Но ничего этого не было. Было только одно главное дело. Дело всей его нелегкой, недолгой, но на редкость целеустремленной жизни.

Стасик Забалуев был совсем мальчиком, когда на его плечи легла обязанность помогать семье. Отец, громивший басмачей в Средней Азии, погиб под Москвой в сорок первом. Старший брат болен неизлечимым недугом. Заработки матери невелики. Война идет немногим более года. Стасик не осознает своих способностей к рисованию, просто рисует. Рисует потому, что не рисовать не может. Рисунками испещрены все тетрадки, рисунками украшены (о, ужас!) поля прочитанных книжек. Всюду, где попался клочок бумаги, появляются рисунки, рисунки, рисунки...

Понравились они старому художнику Ивану Силычу Горюшкину-Сорокопудову. Пятнадцатилетний паренек принят в Пензенское художественное училище. Стасик впервые узнает главный закон: рисунок надо строить. Строить точно и строго, как здание. Сначала легким, едва заметным штрихом на листе ватмана размещается основная масса, затем строится крепкий, выверенный каркас и только потом «наращивается мясо», отрабатываются детали. Позже, когда привычка строить рисунок войдет в его плоть и кровь, он будет рисовать уже не задумываясь, «с ходу», чувствуя конструкцию, форму рисунка особым, присущим только хорошему рисовальщику, шестым чувством.

А пока — упорные занятия в училище, работа с утра до ночи. Вместе с другом Володей Сачковым он выпускает в училище сатирическую газету. На страницах «Пензенской правды» появляются карикатуры под псевдонимом «Забалсач». (Позже этот псевдоним завоюет популярность и в московском институте, куда друзья-комсомольцы будут приняты вместе).

Вероятно, в жизни каждого человека есть период, который потом полушутя, полусерьезно он называет «эпохой». Такой эпохой для Станислава Забалуева стала учеба у Михаила Михайловича Черемныха. Народный художник РСФСР, действительный член Академии художеств, лауреат Государственной премии, выдающийся мастер плаката и карикатуры, соратник и друг Маяковского, мудрый и заботливый педагог, Михаил Михайлович Черемных, или просто Михмихич, вместе с Николаем Афанасьевичем Пономаревым, опытным педагогом и отличным художником, руководит мастерской плаката в Московском художественном институте имени Сурикова. Забалуев сразу обратил на себя внимание Черемныха. «У этого юноши на редкость верный глаз и крепкая рука, — сказал Михаил Михайлович — рисовальщик из него получится отменный!»

Передавая свой опыт и метод, взгляды на искусство, стремясь сделать учеников своими единомышленниками, Михаил Михайлович никому не навязывал свою творческую манеру, свой почерк, всячески поддерживал, лелеял в студентах их собственное, индивидуальное мироощущение. В его гостеприимном доме всегда можно было застать кого-либо из учеников, услышать интересные беседы, жаркие споры. Несколько медлительный и чуточку ироничный Михмихич тщетно пытался скрыть свою доброту и даже нежность. Когда за особые успехи Станиславу была присуждена самая высокая в те годы стипендия, Черемных, выйдя из зала заседания, сказал: «Тебя там так, брат, хвалили, что даже противно».

Вместе с другими студентами Станислав едет на практику то в древний город Владимир, то в Таллин. В Таллине и познакомился с ним автор этих строк. Высокий, желтоволосый, близорукий юноша запомнился мне своей веселой, ненасытной жаждой к работе, к творчеству. Немногословно, сдержанно, но с присущей только настоящему художнику увлеченностью говорил он о своих планах, охотно показывал рисунки, спрашивал совета, прислушивался к замечаниям. Иногда соглашался, иногда нет. Но всегда слушал внимательно, серьезно и вдумчиво.

Результатом этих поездок были коллективные студенческие выставки, на которых работы Забалуева обращали на себя внимание. Студентом Станислав участвует в ряде других значительных выставок, рисует карикатуры, создает плакаты.

Он нашел себя в книге. Станислав Забалуев стал одним из активнейших художников «Молодой гвардии» и Детгиза. В лице главного художника Издательства детской литературы Б. А. Дехтерева он встретил доброжелательного и чуткого редактора, поддержавшего в молодом графике то лучшее, что было заложено в его даровании.

Забалуев работает много, увлеченно и жадно. Предпочитая книги, отмеченные национальным колоритом, он, прежде чем приступить к работе, отправляется в Ташкент, в Бухару, в Закарпатье. Среди проиллюстрированных им книг произведения башкирских, украинских, татарских, грузинских, туркменских, польских, болгарских, индийских авторов. И, конечно, русских.

С удивительной достоверностью воспроизводит он точные детали быта, этнографические приметы. Но самое интересное в его работах — люди. С предельной реалистичностью нарисованные, в самых неожиданных и сложных ракурсах, энергично и эффектно освещенные, с остро подмеченными характерами. Зачастую маленькие рисунки воспринимаются как законченные живописные миниатюры, хотя выполнены они пером черной тушью. Нередко какой-то эпизод книги давал повод художнику для сочинения целой жанровой сценки со множеством самостоятельных сюжетных деталей, отсутствующих в литературном источнике. Случалось, автор книги под воздействием рисунка вносил изменения в готовую рукопись.

После института Станислав работал всего десять лет. Срок до обидного короткий. Многие замыслы остались не осуществленными. И все же сделано много. Самые красноречивые свидетели одухотворенной, творческой жизни Станислава Забалуева, жизни, оборвавшейся нелепо и рано, — его работы, бережно сохраняемые женою. По сей день переиздаются книги с его иллюстрациями. А это, пожалуй, самое главное. Значит, художник живет.

Лев Самойлов