Корона Российской Империи

Маленькое отступление о вине и долге

Первое появление принца читатель ждет, если не с нетерпением, то с интересом, который подогревается и особым статусом этого героя, и тем, что этот стопроцентный негодяй и предатель, как следует из «Пролога» упоминается в первой части книги исключительно в положительном контексте. Никто из героев не таит на него ни зла, ни обиды: для них он — лучший друг, старший брат, благодетель.

Мысль о том, что Валеран может быть причастен Мраку, кажется людям, хорошо его знающим, просто смехотворной. Но не только слова ближайшего окружение, но и дела этого персонажа, если отбросить предвзятость оценок, говорят о благородстве его натуры.

Первое появление Валерана происходит уже после того, как нам рассказаны предыстории основных персонажей – Талестры и Виллис и связано оно с историей самого неудачного героя саги – Айрт Рега. Без преувеличения можно сказать, что все места книги, которые можно процитировать, чтобы доказать, что «Язва» — это третьесортная бредовая ахинея, связаны как раз с этим, с позволения сказать, «главным» героем. Да и не будем о нем много говорить, потому как не интересно…

Валеран спасает этого мальчика от смерти на сожженном силами Мрака астероиде. Моральный облик Валерана здесь вроде бы вполне соответствует статусу «будущий предатель». Он не горит желанием утешить мальчика, который только что потерял всю свою семью, но с «некоторой скукой» листает его досье и делает ему успокаивающий укол: «Астронавт был спокоен, насколько это возможно для человека, который спустился в ад и оставил там половину своей души». Черствость и равнодушие? Нет! Смертельная усталость от невозможности помочь, спасти, предотвратить. Однако нелюбезность Валерана не помешала ему принять самое деятельное участие в судьбу мальчика-сироты. Именно врач-астронавт, который по совместительству оказался еще и принцем, пользуясь своими каналами (чего он вовсе не обязан делать) устраивает Айрт Рега в престижный военный колледж на Сигме, а потом еще чувствует свою вину, что оставил его там одного: ««Я разговариваю с ним, — подумал Валеран, — но почему? Не знаю. Потому что чувствую себя виноватым, что бросил его на этой планете? Но он прекрасно справился с этим. К тому же, я ничего ему не должен. Какой же это древний земной комедийный автор, давно забытый, утверждал, что мы всегда что-то должны тем, кого спасаем?» «Одного, там» — это не на улице в подворотне, а в престижном военном колледже, куда без протекции Валерана путь Айрт Регу был бы, наверняка, заказан. То есть, принц ощущает свою вину в ситуации, в которой любой другой на его месте почувствовал бы себя благодетелем. Почему?

Натали Хеннеберг не отвечает на этот вопрос, как будто вовсе не видя здесь проблемы. Такие «мелкие» несуразности разбросаны по всему тексту, что создает некое неловкое ощущение, что я не просто не верю, а не хочу верить автору, когда она громогласно и очень внятно называет Валерана самыми нехорошими словами, которые я даже не хочу повторять.

Мировой пожар в крови

Выше я уже говорила, что Валеран выделяется среди других персонажей… Чем? Я бы сказала: подлинностью болезненного опыта, который лежит в основе этого образа. И этот опыт, несмотря на то, что действие романа происходит в «далекой-далекой Галактике», близок и понятен каждому читателю. А заключается он в том, что человек вдруг осознает меру собственной греховности. Он вдруг ясно понимает, что, как сказал некогда в одном из многочисленных интервью Иосиф Бродский, больше похож на монстра, чем на святого Георгия. Он вдруг принимает свою роль в жизни как роль отрицательного персонажа, которого все только по ошибке считали персонажем положительным.

В самом деле, история Айрт Рега — который от рождения наделен способностью повелевать временем и пространством, история Талестры, которая наделена небывалой красотой и кипучей энергией, история Виллис, которая и в самом настоящем аду сохраняет душу ангела, история Леса, который вообще не человек и совершенно чужд человеческих страстей, — все это истории не про меня. Все это, по большому счету, истории победителей. А в Валеране я сразу узнала родственную душу, сразу вошла в резонанс с его бедой, потому что это боль и беда не супермена, такого же человека, как и я, и то, как он себя ведет в той драматической ситуации, в которой он оказался, может многому меня научить.

Только этот персонаж на самом деле переживает по-настоящему трагические коллизии. Казалось бы, что может быть хуже гибели семьи (Айрт Рег), предательства матери (Талестра)? Про Виллис я вообще молчу – это просто сгусток боли. Их судьбы опалил пожар мировой катастрофы, но все они молоды, полны сил, в их судьбах нет ничего непоправимого. И только Валеран знает, каково это, когда мировой пожар бушует не где-то там, а в твоей крови? Каково это, оказаться предателем, когда мнил себя героем, оказаться палачом, когда мнил себя невинной жертвой, оказаться Каином, когда считал себя, ясное дело, Авелем, если не выше? Здесь перед нами не просто романтический непонятый герой. Романтический герой, многие черты которого, конечно, использует Натали, чтобы создать привлекательного персонажа, находится в неразрешимом конфликте с миром. Но в этом конфликте всегда герой прав, а мир – нет. В конфликте мироздания и Валерана неправ последний. Он действительно предатель, он действительно палач, он действительно Каин, если не сказать Иуда. И при всем при том, он обладает удивительным, редким, если не сказать уникальным свойством души – способностью видеть проявления Мрака не в других, а в себе, видеть в себе – монстра и называть свой грех тем именем, которого оно заслуживает.

Проблема Валерана в принципе не имеет решения... И что же делать этому герою? Как ему жить, когда жить нельзя? Это герой, который просто не может не погибнуть. Вопрос стоит только о том, каким образом это произойдет? Погибнет ли он как злодей или как герой?

А вдруг он сам во всем виноват?

Для того, чтобы продолжить свои размышления о романе, мне нужно было перечитать ключевые (а заодно и все остальные) его сцены. И я поняла, что боюсь этого. Боюсь убедиться, что все я про «хорошего» Валерана придумала, а на самом деле он просто сволочь и сам во всем виноват? Вдруг я просто не умею разделить собственные фантазии от того, что реально написано в тексте?

Но пусть даже так, интересно все-таки понять, что породило мою странную точку зрения. Ведь не могла она возникнуть совсем на пустом месте?

Второе появление Валерана в романе связано с историей принцессы Астрид, его не то невесты, не то дальней родственницы, чей мозг удалось спасти после казни и теперь, заключенный в совершенное тело биоробота, она влачит призрачное полуживое существование.

Для Валерана, молодого человека, который живет в роскоши довольстве на планете Сигма и только где-то очень глубоко в душе страдает от того, что не может освободить Землю от ига Ночных, появление этой девушки стало настоящей катастрофой: в ней он видит живое напоминания о своей непоправимой вине: что он был здесь, когда они погибали там. Казалось бы, не самая ужасная беда по сравнению с трагедией Виллис, которая эмигрировала с Земли в летающем гробу, в то время как Валеран покинул земной ад с комфортом, но все же… В этой ситуации другие героев романа, которые демонстрируют лучшие свои качества, ну, а как же еще могут вести себя герои космической саги: конечно, спасать ближних, сострадать, жертвовать собой! Есть тут и злодеи, которые вполне по злодейски скрежещут зубами, вращают безумными глазами, убивают и вообще,

безобразничают, согласно своему статусу. А Валеран демонстрирует неправильную реакцию. Неправильную для, скажем так, нормального человека. Натали с большим мастерством и без лишнего педалирования (ах, посмотрите, какое он чудовище!) показывает, что его взгляд на мир пронизан какой-то нечеловеческой холодностью, отстраненностью, неспособностью к эмпатии. Валеран смотрит на мир сквозь иронический прищур глаз и кажется, что этот взгляд для него нормален, что он по-другому просто не умеет. Однако его слова и, главное, поступки не могут принадлежать человеку с убитой душой! Это поступки человека, который в высшей степени склонен откликаться на чужую боль, который устал от чужой боли и хотел бы от нее отключится, но по инерции, неожиданно для себя продолжает совершать благородные поступки: сто вылетов на Землю во время которой он ведь не только по трупам ходил (как он признается врачу Арцесу), но спасал все, что можно спасти и в, конце концов, был готов умереть вместе со своими обреченными подопечными. Увидев изуродованное тело Астрид, которая по сути была ему чужим человеком, он настолько близко принимает ее судьбу, что «готов от всего отречься, все опрокинуть, и за какую-то ничтожную долю секунды его судьба могла стать совсем другой…».

Но и назвать любовью то, что он испытывает к Астрид и другим несчастным жертвам Земной катастрофы тоже нельзя. Это чувство слишком болезненно, искривлено. Натали говорит просто, ничего не объясняя: нелюбовь. Тяжелое, страшное, неправильное слово для неправильного человека. Но, может быть, поэтому его реакция – не злодейская, и не героическая, в просто болезненная, кажется лично мне настоящей, более, чем реакции остальных персонажей. Читая о страданиях Виллис или Талестры, я думаю – как красиво написано! Читая о страданиях Айрт Рега я хочу закрыть книгу, потому что он ужасно скучный тип. Читая о злодеяниях Валерана я чувствую, что готова заплакать.

Он увидел губы Астрид на белом коконе лица и его вырвало. А потом он напился в хлам. А потом 4 года провел у ее ложа. А потом улетел в свой сотый вылет на Землю на встречу своей ужасной судьбе.

О, помогите же ему!

Я вообще-то долго могу рассуждать о том, какой Валеран замечательный. Например, какой он красивый, по отношению к нему Натали ни разу не употребила этот эпитет, в то время как все остальные герои у нее просто сияют неземной красотой. Однако про красоту других героев Натали рассказывает, причем весьма схематично. Изначально все было задумано весьма логично:  светлый принц — Лесс, темный принц — Валеран и такой весь из себя человечный человек — Айрт Рег. На деле получилось немного не так. 

Лес — это некто, очищенный от всего человеческого. В нем как бы нет души, одна красивая оболочка. И поэтому он не очень интересен. На самом деле у этого героя, который хочет найти себя в чужой беде, есть потенциал, но автор не дает ему раскрыться. Натали просто убирает его с горизонта в тот момент, когда в книге происходит что-то значимое.  

Айрт Рег — это природное начало, брутальная красота. Натали всеми силами хочет нас убедить, что он то и есть главный герой, но его, простите, тупость, а главное – нежелание брать на себя труд мысли, меня нисколько не умиляет. Валеран сказал ему, что биоробот – это ужасно плохо и что он должен бросить Астрид. И Айрт Рег тут же берет под козырек и исполняет его приказ. Талестра сказала ему, что выходит за него замуж, и он покорно начал исполнять ее желания. И даже Вселенную этот «избранный» спасает только под диктовку Виллис. Это могло бы стать оригинальным сюжетным ходом, если бы Натали не пыталась нас убедить, что это ужас как круто!

А красота Валерана не названа, а показана. Его красота – это квинтэссенция земной культуры. Он думает музыкальными фразами и цитатами из Шекспира, выглядит как часть картины древнего художника и воспринимает мир как прекрасную картину (когда в хорошем настроении). Натали чуть не лопается от натуги, пытаясь доказать, что его культурность – тонкая кость, длинные пальцы музыканта, привязанность к шедеврам мировой классики и даже прическа («Прядь волос цвета воронова крыла ниспадала до самых бровей») — признак вырождение. Короче, что быть чересчур умным — это плохо. Герой и сам как будто стесняется своей утонченности, старается опроститься, забыть о том, что был рожден для трона. Уж точно этим не гордиться.

А ничего подобного!

Быть умным, слушать Бетховена и цитировать Шекспира – это хорошо! Это красиво и интересно!

Но все эти несомненные достоинства Валерана были бы ни к чему, если бы не та ключевая сцена – сцена исповеди, которая делает из Валерана героя не просто загадочного, но трагического.

Валеран, обнаруживший у себя признаки земной болезни, пытается рассказать кому-нибудь, кто согласиться его выслушать о том, что у него болит душа.

Впрочем, и тело тоже.

В начале второй части мы видим героя, охваченного болезнью: «мировой пожар в крови», оказывается, вполне реален… Температура под 40, пульсирующая боль в висках, И это не просто симптомы болезни – это признак того, что организм пытается с ней бороться. В борьбе принимает участие, конечно, не только организм. Валеран сопротивляется вирусу мирового зла в своей душе вполне сознательно и предпринимает для этого довольно решительные шаги: обращается сначала к врачу, а когда врач-арктурианец мягко «отфутболивает» его, — к священнику.

Скажу сразу, что исповедью эту часть текста романа можно назвать весьма условно. Это, скорее рассказ от первого лица о том, как герой «дошел до жизни такой». И все-таки Натали не случайно заставляет героя произнести свой монолог перед лицом священника. Ведь исповедь – это не просто откровенный рассказ. Это рассказ-самообвинение, произнесенный в надежде на то, что Бог уничтожит исповеданный грех.

Именно самообвинение составляет эмоциональный центр этой ключевой сцены.

Врач и священник наперебой стараются убедить Валерана, что с ним все в порядке и что он просто переутомился. Да, может быть, он где-то вел себя неправильно и даже «сделали плохо подготовленному для этого человеку какое-то признание, которое могло бы его убить». (довольно забавнее обвинение, если честно: неужели Айрт Рег, действительно, такая кисейная барышня, что может умереть от того, что с ним и грубо поговорили?), но во всем остальном поведение принца — это «прекрасный пример верности долгу» — говорит ему врач. «Не отчаивайся» — увещевает его монах, ведь «их последнее оружие — отчаянье, наше отчаянье. Святые описывали то же состояние: думаешь, что ты уже проклят, поэтому смиряешься заранее. Но ты не хотел никакого зла этому ребенку, и не ты убил его.»

Но Валеран уже не может понять, чего он хотел и чего он не хотел, кто кого убил, «кто виноват» и «что делать»?

Его рассказ о заражении язвой столь запутан, что и читатель вправе усомниться в его достоверности. Правда ли, что он «приобщился» ко злу, когда ходил по лицам поверженных врагов? А может быть, это просто болезненный срыв психики человека, склонного к тонкой рефлексии? Правда ли что он «помог» умереть юной девушке, которая оказалась с ним в древней ловушке – «камере с движущимися стенами». Да простит мне скептически настроенный читатель, но весь этот эпизод похож на бред человека, накаченного наркотиками, каковым Валеран и являлся в тот момент. Но все это не имеет никакого значения, потому что правда заключается в том, что он так или иначе погрузился в стихию зла и почувствовал себя соприродным этой стихии, что он защищал жертв от палачей, но сам при этом был палачом. И что – самое главное – он не хочет таким быть! Он не ищет себе оправдания, хотя эти самые оправдания лежат на поверхности. Не хочет ходить по лицам мертвецов и «находить в этом удовольствие», не хочет убивать юных девушек. Он не хочет быть палачом, потому что это «мерзко». И ради того, чтобы не хотеть быть палачом Валеран идет на огромный риск, когда раскрывает свое состояние третьему лицу, ведь один звонок Ингмару Кэрроллу и единственный законный наследник земного престола закончит свои дни в тюрьме или психушке.

О, помогите же ему!

Палачи и жертвы

Никто, конечно, ему не помог… Может быть, в том и заключается странная притягательность во многом несовершенной книги Натали Хеннеберг, что прекрасный герой, которого читатель успел полюбить, такой живой и настоящий, носящий в своем сердце всю боль и красоту поверженной Земли, гибнет окончательно и бесповоротно, не только физически, но и духовно… Гибнет как подлый предатель, каковым он и является (становится? ) в конце книги, гибнет от руки любимой девушки, проклятый матерью, никем не оплаканный, даже Талестрой. Нет, она конечно, «обезумела от ужаса», но «Талестра молода — она забудет». А ведь, казалось бы, чего проще, написать, что Талестра будет помнить проклятого принца до конца своих дней? Но Натали никак не хочет солидаризироваться с читателем в его горе.

Заслужил ли Валеран смерть? Да, увы… Представим себе на минутку «альтернативный финал» этой истории: Талестра дарит ему не удар клинком в сердце, а «поцелуй истинной любви» и истинная любовь исцеляет принца от земного зла. Чего-то не то, правда? Есть герои, чей конфликт с окружающим миром и самими собой так глубок, что они просто не могут не умереть. Преступления Валерана, а на его совести убийство Ингмара Кэрролла, военный переворот на Сигме, смертный приговор для Айрт Рега, действительно, велики. Они требуют искупления, но в том то и беда, что смерть принца никаким искуплением не является. Искупление предполагает духовное возрождение, пусть даже на пороге смерти. Смерть Валерана никакого возрождения не предполагает. Его гибель сопровождается ужасным напутствием его матери, призрачной или настоящей не так важно, которая и вкладывает в руки Талестры смертельное оружие: «я родила демона» — говорит она Талестре, и это еще самый мягкий эпитет, которым в финале называют бедного принца… «Это ведь демон, не так ли? Другие заражаются посредством контакта, взгляда. В них проникает вирус. Он же родился с этим». Ага, конечно. Другие злодеи книги заражаются через контакт. Уточним: не просто взгляд, а агрессия. Убивая ночных, они сами становились ночными. А Валеран заразился этой пакостью, будучи невинным младенцем. И поэтому только его нельзя вылечить, и только он во всем виноват. И, конечно, он «хочет завоевать Сигму и Арктур, как те поступили с Землей. А потом и всю Галактику с ее миллиардами мерцающих звезд…» Тут даже Талестра издает изумленное «чё?», потому что ежу понятно, что к Валерану все эти обвинения, ну, честное слово, не имеют никакого отношения.

Но чего же он хотел на самом деле? Какова его мотивация? И в чем же заключается его вина? И если Валеран заразился в утробе матери, то какой нравственный счет тогда к нему можно предъявлять? А если нет, то когда он стал "частью язвы", как он сам о себе говорит? 

За что его так страшно наказывает автор, которому ничего не стоило протянуть своему лучшему герою руку помощи?

Вообще, понять мотивы Валерана довольно трудно. Их, скорее, приходиться реконструировать, многое додумывая, а то и придумывая за автора. Хочет ли он власти? Возможно… Он признается Талестре: «Мне должно было принадлежать все на Земле, Талестра! А я все потерял. На планетах Арктура я был всего лишь жалким эмигрантом среди многих. Вы осуждаете меня за мое сегодняшнее предательство. Но ни у одного землянина не была так раздавлена гордость и разрушено будущее, как у меня». Последние слова, положим, преувеличение. Но если вспомнить, что единственный законный наследник Земли не был даже приглашен на Совет Пяти, и что не он, а Астрид стал символом Земли, а он всего ли стоял у подножья ее трона, и что, — главное – он вынужден был издали наблюдать, как сильные мира сего решают судьбу его Родины, фактически, торгуя ею, то преувеличение покажется не таким же значительным.

Но это только призрачная возможность, ведь там, где царит язва, нет и не может быть никакой власти, только хаос разрушения…

Хочет ли он мести? Однозначно, нет… Прежде всего потому, что мстить некому. Ну, не Жаполке же в самом деле… Земное зло, как ни странно, не имеет человеческого лица. Для Натали зло настолько чуждо всему человеческому, что оно никак не может соединиться с его природой. Зло или убивает его физическую оболочку или растворяется в его человечности… Конечно, Натали выступает здесь как наивный гуманист, но гуманизм ее все же имеет светлую окраску, и именно он помогает ей сохранить в книге светлую атмосферу.

Мне кажется, больше всего Валеран хочет вернуться на Землю. И все его иногда странные, иногда хаотичные действия продиктованы именно этим желанием. И даже когда он обнимает Талестру в последний раз перед тем, как она его убьет, он говорит : "ты моя, Земля".

Натали Хеннеберг – русская эмигрантка в первом поколении. Не удивительно, что ее герой бредит неисполнимой мечтой первой волны русской эмиграции – вернуться в Россию, которая охвачена коммунистическим пожаром. Вернуться любой ценой, даже ценой предательства.

И Натали задает ему главный вопрос: «— Но если вы так любите Землю, — воскликнула Талестра, — почему же вы вступаете в союз с ее врагами?!..»

И получает ответ: потому что он внутренне поверил в то, что Земля и вирус зла (читай Россия и большевизм) – это одно и тоже. И если даже раньше не было так, то теперь так будет.

А себя самого он отождествил с тем «внутренним демоном», который жил, по большому счету, только в его больной фантазии. И он наделяет этого демона реальной властью...

Да, все-таки прав был отец Франциск, когда говорил, что «их последнее оружие — отчаянье».

А еще он поверил, что «неправда, что Земля и вся вселенная разделены на два лагеря — невинных жертв и палачей. Они есть в обоих лагерях». Неправда ли, звучит куда как современно? И сегодня именно так говорят, осмысляя наше «язвенное» прошлое, наши новые леворадикалы.

Валеран захотел стать палачом, но все равно, и в скотском унижении и в черном предательстве остался – жертвой, потому что у него отняли больше, чем родину, больше, чем семью, больше – чем власть, больше, чем жизнь. У него отняли судьбу. Его трагедия – это трагедия всей русской эмиграции – трагедия несовершенного подвига.

И все –таки, сопоставимы ли преступление и наказание? Конечно, нет…

Почему же автор захлопывает перед ним дверь спасения в тот самый момент, когда «счастье было так возможно»?

Мне кажется, она уничтожает своего любимого героя (конечно, любимого!) для того, чтобы сделать читателю больно, чтобы выбить его из состояния душевного комфорта. А еще она сводит с Валераном счеты. В его лице она пытается уничтожить очень дорогую для нее идею или образ. А может быть даже – реального человека.

Но что же это за образ? Мне кажется, что это образ побежденного. В тех словах негодования и презрения, которые она вдруг обрушивает на героя на последних страницах, мне слышатся истеричный крик: ну, почему ты, такой умный, такой красивый, такой аристократичный – здесь, а не там – на троне? Как ты смел, такой замечательный, проиграть? И Натали, вслед за многими, спешит отречься от аристократизма, от любви к искусству, от внутренней красоты, выдвигая вместо этого другой идеал – идеал варвара. Не ей придуманная коллизия… Но и ей это, конечно, не удается.

о небесной геометрии или о земной простоте

— А можете вы, — спросила она (Талестра – Валерана) неожиданно, — поговорить со мной именно сейчас о небесной геометрии или о земной простоте?

«Язва» Натали Хеннеберг – это очень красивая книга. Эта книга, которая может поговорить с читателем и о небесной геометрии, и о земной простоте. Ее можно прочитать и как книгу о любви, и как книгу об одиночестве, как универсальную причту о борьбе Света и Мрака, и как стилизованный под космическую оперу рассказ об ужасах русской революции. Но она требует от читателя готовности домыслить то, чего нет или что намечено еле видными штрихами. Эта книга, которую нужно постоянно дописывать в своем воображении, которая вряд ли понравится тем, кто привык мыслить рационально, но не оставит равнодушных тех, для кого текст автора – это только повод написать поверх него свое собственное повествование.

Она может показаться очень наивной и иногда эта наивность раздражает. Раздражает Айрт Рег, раздражает длинные и нудные псевдонаучные лекции Морозова, которые, конечно, нужны для развития сюжета, но они должны быть раза в четыре короче.

И все-таки эта наивность очень хорошего человека, который вопреки всему верит, что зло абсолютно чуждо человеческой природе, что мерзкое желание все уничтожать приходит откуда-то извне, а не из сердца человека. Как я уже писала ваше, вирус зла настолько чужд героем Натали, что он или уничтожает их как личность или нивелируется личностным началом. У зла нет лица, и в романе, который посвящен тому, что есть зло, нет ни одного настоящего злодея. И поэтому вопреки мрачному содержанию, книга оставляет очень светлое впечатление.

Если бы у меня была возможность что-то изменить в этой истории, я бы… оставила все, как есть. Даже страшную смерть моего любимого героя. Именно ее я бы и оставила. Эту книгу стоит прочитать, потому что она дарит нам очень важный душевный опыт – опыт любви к врагу. К врагу, который не сдается и которого уничтожают. Натали не дает нам ни одного повода оправдать Валерана, но от этого наша любовь к этому человеку не становится меньше.