный характер, чтобы заинтересовать православных читателей, и не включена в книгу, что однако ж с лихвой компенсируется издательскими послесловием и комментариями, сохраняющими атмосферу розыгрыша.

. . . . . . . . . . . . . . . . . про книгу Ж. Рубо можете прочитать здесь: http://avex68.livejournal.com/223373.html

любителям иронии и изящной литературной игры рекомендую

Если читали основные киберпанковские боевики (начиная с J-мнемоника), навряд ли откроете для себя новое (алкогольные жидкости и кислота, смена пола и прочие модификации тела — вещь самая заурядная, а также различные проги-гаджеты-девайсы и прочий хай-тек), но следует учитывать, что роман написан в 1980-е, когда подобное было в новинку.

Логично перенесение действия на периферию нынешней цивилизации. То, что в 22-м веке должно устареть и прозябает на окраине, воспринимается нами сейчас как крутое навороченное будущее. Экзотичность не настолько высока, как может показаться изначально, читается без проблем — да, вкрапление арабских слов, да, мусульманский жизненный уклад, с бакшишем, муэдзинами, намазами — но размытый западной цивилизацией — много технологии, много иностранцев, допустимо употребление алкоголя. Если в показанное городское «дно» верится сразу, то в устроение общества уже не совсем. Мировая обстановка обрисована мимолётом, вскользь, но вряд ли происходит что-то хорошее: демократия рухнула, супердержавы распались на мелкие удельные княжества. Тем не менее, упоминаются привычные ТНК, наподобие Дженерал электрик, хотя самой промышленности не видать — видны только потребители, прожигающие жизнь в борделях и барах, и почти не видно тех, кто создаёт технологии. Упоминаются европейские товары, что продаются в бутиках. Что это, при неопределённости политической обстановки, анархии и войнах — залежалые товары, остатки былой роскоши?

Перечитав, отмечаешь, что многое превратилось в штампы и затеряется на фоне нынешних боевиков, но читается по-прежнему с удовольствием: написано плотно и динамично, без стилистических изысков, не шедевр, но вполне достойное развлечение, нуаристый детектив про частного сыщика — с насилием, трупами и с интуитивным прозрением, действие которого разворачивается после заката Европы в одной из стран нынешнего Третьего мира (из современных авторов, развивающих сходное направление — Й. Макдональд). Не стал бы делать акцент на нуаре и киберпанке — так, самую малость, лёгкое латте-декаф, капельку цинизма, безнадёги, чуточку железа и софта — взболтать, но не смешивать.

...И только тогда, когда до краёв нашпигован проволокой, когда в нейроразъём заливается в ультраскоростном модик неизвестного содержания, когда под ногами разверзается бездна — осознаёшь, как — Во имя Аллаха милостивого, милосердного! — тяжело жить в стране победившей антиутопии.

Ведь Будайин — это тёмная подворотня, мир охотников и жертв, шлюх и их клиентов, жестокий и циничный мир продажи всего и вся, даже за мелкую монету. А Марид Одран — его обычный обитатель, и каждый день его — джихад и вечная мука.

если путешествия по дорогам Америки и парижское сатори оставили в целом равнодушным, создав автору репутацию малосимпатичного лузера, бродяги и прихлебателя, то третий заход неожиданно сработал — от мексиканского визита к Берроузу (не тот, который про Марс!) торкнуло совсем не по-детски. в голове вертелось «Мадонна» и «беладонна», замельтешили психоделические абстракции и прикнопленные к стене картинки пин-ап моделек, а визуальный ряд происходящего представлялся исключительно в монохромной гамме старого кино, под звуки джаза — хрипловатый мужской голос, серебристые струи табачного дыма, медленно уплывающие к потолку, нескромные гёрлы, чифирок, ударные и саксофон... это не травелог и не бессвязный графоманский трип, а уже настоящее повествование, похожее на янтарно-золотистую, точно струя мочи, прозу Генри Миллера или хулиганские откровения Буковского. удивительная нежная хрень. перевод как всегда замечательный, читается точно упорхнувшая к небесам птица или порыв ветра, как белый стих, как литания, как поэма. размер оптимальный — ничего лишнего, только скупая и мускулистая мужская проза, читается за пару часов. овердоза не будет.

Первый роман, о тридцатой любови советской барышни, хотя и неплохой поначалу, разочаровал фальшивым и стерильным финалом (задумку понимаю, но никчёмность и пустопорожность от этого никуда не девается, да и деревьев жаль).

Вторая вещь произвела более благоприятное впечатление. По объёму это повесть, хотя для того, чтобы показать абсурд и кафкианскую атмосферу советской действительности хватило бы и небольшого рассказа — но автору, конечно, виднее.

«Очередь» — очень удачная метафора для изображения советского общества — очередь за дефицитом (неизвестно даже, за каким именно) — это чудище тучное, огромное, многоголосое и лающееся во все свои бесчисленные горла. Очередь безусловно московская, поскольку и продукты здесь немыслимые в провинции (возможно даже из капстран — нечто шведское или американское), да и стоящие в очереди чуточку поинтеллигентнее (почти не дерутся, матерятся крайне мало, и даже разгадывают потихоньку кроссвордики). В целом, неплохо. Хотя много длиннот и повторов. Но для воссоздания картины без этого по видимому не обойтись — бессмысленная и беспощадная штука, неизбежная и нескончаемая, как русский бунт.

Сорокин писатель яркий и талантливый, но очень неровный, и он скорее художник, уделяющий большее внимание внешней форме, нежели содержанию, он может вызвать крайнее отторжение у тех, кто не различает автора от его персонажей. Впервые познакомился с его творчеством в конце 1980-х, тогда это не слишком запомнилось, затмилось берговой «Рос и я» (емнип, какой-то альманах — Вестник новой литературы или Комментарии?). Если бы прочитал только слабый, хотя и показательный сборник «Первый субботник», решил бы, что на этом можно и завязать. Идея простая: написать типично советскую графоманию и понемногу свернуть к вещам, которых в стране советской «нет». Тексты слишком слабые и предсказуемые — долбят, как дятлы, в одно и то же место. Тук-тук-тук! Трах-трах-трах!

Автор вполне доступный, но не для всех. Прочитайте для пробы две вещи — «Лошадиный суп» и «Ю» (из сборника «Пир»). Если не оцените, это «не ваш автор».

Первые ассоциации — «Изгоняющий дьявола» У. П. Блэтти. Разговор с пастором о католической вере, туманные и многозначительные намёки на зверя, упоминание о глухой деревушке, где собираются охотники на дьявола, привлекает внимание доктора.

(«...это отвратительный яд — знал бы ты! — первый свет нарождающегося дня. Он делает людей скверными и злыми»)

(«вера — ваша болезнь»)

(«зверь мне нужен, могучий зверь... а уж кусаться я его научу»)

В конце беседы пастор подозрительно спрашивает собеседника — как ваше имя? — Франк Браун имя моё. — отвечает тот. — Я умею писать и читать... Так начинается цикл, вторая книга которого была переведена на русский больше века назад, а первая вышла только сейчас.

Если вы рассчитываете на хоррор или оккультный роман, обольщаться не стоит — этого почти нет. Мистика исключительно религиозная, без откровенной чертовщины. Хотя ещё неизвестно, насколько ко двору эта книга придётся верующим. Религиозная мистерия предстаёт вывернутой наизнанку: излечиваются больные, называются пророки, обращается в кровь церковное вино — но святого духа здесь нет, как нет и праведников: правит бал коварный зверь-соблазнитель.

В тексте много спорного (откровенно расистские взгляды) и много поэзии — Новалис, Данте и Гёте, малознакомые у нас немецкие поэты. Но ненавистникам поэтического и серьёзной литературы пугаться не стоит: читается очень легко, хотя к середине повествование начинает провисать, а венецианский эпизод воспринимается излишним привеском (как водится, в битве между литературой и фантастикой всегда побеждает бульварный роман).

По сравнению с предыдущими книгами серии опечаток стало существенно меньше.

Отмечу хороший дизайн буквиц и оригинальную группировку иллюстраций — диптихами.

(Теги: Аврора, или Утренняя заря в восхождении, Мадонна, религиозно мистическая песнь, мистерия, литургия, ода флагелляции и самобичеванию)

Было предпринято несколько попыток написать приключенческий роман о поиске сокровищ Александра Македонского «в стиле Диккенса».

Первый вариант, действие которого происходит в 1920-е и 40-е гг — представляет собой приключенческий роман с тайной и нацистским агентом, не выделяющийся на общем фоне, последующие, уже без надежды на публикацию, писались «в стол», и потому более откровенны и интересны: в них рассказывается о ташкентской эвакуации, проговаривается и о лагерях, о том, что «бревна приходится подтесывать» (читаем «Лес рубят — щепки летят»). Какие-то варианты представляют собой разрозненные фрагменты, планы или характеристики персонажей, какие-то — практически готовый текст.

Между этими вариантами почти ничего общего — это всегда попытка начать с чистого листа, различны и приёмы и средства. Если сначала «Сокровища» — заурядный приключенческий роман, то далее проявляется сатира, а эпизод с динозавром и подзаголовок «фантастический роман» в позднем варианте говорят за себя. Автор прощупывает недостающую в произведении стержневую идею (очевидно, что этим должна являться тема искусства).

История конечно не законченная и далеко не совершенная, но прочитать было интересно. Наибольший интерес вызвали фрагменты III («Коконы, сладости, сказки и Андрей Вавилыч Чашин») и VI («Венера Черной горы»).

(не для тех, кто любит сюжетную прозу!)

Взгляд не спеша скользит по стенам, перебирается по паркету, добротному паласу цвета беж, длинным аккуратным дорожкам, перепрыгивает с одного предмета на другой — антикварные безделушки, вазочки, статуэтки, массивные часы, радиоприёмник, рамочки с фотографиями, плакаты, репродукции, развешанные на стульях вещи, книги и журналы, почтовые конверты, открытки, разноцветные листы бумаги, виниловые диски с музыкой великих композиторов, затем взгляд перемещается по коридору, из одной комнаты в другую, скользит по ванной, санузлу, кухне — ...джезва на плите, в которой дымится кофе по-турецки, на столе большое фарфоровое блюдо с сырами — рокфор, чеддер, бри, а также грозди зелёного и синего винограда, зелень, груши, яблоки, молочник, сахарница с кубиками тростникового...

Странно читать Перека не в переводе В. Кислова, непривычно читать его повесть в сборнике французской беллетристики социально-психологической направленности, но уже здесь видна оригинальность автора — форма, по примеру le nouveau roman, преобладает над предельно простым содержанием и задействованы характерные для Перека списки, длиннейшие и доскональнейшие перечисления всего, чего только касается взгляд, c чередованием настоящего, прошлого и будущего времени — именно таким был дебют Перека на русском.

Герои — почти обезличенные и схематичные Жером и Сильвия (всё больше «они») — с самого начала окружены вещами, и сами они воспринимаются тоже как вещи — из того же разряда пластика и ширпотреба — живут обычной жизнью молодых парижан, обзаводятся друзьями, знакомствами, занимаются рекламой, скучными социологическими опросами, посещают бары и рестораны, развлекаются, прожигают жизнь. Затем пытаются что-нибудь изменить и перебираются учительствовать в Тунис, но попытка бежать от привычного проваливается — они распродадут затем свои вещи, вернутся в Париж и обрастут новыми вещами, от которых никуда уже не деться — вечный круговорот общества потребления, неизбежное зло иль «добро».

...Умрёшь — начнёшь опять сначала

И повторится всё, как встарь:

Ночь, ледяная рябь канала,

Аптека, улица, фонарь.

Эту книгу я оставил напоследок и не обманулся в ожиданиях: прекрасное во всех отношениях издание, роскошные чёрно-белые иллюстрации «малых голландцев», увлекательные приключения в южных морях, описанные к тому же хорошим литературным языком.

Не «действие-секс-насилие» в современной клиповой манере, но классическая книга странствий и приключений в стиле Джека Лондона или фильмов любимого Йоса Стеллинга. Из низинных земель не к звёздам, но к свету восточному, к терре инкогнита Австралии и Новой Голландии — минуя чёрный континент и Индию, терпя нужду и лишения, страдая от болезней, встречая на пути чуму и проказу — прямиком в Чистилище (в аллегорическом смысле), где заурядный во всех отношениях человек превращается в зверя, белокурую бестию.

Не устарело, читается до сих пор хорошо. Мне понравилось.

(слова, придающие дополнительный колорит: особливо, подсолнечные страны)

(три страсти, три кита: музыка, безумие, смерть)

Первые параллели, которые приходят в голову — Булгаков и Гаршин. Как первый, Геза Чат, был медиком и тоже пристрастился к наркотикам, но так и не смог преодолеть своё пристрастие. Как второй, страдал психическим заболеванием (застрелил жену) и покончил жизнь самоубийством. При подобных фактах биографии неудивительно, что заигрывание с тёмной стороной и интерес к неоднозначным, криминальным сюжетам нашли своё отражение в творчестве — проза Чата мрачная и беспросветная, без малейших признаков юмора или иронии, новеллы воздушны и лаконичны: как правило, это короткие зарисовки или рассуждения на тему, с упором не на социальность или высокую литературу, а на занимательный сюжет. Иногда встречаются элементы жуткого, ирреального, хотя это и не хоррор в чистом виде (Жаба), «чёрные» реалистические рассказы (Убийство матери, Малышка Эмма) и короткие сказки-притчи с несчастливым концом. Фабулы просты, даже слишком: к примеру, встретил парень девушку... имя ее Смерть, или увидел зубастую волосатую жабу (пригрезилось) — а после, в соответствии с поверьем, умерла его жена.

Стоит ли читать? Пожалуй, ознакомиться всё же стоит, если рассчитывать не более, чем на рядовую беллетристику начала ХХ века — в этой категории продукт вполне качественный и незаезженный (взгляд на первую мировую «с той стороны»). Любители литературы найдут автора слишком легковесным, любители странного почерпнут для себя не так много, скорее просто отметят нереализованный потенциал, почитатели эпатажа сочтут слишком занудным: подсчитывать количество коитусов и дозы введённых препаратов — это ж надо!

Если интересно, некоторые оценки и комменты (звездочкой пометил с элементами фантастического):

Примерно так начинается эта история.

Что можно сказать о книге? Как ни странно, «Ведьма: Жизнь и времена Западной колдуньи из страны Оз» действительно фанфик по Бауму. Однако сторонники сказочного сериала будут огорчены недетским характером произведения (YA — секс и разнузданный образ жизни) и вольным обращением с каноном, а ожидающие дерзкого и оригинального эксперимента и нестандартного подхода — рискуют оказаться разочарованными обыденностью и предсказуемостью событий. Достоинства «Ведьмы» нивелируются задействованием чужого мира — слишком уж прямолинейно и слишком в лоб. Возможно, если бы персонажи были не столь узнаваемы, читалось бы с большим интересом — всё же определённый потенциал имеется: антиутопия о укреплении вертикали власти, социальная сатира в мире, лишь отчасти напоминающий знакомую с детства сказку о стране Оз — железная дорога, университеты и магазины, пресса, небольшие кафе, булочки с кофе по утрам, а также штурмовики, забастовки, механические слуги...

Полагаю, что книга скорее для девочек. Изрядный объём занимают посиделки и описание студенческой жизни — знакомства, шалости и обучение.

Первые впечатления: неплохо — живо и непринуждённо, быстро входите в курс дела, со стремительностью затяжного прыжка (возможно даже без парашюта) пролетаете 20%, а далее увы пробуксовка — то секс или шопинг, то скучные производственные материи, то странные рефлексии от лица казалось бы трезвого прагматика от бизнес-империи.

Тема сама по себе скучна и предсказуема, как советский производственный роман, только с другой полярностью (умные продают, дураки потребляют, алчность — это хорошо!)

Перевод хороший, но интересно только первое время: слишком лёгкое и поверхностное чтение, вполне хватило бы и первой сотни страниц. Масштабы, удачливость и монструозность корпорации преувеличены до невозможности, идея выглядит совершенно надуманной — зачем? если им и без того принадлежит почти весь мир. Возникает невольное подозрение что книга — лишь обрамление для короткого сюжета о Каабе или иллюстрация загадки: как считать на пальцах рук более чем до 10. Самая фантастическая из составляющих сюжета — возраст корпорации. Во всём остальном — чистый реализм: сатира, отчасти производственный детектив и отчасти любовный роман...

Всплывают то ли сливки, то ли дерьмо — на деле между ними почти никакой разницы: холод и блеск стразов, морозный пар, гулкая пустота и улетающие никуда отголоски эха, а Шангри-Ла как всегда далеко, в туманной дали.

В качестве ретро-альтернативы и для контраста предлагаю «Другую сторону» Альфреда Кубина. Я же открываю покет — three tales of corporate horror — где бизнеса и производственного тоже навалом, как клещей в черемшанных зарослях.

Стилизация под китайский роман, с антифутуристических позиций — не будущее, не банальное настоящее, с воспеванием машин и дирижаблей, терменвокса и беспроволочного телеграфа, а незнакомое прошлое — описывается эпизод из китайской истории — народное движение недеяния, непротивления «поистине слабых» и «расколотых дынь». Рисуется картина большого брожения — лавина людских тел заполняет округи Поднебесной, бурлит, волнуется, кишит, точно гигантский муравейник, движется на запад. Количество действующих лиц конечно не сопоставимо со «Сном в красном тереме», но порядочное, и в основном безликое — бродяги, проститутки — а на фоне безликой серой массы — Вожди.

Удачный приём — описание сражения в динамике механического процесса (словно бы шум с улицы всё же пробудил автора: движутся поршни — туда! сюда! — свист! скрипы! шипение пара в клапанах!) и сравнение людских масс с незримой воображаемой машиной, с взрывом парового котла в момент кульминации.

Массового читателя роман вряд ли зацепит, хотя повествование достаточно традиционное: слишком незавлекателен и нелинеен сюжет, слишком мало диалогов. Как в традиционном китайском романе, находится место и чудесному — только это не играет большой роли, любители фэнтезийной боёвки могут не беспокоиться.

(теги: Германия начала XX века, экспрессионизм, Китай XVIII века, непостижимый, словно Предвечный Путь, братья и сестры, созерцание пустоты, недеяние, ом мани падме хум, древняя черепаха, книга для воображения, путешествие на запад, к западному раю...)

Во время кофе подваливает вальяжно котофей, начинает тереться и нести обычную околесицу про всякую-разную жуть лесную. «...А есть ещё хрррюмлики, похожи на мелких клещиков или рачков, — начинает он. — Устраиваются обычно на ушах спящих туристов и закапывают внутрь свою чОрную-пречОрную слюну, после чего жертвы, уже не приходя в себя от мучительных и беспробудных кошмаров, усыхают, их кожа становится сухой и ломкой как старинный пергамент, а к рассвету лопается и наружу выползают мелкие хрррюмлики — голоооодные, голосииииистые и готовые вцепиться во что ни попадя...»

Славный котька, и ушлый к тому же — закруглился, не дожидаясь тапка.

Почитаем теперь... Судя по обложке, детские страшилки. Автор обратил на себя внимание после «Позолоченной рыбки», но многие по всей видимости начинают знакомство только сейчас.

Не открывая америк, кратко, галопом по европам — о последних сборниках Щепетнёва в издательстве ПБ:

. «Тёмная сторона игры» — наиболее разнообразный тематически сборник, но способный обмануть ожидания, если вы рассчитываете найти очень научную нф. Приступая к чтению Щепетнёва, лучше всего настроиться на тонкую иронию и городские легенды, которыми обычно обмениваются дети, сидя у ночного костра. Зомби, упыри да волкодлаки — вот главные персонажи!

.. «Гамбит смерти» — не столько фантастический, сколько приключенческий микс с интригой вокруг шахмат (одна история была опубликована в «Тёмной стороне»)

... «Брюсова жила» — если вы готовы к «детским» вещам, советую начинать с этой книги. Хотя мне было скучновато читать о сверхприключениях в курятнике, именно эта версия «Телохранителя» способна заинтересовать массового читателя. Ориентир на свет, главный полдень, детскую книжку и лёгкое приключение

.... «Певчие Ада» — гибрид обоих Брэмов (подозреваю что натуралист сейчас не настолько популярен, как Стокер), короткие страшилки, рассказики о «жгучих загадках века». Небольшой Фрагмент весьма органично вписался в «Брюсову жилу»

..... «Чёрная Земля» — незатейливые жутики на фоне российской провинции с начала коллективизации до наших дней

Читается легко, круг читателей — от юного возраста до пенсионеров.

Аллюзии, каламбуры и скрытые цитаты употребляется легко и к месту. Случаются точки пересечения (в моём случае, встретил упоминание книжки в том же издании).

Слабые места: шаблонность, единообразие (поэтому желательно не читать большими дозами, а разбавлять другими произведениями), некоторые истории написаны словно бы второпях и обрываются слишком внезапно, словно бы автор утратил интерес.

При всей простоте изложения и наличию среди персонажей детей, можете встретить сцены распития водки (например, Чёрная земля) — деталь объяснимая, но нежелательная для юных читателей. Кроме того, настораживает лёгкость применения детьми автоматического оружия в «Брюсовой жиле» — вот это зря: не стоит приучать к подобной мысли. Чревато.

Конец «Брюсовой жилы» показался скомканным, в расчете на продолжение — но начало неплохо — бодро, узнаваемо, динамично.

(от кур к паяцам, и от паяцев — к ангелам)

Эпиграф, проясняющий, что вино — это почти что наш Пушкин, или даже тот самый попугай с семью языками — не сильно вдохновляет, обещая нечто, не поддающееся логике — причудливое, но надуманное и неестественное декадентское зрелище, словно бы стая летающих сладкоголосых вагин, или тянущиеся к небесам коралловые рифы разбитых и вытекших мозгов — красиво, но сомнительно и нецелесообразно с точки зрения здравого смысла (представьте, что это ваши мозги). In vino конечно veritas, но, хотя клоуны ещё не разбежались, цирк уехал, и абсурдность и безмыслие всего происходящего не сильно цепляет, к тому же, очень напоминая прочие вещи Ходоровского. На протяжении всей книги 22 персонажа (многовато! старшие арканы колоды таро) — клоуны и блудницы, безумцы, бунтари и поэты попадают в различные передряги, с зигами и визгами маршируя на лабутенах на фоне полотен Дали. Втягиваешься только к середине, когда крыша, спланировав над ландшафтами альтернативного Чили 1970-х под звуки психоделического оркестра — над крысиными побоищами и мутантами, над извращенцами и карабинерами, над кровавым диктатором и покорными массами, шахтёрами и индейцами, мягко и смачно тюкается о гнездо кондора...

Желаете испить из сосуда беззакония, попробовать безбашенное и циничное издевательство в диапазоне от серьёзности Монти пайтонов до фарса уровня «Голого пистолета» или «Полицейской академии»? Пожалуйста. Некоторые страницы вполне забавны.

Токио, сегодня вечером — с его яркими огнями, секс-шопами и супермаркетами, скоростными экспрессами и электроникой — и поиски родного отца, которого ни разу в жизни не видел, и который скорее всего давно забыл о твоём существовании, как забыла мать-алкоголичка — это «Сон9номер», 100% японский роман-квест, написанный англичанином.

Молодой герой

(в воздухе возникает эскиз: 20 лет, бейсболка, минимум ручной клади: рюкзак, плеер, электрогитара, диск с компьютерным вирусом и пара-тройка других незаменимых наворотов двадцать третьего века)

с драйвом, с напором идёт напролом, и вы почти чувствуете, как земля вертится под его ногами.

(идут флешбеки, в действие вмешиваются работодатели, родственники и якудза. тайфун! торнадо! землетрясение и ураган! а следом несётся девятый вал, мелькают образы из снов, аллюзии из книг, манги и фильмов (!из какого же хлама состоит наша жизнь!), сливаются воедино реальность и полубред-полусон, подёрнутые волшебной дымкой фантазии, а вдалеке, под чарующие звуки песен Джона Леннона, виднеется небо в алмазах...)

Не все потери можно отыскать в бюро находок, и поиски родного отца — это вам не фунт изюма и не розыски жалкой овцы.

(«чтобы остаться в живых, ты должен убедить себя, что сегодняшняя ночь это чужой кошмар, в который ты забрёл совершенно случайно»)

(«доверяй своим снам. А не тому, что ты думаешь наяву»)

Напор! ещё рывок! — и впереди заключительный Девятый уровень. Может быть у кошки и девять жизней, но ты же не кошка! и это — Сон. Номер. Девять...

Написано увлекательно. Сюжет развивается стремительно и интересно. В отличие от «Атласа», во «Сне» почти нет закольцованных сюжетных слоёв, действие развивается более прямолинейно, но без сюрпризов и оригинальных завихрений не обходится — потерпите до 5-й главы. Отмечу также идеальную редактуру 9-й части.

Книга, которую вы читаете, уже не та, которую вы начинали читать.

9 баллов. Советую попробовать.

Желаете чего-нибудь ещё? Кино-альтернатива: -- «Понедельник» (Сабу) -- «Живым или мёртвым» (Т. Миике) -- «Гонин» (Т. Иши)...

(Майлз Форкосиган в стиле фэнтези? не совсем)

...прискачет вдруг во всём белом храбрый и благородный дон Герой, да и спасёт принцессу, и получит затем почести, полкоролевства, руку и сердце королевской дочери... Но! (эта идея как молния озаряет автора) А что, если герою не повезёт? — и все приключения и награды выпадут на долю случайного выскочки, который получит и руку и сердце принцессы, и королевство (полкоролевства — слишком мелкий масштаб!), а заодно и славу, почёт, и всеобщее безраздельное обожание. А настоящий герой зачахнет и сгинет где-нибудь на полдороге.

Примерно такова идея данной книги.

Каков расклад?

Герой... Настоящий. Вырос среди единорогов, вооружён, знает себе цену.

Король и королева... Мудрость, красота и благородство.

Принцесса... Та ещё штучка. Сплавлена в монастырь.

Древнее пророчество... Смотрите королевский гобелен.

Злодеи... Один другого круче, коварней и непредсказуемей.

Наконец, выскочка — выходец из низов, обладатель не самой выигрышной внешности (рыжий, низенький и лопоухий инвалид). Но у него есть один несомненный плюс — ему всегда и везде ОЧЕНЬ везёт!

Читается легко, написано без стилистических изысков и оригинальности, в традиции старой доброй авантюрной фэнтези — но увлекает — сюжет! драйв! напор! не останавливающееся ни на миг приключение.

В целом неплохо, но история не закончена, для знакомства достаточно и первого романа. Некоторые неожиданные на первый взгляд повороты будут иметь продолжение — куда ж без интриги? А если понравится, ищите продолжение, или обратитесь к классике жанра: например, к Ф. Лейберу — цикл о Фафхрде и Сером Мышелове.

Впечатление от прочитанного благоприятное: наивное, незамысловатое, но в целом любопытное произведение в жанре социальной антиутопии, предугадавшее многие черты грядущего социализма. По причинам напрашивающихся аналогий в советские времена о романе предпочли «забыть», хотя первый перевод появился ещё в 1908 г. В тексте, между прочим, говорится: «У нас на поверхности единственное государство, которое более или менее к ней (здесь: социал-демократии) приблизилось, — это Россия.»

«Я жил на земле, и никакого ада хуже этого быть не может.» — наивно полагает герой в начале книги. После неудачной попытки самоубийства он попадает к жителям Атлантиды, где ему предстоит убедиться в собственных заблуждениях.

Деньги упразднены, имена заменены номерами, супруги назначаются государством — такие порядки заведены в этом тоталитарном обществе, где помимо нормирования пищи ограничено даже количество слов, которые дозволяется произносить в течение дня (хотя на говорливости это похоже не сказывается).

Все граждане обязаны одеваться в одинаковые красные хламиды. По причине равенства и отсутствии украшательств, женщины практически неотличимы от мужчин. Заслышав колокол, все обязаны повернуться к востоку и совершать 60-секундный намаз.

Действует система принудительного труда и всеобщей слежки, нарушителей ждёт жёсткое наказание.

(Теги: Смерть, где твоё жало?.. дистопия, вожди Атлантиды, кракен, радий, Скрудж Макдак, трибуна для выражения своих взглядов и единственный опыт в фантастике, ...Ад, где твоя победа?)

Он: «смело может назвать себя красавцем, несмотря на некоторые недостатки» (коими являются рост в 150 см, вес 45 кг, практически полное отсутствие зубов и лицевой растительности, а также небольшая косоглазость и изрядная косолапость).

Она: «более похожа на труп, движущийся при помощи какого-то механизма».

Из всего этого вырисовывается нечто юмористическое или по крайней мере абсурдистское, но никак не серьёзная и даже немного мрачноватая история одного безумия в форме выдержек из дневника — гротеск-романетто с вкраплением любовного романа, философических размышлений и психоделики, странная и причудливая повесть начала ХХ века — с болезненной страстью, готикой, призраком, с финальным обращением к небесному свету и сакральности, с разоблачением и с последующим опровержением. Безумие, аморальность, порок, полная и безграничная свобода мысли и фантазии — во всю ширь литературного окоёма.

цитата:

«Сон по сути своей является только адом».

И здесь только преддверие.

Сюжет, эпатажность: +5 баллов

Литературное исполнение, странность и занимательность: +7

Публиковалась также в книге мемуарной прозы «Всё во мне» (изд. Лимбаха) — которая скорее разочаровала, хотя начиналась неплохо.

И дело не в тяжеловесном, неспешном и обстоятельном стиле или в длинных сложноподчиненных предложениях, растянувшихся порой на страницу (встречал и подлиннее), совсем не в мрачном и пессимистическом тоне повествования (настраивался именно на такой — раз уж началось со статистики самоубийств, значит и дальше вряд ли будет намного веселее). Сложилось впечатление, что автор попытался написать о себе всё, что держал внутри эти долгие годы, и обнаружил, что написать ему по сути и нечего — что-то уже позабылось, что-то показалось не таким уж и важным, о чём можно умолчать. Длинные витиеватые конструкции с намеренными повторами словно бы маскируют неуверенность автора в том, что это стоит предавать огласке — перед нами часто бессвязные, хотя и хронологически последовательные обрывки, застрявшие в памяти (признаться, некоторые представляли интерес — бомбежки, повседневная жизнь в оккупированной союзниками Австрии и Германии). Пять небольших повестей: Детство — школа, приют. Торговля в лавке. Больница — палата для умирающих. Санаторий для туберкулезников. Снова детство, только в стилистически упрощенном виде (или дело здесь всё-таки в переводчиках?). Все это воссоздаёт автопортрет пожилого эгоистичного мизантропа, замкнутого брюзги, жалующегося на своё тяжелое детство, на идиотов-учителей, на идиотов-врачей, на непонятливое окружение... Ждёшь какого-нибудь любопытного свидетельства, мысли или наблюдения, а получаешь взамен одни только жалобы о тяжелом детстве, неважном здоровье...

Если бы не имя на обложке, решил бы, что имею дело с обычным детективом: острый сюжет, лёгкое ненатужное повествование от первого лица, простой донельзя язык, минимум мыслей и чувств, минимум рассуждений ...и стойкое ощущение deja vu: герой-писатель-журналист («Пересечение границ — моя профессия.») приезжает в райское местечко, чтобы вызволить из тюрьмы своего непутёвого брата, в виновность которого отказывается верить, хотя тот полностью признал свою вину... Читаешь будто бы по инерции — скользя по маслянистой поверхности, и не испытывая чувства сопереживания — словно бы, по старой своей привычке, включая телевизор без звука — на экране яркие краски и картина мнимого благополучия: море и яхты, пластик и силикон, а лежащим на жарком песке людям снятся амфетаминовые сны — на деле же кругом грязь и разврат (что ещё может скрываться под гламурной оболочкой курортного местечка?), а через наушники меж тем вливается совсем иной саундтрек: «Я — церковь без крестов. Лечу, раскинув руки, вдоль сонных берегов окаменевшей муки...» (с) DDT

Как книга для отдыха — нормально (динамичный, легко читаемый триллер), но как литература — серо, необязательно. Для какого-нибудь ремесленника возможно и неплохо, но для мастера, к каковым отношу Балларда — совершенно проходная вещь, лишь изредка озаряемая вспышками былого вдохновения и поэтичности. Этот текст может принадлежать перу кого угодно, но не перу того Балларда, который со времён «Садка для рептилий», напечатанного некогда в журнале Англия, остаётся для меня прежде всего творцом странных и неповторимых визионерских рассказов, раздвинувших горизонты фантастики, который показал, что существует и такая фантастика-полуявь, полуреальность-сон speculative fiction — которая неотличима от высокой литературы, и где различить происходящее по ту и по эту сторону сна бывает почти невозможно.

Есть что-то общее с вышедшим в том же году «Бойцовским клубом» — тот же самый «антиобщественный» криминальный заряд и пропаганда преступности в роли движущего экономического стимула («Психопат играет жизненно важную роль в обществе.») — только немного под другим углом, и реализованные менее психоделично. Развернись события книги немного иначе — к примеру, если бы в ходе финальной вечеринки, плавно переходящей в наркотический трип, зеркально отразились события исходного происшествия (к этому всё шло), а герой, заразившийся беспечностью и фатализмом, очнулся бы только после того, как на сцене появился наконец его брат Фрэнк, только что приехавший из Европы, чтобы вытащить из тюрьмы своего бедолагу-брата -, тогда возможно получился бы не такой заурядный среднестатистический триллер, к тому же, подпорченный купированным финалом.

...Но кругом настоящая жизнь. Открой глаза, выключи телевизор.

(шпионская фэнтези с уклоном в экшн)

...у книжной полки вдруг застыл, точно стойкий оловянный хоббит у памятника Гэндальфу. Пожалуй не стоит приниматься в праздники за слишком мудрёные книги — возьму что-нибудь лёгкое и небольшое — чтобы можно было прерваться в случае необходимости.

(читательский прицел обогнул Гомера и Мильтона (Паниковский занервничал!) и замер на трилогии Вурц, отложенной некогда из-за явной феминистической окраски)...

Как и Мидкемия, мир по другую сторону Врат не сильно отличается от земного, хотя и добавились местные шестиногие аналоги коров, верблюдов и прочей живности, но дальше чо-джайнов (нечто вроде муравьёв, исполняющих роль гномов) и факта отсутствия лошадей, фантазия автора не зашла, в тексте постоянно прорываются «земные заботы» и реалии. Цурани — те же самые земляне, и их общество представляет собой слепок с японского времён выхода из изоляции (карта навевает мысли о Китае, но по укладу это всё же Япония — с кланами, фамильной честью, гайдзинами и харакири).

Повествование безусловно женское (подозреваю, участие Фейста ограничилось использованием его мира): не забывается про описания платья, прически или украшений героини — местной мерисью (вся такая красивая и пушистая, в белом, разве что не на коне, потому что таковых здесь не водится, а шестиногий осёл не сочетается со цветом походной сумочки). К счастью, это не лавбургер, а вполне себе приключения, и даже большей частью шпионский боевик — история девушки, буквально перед самым постригом в монастырь ставшей главой клана и вынужденой обороняться и нападать, воссоздавать свою империю практически с нуля.

Если не увлекаетесь сериалами или нет возможности собрать весь цикл, можете прочитать только завершающий роман трилогии (последние романы изданы в 2 частях, будьте бдительны!) — «Хозяйка империи» (Воин Империи + Хозяйка Империи) — за вычетом финальных глав, это наиболее крепкая и увлекательная её часть. Почти ничего существенного вы не упустите, хотя и нахватаетесь спойлеров.

Из минусов — слишком легкое и стремительное развитие событий, дёрганое, иногда провисающее повествование. Кроме того, сюжет развивается не сообразно логике, а по авторскому произволу: автор в любой момент может выкинуть из рукава припрятанного козыря, объявить ферзём неведомую доселе пешку.

(«Вжик!» — и полёт сюрикэна. «Йааааааа!!» — лопается комиксовый пузырь, имитируя оборвавшийся крик. далее тишина — только блеск глаз ниндзя и капли крови, точно брызги яркой краски, медленно стекают по стене)

Этот роман обычно упоминается в числе произведений, повлиявших на появление «Мастера и Маргариты». Здравое зерно в этом имеется (отмечу хотя бы «Господина W.»), но исходить для выбора чтения только из этого не следует, поскольку сама идея возлюбленной-ведьмы стара как мир, да и большинство читателей обманется в ожиданиях, получив не лёгкий сатирический роман, а «странную» нереалистическую прозу, в которой не столь важно, что происходит, сколько то, как это реализовано: написано не простым облегчённым языком (вызывая ассоциации скорее с С. Кржижановским), и не традиционными линейными средствами: с зыбкостью, нечёткой гранью между реальностью и воображаемым, с плавающим ракурсом — герой может лежать в постели и в то же время видеть себя со стороны, и, сколько он ни приглядывается к окружению, может не замечать бьющих в упор странностей, хотя может быть в это самое время доносятся со стороны смешки инфернальных сущностей. Всё смазано, морочится, расплывается перед глазами, и как будто не подчиняется здравому смыслу и законам логики — почему всё происходит именно так, а не иначе, почему Никодим вдруг срывается с места и едет в Иерусалим (ещё одна точка пересечения!), переодевается в платье, чтобы проникнуть в ковен — мотивы часто туманны, и возможно удалось бы найти ответы на некоторые вопросы в продолжении, но ... рукописям есть чего опасаться и помимо пламени.

Если сравнивать с Булгаковым, то у Скалдина:

- неспешное, избыточное и перенасыщенное деталями и символами повествование

- некоторые сцены представляются как бы случайными фрагментами, мелочами жизни

- зыбкий, размытый фокус повествования, часто немотивированные поступки, стремительные и ломаные, резкие, неожиданные движения

- меньше диалогов и больше описательного, воображаемого

- нет лёгкости, юмора

- роднит разве что эмоциональный подход: чертовщина всегда рядом

Вообще, сравнивать художественные произведения и степень влияния — задача неблагодарная, особенно, если одно из них незаконченное. Просто читайте... Для любителей немассовой литературы это хорошая книга, просто вышедшая в неудачное время, когда происходящее в стране затмило всё остальное: когда нет хлеба и идёт кровопролитие, какое нам дело до какой-то там книжки о ведьмах?

Тихий вкрадчивый сон (который порождает чудовищ), навеянный полуночной прохладой, продолжается. Слышен хруст костей, чавканье и хлюпанье чего-то странного, находящегося за стеной... Не ждите такого! Что бросилось в глаза, так это предчувствие «чудовищ» — смутные тени, «напоминающие фабричных рабочих». В год выхода книги (а сам роман был написан годом ранее) эта лавина сметёт привычный уклад, и совсем скоро ипатьевский дом, с описания обстановки которого начинается роман, будет вызывать совсем иные ассоциации.

Большая часть нереалистических вещей Скалдина не сохранилась: в том числе новелла о чёрте, угодившем в лапы инквизиции — где видится зеркальный перевёртыш судьбы самого автора. Любителям странного советую попробовать также «Рассказ о Господине Просто» («Колдун и ученый», вопреки названию, всего лишь цикл исторических новелл для детей, о красках).

Представьте, что вы перенеслись за миллионы световых лет, где всё совсем по другому — зелёная вода и пажити, долгие сутки и чужое малозвёздное небо, еда, приготовленная даже не хочется знать из чего, странные отношения между людьми, и ещё более непостижимые инопланетяне, закутанные в балахоны, которым вы по контракту обязаны проповедовать христианство, и даже законы физики здесь как будто совсем другие. Вас окружают странные новые вещи, и вы как будто догадываетесь, о чём будете писать. Но на самом деле книга странных новых вещей уже написана — это Библия. И что бы вы ни придумали, что бы ни пришло в вашу голову, это уже было, и есть, и будет повторяться снова и снова — восходы и закаты, встречи и расставания, снова настанет время собирать камни и время их разбрасывать — нет ничего нового под солнцем.

Особенности наименования глав сразу бросаются в глаза. Приготовьтесь также к тому, что инопланетное произношение будет передаваться экзотической гарнитурой — это не типографский дефект, а приём: сначала будут заменены буквы С и Т, затем остальные. Привыкнете.

В целом, приятная и легко читаемая беллетристика, не особенно выделяющаяся из массы, иногда даже с детективной интригой. Первое время колебался в оценке между 5-6-7 баллами, но в итоге поставил изначальную, поскольку для Фейбера всё же слабовато — нет характерного сюрреализма, новизны или непривычного ракурса, да и конец несколько скомкан (подозреваю, сказались проблемы в личной жизни). Можно было обойтись парой новелл: нф-линия миссионера и рассказ о потере близкого человека (апокалипсический фон большой роли не играет, достаточно и реализма. тем более, в этом случае не пришлось бы задействовать мгновенность переноса сообщений на большие расстояния).

Из прозы Фейбера ничего сопоставимого с «Лепестком» или новеллами более не попадалось (начинать советую со сборника «Дождь прольется вдруг и другие рассказы»).

Люди любят сказки. И чем наивней, чем чудесней на вид, тем лучше — тем интереснее. Согласно Борхесу, существует всего 4 сюжета, и наиболее популярный — история про Золушку.

Значит, так: поменяем героев местами. В некотором царстве, в американском государстве жила-была Золушка... точнее, принцесса... нет, не принцесса, поскольку при демократии принцесс не бывает... короче, эта девушка узнала однажды, что её взбалмошный сумасшедший папаша претендует на заокеанский титул, и значит сама она леди, благородная графиня и почти что принцесса, а следовательно, руки её достоин лишь принц. А тем временем в другом царстве, некотором заморском государстве, жил-был принц, мечтающий ни много ни мало о демократии, всеобщем равенстве и равноправии, который (этого следовало ожидать) отправился за океан, и случилось так, что в результате стечения обстоятельств был признан mortuus est, как выражались древние крючкотворы: три корзины золы отправились на отчую землю к безутешной родне, а сам принц — в ковбойском прикиде с чужого плеча, замашками истинного аристократа и без гроша в карманах — пустился сражаться с ветряными мельницами своих иллюзий... Чтобы не спойлерить, о сюжете более ничего. Хотя очевидно, что голубкам предстоит встреча, а читателей ожидает острая сатира и неподражаемый искромётный юмор, эксцентричные чудики и безумные прожекты, недоразумения и всяческие отступления — к примеру, было любопытно прочитать о местах, заменённых в дореволюционном переводе Турцией и Балканами.

У Марка Твена стоит читать не только малый джентльменский набор, но и менее популярные вещи, среди которых и данный роман.

Разочарование прошлого года по разряду реалистической прозы. Если после прочтения рассказа «Никто ничего не сказал» Р. Карвер казался интересным и многообещающим автором классического склада, то после прочтения его сборника «Если спросишь, где я», очень разочаровал своим техническим однообразием.

Основные характеристики его новелл — простота, краткость и недосказанность. Обычно это не полноценные истории, а беглые бытовые зарисовки, в которых почти ничего не происходит, попытка запечатлеть не столько событие, сколько эмоции, всего несколько страниц затаённой тоски, обречённости и одиночества. Автору достаточно обрисовать фон и накал страстей, а неизбежный финал дорисует само воображение читателя. Схожий эффект вызывали некоторые новеллы Сэллинджера. Само по себе это не плохо, но когда всё время долбится одно и то же, быстро приедается.

Для знакомства вполне достаточно данного рассказа и зарисовки «Всякие мелочи», в которой описывается ссора супругов с фатальными для всех последствиями. «...Вот так все и решилось».

Одноразовый продукт, триллер для -надцатилетних — герой с перспективами на службе у городского Босса, безграничный кредит, сплошная феличита, немножечко от «Адвоката дьявола», толика насилия от Тарантино, пытки и гробокопательство, киллеры и слепые, древние инки и густой туман... Короче, особенного интереса не представляет — выпуск проходного сериала, просмотренный краем глаза по ТВ. Читается легко, забывается также — как персонажи из этого шествия мертвецов — а посему пригодно только в качестве развлечения. Отличает разве что капелька диковской иллюзорности и шаткости мироздания: всё может оказаться совсем не так, как представлялось изначально. Исчезают люди, словно бы их и не было никогда — никаких следов, никаких доказательств их существования. Герой отмечает и другую странность: он не помнит ничего до того момента, как приехал в этот город.

Начало скучновато: практически производственный роман из жизни страховых агентов — вступление в должность, служебные инструкции и богатые перспективы. Когда начинаются странности, действие поживей, но зацепка слишком на поверхности, чтобы не догадываться о развитии дальнейших событий.

Возникает двойственность в определении возраста героя: вначале рисуется молодой человек без жизненного опыта, к концу — определённо постарше, с историей.

Из забавностей: встретил в тексте выражение «ёрш вашу медь», вводившее в ступор не одного аналитика из ЦРУ :-)

(уровень насилия: средний)

(необходимость ознакомления: необязательно)

Не алый, красный или багряный, как следовало ожидать из названия, а скорее чёрный-пречёрный, под цвет юмора (вот вам типичный сэмпл: «испанские инквизиторы на минуту бросили пытки еретиков, и стоны несчастных мучеников сменились набожным Аве Мария»). Не трактат, как может показаться в начале, не буклет со списком разыскиваемых редкостей, и не высоколобая айкьюшная литература, а стеб и дикий гон с серьёзным выражением лица, под стаккато отрубаемых пальцев, ближе не столько к лубочной литературе XIX века, т. н. «разбойничьим романам», сколько к Митькам, питерской неофициальной литературе и андеграунду. К самиздату или нынешним микротиражкам, наконец: изданный в 1920-х гг тиражом 17 экз. и продаваемый узкому кругу ценителей-меценатов за небывало высокую цену, эквивалентную годовому заработку рабочего, «Кровавый роман» получил признание и известность только после смерти автора, в конце ХХ века.

Это треш, задорный разухабистый треш — не столько кровавый, как Масодов, Родригес-Тарантино или прочая киношная вакханалия в духе «Живой мертвечины», сколько издевательский беспредел в стиле наива и пародий a la «Призрак замка Моррисвилль», дворовых песен («Жил граф дон Родриго с графиней Эльвирой...» и иже с ними). Если вы выдержали мунковский «Крик», выдержите и эту нарочито примитивную чёрно-белую графику.

Перевод хороший, читается легко и с интересом, несмотря на не самый расхожий шрифт. И не пугайтесь первоначального ощущения, будто сели не в тот катафалк: оный роман начинается как трактат по романам в дурном вкусе, но перерастает в высокоскоростное собрание сюжетных штампов, а затем и в полноценную историю из жизни самого Вахала и его окружения.

Первое знакомство с творчеством Вудхауза разочаровало настолько, что следующую попытку я рискнул предпринять лишь спустя годы. Юмор Вудхауза показался совсем не смешным, язык (хотя переводчик очень достойный — Н. Трауберг) — донельзя примитивным, а сами истории — слишком елейные и бесконфликтные — настолько походили друг на друга, что позабылись уже на следующий день.

Вторая попытка подступиться к Вудхаузу произвела точно такое же впечатление: несмешные истории, блеклый и совершенно неинтересный язык, по простоте и банальности не уступающий сюжетам, забываемым скорее, чем листается книга. Но уже во второй повести встретилось что-то похожее на традиционный английский юмор... Хорошо, пробуем дальше!.. Два последних романа, при сохранении некоторых недостатков, ещё лучше: пусть не шедевры и пусть не заоблачные вершины юмористики, но уже по крайней мере не вызывают то странное чувство, будто я чего-то не понимаю в колбасных обрезках.

Хотя в текст романа я вчитался не сразу, пытаясь поначалу постичь суть и особенности здоровой угубуанской диеты, допускающей на Рождество целого миссионера, — и воспринимая его скорее по инерции: недостаточно мрачновато, не слишком-то свежо, да и вообще маловато идей, красивых и остроумных афоризмов (хотя в душе тлела тайная надежда: не повесится ли кто в гостиной? не начистят ли друг другу рыла славные джентльмены? или на худой конец, любись все турнепсом, не перекидаются ли кремовыми тортами?)

Завязка не очень интригует: на старости лет лорд Аффенхем позабыл, куда спрятал фамильные бриллианты, и вынужден изображать дворецкого, занимаясь на досуге тайным кладоискательством, в результате чего образуется куча-мала из частных сыщиков, мошенников-конкурентов, юных леди и претендентов на их руку и сердце. Мораль очевидна: леди и джентльмены, храните деньги в банке! Если конечно они у вас есть...

В итоге получается тот же самый бесконфликтный сладкопаточный сериал, вредный как всякое сладкое в изрядных количествах, но приемлемый в малых — нужно только разбавлять депрессивной прозой (хотя последнюю теперь редко где встретишь: в тренде сейчас не младенческие слезинки и даже не раскольниковы, а скорее старушки, бодро размахивающие топорами... Ждать маней небесных не приходится, но хотя бы есть надежда, что можно продолжать знакомство с автором. Когда-нибудь...

( версия с кулинарными излишествами: http://avex68.livejournal.com/212376.html )

Заинтересует немногих. Но большая доля вероятности, что этим немногим книга понравится, особенно если ими окажутся люди в возрасте, превышающем возраст Иосифа в заключительном романе (а это 27 лет).

Конечно, при желании можно найти претензии:

- холодный, сконструированный роман, идущий скорее не от сердца, а от разума

- события, занимающие несколько строк Библии, растянуты на сотни страниц

- речи красивые, но неестественные (к примеру, не по годам зрелые философические беседы ведёт маленький Вениамин, лексикон часто не соответствуют социальному положению), долгие разговоры скорее правило, чем исключение: персонажи изъясняются так длинно, неспешно и многословно, словно впереди у них целая вечность, и если даже упоминается, что разговор будет краток, длится он не менее, чем несколько страниц бесконечных казалось бы монологов, когда собеседники не слышат друг друга и витают в собственных эмпиреях, — а потому запаситесь временем для неспешного прочтения плотного концентрированного текста, в котором действия почти нет, зато имеется очень много длиннейших и обстоятельных рассуждений и отступлений, зачастую даже не на одну страницу мелким кеглем, написанных посредством затейливых конструкций и длинных сложноподчинённых предложений, когда к концу рискуешь совсем потерять нить рассуждений.

- кого-то может смутить религиозный пафос или эротичность некоторых сцен (порой провокационная), даже антисемитизм, представляющий Иосифа и его семейство не с самой приглядной стороны: родственники Иосифа постоянно обманывают, жульничают, не гнушаются кражами, и наконец, продают в рабство собственного брата... Сам Иосиф в детстве — красивый, но пустоголовый болтун, совершенно не думающий о последствиях, который обожает наряжаться в мамино платье. После предательства братьями — типичный карьерист, прибирающий к рукам часть доверенных богатств. Он льстит, подлаживается, не брезгует интригами и окольными путями, принимает подарки (т.е. попросту берёт взятки), зная свою значимость для отца, не подаёт о себе никаких вестей, хотя имеет для этого возможности, и вдобавок, отказывает в сексе не такой уж отвратной, судя по всему, женщине — и всё это образец для подражания?

Найти претензии можно, но не хочется: это и в самом деле увлекательное чтение для ума и сердца, быть может, не самое простое, но яркое и завораживающее, достойное перечитывания и поднимающее вопросы морали и нравственности, не столько сюжетно- событийное, сколько философское; чтение явно не на один день, и скорее не для чтения в городском транспорте, хотя и поощряющее урывочность чтения, чтобы было время осмыслить прочитанное.

Если опасаетесь браться за серьёзные вещи, можете представить, будто читаете исторический роман или фэнтези.

Какие черты фэнтези?

- Атлантида и Лемурия? упоминаются, как не столь уж отдалённое прошлое.

- дворцовые интриги? есть.

- квест, новые незнакомые земли? в наличии.

путешествие каравана выкупивших Иосифа купцов преподносится точь в точь как в фэнтезийной одиссее; крепость Зел заради эффектности украшают светящиеся рельефы, изображения грифонов и змей

- божественные силы, ангелы? есть. и не только в снах: как вполне реальные силы, наблюдающие за происходящим. к примеру, таинственный проводник купеческого каравана

- исполнение пророчеств, толкование вещих снов? — есть, как во всякой уважающей себя фэнтези

к слову, здесь подчёркивается божественность верховной власти, поскольку вещие сны снятся именно фараону, а Иосиф — только толкователь. правда, вещесть снов подвергается позже сомнению — семёрка постепенно превращаются в 5 лет, некоторые тучные годы показаны позже как вполне заурядные, некоторые неурожайные как не совсем уж худые, и в целом, всё сводится к обычному стечению обстоятельств, которые позволили фараону, с подначки своего эконома Иосифа, разорить знать и закабалить собственный египетский народ.

- если вам и этого недостаточно, встретите даже упоминание «роботов-земледельцев» :-)

Вопреки названию, сначала речь пойдёт не об Иосифе и даже не о его братьях, хотя и они промелькнут на страницах первого романа, а про их отца Иакова — долго и обстоятельно рассказывается о перипетиях его жизни, предшествующих появлению на свет Иосифа, о взрослении, скитаниях и обстоятельствах нескольких женитьб, рождении старших сыновей, прежде чем наконец перейти к тому, из-за чего всё собственно и затевалось. Иные на его месте написали бы нового «Графа Монте-Кристо» или какую другую историю тайной мести, а у Т. Манна получилась философская притча о возвышении и падении — правда, почти никогда до самого дна преисподней Шеола — поскольку Господь не оставляет возлюбленных своих чад, а только испытывает их на прочность.

Одна из наиболее эффектных сцен романа —

Заключительный роман самый слабый в эпопее — то ли сказалась усталость, то ли сыграла свою роль политическая ситуация: приходилось писать на чужбине, в разгар войны, развязанной соотечественниками автора, для которых в первую очередь и создавался этот роман.

Резюмирую: мощный, величественный и неспешный вневременной текст, словно бы проступающий из тьмы веков. Такие книги попадаются не каждый день, и потому читать их хочется долго и не спеша, наслаждаясь каждой фразой, каждой отточенной мыслью, погружаясь в те далёкие-предалёкие времена, когда библейские пророки, Лемурия и Атлантида были не такой уж глубокой древностью.

Советую попробовать.

Хорошая детская книжка.

Хорошая вдвойне из-за старинных иллюстраций, по манере напоминающих иллюстрации к Л. Кэрроллу — сурьёзные головастые дети, дамы и короли, стража, рыцари, драконы и прочие чудесатые существа — и навевающих ностальгию по ушедшему детству. Некоторые надписи переведены, некоторые оставлены как есть, в результате чего создаётся впечатление смешанности стран и времён: то викторианская Англия, то дореволюционная Россия, то вдруг почти современная «Сберегательная касса».

Втройне хорошая, потому что новое имя, незнакомый автор (хотя не совсем чтобы всеми забытый — не так давно попадалось где-то упоминание «в одной старинной книжке...» и далее описывались события сказки «Кверху дном»). Это самое настоящее ретро: детская книжка викторианских времён с аутентичными иллюстрациями, состоящая из вереницы сказок, которыми нерадивые ученики отвлекают педагога от розог — пока не прозвенит звонок и можно будет прервать дозволенные речи. Обрамляющая история незамысловатая, рисует скорее образы закоренелых крючкотворов и бюрократов, чем детей, не вызубривших занудного Гомера, а вот из рассказанных ими сказок попадаются интересные, с более изящной и правдоподобной лексикой. Порой проглядывает что-то знакомое: Сказка о спящей красавице, Принц и нищий, или даже Королевство кривых зеркал.

(оценки собственно историй: Ученик мага — 6 баллов : Неизвестный рыцарь — 8 : Сонный Ротозей — 7 : Законный наследник — 8 : Кверху дном — 7 : Талисман — 6 : Тучный султан и (зачёркнуто: Дядюшка Сэм) тощий врач — 7 : Три слепые мышки — 7)

«Забытые рассказы...» — адаптации известных библейских притч и средневековых легенд слабее, назидательней, но и там случаются неплохие вещи — «Аббат и король», «Крестьянин и птица», «Воры».

Из чего только сделаны сказки? Из того же, из чего сотканы детские сны и фантазии...

Роскошный подарок детям на каждый день, не только на Рождество.

(оставив в стороне политические взгляды автора)

Литературная ценность никакая: трэш на уровне гимназиста, поглотившего тонны бульварной «макулатуры», примитивный сюжет, антинаучность полная — а вот рисунки хороши вполне, да и почитать было любопытно: эмигрантская фантастика зверь незнаемый и для нас пока что экзотический (впрочем, это «халиф на час» — спрос на подобную продукцию будет недолговечен и издательству не стоит увлекаться штамповкой подобной продукции).

Читается скорее как иностранный роман о приключениях в стране большевиков, где русские из второстепенных понемногу выходят на передний план, оттеняя американского журналиста. Если сравнивать с другими произведениями того же периода, например, «Союзом пяти» или «Гиперболоидом» А. Толстого, при всей литературной слабости последних, сравнение окажется не в пользу Перова: написано неряшливо и косноязычно, изобилует штампами и безвкусицей («красный цвет лампы падал из окна, как кровавый нож, вонзённый в голубую грудь ночи»), шпильками в адрес идейных противников («если так будет продолжаться, то мы, чего доброго, окажемся участниками революции где-нибудь на Марсе»). Отторгает расхожий приём: злодей бахвалится планами на мировое господство и читает лекции. Положение не спасают ни подполье, ни выстрелы, ни привидения: это та же самая низкопробная советская фантастика, только вывернутая наизнанку — вместо буржуазных безумных учёных — большевистские, вместо чекистов — стойкие белогвардейцы.

(а что бы получилось у профессионала? попробуйте, например, «Три столицы» В. Шульгина — о нелегальном переходе через границу и посещении Киева, Питера и Москвы — почувствуйте разницу)

Наиболее сильное произведение сборника «Советский детектив. Том 21».

Написано ярко и сочно, с мягкой и тонкой иронией, свойственной «одесской школе», с блеском и роскошью неизбитых сравнений («он казался невзрачным, как сибирский кот, только что вытащенный из воды»). Просто удивительно, что в классификаторе до сих пор не активна метка «иронический». Учитывая дружбу автора с Евг. Петровым (который, кстати, послужил прообразом одного из персонажей), склонен подозревать, что без влияния и советов последнего здесь не обошлось.

Образец стиля:

Мы привыкли, что в детективе действие летит стрелой, чёрное это чёрное, а белое это белое, добро должно быть если не с пулемётом, то хотя бы с кулаками. Здесь всё совсем не так...

Вступление представляется излишеством, словно пятое колесо на этом самом фургоне — и только дочитав до конца, понимаешь, зачем это было сделано — эта история не столько о любви, смерти или хаосе гражданской войны, сколько о человеческих отношениях и начале прекрасной дружбы.

Даже если вы смотрели экранизацию, это не помешает вам получить удовольствие от чтения, поскольку написано и в самом деле хорошо.

Любопытен и «Рейд Чёрного жука» (1932) — о провокациях на КВЖД, с предчувствием скорой войны («Миру нужен Батый»). Но даже приверженность линии партии не помогла — автор был репрессирован... Прочее на любителя.

(триллер для беременных)

Посреди сборника «Замужем за облаком» переключился на давний роман Дж. Кэрролла, открывающий цикл «Рондуа» — о многосерийных снах, способных влиять на реальность, о волшебной стране, населённой говорящими животными и прочими причудливыми существами.

Отношение к творчеству сложилось двойственное: при несомненном литературном даровании, автор совершенно не умеет писать, впадая в слащавую политкорректную мелодраму или дамский роман, увлекаясь разговорами и второстепенными деталями, а порой совершенно забывая про сюжет и начиная новую линию. На несколько действительно хороших произведений у него ворох плохих и очень посредственных, чтение практически полного собрания его рассказов напоминает американские горки — то взлёты, то крутые падения -, а сами истории зачастую — творчество шизофреника, одна из личностей которого настоящий писатель, а остальные — завзятые графоманы, собачники и собакофобы, геи и адвокаты, лузеры, трепачи, гламурные модники, бабники, рогоносцы — и все борются за главенство, перебивая друг у друга ручку или клавиатуру. На этот раз, похоже, у руля дамочка, перечитавшая Нарнию и решившая написать гламурненький триллер для беременных — с восторгами и страхами, свойственными женщинам в данном состоянии. Для триллера получилось недостаточно депрессивно — мультяшно и сахарно-ватно, словно кусок картона с блёстками, присыпанный сахарином. И чего-то недостаёт...

Хотя случаются у автора и взлёты: попробуйте, например, рассказы: «Ого-Город» : «Печаль подробностей» : «Гейдельбергский цилиндр» : «Домой в дождь» : «На форсаже».

PS. К переводу претензий нет — нормальный.

(всё, что вы подозревали, но боялись найти в «Карлсоне»)

«Зубную фею» можно трактовать как очередную историю о невидимом / воображаемом друге (или напротив, недруге) для читателей до 16 и старше. Хотя возрастной рейтинг зашкалит нынче за 21+, полагаю, можно читать и 12-летним, поскольку именно таков возраст героев и поднимаемые темы им наиближе всего. Ведь это не столько страшилка, сколько история взросления, лёгкий мальчиковый триллер, в котором есть и интрига, и жизнь. Читается на одном дыхании, по увлекательности напоминает ранние вещи Владислава Крапивина или Стивена Кинга. По сравнению с предыдущими книгами Г. Джойса, написано более естественно и сбалансировано: смешное и страшное, как в жизни, совсем рядом.

(«Иным суждена участь заурядных маньяков, иные же становятся поэтами, спаси нас Господь от тех и других».)

Читается легко, интрига сохраняется до самого конца. Философия и прочие iq-штучки отсутствуют, зато имеется мягкий английский юмор, естественность и откровенная картина 1960-х: пора взросления, ветер перемен, первый секс, первый косяк, клёвые виниловые диски и пиратское радио... Короче, всё, что тебе нужно.

Кстати, о феях. Это совсем не те крошки-хорошки, какими их привыкли видеть: представьте себе существо с копной волос, наподобие домовёнка Кузьки; добавьте косые глаза и острые треугольные зубки... Достаточно соблазнительно и гламурно?

Тогда вперед.

«Криптономикон» и «Барочный цикл» — книги хорошие, но совершенно разные, словно дети разных матерей — математики и истории -, читать их можно и по отдельности, имейте только в виду, что «Барочный цикл» скорее большой роман, разделённый на части, а «Криптономикон» — законченное произведение. Если вам по душе более технологическое или близкое по времени, советую начинать с «Криптономикона». С высоты прочитанного, он же остаётся и лучшим.

«Барочный цикл» более авантюрный и легкомысленный по отношению к фактам — этакий «Фанфан-Тюльпан» от криптоистории (фантэлемент здесь мизерный, но более явный; прочитав «Криптономикон», его вы даже не заметите).

Ab ovo, начнём с конца — поскольку автору видней, с чего начинать.

«Криптономикон» — напряжённый триллер для взрослых преимущественно мужского пола (для женщин маловато любовей — а те немногие, что всё же имеются, исключительно небесных оттенков). Несмотря на объем, написано довольно плотно. Если вы ждёте мордобоев, леденящих душу тайн и всяких-разных джеймсбондовских штучек, 99%, что книга не для вас — она о математике, точней, криптографии. Вся триллерность заключается в интеллектуальных материях, схватке интеллектов, военных действиях второй мировой и битвах нынешних корпораций.

Достоинства:

. высокая плотность текста

.. интрига, увлекательность, и соответственно быстрая скорость прочтения

... естественный язык, уместный юмор и отличный перевод

Техническая сторона, как водится в технотриллерах, уже устарела (навряд ли вы впечатлитесь упоминанием дискет или Windows 95), а вот вставные лекции по криптологии и посейчас читаются с интересом — в немалой степени из-за наглядности и юмора.

«Криптономикон» либо затягивает с первых страниц и не отпускает до конца, либо оставляет равнодушным (прочитайте пару первых страниц — если не зацепит, значит, это не «ваш» роман).

«Барочный цикл» отличается объёмом, большим количеством действующих лиц и отступлений, носит более авантюрный характер. Время действия — XVII-XVIII вв. География — также весь мир, от Вест-Индии до Ост-Индии, моря и океаны. Только не рассчитывайте, что приключения начнутся с места в карьер: поначалу будет нечто вроде «Острова накануне» или «Перста указующего». Раскручиваясь, 900-страничная «Ртуть» спадает затем быстрым водопадом жидкого серебра — она другая, не лучше-хуже, а просто написана совсем по другому, и по сути состоит из нескольких книг: первая о зарождении науки, Кембриджа; вторая — бесшабашный и динамичный авантюрный роман; третья — бодрый микс, схождение двух этих линий.

Быть может, история, продолженная затем «Смешеньем» и «Системой мира», отдаёт Голливудом и покажется вам излишне надуманной — в той мере, в какой придуманы все на свете романы, но здесь показаны истоки и основы знакомой нам технологической цивилизации: биржи, промышленность, акции, безналичный расчет, первые биржевые крахи и финансовые пирамиды, университеты и научные учреждения, зарождение информатики... а также бытовая сторона — чай, кофе, спички, презервативы, магазины и кофейни... Это рассказ о системе нашего мира — лёгкая вещь для отдохновения и вместе с тем увлекательный и познавательный цикл — слишком объёмный для поглощения за один вечер — но можно ведь растянуть удовольствие, est-ce pas?

Объём впечатлял, поэтому я предварительно потренировался на «Криптономиконе» и Барочном цикле, после чего книга была проглочена за один присест.

Перевод добротный, читается очень легко. Трансмутаций и прочей алхимической либо астрологической эзотерики бояться не стоит (отсутствует), витиеватые, в духе викторианской эпохи выражения встречаются умерено, от лица тех, кто и должен так изъясняться.

Картина происходящего вырисовывается постепенно: у каждого участника событий свои версии и подозрения, каковые и собрались обсудить в узком кругу, когда на сцене появляется детектив — зоркий и горделивый, как жена Цезаря. Хотя у Агаты Кристи почти не найдёшь упоминаний курильщиков опиума и шлюх, действие разворачивается именно в ее запутанном и целомудренном духе — хватает и скелетов в шкафах, и тараканов в головах. Сочувствую тем, кто не может удержаться, чтобы не заглянуть на последнюю страницу: приведённые там флешбеки загубят интригу, которая в целом поддерживается весьма искусно, хотя первоначальная и вызывала оторопь наглой своей простотой: если вместо 8 пассажиров к концу плавания стало 9, причём девятый не был ни младенцем, ни «зайцем», ни потерпевшим крушение, то... (по всей видимости, читатель просто обязан подозревать призраков и всякую чертовщину! и вариант, к примеру, пересевшего с другого корабля даже не рассматривается). Логика (точнее, ее отсутствие) автора настораживали.

В книге имеется карта приблизительно двух десятков действующих персонажей. Но сразу предупреждаю: здесь вы рискуете наткнуться на спойлер (прочий вы стопроцентно видели. и для того, чтобы найти ответ, не обязательно быть гением или астрономом: достаточно ткнуть пальцем в небо).

Одноразово. Для литературы, отмеченной Букером, незатейливо и легковесно, но как детектив для отдыха вполне сгодится. Мистический элемент минимален.

Исходный посыл: автор, пишущий о Жиле де Рэ, обнаруживает, что сатанизм благоденствует и поныне... Сейчас из этого появился бы мистический триллер. Но роман XIX века, поэтому получилось отчасти историческое эссе, отчасти роман-репортаж с элементами производственного — с манифестацией взглядов и привязанностей автора (Дюрталь — явное alter ego самого Гюисманса), клеймящего атеистов и сторонников научного прогресса, недавних кумиров-натуралистов, и восхищается средневековой алхимией и эзотерикой. Разумеется, не обходится без любовной интрижки с дамой-эмансипе.

Ориентироваться на название конечно не стоит — предвкушаете хтоническое, но в результате получите почти что «Чебурашку». Несмотря на интерес к оккультному, к которому Дюрталь-Гюисманс относится на редкость некритически и легковерно, с широко закрытыми глазами -, книга более подойдёт читателям с религиозным складом: Гюисманса завораживают не столько чёрные мессы или злодеяния Жиля де Рэ, сколько вера, чистота и религиозный дух Средневековья. В последующих вещах трилогии автор обращает свой взор от бездны ввысь, приходит к католической вере.

Роман наивный, очень благостный и религиозный, обходится почти без интриги. Но ни иконы, ни Бердяев, ни журнал «За рубежом», и даже духовные скрепы не спасут от скуки... Хотя ознакомиться и составить собственное мнение конечно же можно — для полноты картины.

Йен Макдональд — автор неровный, может выдавать как шикарную нф, так и рядовые какбынаучные боевики. «Бразилия» где-то посередине.

В романе три параллельные линии, сходящиеся ближе к концу.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Настоящее (2006) воспринимается почти как фантастика: со времён незабвенного дона Педро многое переменилось, теперь Бразилия — мир телевидения и современных технологий.

(теги: чипы, наладонники, веб-камеры, видеоконференции, е-мейлы, прямой эфир: криминальные сводки и реалити-шоу, цветомузыка: этно-поп с пульсированием ударных и завыванием диджеев, капоэйра, силикон, ботокс...)

Первые впечатления благоприятные: написано плотно и динамично, с драйвом и с глубоким погружением в реалии, с обилием местных словечек (португальский, какие-то вы наверняка встречали у Жоржи Амаду).

Действие развивается в среде телевизионщиков, где готовы сделать шоу из чего угодно.

(привет! вас снимают скрытой камерой! эта машина ваша, если вы продержитесь на улицах в течение 30 минут... полиция уже выехала. представьтесь, пожалуйста!..)

Почему бы не показать человека, который потряс всю Бразилию в далёком 1950-м? Речь, конечно же, пойдёт о футболе.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Будущее (2032) почти не за горами, 3d-принтеры уже здесь. Мир тотального наблюдения и слежки (криминал, однако же, никуда не делся, даже процветает), мир «дикого» капитализма и плохой экологии.

Эта линия получилась наименее убедительной, и дело вовсе не в наличии нетрадиционных отношений (в наше время трудно смутить эрегированными членами): просто возникает ощущение некоторой надуманности, фальши (вот и Фия Кисида рассмеялась, прознав про игры в костюмах супергероев).

(теги: Закон, ангелы вечного надзора, ассасины с джедаевскими квантовыми мечами, тату-компьютеры...)

Пожалуй, главная претензия — фэнтезийность и невысокая степень научного правдоподобия. Практически, это квантовая фэнтези для тинейджеров, лёгкий боевичок, отшлифованный до блеска на первых страницах и поспешный к финалу.

Самый охраняемый в мире секрет вызывает дежавю — возможно, такое уже встречалось. При этом возникает логический парадокс: если во вселенных возможно все, что угодно, допустимо существование реальностей, где этого не произошло.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Прошлое (1732) — наиболее сильная и интересная часть, напомнившая поначалу путешествие к сердцу тьмы — на сей раз в исполнении ирландского мечника-иезуита, вызвавшегося, к вящей славе господней, на «самое трудное задание». Стиль написания изменяется на более традиционный для исторических произведений, устаревающий не так быстро, как стиль твёрдой НФ, блекнущий по мере развития технологий. Что особенно приятно, нашлись точки соприкосновения с недавно (пере-)прочитанным Барочным циклом и «Мыслями в Джорджии».

Но к финалу всё скатываются в обычный боевик: бурлящие воды Амазонки: с одной стороны португальские завоеватели, с другой — индейцы на каноэ, силы магии и дево Марии: крики, дым, грохот, летят стрелы и пушечные ядра... А читатель скучает: все разрешается слишком просто, на грани исполнения желаний. Последнюю часть — «Богоматерь всех миров» — можно даже не читать, чтобы не расстраиваться. Не в первый, впрочем, и не в последний раз. Бразилия, как говорил генерал де Голль, несерьёзная страна.

В конце книги, помимо глоссария, имеется также авторский плей-лист музыкальных композиций и список литературы (не слишком, имхо, обязательный).

Начало книги сработано тщательней, две линии хороши, но будущее и финал разочаровали. Хотя в итоге и «средне», попробовать тем не менее стоит.

(читал бумажное издание Gollantcz. насчет качества перевода не подскажу)

Лёгкая одноразовая фэнтези с нехитрой идеей: некоторые люди произошли не от обезьян, а от других животных или даже птиц — лис, ворон, соек... — и, соответственно, наследуют их характерные черты (хитрость, изворотливость и тд.) и временами могут обращаться в их облик.

В виде рассказа могла бы получиться неплохая история, но автору изменило чувство меры: то, что изначально представлялось исключением, к концу истории оказывается правилом — и возникает впечатление, будто всё человечество состоит поголовно из таких маргиналов — и из-за чего, спрашивается, весь сыр-бор?

Если читать «Небеса» как сборник рассказов, можно найти прекрасные истории (вставная новелла «Благодатная луковка» в самом деле хороша — маленький шедевр в жанре «городской фэнтези», идиллия на стыке дня и ночи), но как роман расцениваю как разочарование — на уровне крепкого середнячка, не более.

Для знакомства с автором порекомендую «Городские легенды», ни в коем случае не романы.

(бред, но порой забавный бред)

Можно назвать Хармса «советским Льюисом Кэрроллом» для взрослых или детским писателем, хотя конечно же, Хармс вне всяких рамок и определений — он Хармс и никто иной: взрослый и оригинальный поэт — весёлый и философский, абсурдный и сюрреалистический — с фантазией, яркими и необычными образами и ассоциациями. Не раз ловил себя на мысли о схожести творчества Хармса и раннего Владимира Сорокина — та же самая внешняя абсурдность и неоднозначность, эпатаж, игра со словами и формой, какие-то общие идеи, интонации. Наверняка Хармс, как и Сорокин, вызовет полярные оценки и взгляды на творчество — поэтому советовать его всем поголовно не буду, но попробовать предлагаю.

Есть что-то такое в хармсовской абсурдности и сюрреализме, но остаётся только посочувствовать педагогам, ученики которых усвоят орфографию исключительно по Хармсу.

Вот теперь

ВСЁ