В литературном плане очень неплохой роман 1920-х годов от норвежского автора. Во всяком случае это произведение выгодно отличается от французской бульварной фантастики того времени, которую у нас так любят переиздавать.

Образ профессора-«супермена» на тот момент заезженным не был: даже Индиана Джонс, как герой, еще не родился.

Путешествие показано убедительно, характеры героев неплохи, фантастическая идея, раскрытая, правда, лишь в самом конце, очень недурственна. Как уже замечено, большинство приключений героев на пути к цели не имеют отношения к фантастике, что впрочем роман совершенно не портит, просто это нужно иметь в виду, приступая к чтению.

Перевод очень приличный и, судя по всему, несокращенный, от чего книга тоже очень выигрывает.

Стандартная французская бульварная фантастика. Штамп на штампе сидит и штампом погоняет.

Как заведено: французы круче всех, обязательная лубофф главного героя к прекрасной аборигенке и совершенно стандартная для таких историй концовка.

Научная составляющая фантастического сюжета стремится к нулю: автор, не мудрствуя лукаво, собрал в одном месте самых известных ископаемых животных разных геологических эпох и регионов обитания. Большинство этих представителей древней фауны появляются по ходу повествования по одному разу, исключительно для того, чтобы просто быть увиденными.

Перевод издательства «Пучина» 1920-х годов по заведенной там недоброй традиции сокращен раза в два, в виду этого оригинал может быть чуть получше в плане описаний затерянного мира и характеров, хотя сильно в этом сомневаюсь.

С одной стороны произведение в довольно редком для советской фантастики жанре хронооперы, с другой стороны — один из последних по времени создания советских научно-фантастических романов, к тому же очень добротно написанный. Несмотря на год написания, он не отмечен всеми теми родимыми пятнами перестроечной фантастики, из-за которых ту литературу сегодня невозможно читать. Не найдете вы здесь ни Сталина, ни Президента, ни экстрасенсов, ни обитающих в лесу за МКАДом мутантов.

Действие перемещается из одного мира в другой, в том числе и наш земной, где столица Франции — почему-то Орлеан, а между Европой и Америкой находится Колумбийский океан.

Тема прогрессорства, в данном случае — безумного, нашла довольно оригинальное воплощение, поднимая среди прочего вопрос могут ли ниспосланные свыше позитивные вроде бы вещи, такие как искоренение всех болезней и возможность путешествий во времени, стать злом, от которого нужно спасать мир.

Идея использования картины Брейгеля, как моста между мирами — великолепна. А вот линия с Кортесом понравилась чуть меньше, пусть главные мои опасения с нею связанные и оказались напрасными, скорее наоборот, выход, предложенный автором, весьма нетривиален.

В целом же превосходное и оригинальное произведение, нисколько не устаревшее и сегодня.

Следует также принять во внимание, что находящийся в сети текст представляет из себя журнальный вариант, сокращенный в полтора раза. Полная версия издавалась книгой в 1992 году.

И в заключение один совет, адресованный всем потенциальным попаданцам в прошлое. Не нужно спасать ацтеков, убивая для этого Кортеса. Поезжайте в современную Мексику и убедитесь сами, что три четверти мексиканцев в большей или меньшей степени и есть те самые ацтеки, ольмеки, тольтеки и пр. К северу от Мексики у индейцев были гораздо большие проблемы. Как вам гораздо более здравая идея — утопить «Мейфлауэр»? Не благодарите.

Лучший русский приключенческий роман всех времен.

Если не рассматривать стоящие особняком военные и исторические приключения, то с глубоким прискорбием нужно констатировать, что русские классические приключенческие романы, да такие, чтоб без скатывания в бульварщину, весьма немногочисленны.

Книги Обручева, Платова, Федосеева, может быть еще пары-тройки авторов, и это, пожалуй всё. Вопросов нет, это — замечательные произведения, которые интересно читать спустя многие десятилетия после их написания, но ни одно из них не выдержит сравнения, скажем, с такими шедеврами, как «Копи царя Соломона» Хаггарда или «Ким» Киплинга.

Возьмусь утверждать, что роман «Крыша мира» Мстиславского достоен стоять в одном ряду с последними. Уникальное для русской литературы произведение, сочетающее в себе не только доскональное знание автором материала и его способность эти знания интересно преподнести читателю, но и захватывающий авантюрный сюжет, а также, что особенно ценно, блестящий слог, характерный для Серебряного века.

Александр Иванович Куприн когда-то сказал, что «…Конан-Дойль, заполонивший весь земной шар детективными рассказами, всё-таки умещается вместе со своим Шерлоком Холмсом, как в футляр, в небольшое гениальное произведение Э. По — „Преступление в улице Морг“». Есть все основания полагать, что все современные фэнтезийные квесты без труда уложатся, как в футляр, в этот гениальный роман Мстиславского. И это при том, что рецензируемое произведение в принципе реалистическое, пусть и с небольшими вкраплениями магического реализма.

Завязка романа удивительно прозаична: на рубеже 19 и 20 веков петербургский профессор-мракобес, одержимый модной в определенных кругах идеей найти переходное звено от ископаемых арийских черепов к современным ему европейцам, отправляет двух студентов в экспедицию на Памир — поближе к прародине ариев. И вот, вооружившись черепомерками, эта пара, к которой на месте присоединяются знакомые главному герою(он же автор) по предыдущим экспедициям на Памир два джигита — Гассан и Саллаэддин (первый — молодой, второй — старик, оба чрезвычайно колоритны), отправляется к заветной цели. Путь их проходит по самым удивительным местам: тут вам и кишлак скоморохов, и город, где поклоняются тиграм, и селение зобатых карликов-рудокопов, и змеиный город. Апофеозом становится длительный переход по Заповедной тропе, охраняемой Хранителями, убивающими каждого кто ступит на нее. Одновременно эта Тропа является метафорой духовного восхождения главного героя. Всё перечисленное — всего лишь малая толика того, что ждет читателя.

Вместе с героями романа он станет свидетелем праздника, посвященного практике «бача-бази», примет участие в байге(это когда всаднику нужно захватить и доставить к финишу тушу козла) и побывает во множестве мест — от зиндана до гарема, где его ждут головокружительные приключения. И это не считая эпизодических фоновых событий, имевших место в то время в данном регионе, таких как резня русского населения(к счастью быстро остановленная) и эпидемия чумы. Все это описано так подробно и с таким знанием дела, что просто диву даешься. Неторопливое поначалу действие, постепенно ускоряется и одно приключение плавно перетекает в следующее. При этом совершенно нету ощущения их избыточности, чем частенько грешит приключенческая литература. Наоборот, по прочтении остается чувство, что если какой-то эпизод убрать, то роман потеряет свою композиционную монолитность.

Не секрет, что Мстиславский действительно принимал участие в антропологических экспедициях на Памир в конце 19 века, сам автор называет роман этот автобиографическим, но показанные в нем приключения настолько поразительны, что заставляют в этом самую малость усомниться. Безусловно большинство эпизодов книги взяты из реальной жизни, но буйная авторская фантазия так переосмыслила их, что читатель временами начинает ощущать себя в некоей волшебной сказке, а не в реально существующем мире. Хотя кто сказал, что Восток — не сказка сам по себе, пусть даже временами вызывающая неподдельную жуть?

В заключение не могу удержаться еще от одного напрашивающегося сравнения. Роман «Крыша мира» был впервые опубликован в 1925 году. В том же году в Риге на русском языке увидела свет опубликованная на английском тремя годами ранее известная книга Фердинанда Оссендовского «И звери, и люди, и боги», тоже якобы автобиографическая, полная мистики и всевозможных приключений, приводящих автора в итоге в подземную Шамбалу. Собственно фабулой сходство этих двух произведений и ограничивается. У Оссендовскго это скорее мемуарные записки, пусть и сильно приукрашенные, но со всеми свойственными жанру недостатками. У Мстиславского — именно роман, художественное произведение высочайшего уровня. Да простят меня русские классики за еще одно цитирование, на этот раз Антона Павловича Чехова, но Оссендовский против Мстиславского,« что плотник супротив столяра», имеем совершенно разные «весовые категории», при том, что первый отнюдь не плох, просто второй — великолепен.

Вопреки бытующему убеждению эта книга — не исторический роман, и уж тем более не фэнтези.

Это — кич, и этим всё сказано.

На протяжении всего повествования рефлексирующий князь(«Тварь ли я дрожащая или право имею?»), его жена, три четверти книги скачущая нагишом по сугробам или лугам в зависимости от времени года (собственно, начиная со второй четверти книги, она только за этим и появляется по ходу пьесы. Подарок режиссеру будущей экранизации?), епископ, норовящий кого-нибудь прирезать(ладно бы язычников, но он всё больше по христианским душам специализируется), посланный Иваном III на покорение Перми московитский князь-жертва аборта(в прямом смысле, так у автора), населяющие край разные народы, самозабвенно и с чингизхановски-тамерлановским рвением выпиливающие друг друга, громоздя стожки из мертвых тел и горки из отрубленных голов — всё это всерьез воспринимать невозможно. Под конец уже всякие мелочи, вроде укрывающейся в мужском монастыре язычницы с ребенком или сломанного каблуком княжеского меча, начинаешь воспринимать, как должное.

Алексей Иванов напоминает талантливого художника(а то, что литературный талант у него есть, сомнения не вызывает), который вместо прекрасных картин рисует многочисленных однообразных аляповатых котиков, потому что на них есть спрос. И даже создавая шикарное по замыслу полотно, не может удержаться, чтобы не приткнуть на свободном месте все того же пошленького, но столь любимого народом котика.

Не берусь судить насколько адекватно описаны автором верования и быт коренных народов, но читать об этом интересно — это наиболее удачная часть повествования. А вот историчность точно принесена в жертву занимательности сюжета.

Тем не менее ставлю книге довольно высокую оценку, именно по названному в начале рецензии классу. Опять же — это, возможно, одно из лучших произведений отечественной литературы последних десятилетий и если его оценивать низко, то большинство остальных автоматом сползет в область отрицательных чисел.

Что же касается объявленной экранизации, то не уверен, что она будет хорошей. Вот у Миклоша Янчо бы точно получилось, это явно его поляна.

Самый незаслуженно ошельмованный роман советской фантастики. В то же время — знаковое произведение, опередившее время и требующее самого детального разбора, что я и попытаюсь сделать в данной рецензии.

Но сначала небольшое лирическое отступление. Как часто приходится видеть в рецензиях на старые произведения сожаления, вроде «Ах, почему я не прочитал эту книгу столько-то лет назад». Я начну с прямо противоположного заявления: как здорово, что я прочитал «Битые козыри» именно сейчас, а не 30... 20 ...10 лет или даже один год назад.

Данное произведение было опубликовано «Лениздатом» в 1977 году. Для советской фантастики того времени были возможны всего два варианта изображения будущего: или светлое коммунистическое завтра с объединенным человечеством, или постепенно уходящая в прошлое блоковая структура, когда мир на пути к победе первого варианта все еще поделен на соперничающие лагеря, то есть на большей или меньшей части Земли присутствуют еще атавизмы старого буржуазного общества, доживающего последние дни. Примеры произведений крупной формы этого периода, где будущее человечества изображалось бы без какого-то было условного коммунизма, мне до этого известны не были.

В этом смысле для советской доперестроечной фантастики роман выглядит уникальным. Ланской показывает в своем развитии общество западного образца, как будущее всей, подчеркиваю — всей, планеты Земля. Понятно, что без некоторых ухищрений со стороны автора роман бы не издали, поэтому Ланской использует гениальный ход. В небольшом, всего-то на одну страничку, прологе автор сообщает нам, что некая часть человечества, неудовлетворенная ходом дел на нашей Земле, покидает ее и обосновывается на похожей на нее планете, тоже получившей название Земля. Через несколько столетий, заселив и освоив планету, колонисты разделились на государства и вообще добилось того , что новая Земля стала по сути ничем не отличима от Земли старой. С единственным, но существенным, отличием(на тот момент) — полным отсутствием коммунистического блока, как уже замечено выше.

Всё. Дальше можно забыть эту прелюдию и в собственно романе, причем весьма объемном, строить развитие сюжета произведения, не думая о том, что действие разворачивается не на нашей Земле. Тем более, что по стечению обстоятельств и Солнце у нее есть, и даже Луна, то есть совпадение до мелочей — нужно думать не случайное совпадение.

Собственно из-за этого самого пролога на автора и его книгу в 90-е годы прошлого века, получившая волю либеральная критика и обрушила ушаты помоев. В вину Ланскому, ставилось страшно сказать, создание еще одной истории о сбежавших с Земли «недобитых буржуях» — сторонниках рыночной экономики, испугавшихся победы социализма(Ревич) или коммунизма(Лукашин). Сам же роман в свете этого именовался не иначе, как устаревшим на десятилетия(Лукашин).

Давайте попробуем разобраться насколько обоснованы эти претензии. Для чего автору понадобился прием с бегством части человечества, уже было изложено выше — иначе бы не издали. На новой планете общество расслоилось, разделилось на государства и почти во всем стало идентичным земному, как его показывают в большинстве западных романов. То есть со старыми советскими романами о «бегстве недобитых буржуев» тут вообще ничего общего.

А теперь главное: что же за часть такая человечества бежала с Земли и чего она испугалась. Вопреки вышеприведенным заявлениям критиков ни о какой коммунистической революции на старой Земле у автора нет ни слова. Зато мы видим, как сам предводитель новоявленных колонистов призывает всех белых и богобоязненных людей(то есть в первую голову это «White Anglo-Saxon Protestant», а не какие-то абстрактные капиталисты) покинуть «мир, зараженный идеями социального и расового равенства».

Можно сделать вывод, что идеологическая зашоренность и корпоративная ограниченность сыграла злую шутку с либеральными критиками, чересчур прямолинейно и вульгарно трактующими то, о чем Ланской говорит весьма расплывчато.

Что же касается дилеммы капитализм-социализм, то тут важно понимать следующее: то, что отечественные либералы в 90-е годы понимали под «рыночной экономикой», представляло фактически самый что ни есть людоедский вариант капитализма какого-то совершенно непотребного гаитянского образца(вспомните незабвенное «Ну, вымрет тридцать миллионов. Они не вписались в рынок»(с)). На самом деле пока на обломках СССР пытались построить именно этот гаитянский капитализм, Западный мир, особенно Европа, неуклонно дрейфовал в сторону социализма — не того, советского, но все равно — социализма, в том числе и в экономике (достаточно вспомнить насквозь дотационное европейское сельское хозяйство, субсидии «Эйрбасу» и т.д.). Именно идеи социального и расового равенства(столь ужасные для отечественных либералов, которые к тому же в значительной своей части — либертарианцы) — стоят сейчас в западном обществе во главе угла. Апофеозом тут можно считать события 2020 года в США, когда вроде бы незыблемая система начала трещать по швам. Что в свою очередь вызвало в определенных кругах плач по ушедшей в прошлое «Великой Белой Консервативной Америке»(тм), которую разрушили афроамериканцы и социалисты. И как тут не улететь, куда глаза глядят, с этой безнадежной планеты?

Вернемся же теперь к роману Ланского. Если рассматривать с точки зрения наших сегодняшних реалий, именно после подобных событий часть WASPов, напуганная движением Black Lives Matter и ему сочувствующих, бежит с Земли, чтобы начать все с нуля на новом месте. И что тут устарело, господа критики? Ну, кроме ваших представлений о «Западном мире», естественно.

Теперь, надеюсь, всем стало понятно, почему я выше сказал, что рад, что прочитал роман Ланского именно сейчас, а не раньше.

Эта книга настолько злободневна, настолько опередила свое время, что просто диву даешься. И речь тут, естественно, не только об этом злосчастном коротеньком прологе, вызвавшем столь много эмоций. Он — всего-лишь вишенка на торте.

Как говорил наш с Лемми Кошеном друг Конфуций: «Самое ужасное в советской антикапиталистической пропаганде было то, что она в итоге оказалась правдой».

То, что в 1970-х годах для жителей страны Советов казалось едкой сатирой на «их нравы», в 21 веке довольно прочно вошло в нашу повседневную жизнь и уже даже не вызывает удивления. Вот все эти приметы нашего времени вы и найдете в книге. Всевозможные секты, массово вербующие легковерных, разборки за сферы влияния между бандитскими группировками и связь последних с полицией, попы, кропящие космические корабли перед полетом, и конечно же жулики-предприниматели.

«Не было такой фирмы, которая не нарушала бы законов, не совершала бы мошеннических операций, не грабила бы мелких держателей акций махинациями на бирже, не обманывала бы своей рекламой, не подкупала бы политиков, не скрывала бы доходов, не залезала бы в карман потребителей, завышая цены или фальсифицируя продукты».

Понятно, что подобные фразы могли в прошлом(да и сейчас) вызывать у кое-кого идиосинкразию, но у нас с вами было уже достаточно времени, чтобы убедиться в достоверности всего этого на собственном опыте.

К сожалению приходится столь детально останавливаться на подобных моментах, потому что именно из-за них книга подверглась шельмованию. В самом же романе всё это является мелкими штрихами, никоим образом не становясь для автора самоцелью.

Основное же направление сюжета связано с научными разработками в области искусственного интеллекта.

Постепенно оно разделяется на две параллельные линии: гениальный ученый-изобретатель Роберт Милз пытается создать искусственного человека, а бывший сотрудник его лаборатории, укравший более старую разработку, налаживает производство человекоподобных роботов на любой вкус, поставив свою деятельность на службу не очень хорошим людям. Важным моментом является то, что целью Милза является не робот, а именно реплика человека со всеми его органами, включая мозг. В качестве «строительного материала» он использует синтезированное им совершенно новое вещество витаген, устойчивое ко многим внешним раздражителям и обладающее «памятью» для регенерации, что в сочетании с освобождением от проблем психической деятельности сделало бы «нового человека» или чева, как его назвал Милз, более совершенным творением, чем оригинал, т.е. человек, созданный «старой дурой» — природой. И тут на первый план выходит вопрос, занимавший многих фантастов в 1930-40-х годах — создание сверхчеловека. Не то, чтобы и после этого никто из писателей-фантастов этой темой не занимался, но именно тогда, прежде всего Степлдоном и Вейнбаумом, она была проработана наиболее глубоко, в первую очередь с философской стороны.

Так же и Милз, создав собственно оболочку чева, оказывается лицом к лицу с экзистенциальным вопросом, что есть человек или, если хотите, что делает человека тем, что он есть, все дальше углубляясь в исследования деятельности человеческого мозга. И здесь на первый план выходит совершенно оригинальная идея автора — визуализация с помощью приборов мозговых процессов — развитие которой мы и будем наблюдать на протяжении всей книги. Возможно кому-то все эти рассуждения о ветвящихся разноцветных древовидных структурах, отвечающих за определенные эмоции, желания или намерения, могут показаться скучными, но мне они показались необычайно увлекательными и нестандартными, во всяком случае ничего подобного я в мировой фантастике до этого не встречал.

Еще одна сюжетная линия — это заговор отставного генерала Боулза, который поставил своей целью очистить Землю от скверны чересчур расплодившегося и «погрязшего в пороках», почти как на прежней Земле, человечества. Тут опять же упомянутая выше отечественная либеральная критика начинает мучиться изжогой, так как генералы по фамилии Боулз должны по ее понятиям излучать из себя исключительно радугу и бабочек. С другой стороны, если взять ту же американскую фантастику(и не только), то отставные генералы только тем и занимаются, что, встав поутру, раздумывают как бы им к вечеру взорвать Белый дом. Вот и у Ланского Боулз вынашивает идею спровоцировать мировую войну, атаковав переоборудованными пассажирскими ракетами местные аналоги Белого дома и Капитолия. То есть скончавшийся в 1997 году Ревич мог сколько угодно над этим иронизировать, но мы опять же помним, что случилось в США в сентябре 2001 года, и к чему это привело.

Присутсвует в романе хоть и небольшая, но довольно жесткая гангстерская линия, которая более походит на сериал «Бандитский Петербург», чем на советскую фантастику, во всяком случае героев автор не жалеет.

Что касается заявленной в аннотации памфлетной составляющей, то она ограничена несколькими довольно небольшими вставками, которым не откажешь в остроумии. Чего стоят, например, парковые скамейки с подогревом и выдвижным козырьком от дождя для бомжей. Хотя наличие специального механизма идентификации, не позволяющего одному и тому же человеку ночевать два раза на одной и той же скамейке, и активирующего автосброс, делает систему еще интересней. Или одежда и другие вещи с крупно проставленными датами выпуска — все они рассчитаны на один день носки перед утилизацией. Если дата более старая, то человек перед вами — явный неудачник. Кстати, вы не забыли поменять свой не такой уж старый смартфон на недавно вышедшую новую модель?

Вообще в фантазии Ланскому не откажешь. По научно-фантастической оснастке роман выглядит весьма серьезным и нисколько не устаревшим. Как таковой идеологии в нем практически тоже нет, все самые «страшные» места я разобрал выше. Могу сказать больше, если, убрав пролог, переиздать эту книгу сегодня, поместив на обложку какое-нибудь англосаксонское имя автора, то вряд ли кто заметит подвох, разве что удивится хорошему русскому языку, переводным произведениям нынче так не свойственному.

Во всяком случае «Битые козыри» на голову выше подавляющего большинства произведений западной нуль-фантастики, изданной у нас после 1991 года. Лично я, например, готов отдать за него все прочитанные мной романы Гордона Диксона, включая хваленый пресловутый Дорсайский цикл, на которые убил не так давно массу времени.

То есть в целом имеем весьма добротно написанный и более чем актуальный роман, который в наши дни заиграл совершенно новыми красками.Что же касается проблем и идей, затронутых в романе, то книга вправе претендовать на звание одной из вех советской фантастики.

Замечательное произведение.

Казалось бы банальная для научной фантастики история: главный герой-землянин высаживается на неизученную планету(в повести она носит незатейливое название Синяя) и обнаружив там аборигенов, вступает с ними в контакт. Было ведь уже тысячу раз и до(а книга написана в лохматом 1980 году), и после. Но тут совершенно особый случай.

Написать этнофантастику, написать так, чтобы это было убедительно, чтобы читатель поверил, — дело, скажу я вам, наисложнейшее. А уж, облечь сей труд вдобавок во «вкусную» литературную форму, чтоб читатель на одном дыхании проглотил, довольно урча, — вообще нечто выдающееся. Заявляю со всей ответственностью: кемеровский писатель Геннадий Емельянов с этой задачей справился, причем на отлично. Перечитал я практически всю переведенную классику американской фантастики первого ряда. Так вот, мне известен единственный автор, способный создать произведение такого уровня по обоим параметрам, это — Урсула Ле Гуин. И оно понятно, происхождение обязывает — как-никак из семьи антропологов. Это помимо литературного дарования.

А вот, как это Емельянову удалось, для меня загадка. Сколько трудов по антропологии он перелопатил, чтобы создать свой, на другие непохожий и в то же время узнаваемый в своей первобытной своеобычности, мир; — можно только гадать, но то, что немалую часть души своей вложил он в песни, легенды и прочий фольклор, сомнений не вызывает. Есть что-то у его аборигенов и от африканских бушменов, и от коренного населения Австралии — эдакое полупервобытное племя, живущее пусть и не очень сытно, но в тесной гармонии с природой. Во всяком случае до классического рабовладения они еще не додумались. Хотя свой закон у них есть, вернее был, так как оставленные им предыдущими инопланетными посетителями Синей «истины на камне»(явная аллюзия на билейские Скрижали) оказались безвозвратно утраченными. Вот и продолжают бедолаги страдать от дикости и суеверий под гнетом невежественных старейшин, сохранивших в употреблении единственную «истину», заключающуюся в том, что.племя должно их кормить.

Повесть написана образным и сочным, «сибирским» языком, с юмором, но без пошлого зубоскальства, а скорее в слегка ироничном тоне, как это делает Вадим Шефнер в своих «Сказках для умных» и «Лачуге должника», где главные герои так же безалаберны и в то же время(а может благодаря тому) симпатичны. Опять же вся книга проникнута духом гуманизма. Несмотря на то, что персонажи всю дорогу размахивают и кидаются друг в друга копьями, дубинками и прочими предметами в книге явно никого не убивают, от чего она очень сильно выигрывает.

А какие характеры! Главный герой — двадцатишестилетний Логвин(или сокращенно Ло), самый заурядный супермен: рост прилично за два метра, вес — двести килограммов, реакция позволяет перехватывать на лету брошенные в него копья. Надо понимать, на благополучной Земле все по физическим кондициям такие — подросло человечество, развилось. Но вот в чем он необычен, так это в своей любви к приключениям. В смысле — для той благополучной Земли будущего — необычен, чрезмерные возможности разучили человека, превратившегося в тепличное существо, дерзать и идти вперед. Именно поэтому Ло, последний романтик, и высаживается в одиночку на незнакомую планету. Ведь он «всегда хотел настоящего». Кстати возможности свои физические(а точнее малую их толику) он использует всего пару раз на протяжении всего повествования, дешевое суперменство — это не по его части, что тоже подкупает.

А вот, знакомьтесь, Сын Скалы — его названый брат и оруженосец из местных — редкостный пройдоха, речи которого так и просятся быть растащенными на цитаты. Или вот вам еще один колоритный персонаж — вечно побитый правдоруб Червяк Нгу.

А чего стоят переговоры главного героя с корабельным Электронным Мозгом, которого он фамильярно величает Головой и который частенько рад показать «характер».

Собственно в США именно за такие произведения дают «Хьюго», «Небьюлу» и «Локус», причем как правило в комплекте, но у нас, как и раньше, пророков в своем отечестве несть, и потому так мало у этого вневременного шедевра читателей. А жаль, ибо произведение это — очень яркое и запоминающееся, достойное войти в золотой фонд советской/российской фантастики.

Не понимаю, кто и зачем обозвал в кратком обзоре, гуляющем в Сети, этот роман «производственным», но производственный он ненамного больше, чем фантастические повести Вадима Шефнера. Вообще «Последний ангел» по фабуле и фантастической проблематике близок «Сказкам для умных» последнего.

Заурядный немолодой советский инженер-конструктор неожиданно для себя оказывается обладателем некоего артефакта могущественной цивилизации, когда-то наблюдавшей за Землей. Надо ли говорить, что это событие в корне меняет его жизнь. История, атмосферой напоминающая фильм «Служебный роман», плавно перетекает в область психоделики, когда главного героя начинают посещать умершие родственники и другие странные (не)люди, сам он на короткое время ментально перевоплощается в давно погибшего друга в то время, когда тот был еще жив, а его знакомые являются к нему в своих снах, оставляя после себя вполне материальные следы. Действие развивается по большей части дома у главного героя, где и происходит вся эта почти булгаковская чертовщина. Жизнь конструкторского бюро показана со знанием дела, и это понятно — автор сам долгое время работал инженером-конструктором, и это — его поле, как, например, для Александра Шалимова — геология.

Получилась в целом очень милая ностальгическая история, крепко сбитая и замечательно написанная. Даже странно, что ее после первого издания в 1984 году больше не переиздавали. Что же касается упомянутого вначале рецензии обзора, то, судя по обилию нелепиц и несоответствий в нем, автор его вряд ли эту книгу читал или же читал настолько давно, что всё вконец позабыл.

В заключение хотелось бы с высоты нашего послезнания привести несколько фактов, которые бросились в глаза.

- Герои романа в домашней обстановке часто, хоть и понемногу, пьют. Уже через пару лет в соответствии с генеральной линией Партии герои новых фантастических(и не только) произведений массово перейдут исключительно на безалкогольные напитки.

- Главный герой является приемным сыном репрессированного «врага народа», о чем довольно подробно рассказано. Никакая Perestrojka и Glasnost для этого, как видим, не требовалась.

- Упоминаемому в тексте теплоходу «Адмирал Нахимов» оставалось плавать всего два года после выхода книги.

Очень и очень неплохое, сильно недооцененное и незаслуженно забытое произведение, выгодно отличающееся от вышедших ранее книг на космическую тему Колпакова, Волкова и Оношко, которых справедливо критиковали за берроузовщину и даже, не побоюсь этого слова, гамильтоновщину.

Действие романа Михаила Белова разворачивается в двух плоскостях: на Лории в системе Мицара, где пытается разгадать тайну этой планеты космонавт Тарханов, оставшийся последним из экипажа после вынужденной посадки, вызванной атакой белых шаров, и на Земле, где другой космонавт — Игнат Лунь — готовится лететь ему на помощь. Собственно вокруг его экспедиции и разворачивается главный конфликт этой, второй плоскости романа: приземленные прагматики считают, что нужно сконцентрироваться на чисто утилитарном освоении Солнечной системы, а романтики ратуют за выход в Дальний космос и поиск разума во Вселенной. К последним принадлежал и Тарханов, сделавший предположение, что в окрестностях Мицара находится планета, симметричная Земле, а следовательно там может оказаться разумная жизнь В принципе земная часть прописана достаточно убедительно и логично, без лишнего пафоса и надуманной приключенщины.

Коллизия на Лории тоже поначалу завораживает своей необычностью для советской фантастики — негуманоидные формы жизни не так часто в ней встречались. Но вот дальше, когда автор доходит до объяснения произошедших там событий, начинается часть, которая мне не понравилась. Чересчур длинно, путано и памфлетно, что придает роману эклектичность. Ничего не имею против сатиры на маоистский Китай, но только в виде отдельного рассказа, а не вставки в данный роман, где она смотрится совсем уж чужеродно. Придумай автор что-нибудь пооригинальнее — я бы и десятки не пожалел для его оценки. Но даже и в таком виде роман «Улыбка Мицара» в целом мне понравился.

В заключение хотелось бы добавить пару слов по поводу ранее высказанных претензий к роману, которые могут создать неверное впечатление о нем.

Звездолеты «из материала, один кубический сантиметр которого весит тонну» никто в романе не строит. Из этого материала, который автор назвал звездолитом, выполнено только пленочное покрытие корпуса с целью защиты от излучения и высоких теиператур. Толщина этой пленки автором не называется, но почему бы ей не быть, например, равным нескольким микронам. Желающие могут посчитать вес такой пленки, чудовищно большим он не будет.

Впрочем и «новейшее достижение электроники и кибернетики XXV века — компьютер занимающий 40 этажей» точно такая же инсинуация, идущая всё от той же невнимательности. На самом деле в романе на 40 этажах размещены кибернетические машины(хорошее русское слово «сервер» в 1969 году еще не было известно), обслуживающие Звездный Совет. Можете сравнить это пространство, например, с занимаемыми серверами площадями дата-центра Гугла, которые составляли еще в 2014 году десять тысяч квадратных метров. Кстати, почему бы им в самое ближайшее время не стать раз в десять больше? А теперь распределите эту площадь по 40 этажам.

А вот анабиозные камеры для оставшихся на Земле жен космонавтов как раз в романе существуют. Ближе к концу одна из героинь объясняет в письме, почему она такой камерой не воспользовалась.

Герои, изъясняющиеся «высокопарным стилем в духе провинциальных актеров XIX века», на самом деле не так уж плохи. В конце концов выбранные для сравнения актеры ничего сами не придумывали, а говорили языком классики. То есть хорошим русским языком. А не языком косноязычных недоучившихся студентов, которым заговорила американская фантастика в русских переводах после 1991 года.

Вполне добротная научная фантастика.

Действие разворачивается на планете Ауэна, за которой угадывается одна из планет Солнечной системы. Показано кастовое общество, в котором передовые технологии, такие как ядерное оружие и энергетика, соседствуют с монополией жрецов на знания, что выглядит не слишком убедительно. Не берусь судить насколько корректны авторские физические выкладки о меняющейся скорости вращения планеты, но сама идея выглядит довольно оригинальной.

В ожидании грядущей катастрофы жители планеты строят космический корабль, который должен перенести немногих избранных на другую планету. Само изображенное в романе общество выглядит довольно необычно для советской фантастики, вызывая ассоциации с романами Мака Рейнольдса(«Недремлющее око», «Фактор бунта»), с их кастовыми системами, но с совершенно другой проблематикой. Напротив, сюжетный ход с источниками знаний, оставленными в прошлом пришельцами, выглядит малооригинальным. С литературной точки зрения написано очень даже неплохо, первые две трети романа посвящены больше социальным вопросам, собственно приключения начинаются лишь в последней трети. Тем не менее сюжет не провисает и удерживает внимание читателя.

Совершенно проходная для Рейнольдса вещь. Показана цивилизация, скатившаяся в родо-племенной строй, которая сталкивается с прибывшими на ее планету авантюристами, стремящимися завладеть богатствами планеты. Стандартная приключенщина в американском духе и банальная разочаровывающая концовка. От Рейнольдса ждешь большего.

Вдобавок перевод оставляет желать лучшего. То в одном из эпизодов гидросамолет превращается через пару страниц в вертолёт, то увлечение иностранными словами приводит к появлению в родовом доме квартир, а на племенном празднике — бармена(хотя это больше претензии к редактору, чем к переводчику). В общем осталось тягостное впечатление от чтения.

Еще один незаслуженно забытый шедевр от Дмитрия Сергеева.

Я уже отмечал в рецензии на повесть того же автора «Прерванная игра»(1983), что по моему мнению его творчество близко мягкой Новой волне, при этом я сравнил его тогда с Майклом Коуни и Эдмундом Купером. В данном случае практически с первых страниц у меня возникла ассоциация с недавно переведенным у нас романом «Пересмешник» еще одного автора того же направления — Уолтера Тевиса.

В обоих произведениях показано общество, где благоденствие возведено в абсолют. Всё, что мешает или может нанести ущерб благостному существованию, подлежит запрету. Ведь человек не должен страдать или просто переживать. А любовь, страх и другие чувства и эмоции — это сплошной стресс. Поэтому нет в показанном обществе ни чувств, ни книг. Зато есть бунтари-одиночки, которых не устраивает сложившееся положение. Этим людям, их попыткам вырваться из-под конвоя заботы и посвящены оба произведения.

А теперь самое главное: «Пересмешник» написан в 1980 году, а «Заповедник чувств» на 13 лет раньше. Причем даже для 1980 года лежащая в основе произведения идея была новаторской, не зря роман Тевиса номинировался на «Небьюлу». Вот теперь что хотите, то и думайте о советской фантастике, а лучше — навсегда забудьте все то плохое, что о ней слышали.

Просто судить о ней нужно по лучшим произведениям, которых не так уж мало. А столкнувшись со слабыми или конъюнктурными произведениями не забывать о принципе, озвученном Теодором Старджоном: «Девяносто пять процентов всего — дерьмо». Он одинаково применим, как к советской, так и к американской или любой другой фантастике. Это мы просто привыкли, что в советское время вся переводная фантастика была прекрасна, ибо коммунистическая цензура заключалась в первую очередь в том, чтобы для перевода отбирать произведения из неупомянутых Старджоном заветных пяти процентов. С приходом «свободы» отечественные горе-издатели принялись наперегонки осваивать неисчерпаемые запасы тех самых пресловутых девяносто пяти процентов, весьма в этом преуспев, да и читателя воспитав соответствующим образом. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что иногда и из пяти процентов что-то перепадает — взять хоть того же Тевиса.

И еще важный момент: в упомянутой выше рецензии я рассказывал о том, что Сергееву в 90-х годах прошлого века изрядно досталось от либеральной критики. Не по делу совершенно досталось. Так вот, даже затрудняюсь, что увидела бы та критика в данном рассказе: аллюзию на Железный занавес в отгороженной от всех планете Тибии или посягательство на свою мифологию, выразившуюся в крушении под грузом собственного благополучия Общества Всеобщего Благоденствия, которое у либералов прочно ассоциируется с Западом.

А может не стоит искать подвох там, где его нет? В конце концов автор, показывая в рассказе Доброжелательного Слухача, а это такое следящее устройство, которым оснащена каждая квартира в представленном мире, еще ничего не мог знать о Сноудене и его разоблачениях. Лучше просто отдать должное хорошей литературе, которая ничуть не стала хуже за прошедшие с момента написания полсотни лет. Гениальное произведение тем и хорошо, что оно универсально и не устаревает.

Довольно злой рассказ. Грешнову не откажешь в предвидении. Только вместо раздербаненного транснациональными корпорациями Марса, мы сегодня имеем раздербаненную ими же ради сланцевой нефти Землю. Жаль, что решение проблемы, показанное автором, на Земле невозможно.

Очень красивый и добрый рассказ. Грешнов — блестящий стилист, а в данном случае и идея, лежащая в основе произведения, весьма оригинальна. Очень необычный взгляд на цветы, да и на весь наш мир. Автор остается тут верен себе, разрабатывая излюбленную свою тему незримой связи человека и природы. Вот только кому сегодня нужны его рассказы?

Не могу не процитировать то, что сказано в самой старой рецензии на этот рассказ по поводу его героя: «Никогда общество серых ворон не поймет одну белую ворону». Лучше не скажешь. Вот только белая ворона в данном случае — это не столько герой рассказа, сколько сам писатель Грешнов со своими лирическими рассказами, в которых нету ни жукоголовых пришельцев, ни суперменов, ни магов. Обществу серых ворон он не нужен, достаточно посмотреть на оценки его творчества на фантлабе. И от этого действительно грустно.

А многие рассказы его дивно хороши. Только их нужно услышать, настроившись на их волну, как герой рецензируемого рассказа сумел услышать цветы.

Рассказ, я бы сказал, в духе Жана Рэя, но на отечественном материале. Эдакое расширение сознания с помощью определенных веществ, которое в итоге превращается в реальность. Ценность произведения прежде всего в его литературных достоинствах, написано очень хорошо и образно.

Первый и, скорее всего, последний роман Уилбура Смита, мною прочитанный. Ниже попробую объяснить, почему так получилось.

Выбор именно этой книги не был случайным. Во-первых, я очень люблю книги Райдера Хаггарда о Южной Африке, а Уилбур Смит вправе претендовать на то, чтобы считаться одним из его литературных наследников, как мне казалось раньше. Во-вторых, привлек внимание фантастический сюжет произведения. Поскольку, скептически отношусь к переводам Арсеньева(а именно такой гуляет по сети), я не поленился раздобыть перевод Панасьева 1995 года на бумаге и ни разу в дальнейшем об этом не пожалел. Небольшое сравнение текстов показало, что он почти в полтора раза объемнее того сетевого, а в литературном плане на голову его выше.

Как уже многократно отмечалось рецензентами, книга состоит из двух вроде бы самостоятельных частей, объединенных общим замыслом и образующих от того нерасторжимое целое. В первой части действие происходит в современности. Ученый Бен Казин, еврейский интеллектуал, тело которого обезображено горбом, но возможно вследствие этого же обладающий чудовищной силой(а мы ведь про такое уже знаем из известного фильма про МУР, так что тут не удивляемся) и его друг и одновременно покровитель Лоурен Стурвезант(у Арсеньева , кстати, «Стервесант», но тут вопрос, что правильнее — транскрибировать на английский или голландский манер, сама фамилия — голландская, если что) — красавчик, магнат и любитель приключений отправляются на поиски древнего города. Все это происходит на фоне национально-освободительной войны против диктатуры белого меньшинства. Как уже отмечалось, африканцев автор не жалует. Но тут ничего удивительного нет — на войне, как на войне, а дегуманизация противника — составная ее часть. Это только в нонешних русскоязычных интернетах, стоит зайти речи о советской книге, посвященной Великой Отечественной войне, как сразу же выскакивает какой-нибудь пациент(или даже несколько) с претензией «Книга негодная, там все советские(ну, кроме предателей) — хорошие, а все фашисты — плохие», больше нигде вы такого не увидите. То есть просто нужно понимать, откуда идет этот авторский настрой, и соответственно к нему относиться. Это еще не расизм, хотя в данном случае и близко к нему. Расизм состоит в другом. Чтобы это понять нужен небольшой экскурс в историю.

С момента прихода европейцев в Черную Африку, те считали местное население примитивными дикарями, неспособными создать что-либо заслуживающее внимания в культурном плане. И вдруг в 1867 охотник Адам Рендер обнаруживает в землях, позднее названных Южной Родезией, колоссальные руины, которые он посчитал остатками храма Соломона. В дальнейшем в русле указанной выше европейской концепции, господствовало мнение, что город, а сомнений в том, что это — город к тому времени не осталось, был построен финикийцами или арабами. Более того некоторыми археологами в ходе раскопок целенаправленно уничтожались все следы, принадлежащие народу шона, которые могли указывать на туземное происхождение руин. Особенно преуспел тут некто R. N. Hall в самом начале 20 века.

Отдал дань модной теме и Райдер Хаггард, который, исходя из господствовавшей на тот момент теории, издал в 1898 году роман «Элисса, или Гибель Зимбое» о гибели именно финикийского города в Южной Африке. Так продолжалось до 1929 года, когда, получившая до этого огромный исследовательский опыт в Египте, выдающийся британский археолог Гертруда Катон-Томпсон(вся ее экспедиционная группа состояла исключительно из женщин), опираясь на найденные в ходе раскопок артефакты показала, что город, получивший название Великий Зимбабве, был построен в 12 веке местным населением, принадлежащим к группе шона. Несмотря на то, что Катон-Томпсон сразу после своего открытия подверглась травле со стороны прессы и злобным нападкам наиболее агрессивно настроенных коллег-археологов, не желавших расставаться со своими догмами, к настоящему времени эта ее версия считается окончательно доказанной, а все другие — незаслуживающими внимания.

Что делает Уилбур Смит в своем романе. «Ах так, вы говорите, что это африканцы город построили? Ну, допустим. А вот я вам сейчас на пальцах покажу, как было дело». И вот в романе «Птица Солнца» он выдумывает некий основанный спасшимися после разгрома их государства карфагенянами город в Южной Африке, посмотрев на который, африканцы по его образу и подобию якобы и построили свой Великий Зимбабве. Сами бы они ни за что не додумались! Никаких доказательств существования такого города-прототипа нет, но если кому-то хочется, то пусть в романе будет. В принципе, понимая все вышеизложенное, данное произведение нужно относить не к историческим романам, а к научно-фантастическим(лично для меня это только плюс). Вернее к той их группе, которая самозабвенно занимается шельмованием истории и продвижением псевдоисторических теорий. Если кто помнит, были такие отечественные авторы-фантасты, которые в своих произведениях утверждали, что Ахилл был древнерусским тавроскифским князем, а гора Олимп находилась в районе Керчи. Вот это то же самое. Только у Смита вступает в игру еще и расистский подтекст(а это уже минус, и не маленький).

Но вернемся к сюжету. Вот этот самый карфагенский город и обнаруживает наша dream team(тут я нисколько не иронизирую, пара действительно получилась колоритная, характеры автору удались), после чего их ждут дальнейшие удивительные открытия и различные приключения. Ну а поскольку третий участник группы — дама, то без любовных треволнений тоже не обойдется. Это собственно первая часть романа.

Во второй части мы видим практически тех же самых персонажей(наши современники из первой части — это их реинкарнация), но перенесенных на много веков назад, где они разыгрывают свою драму на фоне придуманного автором карфагенского города. Если авторская задумка тут не гениальна, то очень близко к тому.

То есть в принципе роман очень и очень качественно написан. Хотя, нужно признать, до Хаггарда Уилбур Смит не дотягивает даже близко. Ну дык, так про любого современного автора можно сказать, с Пушкиными и Достоевскими нынче тоже не очень.

Но вот только есть у этой книги какой-то неприятный душок. Это тоже нужно понимать.

Подводя итог, повторюсь, потраченного времени мне не жалко, книга того стоила, но и желания читать другие книги этого автора у меня не возникло. По изложенной выше причине.

В основе романа иркутского писателя лежит повесть «Завещание каменного века», написанная в 1971 году. За эту повесть автора в разное время изрядно критиковали со всех сторон. С одной стороны — официозная советская критика за якобы «безыдейность». С другой стороны — либеральная часть, с большевистским рвением выискивающая «крамолу», а точнее — несоответствие собственным догмам, в литературе, тоже не могла пройти мимо некоторых моментов произведения. Так в середине 90-х годов один вроде бы весьма и весьма уважаемый либеральный критик фантастики обрушился на автора с нападками за показанную в книге «цивилизацию, загнавшую себя в тупик слишком большим благополучием», в чем он усмотрел, надо понимать, посягательство на собственный миф о Западе(совершенно беспочвенно, кстати). А раз уж книга идейно не соответствует, то значит в ней — плохо всё! Справедливости ради, в той же работе либерального критика достается на орехи и Сергею Снегову за «Люди, как боги».

Тем не менее в советское время больших проблем у автора с изданием не было. Та, изначальная повесть издавалась и на страницах «Уральского следопыта», и в составе сборника. Но уже в 1983 году Дмитрий Сергеев перерабатывает ее, добавляя в нее две вставные новеллы, до объема романа, и в таком виде издает. Что важно, эта книга удостоилась весьма положительных отзывов другого известного иркутского писателя, в порядочности которого у меня сомнений быть не могло, — Юрия Самсонова. Того самого, который в конце 1960-х годов будучи главным редактором альманаха «Ангара» опубликовал в нем «Сказку о тройке» Стругацких, за что в итоге и поплатился должностью. Собственно именно оценка Самсонова пересилила читанную мною работу упомянутого выше критика, из-за которой я, доверившись чужому мнению, пару десятилетий просто игнорировал Сергеева, и с некоторым скепсисом я все-таки принялся за чтение книги.

Поначалу она показалась мне весьма занятной, примерно на уровне произведений Булычева об Алисе, только для более взрослого читателя. Действие начинается с того, что рассказчик за мгновение до гибельного для него развития событий оказывается перенесенным из нашего времени на многие тысячелетия в будущее. Калейдоскопическая смена событий, весьма необычный для советской фантастики антураж, интересные авторские находки, и, самое главное, — отличный язык и стиль повествования делают чтение необычайно увлекательным.

И лишь ближе к концу, когда автор ненавязчиво и изящно сводит в единое целое различные сюжетные линии, одна из которых та самая злополучная «цивилизация, загнавшую себя в тупик слишком большим благополучием»(хоть это и чрезмерно вульгарное упрощение), и становится очевидным авторский замысел, я начал осознавать, что передо мной подлинный шедевр — необычайно глубокая и умная книга..

Не стремясь раскрывать сюжетные перипетии, а произведение построено так, что любая деталь может оказаться спойлером, могу лишь сказать, что произведение по-моему мнению близко по духу мягкой Новой волне, прежде всего таким почитаемым мною писателям, как Майкл Коуни и Эдмунд Купер. В то же время оно совершенно оригинально по замыслу. Ни в каком подражательстве автора упрекнуть невозможно, если конечно вы не тот, упомянутый выше, либеральный критик, ставящий ему в вину якобы заимствованное из других книг «оживление замерзшего трупа». Как тут не вспомнить рассказанную Булычевым историю о его трудностях с изданием «Похищения чародея» в советское время:«Издавать не будем, потому что машина времени уже была у Уэллса!». Приемы и логика «искусствоведов в штатском» остаются неизменными во все времена.

С другой стороны книга проникнута свойственным лучшим образцам советской фантастики гуманизмом. Вы не найдете на страницах книги ни потоков крови, ни прочих жестокостей. Зато почти наверняка будете удивлены весьма оригинальным взглядом на прогрессорство.

Что еще важно, автору удалось создать вневременное произведение, которое интересно читать и в наши дни. Так что могу лишь рекомендовать его к прочтению. А я же необычайно рад, что открыл для себя еще одно замечательное имя на карте фантастики. Непременно продолжу знакомство с этим автором.

Мак Рейнольдс известен прежде всего, как автор социальной фантастики. Вариантов возможного будущего человечества в его книгах не меньше, чем булочек у пекаря.

В данном конкретном случае автор попытался совместить свое профильное направление с боевиком, да еще упакованным в рамки сериала.

И вот тут начинаются проблемы. Я несколько раз менял оценку, потому что не знаю по каким критериям сей опус оценивать. С одной стороны, придя к концу романа, читатель чувствует себя обманутым в ожиданиях — эпизод вроде бы закончен, но основные сюжетные линии или остались несведенными воедино или неубедительно скомканными. За такое и четверки много. С другой стороны сама атмосфера передана замечательно, Рейнольдс тут мастер. Хотя известная вторичность, а вернее самоповтор, тут очевиден. Так уж получилось, что как раз перед этим романом Рейнольдса мною было прочитано его же «Недремлющее око», написанное ранее. Осмелюсь утверждать, что именно оттуда перекочевала описанная здесь кастовая система, пусть и по-другому поименованная, а также оппозиция оной. Что касается составляющей, призванной превратить произведение в боевик, то ею является главный герой — отставной наемник Джо Мозер(или Маузер в другой транскрипции).

В мире, описанном Рейнольдсом, все споры между хозяйствующими субъектами решаются на поле боя в так называемых фракасах. Каждая из сторон выставляет свою армию наемников, которая в случае победы приносит своему хозяину выигрыш, например правительственного контракта.

Как вам: «Локхид» забивает стрелку «Дуглас-Боинг»? Или еще круче: Объединение рабочих горнодобывающих предприятий против Американской Федерации Труда. Обе стороны выставляет свою армию наемников, чтобы определить, кто из них прав.

В то же время сами фракасы превращены в необычайно популярное шоу, транслируемое на всю страну. Зрители в прямом эфире могут наблюдать уже не горящие вместе с пилотами болиды «Формулы-1», а оторванные взрывами конечности, груды окровавленных тел и муки умирающих.

Что важно, сами битвы происходят в рамках определенных правил — во первых они локализованы на определенных участках местности, оснащенных съемочными камерами, а во-вторых разрешается использовать оружие, имевшееся до 1900 года, то есть потолок — пулемет Максима и соответствующая артиллерия, из транспорта — только лошади. Довольно свежо и оригинально, даже по нынешним временам, не правда ли?

Сам Джо Мозер во фракасах больше не участвует(см. раннюю повесть «Наемник» Рейнольдса, хотя в рецензируемом произведении об этом эпизоде говорится достаточно подробно). Но среди действующих участников есть люди, которых он хорошо знает. Читать книгу интересно, очень приятное впечатление оставляет перевод А.Соболева. И вдруг, как обухом по голове, тебя ошарашивает невнятная, оборванная и разочаровывающая концовка с явным намеком на продолжение, которое не факт, что есть. По крайней мере на русском языке его точно нет.

Вот и сиди гадай, какую оценку ставить. Поставил пока по максимуму, учитывая антураж романа и его идеи.

В 1937 году Джон Стейнбек написал повесть «О мышах и людях»(«Of Mice and Men»). И пусть там о мышах сказано не больше, чем о королях и капусте в романе О'Генри, но Уильям Тенн в 1968 году, используя очевидный ассоциативный прием, называет свой фантастический роман — «О людях и чудовищах»(«Of Men and Monsters», в русском переводе «Обитатели стен»). И вот еще через пять лет Майкл Коуни пишет роман «Герой Нижнеземья», который по праву можно было бы снабдить подзаголовком «О людях и мышах-чудовищах». Круг замкнулся.

В романе Коуни человечество, получив в наследство от Старых Людей некую непонятную машину, некоторое количество познавательных фильмов да обрывочные сведения о выжженной бомбами поверхности Земли, оказалось загнанным под землю, где вынуждено бороться за свое выживание — изгонять из своих рядов мутантов, питаться собранными с трупов личинками-падальщиками(фу, гадость какая, но для них вроде как деликатес) и пытаться защитить себя от невероятных размеров грызунов, вернее грызуна, ведь тот приходит время от времени всегда один. Одного такого Клинкозуба еще на памяти живущего поколения сумел убить некий Герой, пусть и ценой собственной жизни. Теперь о нем слагают легенды, а вокруг его персоны и могилы создан целый религиозный культ. Но рано или поздно придет новое чудовище и все начнется сначала. Вот и живут люди в постоянном страхе перед Клинкозубом и в постоянном ожидании его прихода(Беккет, привет!), о нем все их мысли и помыслы.

Собственно на похожие темы было уже до того написано приличное количество фантастических произведений, в том числе и высочайшего уровня. Что характерно, Коуни не стесняется разбрасывать то здесь, то там слегка завуалированные цитаты из них. Вот на какое-то мгновение промелькнула, чтобы никогда больше не появиться, пара мутантов — двухголовый гермафродит(одна голова мужская, другая женская) и карлик — ну чем не хайнлайновские Джо-Джим(ах да, тут он Салли-Энн) и Бобо. Вот изгоняют из клана мальчика с выдающимся слухом, и на ум сразу приходит «Отклонение от нормы» Уиндема. Будут еще и другие аллюзии, можете быть уверены.

Но тут даже главное, не то, О ЧЕМ пишет автор, а КАК он это делает. Коуни удался, на мой взгляд, один из лучших и наиболее оригинальных вариантов казалось бы избитой темы, достойный стоять в одном ряду со всеми упомянутыми выше произведениями. Все на высоте- стилистика, атмосфера, характеры, напряженный, прямо-таки детективный, сюжет, а также небанальная концовка. Несмотря на легкий, даже кажущийся местами сказочным, стиль повествования, книга совершенно не детская. Отдельно хочется отметить великолепный перевод Светланы Багдериной. Он настолько прекрасен, что у меня по ходу чтения даже возникла крамольная мысль — а перевод ли это(прецеденты были, причем даже у весьма известных издательств, а тут вообще — издательство-однодневка из 1993 года). Беглое сравнение с оригиналом эти сомнения полностью развеяло. Правда нужно обязательно принимать во внимание, что текст, выложенный в сети(самиздатовская книга) весьма скверно вычитан. Некоторые слова заменены на похожие по написанию, но совершенно неподходящие по смыслу. Пришлось заняться исправлением ошибок в моей копии, потому что скорее всего буду книгу перечитывать, настолько она мне понравилась.

Земля в ожидании инопланетного вторжения. Все нации мира объединились для отпора неизвестному врагу, условно названному краденами. Проблема лишь в том, что те, появившись однажды полсотни лет назад, куда-то потом пропали. И напрасно земные патрульные неделями просматривают окрестный космос, зарабатывая космическую хандру, атаки как не было, так и нет. И хоть периодически кто-то из них докладывает о встреченных чужих кораблях, но стопроцентной уверенности в этом тоже нет.

На этом фоне два галактических(во всех смыслах) прохиндея задумали крупнейшую в истории аферу. Для достижения своей цели им нужен кавалер Галактического ордена славы — высочайшей награды Солнечной системы. За всю историю всего 12 человек сумели получить ее, из них восемь — посмертно, да и все остальные уже умерли. И тогда по стечению обстоятельств их выбор падает на пилота корабля разведки младшего лейтенанта Дона Матерса — труса, выпивоху и бабника.

В итоге у автора получилась история, достойная пера О'Генри или Марка Твена. В принципе отсыл к знаменитой повести последнего «Банковский билет в миллион фунтов стерлингов» в этом произведении легко узнаваем. Правда в роли запредельно ценного банковского билета тут выступает тот самый Галактический орден славы.

Роман написан на основе более раннего рассказа Мака Рейнольдса «Галактический орден почета». Тем не менее вопреки моим опасениям какой-либо избыточности или затянутости я при чтении не обнаружил. Всё в романе, как говорится, на месте.

В общем могу только рекомендавать это произведение для прочтения. Читается легко, перевод А.Соболева, принимая во внимание время издания, на удивление хороший. Отсутствие читателей и низкий рейтинг говорит разве что о том, что своего читателя книга еще не нашла. Опять же привлеченные аннотацией любители боевиков будут разочарованы. Это явно не тот жанр. Скорее плутовской роман и социальная сатира.

Англоязычный оригинал как раз существует. Вот тут его довольно подробный разбор.

http://www.chris-winter.com/Erudition/Reviews/SciFiFic/DelRey_L/Pstalemate.html

Собственно я от него в свое время и отталкивался, когда уже с первых страниц заподозрил неладное.

С «переводом Медведева» общего практически нет, зато есть ощущение, что некий тролль 80-го уровня действительно впарил издательству собственную книгу под видом перевода Дель Рея.

Стандартный боевичок в американском стиле: двойные агенты, мелодраматичные повороты, чудесные избавления — в целом напоминает современный политический триллер, перенесенный в будущее, где земные сверхдержавы заменены на планеты. От Олдисса ждешь большего.

Перевод средненький, что для ФЛП звучит, как комплимент.

Update 13.12.2021 Издательство «Азбука» выпустило в серии «Мир фантастики» роман «Мир-кольцо» в отредактированном переводе, где в том числе исправлены ляпы и огрехи, перечисленные в данном отзыве, относящемся к изданию в ЗМФ. Спасибо, «Азбука«!

<Далее отзыв от 13.06.2019>

Один из лучших романов мировой фантастики и один из моих любимых.

Читал я его три раза. Первый раз в далеком 1991 году в бумажном флоксовском издании и был покорен масштабом авторской задумки и оригинальностью созданного им мира.

Спустя четверть века, в 2016, я перечитал тот же перевод Игоря Невструева, но уже в электронке, причем, несмотря на известные опасения, роман понравился еще больше, я бы сказал, что теперь он заиграл новыми красками, хотя на этот раз для меня более явными стали огрехи перевода.

И вот, наконец, моя третья встреча с этим шедевром Нивена — изданный «Азбукой» трехтомник, куда вошел и этот роман в переводе Кирилла Плешкова.

Скажу сразу, я не являюсь поклонником творчества переводчика Игоря Невструева, скорее наоборот. Я читал практически все его переводы и всеми ими остался в большей(в основном) или меньшей степени недоволен. По иронии судьбы самые приличные из них — это рецензируемый роман и «Без остановки» Олдисса из того самого старого флоксовского сборника. Огрехи есть, но вполне читабельно. Другим переводам повезло значительно меньше, многие из них очень плохи.

Уж не знаю в чем тут дело: или более тщательная редактура Сергея Барсова первой вышедшей в серии книги дала себя знать, или, если правда, что Невструев переводил роман с польского, в этом заслуга неизвестного польского переводчика, но факт остается фактом — тот первый сборник с романами Олдисса и Нивена высится эдакой вершиной(не очень, правда, высокой) как среди ФЛПшных поделок, издававшихся «Флоксом», так и среди переводов Игоря Невструева. Хотя оба романа заслуживают, безусловно, лучшего.

Что касается Кирилла Плешкова, то я читал три его перевода: «Вниз, в землю» Силверберга(тоже дважды), «Космическая лапа» Диксона и «Лампа для Медузы» Тенна. Во всех случаях впечатление, насколько помню, было положительным.

Нужно ли говорить, как я был счастлив, когда приобрел долгожданное новое трехтомное издание Нивена, причем не последнюю роль тут сыграла фамилия переводчика Плешкова.

Тем горше было мое разочарование, когда я приступил к чтению.

Я не буду сравнивать соответствие нового перевода первоисточнику(за исключением тех мест, где перевод совсем уж вызывает недоумение). Куда важнее для меня его собственно литературная составляющая. В данном случае, к величайшему сожалению, она на невысоком уровне. Отсутствует плавное течение повествования, через отдельные места приходится мучительно продираться, периодически спотыкаясь о корявые фразы, представляющие зачастую явную и неоправданную кальку с английского.

«Внизу простиралась буйная дикая местность, примерно такая, какую плоскоземельцы ожидают увидеть на планете-колонии, – что зачастую оказывается тем хуже для них.»

«Я бы усомнился в ней до сегодняшнего утра, когда ты прилетел с Небес.»

«Многие музеи все еще находились в процессе переноса на Мир-Кольцо, по одному невероятно бесценному экземпляру зараз.»(тут речь даже не о том, что «за раз» в данном контексте должно писаться раздельно, будем считать это досадной опечаткой, а о безграмотном сочетании «невероятно бесценный» и о самом построении фразы, оставляющем желать лучшего)

«Внезапный переход от кошмарного падения к устойчивой статике и сам по себе мог вызвать приступ дурноты, но положение «Лжеца» только все ухудшало»

«С картами все было намного проще. Возрождающаяся цивилизация почти наверняка сначала появилась бы в мегаполисах, над которыми могла бы пролететь их небольшая флотилия в поисках огней или поднимающегося к небу дыма».

«С интеркомами все оказалось намного проще.»(для чего было тиражировать это косноязычие, если, например, в данном случае в оригинале, как и в свою очередь у Невструева, простая и понятная фраза « Интеркомы действовали отлично»)

«И ночь была черна, словно в пасти дракона» (правильно: или «было темно, словно в пасти дракона», или «ночь была черна, как пасть дракона»)

«Больше нам почти не попадется селений и даже источников пищи, пока мы не доберемся до нашего корабля.»

«Он знает несколько простых важных умений и распространяет их по Миру-Кольцу, путешествуя по вращению.»

«Звериное спокойствие инопланетян было иллюзией, существовавшей исключительно потому, что Луис Ву не мог понять выражения их физиономий, а также потому, что инопланетяне не могли передать человеческое выражение лица на интерлингве.»

Иногда, правда, попадается вообще малопонятная абракадабра, вроде следующей:

«В дополнение он мог автоматически получить разрешение на второго и третьего ребенка, если тесты показывали его высокий интеллект или он обладал полезными физическими способностями вроде транса Плато или абсолютного чувства направления, а также при наличии генов, позволяющих продолжить спок существования, например телепатии, естественного долголетия или идеальных зубов.»

Даже, если допустить, что «СПОК» — это «срок», сама словесная конструкция выглядит чудовищной.

В этом смысле перевод Невструева в очень многих случаях на голову выше(спасибо полякам-переводчикам и их языку, который гораздо ближе русскому, чем английский), хотя и он тоже далек от совершенства.

Кроме того в переводе представлены ляпы, неподдающиеся никакой логике и напрочь искажающие авторскую мысль. Вот один из примеров:

«Три дня мой агент следовал за Норманом Хэйвудом от одной телепортационной кабины к другой, каждый раз опережая его на один прыжок».

Вы тоже ломаете голову, как это можно кого-то преследовать, находясь впереди него? На самом деле все просто, в оригинале преследователь естественно отстает на один прыжок(буквально «всегда на один прыжок позади него»).

Или вот еще примеры.

Перевод Плешкова: «Свяжите его с Тилой и оставьте так.» (в оригинале «Вы с Тилой свяжите его...». Слова практически все те же, но смысл вольно или невольно получился совсем другой)

«Плесень действовала медленно. Она была примитивна, и поначалу ее легко было уничтожить. Возможно, с кораблями на Мир-Кольцо попало несколько ее разновидностей, и одна из них не сумела выжить.» (смысл последней фразы вызывает недоумение, которое исчезает после ознакомления с оригинальным текстом, должно быть «Возможно, что ее разновидности попадали на Мир-кольцо неоднократно с разными кораблями, пока одна из них наконец не сумела выжить» — смысл прямо противоположный)

А вот диалог Несса с Луисом Ву в переводе Плешкова:

»- Что случилось?

— В каком-то смысле.»

Ответ совершенно не вяжется с вопросом. Если открыть оригинал, то неожиданно окажется, что Несс спрашивает: «Чрезвычайная ситуация?», и вот теперь всё становится на свои места и ответ Луиса выглядит адекватным.

Добавьте к этому просто крайне неудачно построенные фразы, тоже обильно представленные, взять хотя бы эту:

«Земля постепенно поднималась все выше и выше, пока не щелкнуло в ушах и не упало давление.» (Помимо «замечательного» построения фразы нужно еще учесть, что в ушах «щелкает» у американцев, а у русских из-за перепада давления уши «закладывает»).

Забегая вперед, скажу, что второй роман — «Инженеры кольца» — в переводе Плешкова ничем не лучше(см. мой отзыв на этот роман). Правда и перевод Невструева этого произведения отвратителен, хотя и на другой манер.

В общем и целом чувствую теперь себя обманутым в ожиданиях. Хорошего перевода на русский этого замечательного романа как не было, так и нет.

И это вдвойне обидно, так как ни от издательства, ни от переводчика я такого никак не ожидал.

Подводя итоги, повторю, что лично для меня, как читателя, имеет второстепенное значение сомнительная адекватность или неадекватность перевода каких-то словесных экспериментов автора(например, как более верно — «плоскоземелец» или «житель равнин», подобные дискуссии от лукавого, нечто вроде «сколько ангелов уместятся на кончике иглы?»), а на первом месте стоит элементарная читабельность русского текста. Равно как даже такая мелочь, как «мандариновые семечки»(в оригинале, кстати, танжериновые, но суть не в этом, а в том, что это они в английском — «семечки», а в русском — «косточки») вызывают у меня отторжение большее, чем не очень адекватный перевод названия космического корабля.

В качестве положительных примеров тут могу привести изданные той же «Азбукой» два великолепных перевода Уолтера Тевиса — «Человек, упавший на Землю»(переводчик Анатолий Ковжун) и «Пересмешник»(переводчик Екатерина Доброхотова-Майкова), так же только что мною прочитанных. Тот случай, когда действительно получаешь удовольствие от чтения, а не с опаской перелистываешь страницы в ожидании очередного подвоха.

Обращаюсь к издательству — возьмите, пожалуйста, качество этих изданий, а именно редакторскую и переводческую работу, за эталон.

Update Почитав рецензии, обнаружил, что кроме двух означенных выше переводов Нивена существует третий, изданный в Ангарске- особо мерзкий, эталонно мерзкий — та самая отрыжка девяностых, когда книжный рынок захлестнул мутный вал ФЛП.

Главного героя там зовут Луи Ву.

Сравните сами

Аноним ФЛП, Ангарск: «Это вызывает во мне чувство юмора»

Невструев: «Кроме того, это, соответствует моему чувству юмора.»

Плешков: «Твои слова – проверка моего чувства юмора.»

Два последних на фоне первого еще очень даже ничего. Зато понятно, почему у этого замечательного романа такой относительно низкий рейтинг и столько ругательных рецензий, особенно тех, где англоязычному автору предъявляют претензии за мерзость его перевода на русский.

Update2: Перечитал перевод Плешкова еще один раз(теперь можно сказать, что роман прочитан мною четыре раза), на этот раз «с карандашом» и оригиналом под рукой. Естественно тотальное сравнение с первоисточником в мои намерения не входило, хотелось лишь разобраться с отдельными фразами, которые вызывали сомнение в адекватности перевода или просто недоумение, так же как и с теми, что чересчур коряво выглядели по-русски или вообще не соответствовали нормам русского языка. Таких мест в итоге оказалось около сотни. Уверен, что профессиональный редактор, имея на то желание, должен найти раза в два больше.

Но даже указанное количество — это чудовищно много. Книгу в состоянии испортить даже 2-3 таких момента. А в данном случае — это одна весовая категория с тем злосчастным анонимным переводом из Ангарска. То есть, если оценивать переводы по школьной пятибалльной системе, то оба они заслужили единицу, пусть у Плешкова и получилось несколько лучше. Перевод Невструева по этой же системе — на троечку с минусом, что вряд ли можно назвать успехом, так как он списывал у польского соседа по парте.

Основные проблемы рецензируемого перевода можно разбить на несколько групп

1. Чересчур буквальный перевод, включая английский порядок слов, выглядящий по-русски неудобочитаемым(см. примеры выше).

2. Всевозможные косноязычные обороты, вызванные употреблением первого значения слова из словаря без оглядки на сочетаемость слов в русском языке.

Таких мест очень много. Вот наиболее характерные примеры: уже упоминавшиеся «мандариновые семечки», «художественно изогнутая башня», «соприкасающиеся стены»(на самом деле сходящиеся), «прирученные джунгли», «безрадостный рай», «встроенные свойства силового поля».

Кроме того у переводчика: траектория врезается в солнце, а герои романа спешиваются со скутера.

И как апофеоз — «черенок нити теневых квадратов», забивший всю концовку.

3. Там, где переводчик пытается хоть чуть-чуть отходить от оригинала, результат получается таким же плачевным.

Например следующий фрагмент:

«Вокруг накапливались отходы их жизнедеятельности. Завалы мусора. Пустые ящики и коробки. Принесенная ветром труха и пыль. Несъедобные остатки пищи, кости, морковная ботва и кукурузные кочерыжки.»

Первая мысль, что Никита Сергеевич Хрущев посетил Мир-кольцо раньше героев романа, улетучилась после сверки с оригиналом. Оказывается, что это всего-лишь нечто, «сравнимое с морковной ботвой и кукурузными кочерыжками».

4. Просто непонятные места. Они и у Нивена не всегда понятные. Невструев и поляки в таких случаях лепит бодрую, но адекватную отсебятину, на которой при чтении глаз не спотыкается. Плешков же, не разобравшись сам, опять же пытается переводить вроде бы буквально, но только еще больше запутывает читателя.

Вот несколько не самых сложных примеров.

"– Довольно трудно вообразить миллионы существ, живущих на сооружении толщиной с книгу, – согласился кзин.»

Я допускаю возможность сравнения толщины чего-либо с книгой, но при этом нужно указывать, что это за книга. Например — «17-й том Британской энциклопедии». Тогда становится понятно. Нивен в данном случае использовал слово bookfilm. Это что угодно, но только не бумажная книга, которую мы уже вообразили, поверив переводчику.

Невструев выходит из положения просто, следуя по изложенной выше методике.

«- Это то же самое, что заставить миллиарды существ жить на тверди не толще алюминиевой фольги, — добавил кзин.»

Тоже отсебятина? Да. Но глаз не режет. Я бы при чтении внимания не обратил и в оригинал бы не полез.

Или вот еще:

«У подножия склона располагался теннисный корт, там бегали и прыгали маленькие фигурки, энергично размахивая огромными мухобойками».

Тут переводчик решил немного «улучшить» авторскую иронию(а у Нивена «oversized fly swatters», то есть все-таки не «огромные», а «увеличенного размера»), тем самым убив ее напрочь.

Невструев, не мудрствуя лукаво, пишет открытым текстом, что теннисисты бегают с ракетками, что опять же глаз не режет.

Ну, а переводчик старой советской закалки перевел бы как-нибудь в таком духе: «энергично размахивая своими мухобойками-переростками», полностью сохранив авторский стиль.

5. Еще одна беда: сослагательное наклонение. С ним у переводчика периодически возникают проблемы.

Подводя итоги, приходится констатировать фатальное невезение этого романа Нивена в России. Эх, Тила Браун, где же ты со своим везением? На книгу то его и не хватило.

Загублена скорее всего последняя попытка получить качественный художественный перевод этого шедевра Нивена. Придется и дальше жить с сереньким переводом Невструева. Перевод же Плешкова безнадежен. Разве что кто-нибудь, исправив все фактические ляпы, отдаст его после этого, как подстрочник, в литературную обработку.

Ну что ж, начну не с Нивена, а с его переводчиков на русский. Раньше у нас был скверный, местами ужасный, перевод Невструева, теперь мы получили еще более скверный перевод Плешкова. Судя по всему, моя рецензия будет первой после его выхода.

Скажу честно, ни от «Азбуки», ни от Кирилла Плешкова я такой халтуры не ожидал. Новый перевод элементарно нечитабелен. С трудом продираясь через нагромождения корявых фраз, мне постоянно приходилось открывать другой перевод, чтобы догадаться, что имел в виду автор. Пришлось даже оригинал раздобыть.

Вот фрагмент из перевода Невструева. Не идеального, но приличного, в данном конкретном случае, перевода:

«Блохи, глисты, москиты, корь, гангрена – ничего подобного на Кольце не встречалось. Разумеется: можно было и не спрашивать. Инженеры Кольца просто не принесли сюда ничего такого. И, тем не менее, Луис удивился и задумался, не занес ли на Кольцо болезнь, когда был здесь в первый раз. Пожалуй, нет, решил он, автодок должен был об этом позаботиться.

Эти туземцы весьма походили на цивилизованных людей. Они старились, но не болели.»

Теперь сравните этот кусок с переводом Плешкова, начиная с четвертой фразы:

«Блохи, глисты, москиты, корь, гангрена — ничего этого на Мире-Кольце не существовало. Естественно, он мог и сам догадаться. Строители Мира-Кольца попросту их сюда не завезли. И все же его это удивило. Он подумал, что мог бы впервые занести заразу на Мир-Кольцо... но решил, что это невозможно. Автоврач наверняка излечил его от любых опасных заболеваний.

Но туземцы напоминали в этом цивилизованных людей. Они старели, но не болели.»

Господа, это уровень ФЛП, а не профессионального перевода, к величайшему сожалению. Корявый подстрочник — бессмысленный и беспощадный. Даже компьютерный перевод будет на голову выше. Если что, это не шутка, исключительно эксперимента ради загрузил этот злосчастный фрагмент в гуглопереводчик и был поражен, насколько получилось лучше, чем этот горе-перевод.

(«Тем не менее, он был поражен. Он подумал, мог ли он впервые принести болезнь в Кольцевой мир ... и решил, что нет. Автодок вылечил бы его от всего опасного.

Но туземцы были очень похожи на цивилизованных людей».)

Надеюсь никто не будет спорить с тем, что настоящий литературный перевод должен быть лучше машинного, а не хуже.

Или вот еще один шедевр от господина Плешкова

«Ву натянул эластичный, прилегающий к коже скафандр и подсоединил к нему похожий на аквариум шлем и ранец. Снаряжение было стандартным — комбинезон пропускал пот, позволяя телу охлаждаться самостоятельно. Поверх него Луис надел свободный серебристый комбинезон — снаружи наверняка было холодно.»

Сначала скафандр, поверх него вроде бы комбинезон, (или это тот скафандр превратился в комбинезон?), а потом еще один комбинезон. Комбинезон поверх скафандра? Кто что-нибудь понял?

И «прилегающий к коже» — это как? По-русски в данном контексте говорят «облегающий«! Да и «подсоединить шлем» — та еще переводческая находка.

Вот Невструев тут схитрил, обрубив окончание и сэкономив одну «одёжку» из двух, надеваемых одна поверх другой(в оригинале suit и oversuit), но по крайней мере все понятно, и меня, как читателя, вполне устраивает.

Лучше уж так, чем громоздить нелепицы.

«Луис натянул цельный эластичный комбинезон, обтягивающий тело, прикрепил шлем, похожий на круглый аквариум, и ранец на спину. Это было стандартное снаряжение; костюм удалял пот, позволяя телу использовать собственную систему охлаждения».

И таких мест в книге очень много.

И дело даже не в отдельных ляпах, пропущенных редактором, а в самом корявом и неудобочитаемом стиле перевода.

Сказать, что я разочарован, — это ничего не сказать. Собственно из-за романов о Мире-кольце я приобрел весь трехтомник Нивена.

Естественно с расчетом на новые качественные переводы, которые давно ждал, а не на эту удручающую халтуру.

По моему мнению, это лучший и самый недооцененный роман Боба Шоу из того, что переведено на русский язык, и вообще один из лучших романов на тему временных парадоксов в мировой фантастике.

Причем автор делает упор не на крепкой фантастической составляющей, которая вполне на должном уровне, а на психологических аспектах. И делает это великолепно.

Очень многим хотелось бы вернуться в свое прошлое, чтобы изменить, переиграть какое-нибудь судьбоносное событие, сделать правильный выбор в критический момент своей жизни. И практически всем частенько хочется, чтобы близкие нам люди вели себя в соответствии с нашими ожиданиями. Первое в нашем мире невозможно, второе случается редко. А в рецензируемом романе добиться первого оказалось проще, чем второго. Собственно вокруг человеческих взаимоотношений и строится сюжет книги.

Это уже не миленькая, но пустенькая «Ночная прогулка», но роман зрелого автора, которому есть, что сказать читателю.

Изощренный психологизм достигает тут редких для жанра научной фантастики высот.

«Нельзя любить женщину и иногда не желать ее смерти... Она не всегда такая, какой ты хочешь ее видеть... Иногда она хочет быть самой собой... И секрет в том, чтобы приспосабливаться... надо приспосабливаться...»

Ну, и, конечно, нужно отметить прекрасный перевод Ирины Гуровой.

Вообще Бобу Шоу в России повезло с переводами, большинство из них на очень хорошем уровне, разве что отличный роман «Миллион завтра» испорчен горе-переводчиком.

Первый самостоятельный роман Боба Шоу, поэтому совсем строго его судить не буду, несмотря на многочисленные огрехи автора.

Начнем с завязки романа: главный герой заброшен земными спецслужбами на планету Эмм-Лютер с целью выяснения координат недавно открытой и пригодной для жизни планеты, за которую должна развернуться настоящая борьба.

Тут моральная составляющая, как говорится, хромает на обе ноги. Жители Эмм-Лютер проделали огромную работу, разослав десятки миллионов зондов по всей Вселенной, а земляне хотят результат их трудов банально украсть, попутно угрожая войной.

Проводя аналогии с нашим миром, напрашивается сравнение с незабвенным: «У страны хх есть нефть, но нам она нужнее. Совершенно очевидно, что в этой стране — явные проблемы с демократией, нужно устроить там путч или послать авианосную группу».

Понимая всю шаткость такой коллизии, автор использует довольно старый, еще жюльверновский (взять хотя бы Франсевилль и Штальштадт из «500 миллионов бегумы»), прием для распознавания «свой-чужой»: земляне носят англосаксонские имена, а жители Эмм-Лютер в основном немецкие, к тому же они, как очевидно из названия планеты — лютеране.

То есть автор сразу дает англоязычному читателю понять, что главный герой «наш разведчик», а не «их шпион». А вот почему в этой ситуации должны мы симпатизировать ему, а не лютеранам, у которых хотят украсть тяжким трудом добытый успех, большую часть книги мне было не понятно, во всяком случае сочувствия у меня этот персонаж вызывал мало, разве что авансом, с надеждой на небанальную концовку.

Что касается самого сюжета, то в принципе автору удался средненький, хоть и несколько затянутый, боевичок на фоне неспешно проявляющейся любовной линии и оптических экспериментов. Последнее позднее найдет гораздо более удачное воплощение в романе «Свет былого».

Тем не менее ставлю произведению довольно высокую оценку, причем не в последнюю очередь заслуга тут переводчика Алексея Короткова, чья работа заслуживает самых лестных отзывов.

Малоудачная попытка автора создать нечто в жанре юмористической фантастики а-ля Роберт Шекли.

Складывается впечатление, что автор слепил это произведение из двух своих ранних рассказов или заготовок для них, настолько явно повествование распадается на две совершенно разнородные части. Одна часть — едкая антимилитаристская сатира, бичующая попутно западное общество потребления, другая часть — просто разухабистые приключения главного героя во времени, где события «закольцованы», при этом какая-либо сквозная идея у этой части отсутствует и потому выглядит она малооригинальной, несмотря на пару неплохих авторских находок, в том числе происхождение имени главного героя..

В принципе, как два самостоятельных рассказа это смотрелось бы гораздо выигрышнее.

Перевод Шарова на хорошем уровне.

«Вариант Дайсона» для бедных.

Сей опус представляет откровенную профанацию знаменитого романа «Мир-кольцо» Ларри Нивена.

Имеем полный графоманский набор: картонные персонажи, схематично-конспективное описание событий, абсолютно аморальная сюжетная коллизия ( Что должен делать главный, надо понимать — положительный, герой, после того, как стал косвенным виновником гибели 9-летнего пацана? Правильно, начать ненавидеть и пытаться убить его мать!) и дешевая мелодраматическая концовка.

Стиль произведения ужасен: вы не обнаружите в нем ничего из того, чем хороший художественный текст воздействует на читателя – ни пространных описаний(«При этом погибла всего одна десятая часть экипажа»), ни размышлений, ни характеров — так писали в США в тридцатые годы прошлого века. Добавьте к этому взятых напрокат у советской фантастики 50х годов диверсантов, исключительно для оживляжа — примерно полкниги занимает описание диверсии на корабле и ликвидация ее последствий. Зачем вообще автору потребовалось приплетать сюда Сферу Дайсона? Ах да, за ее упоминание дают премии.

И это при том, что перевод весьма приличный, то есть к переводчикам претензий нет, просто само произведение безнадежно.

В принципе такое произведение мог написать школьник, прочитавший Нивена. Вообще у меня сложилось впечатление, что Шоу тут ориентировался на определенную читательскую аудиторию, если точнее — на тех, кому читать «Мир-кольцо» скучно, а «Приключения космической проститутки» стыдно. Вот и вышел из под его пера откровенный кич. Прямо, как тот кривой профиль Нефертити на «папирусе» из прессованных банановых шкурок для непритязательных туристов.

Эта книга — детектив. Да-да, не удивляйтесь, несмотря на фантастическую составляющую, это самый настоящий классический детектив. Только не тот, с Мисс Марпл, которая на последней странице раскрывает имя преступника, а тот, родоначальниками которого были Чейз и Хайсмит. Это, когда имя преступника мы знаем с первых страниц, а сам роман построен не на разгадывании тайны, а на раскрытии характера преступника.

Здесь убийца — инопланетное существо, внешне похожее на безногую и безголовую черепаху, которое способно овладевать мозгом своих жертв и получать контроль над их телом. Что важно, покинуть жертву оно может только после ее смерти. Это — фантастическая завязка. В остальном же, как и положено в детективе, мы вместе с автором следим за мотивацией и логикой убийцы, ближе знакомимся с его жертвами, а Браун очень дотошно описывает мельчайшие детали и подробности, видно что он поднаторел в написании обычных реалистических детективов. Ну, и конечно же, как положено, видим совершенные преступником ошибки. Тут автор ведет с читателем абсолютно честную игру.

Действие поначалу неторопливое, постепенно убыстряется, приобретая на последних страницах характер настоящего хичкоковского саспенса.

Должен сказать, что я уже читал этот роман несколько лет назад и вот как раз перечитал снова. Впечатление осталось такое же положительное. Даже зная основные сюжетные ходы, читать книгу очень интересно. Немалая заслуга тут и переводчика Павла Лебедева. Его перевод очень хорош, стильный и атмосферный. Тот случай, когда получаешь удовольствие от чтения, а не продираешься с трудом сквозь корявый перевод.

Слабенько и вторично, но как проба пера потянет.

В этом смысле другой роман сборника «Из глубины времен» намного оригинальнее. А тут прямо какая-то сборная солянка — это и огромное здание, где гнездится метафизическое зло из «Ночной земли» Ходжсона, и фонтан вечной молодости из истории Хаггарда об Айше, причем даже не из книги, а из снятого по ней в 1935 году фильма(Хаггард понятия не имел о радиации, когда создавал свой роман, а вот создатели фильма отдали дань модной теме), и легко узнаваемые, хоть и перелицованные для непритязательного американского читателя уэллсовские элои и морлоки.

Собственно еще раз убеждаюсь, что Каттнер — прежде всего мастер рассказа, а его романы — это скорее ремесленные поделки, среди которых положительным образом выделяется разве что «Ярость».

Любопытен прием, который использовал автор для завязки сюжета. Группа землян, современников Каттнера, состоящая из антагонистов, а роман написан в 1943 году — идет война, следовательно в качестве идеологического противника выведены англосаксонские прислужники нацистов, волею случая оказывается заброшенной в далекое будущее нашей планеты. Идеи, как говорится, носятся в воздухе. У советских писателей в аналогичной ситуации оказались бы условные «пролетарии» и «буржуи».

Кроме того нужно отметить очень приличный перевод Савельева.

Неожиданно очень даже неплохо, даже без скидки на время написания.

Многие раскрученные американские фантасты и в шестидесятых- семидесятых хуже писали, взять того же Гордона Диксона или Пенгборна, не говоря уж о никчемном Кейте Лаумере.

Время написания наложило свой отпечаток разве что на тематику. Естественно, это радиация, куда ж без нее в тридцатые годы, но, что гораздо более интересно, тема сверхчеловека.

И хоть в этом плане «Новый Адам» Вейнбаума и «Странный Джон» Стэплдона, написанные совсем чуть-чуть раньше, значительно мощнее за счет философской глубины и собственно литературных достоинств, этот небольшой роман Каттнера в противоположность им выглядит вполне достойно, как образец добротной приключенческой научной фантастики на все времена.

Причем тут, надо сказать, есть немалая заслуга переводчика Савельева. Уж не знаю как бы смотрелся это роман в стандартном корявом переводе от ФЛП.

Тема людей, выдернутых из своего времени, встречалась ранее в «Легионе времени» Джека Уильямсона, хотя и несколько в ином ключе. Если у Уильямсона — это, условно говоря, эдакий «патруль времени», то у Каттнера в чистом виде прогрессорство. Это — одна сюжетная линия романа. Другая посвящена гениальному ученому, а по сути тому самому сверхчеловеку, Стивену Корту. Тут я увидел прямой отсыл к главному персонажу вышеупомянутого романа Вейнбаума, написанного годом раньше.

Вот так усилиями наших переводчиков библейский Иов превратился в Хиоба.

А был бы Ирод, то написали бы Херодес?

Этот роман сборника выгодно отличается от остальных. Во-первых, в меру разухабистый перевод Семенычева производит приятное впечатление. Тут нужно отметить, что переводы Шаталова в сборнике откровенно плохи, Семенычев, как переводчик, на голову выше.

Во-вторых авторы здесь отошли(или правильнее сказать еще не дошли, роман относится к их раннему творчеству) до подражательства низкопробным американским фантастическим боевикам. Тут прямой отсыл к творчеству знаменитого француза — Жюля Верна, т.е. есть роман написан, как принято говорить в жюльверновском стиле. Здесь правда нужно оговориться, что Жюль Верн при всей своей нравоучительности и описательности, скучным писателем никогда не был, в отличие от большинства его последователей. Не исключение и рецензируемый роман. Скучно, затянуто, неубедительно. Незамысловатые временные парадоксы, придуманные авторами, меня совершенно не убедили. Лишь в конце, когда герои попадают в запланированный для своего путешествия год 12000-й, начинается действительно интересная коллизия. Причем не исключено, что роман «Бегство Земли» Карсака, написанный несколькими годами позже восходит именно к этому эпизоду.

Тем не менее более высокой оценки роман явно не заслуживает. Хотя и откровенным мусором, как другие романы сборника, за исключением испорченного плохим переводом «Властелинов безмолвия», не является.

Совершенно ни к чему ругать советских переводчиков. Они тут никаким боком, как говорится.

Этот роман впервые был издан на русском языке в злосчастной Библиотеке Сойкина в 1904 году в переводе Кольцова.

Как и все остальные романы Хаггарда, изданные Сойкиным, он был чудовищно сокращен. В двадцатые годы этот же перевод выходил в издательстве «Пучина» за именем Михайловой-Штерн.

После того как СССР не стало, и наступила эпоха всеобщей свободы(издавай любой мусор, экономь на корректорах и редакторах), вся сойкинская халтура немедленно была выброшена на рынок недобросовестными издателями. С тех пор так и переиздается. Нормального перевода как не было, так и нет. То же относится и ко многим другим романам Хаггарда. Гарантированно хороши лишь именно советские переводы периода 1940-1985(«Художественная литература» и другие центральные советские издательства до 1993) годов и их последующие переиздания.

Прекрасный роман, как и всё творчество Кервуда. Перевод Ровинских тоже выше всяких похвал. Нужно отметить только, что перевод выполнен по первой редакции романа THE GIRL BEYOND THE TRAIL(1916). Вышедшая двумя годами позже расширенная версия THE COURAGE OF MARGE O'DOONE(1918) примерно в полтора раза объемнее.

Очередной англосаксонский трэш, которым нас «порадовали» книгоиздатели. Это собственно наполовину комикс, в котором бодрый телеграфный текст перемежается аляповатыми картинками. Единственный позитивный момент это то, что наткнувшись на этот «шедевр», я вспомнил, что у Корнея Чуковского в книге «От двух до пяти» была приведена былина, сочиненная восьмилетним(!) мальчиком еще в 1919 лохматом году, когда автора этого комикса еще и в проекте не было. В основу положена та же самая идея, хотя, как и положено, там, где англосакс видит позитив, весь остальной мир приходит в ужас.

Так вот это — действительно шедевр, скажу я вам, за который не жалко отдать все книжки Пулмана.

А теперь цитату в студию:

«Привожу одну из них с буквальной точностью: здесь выправлена лишь орфография, а в тексте не изменено ни единого слова. Дата былины — 1919 год, когда кто-то сдуру рассказал при ребенке ходившие по городу слухи, будто на улицах орудуют ночные разбойники, которые прыгают выше домов при помощи особых пружин, прикрепленных у них к сапогам. Одеты они будто бы в саваны. Городская охрана (сокращенно «Горохр» — так называлась в ту пору милиция) ведет с ними упорную борьбу.

Об этих «пружинках» и повествует в былине ее восьмилетний автор:

БОЙ ПРУЖИНОК С ВАСЬКОЙ САПОЖНИКОВЫМ

А не золото с золотом сливается,

А не серебро с серебром стекается,

А не две горы вместях да сокатаются,

А со всех сторон пружинки собираются,

Собираются на кладбище Смоленское.

На Смоленское кладбище огромное.

А и думают они думу великую,

А великую думу не малую,

Как побить охрану Петроградскую,

А и всю милицию горохрскую,

Чтобы больше их не преследовали,

Не преследовали их, не закапывали,

Не расстреливали их больше пулями.

Крепкими пулями свинцовыми.

А выходит покойник один в саване,

А и в белом саване светящемся,

Говорит покойник таковы слова:

«Ах вы гой еси, пружинки вы все лютые,

Вы все лютые пружинки богатые,

Мы пойдемте-ка по улице похаживать,

А и будем мы охрану Петроградскую,

Петроградскую охрану поколачивать».

Не успел пружинка слово вымолвить,

Закричали все пружинки зычным голосом:

«Мы пойдем-ка по улице похаживать,

А и будем мы охрану Петроградскую,

Петроградскую охрану поколачивать!»

Побежали все пружинки по городу,

По стольному по городу по Питеру,

А и стали охрану Петроградскую,

Петроградскую охрану поколачивать.

Вдруг навстречу им да трамвай катит,

А трамвай катит да с вагонетками.

С вагонеток бежит добрый молодец,

А по имени Васька Сапожников.

Налетели на Ваську три покойника.

Он первого покойника взял разорвал,

Второго покойника взял растерзал,

А третьего покойника взял за ноги,

Стал по улице похаживать,

Стал пружинок пружинкой поколачивать.

А и бил он пружинок ровно три года,

Ровно три года да три часа.

Три часа да три минуточки.

Намахались его плечи могучие,

Разорвались его латы кольчужные,

А не может он побить покойников.

Наконец хотел Васька отъехати.

Из небес же тут Ваське глас гласит:

«Ах ты гой еси, Василий сын Сапожников.

Отсель тебе не уехати.

Ты сражался с пружинками ровно три года,

Ровно три года да три часа,

Три часа да три минуточки,

Посражайся еще восемь лет».

И послушался Василий, сын Сапожников.

Стал сражаться снова с пружинками.

А и день за день будто дождь дождит,

А неделя за неделей как река бежит,

А и год за годом как трава растет,

А проходит ровно восемь лет,

А побил он всех покойников,

Всех покойников до единого.

А тут покойникам славу поют,

А и славу поют им век по веку».

И да, нашим современным горе-переводчикам следовало бы поучиться у этого восьмилетнего пацана.

А вот этот господин переплюнул даже никчемных французов, изданных «Каноном». Если у французов просто безобидная ахинея, то тут — ахинея с двойной подкладкой. Вообще, ознакомившись с, позволения сказать, «творчеством» западных немцев Кларка Дарлтона(в девичестве Вальтер Эрстинг) и Ханса Кнайфеля, «творивших» в первые послевоенные десятилетия, я начал многое понимать из того, что раньше вызывало недоумение.

До того я удивлялся, почему фантастика ГДР была настолько политизирована, теперь все стало понятно — имея под боком ТАКОЕ, ни о чем другом писать было просто нельзя. То что, англосаксы в своей зоне оккупации вместо денацификации холили и лелеяли «умеренных»(читай лояльных) нацистов, как панацею от коммунистов, как сейчас холят и лелеют тех же «умеренных»(читай лояльных) исламистов, для меня и раньше секретом не было(см. например мою рецензию на «Белокурую бестию» Лагина https://fantlab.ru/work55808). Но то, что в пятидесятые годы в Западной Германии создавались откровенно фашистские поделки в жанре научной фантастики, стало для меня новостью. Кстати автор получил сомнительную славу одного из крестных отцов Перри Родана — «Гитлера космической эпохи» по выражению Роберта Юнгка. В бесконечном сериале комиксного типа были и такие забавные эпизоды, как, например, борьба против СССР на Венере. Недобитые нацисты и их американские покровители борются против злокозненных Советов на фоне «Страны багровых туч».

Так и представляешь себе крики под венерианским небом: «Рус зольдат! Сдавайся дойче вермахту! В наш лагерь тебя ждать вкусный гуляш унд кровать с тумбочкой!» (тм).

Сам роман представляет из себя примитивный перечень приключений — на первой странице профессор смотрит в трубу на небо, на второй — делает открытие, а на пятой уже летит черт знает куда. Попутно автор успевает спеть гимн диктатуре, как наиболее прогрессивному строю. Литературная ценность этого произведения стремится к нулю, в принципе любой советский первоклассник придумал бы более интересные приключения.

Перевод так же фееричен, как и сама книга. Вот вам, например транспортное средство с «цепями вместо колес». То что по-немецки цепь, гусеничная лента, а так же сеть магазинов обозначаются одним словом, переводчику Саможневу, никогда более в переводческой деятельности не замеченному, видимо не известно. Мне просто интересно, а вот сами эти горе-переводчики, имя которым легион и которые повылезали на свет Божий начиная с начала девяностых, неужели они не понимали, что пишут чушь? То есть, понятно, что ни редакторов ни корректоров у этих издательств-однодневок не было, но переводчик то сам неужели настолько безразличен к плодам своей деятельности?

Перевод романа «Воинствующая Андромеда» вообще нечитабелен. Впечатление, что он сделан машинным переводчиком:

«Когда “Звездный луч” материализовался на окраине туманности Андромеды, то ближайшая солнечная система была удалена на двадцать световых лет. Это был неповторимый, фантастический момент, когда отливающий матовым блеском космический корабль выходил из тьмы парапространства, возвращаясь в реальную Вселенную.»

В общем и целом, все это ужасно.

Единственное светлое пятно в сборнике- роман Франке «Клетка для орхидей» в прекрасном переводе Факторовича, непонятно каким образом затесавшийся среди этого кошмара.

Редкостная ахинея. Главный герой, разгадывая тайну наступившей природной катастрофы, едет в Южную Америку, тут же находит там заброшенный храм(вот так прямо приехал и сразу нашел, на десятой странице!), через который попадает в мир... древнегреческих богов. Нет, ну я понимаю, что в жанре фантастики автор волен писать любую белиберду, но должны же быть какие-то рамки приличий. Каким боком в Южной Америке греческие боги, пусть даже инопланетного происхождения?

Речь собственно не о вторичности данного сюжета, а о другом.

Об обыкновенном европейском центропупизме. Все равно, где главный герой лезет в некую потайную дырку: в Европе, Австралии или Америке — он непременно наткнется там на древнегреческих богов. То, что у аборигенов может оказаться своя собственная мифология, не менее богатая, чем европейская, таким писателям в голову просто не приходит.

Вот, если Желязны пишет своего постапокалиптического «Бессмертного» в греческом антураже, то этот его роман и насыщен отсылками к греческой мифологии. И это оправдано. И никакого Кетцалькоатля там точно нет. И богини Кали тоже, если что. Ну так и оставьте Осириса Египту, Локи — скандинавам, а Перуна — славянам.

А так получилось, как в бессмертной «Автобиографии» Бронислава Нушича

«Я посадил двенадцать апостолов в Ноев ковчег, о Содоме и Гоморре сказал, что это два святых храма, в которых Христос с успехом проповедовал свою теорию о любви к ближнему; о Христе я еще сказал, что он сорок дней провел в утробе кита, готовясь к урокам по закону божьему; а про десять божьих заповедей сказал, что Иуда продал их на горе Арарат. И наконец я закончил тем, что на вопрос о Пилате ответил, что Пилат — сын Моисея, что от него пошло великое племя и что, свершив это дело, он вымыл руки.»

Вот только у Нушича получилось смешно, а от писанины Ришар-Бессьера тошно.

Отличное произведение. Удивительно, как автор сумел уместить в совсем маленький рассказ такую эмоциональную мощь, какая большинству писателей крупной формы и не снилась.

У меня почему-то сразу возникло сравнение с только что прочитанным романом Пола Андерсона «Победить на трех мирах». Причем сравнение отнюдь не в пользу последнего. И Бог с ними, со всеми этими родимыми пятнами американской фантастики, которыми произведение Андерсона расцвечено со всех сторон. Речь сейчас не о них, а о манере изложения, о стиле, если угодно. Автор «Победить на трех мирах» повествует практически о той же самой ситуации, что и Гансовский, но делает это, извините, долго, мутно и в разные стороны. Гансовский крайне лаконичен, скупыми штрихами намечая хорошо знакомую нам по земной истории коллизию. В рассказе нет ничего лишнего, каждая фраза отточена и предельно информативна. Противостояние естественной человеческой жажды знаний и церковного догматического мракобесия — вот главный лейтмотив рассказа. Что можно к этому еще добавить? Можно написать тысячу страниц, утопив все в ненужных словесах, а можно пятью страницами(речь о старом издании, нынешние горе-издатели растянули бы его на пятнадцать за счет широченных полей и размера букв, заимствованного из детской азбуки), как это делает Гансовский вызвать у читателя множество ассоциаций и эмоций.

Так что учитесь, господа американцы и их наши доморощенные подражатели. Мыслям должно быть тесно, а словам просторно, а не наоборот, как у вас. Тут справедливости ради замечу, что очень уважаю Пола Андерсона, как мастера рассказа.

Типичная фантастика ближнего прицела — довольно добротно написанный производственный роман. Некоторые вещи, такие как атомофобия и рожденные ею протесты, можно записать в актив провидческому дарованию автора.

Другие кажутся удивительно наивными и способными довести нынешних антиатомных активистов до инфаркта. Вот, например, медпункт атомной станции, куда приходят работяги, на которых иногда брызгаает радиоактивным расплавом. Фершал мажет их зеленкой или йодом и отпускает работать дальше.

Дальше происходит сбой, причем как в Чернобыле — причина человеческий фактор. И вот уже от хладнокровия и профессионализма главных героев зависит насколько масштабным станет(или не станет) бедствие. Мастерство автора таково, что несмотря на определенную наивность, начинаешь им искренне сопереживать. Этим роман выгодно отличается от многих других американских поделок в жанре романа-катастрофы.

Перевод А. Пронина(или А.Прониной?) очень качественный.

Замечательный рассказ. Сначала показалось, что будет еще одна история про «затерянный мир», тем более что авторы сыграли на поле Шалимова — в рассказе много о геологии, поэтому я ожидал с некоторым скепсисом переклички с повестью последнего «Охотники за динозаврами», написанной двумя годами ранее. Но интересное дело: читаешь, читаешь, оторваться при этом невозможно, так здорово написано, доходишь почти до конца, и постепенно начинает возникать недоумение , а где здесь собственно фантастика? И тут — бац, совершенно неожиданная развязка, которая все ставит на места, в том числе и фантастическую составляющую рассказа.

По поводу фразы о непьющем англичанине, так возбудившей некоторых рецензентов. Тут все очень просто. Считается, что алкоголь в жарких слаборазвитых странах, где легко подхватить кишечную инфекцию, является отличным дезинфицирующим средством. Поэтому пьют там практически все. Например главный герой отправляясь в очередную экспедицию в джунгли, тоже берет с собой приличный запас алкоголя. Вот достаточно характерный диалог главного героя с сопровождающим его местным жителем

« — Спиртное можно оставить здесь?

— Конечно. Возьмем только бутылку джина на всякий случай. Мало ли что может случиться, правда?

— Да убережет нас аллах от болезней и ифритов! — серьезно ответил Махди».

Что характерно — не брезгующий алкоголем мусульманин никого из рецензентов не возбудил. Зато за англичанина стало ну очень обидно.

Это, как говорится, очевидная причина, но есть еще и неявная.

Для того, чтобы ее понять нужно обратиться к нашему недавнему прошлому. Дело в том, что практически во всей переведенной на русский язык англо-американской литературе, герои много и часто потребляют алкоголь. Плеснуть в стакан «на два пальца» виски или мартини встречается там чуть не через каждые пять страниц. Поэтому сложился определенный стереотип о пьющих напропалую англосаксах. Дело доходило до смешного, в эпоху перестройки, некоторые доброхоты, озабоченные формированием у граждан СССР Светлого Образа Строителя Капитализма бросились наперегонки разъяснять, что хоть те и пьют, но разбавляют содовой в большой пропорции, поэтому это — совсем другое дело. Тем не менее уже задолго до этого вот это постоянно встречаемое в книгах, а вовсе не в газете «Правда», поглощение виски стало символом Шикарной Западной Жизни.

Кстати главный герой предлагает англичанину именно виски с содовой. То есть это в свете всего вышесказанного — такое подчеркнутое вольнодумство, вроде лимбургского сыра в «Евгении Онегине», почти что диссидентство. Так что зря некоторые это так болезненно восприняли. Да и узнавать об англичанах из газеты «Правда» вовсе не зазорно. Зазорно узнавать «правду» о своей стране из передач «Голоса Америки».

Особой политизированности я в рассказе не заметил. Хотели бы авторы написать политизированный рассказ, так клеймили бы британский империализм, тем более что было за что, причем именно в это время и в этом регионе. Но в рассказе нет ни слова ни о британских концлагерях в Кении, ни о геноциде мау-мау. Разве что вскользь говорится о конкурирующих западных фирмах, которые тоже хотели бы получить контракт на разведку и добычу нефти. Но опять же — это ведь не бомбардировщики посылать, чтоб ливийские нефтяные месторождения к рукам прибрать, как мы это видим в реальной жизни. Так что политики в рассказе практически нет. Хотя для кого-то и «Хижина дяди Тома» — расистское произведение, подлежащее запрету.

В общем у авторов получилась великолепная стилизация, написанная прекрасным сочным языком, чего стоят одни описания природы, и держащая читателя в напряжении с первой до последней страницы.

Отличный роман в духе старой школы. Собственно первый прочитанный мною роман Диксона, который оставил очень хорошее впечатление как лежащей в основе его идеей, так и исполнением. Душевные метания главного героя вообще выше всяких похвал, при том, что сам герой особых симпатий не вызывает. Впечатление, что автор Достоевского читал и тот ему запал в душу. Сам роман состоит из двух равных по объему частей: сначала — катастрофа и локальная ликвидация ее последствий, потом поиск глобального решения. Радует вселенский размах авторской фантазии — не тот дешевый размах бульварной американской фантастики, когда взрываются целые планеты, а галактики уничтожаются с помощью какого-нибудь вундерваффе, а действительно умный апокалиптический сценарий, когда во Вселенной перестают действовать физические законы и нарушаются пространственно-временные связи.

Один балл снимаю, потому что Диксон оказался верен себе, введя в повествование две мертворожденные линии, нарушающие стройное течение повествования. В первой части — это люди-ящерицы, во второй- императрица Пола. Без этих линий роман был бы на процентов на двадцать короче, что пошло бы ему только на пользу.

Следует также отметить очень хороший уровень перевода П.Киракозова.

Удивительно слабое для Андерсона произведение. Что-то пока мне не попадалось ни одного удачного его романа. Та же самая проблема, что у многих других американских авторов(Гамильтон, Лейнстер): замечательные рассказы и убогие ремесленные поделки большого объема.

Типичный американский боевик в худших его традициях. Плохие парни подняли мятеж. Хорошие парни должны обязательно спасти Великую Американскую Демократию. Параллельно на Юпитере толпы местных обитателей воюют друг с другом. Как описывать юпитерианский мир Андерсону следовало бы поучиться у Хола Клемента, который, кстати, никогда не скатывался в кровопролитные межпланетные разборки, чтоб скрыть от читателя свою беспомощность.

Безликие незапоминающиеся персонажи, скучный набор дежурных приключений, никаких новых идей. Впрочем одна есть... трехполые кентавроподобные существа — это же пусть и отличающиеся деталями, но хорошо узнаваемые кукольники Пирсона из произведений Найвена («Мир — кольцо», «Осколок империи» и др.). Получается, что идея принадлежит Андерсону, так как первый рассказ Найвена, где фигурируют кукольники, появился двумя годами позже. Вот, пожалуй, и единственная авторская находка. Только у Найвена кукольники получились живые, а тут какая-то безликая масса. Даже для чтения в пути можно подобрать что-нибудь поинтереснее.

Эту небольшую повесть я впервые прочитал лет тридцать пять назад, раскопав во время летних школьных каникул на чердаке несколько старых номеров журнала «Юность». Помню еще, что она произвела на меня неизгладимое впечатление и запомнилась на всю жизнь, хотя имя автора почему-то забылось. Лишь много лет спустя я узнал, что ее написал автор «Старика Хоттабыча».

Перечитай я ее лет двадцать назад и, наверное, впечатления были бы иными. Но сейчас, когда знаешь больше и иначе воспринимаешь мир, эта книга начинает играть новыми красками, а гений и провидчество автора возносятся на недосягаемую высоту.

Вот передо мной лежит изданный в 1960 году в Западной Германии знаменитый «Большой Брокгауз», 14 увесистых томов. Последний том — атлас. В качестве тогдашней территории Германии — границы Третьего Рейха. Не только ГДР, что было бы еще понятно, но и западная Польша и Калининградская область закрашены «немецким» цветом. «Мы никогда не признаем границы по Одеру — Нейсе!». Еще раз, это — 1960 год. Война закончилась 15 лет назад.

За эти 15 лет многое изменилось в Европе и к сожалению не в лучшую сторону. Не только Германия, но вся Европа оказалась поделенной на две оккупационные зоны. И если на Востоке денацификация проводилась по полной программе, на Западе, оккупированном англосаксами, процессы носили зачастую прямо противоположный характер. Не последнюю роль тут сыграл тот самый план Маршалла, когда в обмен на денежные вливания в пострадавшие от войны страны, те должны были провести у себя декоммунизацию, то есть в том числе уничтожить (там, где оно было) вчерашнее антифашистское Сопротивление, в котором в большинстве случаев первую роль играли именно коммунисты. Во многих странах это привело к настоящим национальным трагедиям, как например в Греции, преданной и проданной англичанам одним росчерком пера Сталина, вернее «обменянной» им на Польшу. Получив на блюдечке освобожденную прокоммунистическими партизанами страну, англичане тут же начали против них репрессии — десятки тысяч бывших партизан-антифашистов сгинули в тюрьмах на каменистых островках в Эгейском море и британских концлагерях на Ближнем Востоке. К власти были приведены вчерашние прогитлеровские коллаборационисты. Кому интересно, могу посоветовать по теме книгу Кита Лоу «Жестокий континент», которая не оставляет камня на камне от благостных мифов об «освобожденной» послевоенной Западной Европе.

Но вернемся к Германии. С самого начала американские и британские оккупационные администрации сделали ставку на «умеренных нацистов», как панацее от «коммунистической угрозы». Таким образом денацификация носила весьма щадящий, а по большей части показной характер. Сам будучи человеком незапятнанной репутации, федеральный канцлер Аденауэр был вынужден проводить эту, навязанную американцами, политику. В то время, как любое проявление, или даже подозрение на него, коммунистической активности жесточайшим образом пресекалось, вплоть до уголовного преследования, проводилась политика интеграции в федеральные структуры бывших нацистов, таких, например, как Ханс Глобке — автор официозных комментариев к печально знаменитым Нюрнбергским расовым законам, лишавших евреев гражданских и других прав, и министр по делам беженцев, переселенцев и пострадавших от войны Теодор Оберлендер — бывший Советник по Восточному вопросу, лично курировавший батальон украинских националистов «Нахтигаль». Но наиболее ярко это проявилось в министерстве юстиции, куда министр Томас Делер с одобрения Аденауэра начал массовый набор бывших нацистов, а также в сформированном в 1951 году министерстве иностранных дел, где примерно две трети сотрудников имели нацистское прошлое.

Все что было сказано выше, подводит нас к пониманию того, в какой обстановке создавалась повесть. Год написания — 1963. Именно в этом году уходит в отставку престарелый Конрад Аденауэр, будущее Западной Германии открыто, все говорит за то, что при его преемниках ситуация только усугубится. Заглядывая в будущее, которое для нас уже прошлое, можно сказать, что следующие три года при новом Федеральном канцлере Людвиге Эрхарде станут продолжением аденауэровской политики. Бывшие нацисты по-прежнему занимают важные позиции в бизнесе, государственном управлении и общественных организациях, вплоть до самых важных постов в государстве – итогом становится избрание следующим федеральным канцлером Курта Кизингера, который вступил в НСДАП еще в 1933 году и благополучно работал в геббельсовском министерстве пропаганды. В 1968 году ему публично влепит пощечину охотница на нацистов Беата Кларсфельд, которая будет осуждена за это немецким судом на один год тюремного заключения.

К этому времени в Западной Германии сформируется новое, уже послевоенное поколение, которое заявит о себе прежде всего нежеланием иметь что-либо общее со старой генерацией, ответственной за войну. Массовое студенческое движение, жестоко подавленное, но не сломленное до конца, породило активное сопротивление в лице РАФ. Ликвидация этой группой Федерального прокурора Зигфрида Бубака(член НСДАП с 1940 года) становится апогеем этой борьбы; развязанный в ответ правительством и полицией террор — так называемая «немецкая осень», когда десятки ни в чем не повинных людей были застрелены на улицах, только потому, что вызвали подозрение у полиции, заставляет многих задуматься так кто же, в конце концов, представляет для граждан страны истинную опасность — бойцы РАФ, которые нападают на дискредитированных чиновников, или полиция, которая, не разбираясь, стреляет во всех подряд? Именно этот период истории Западной Германии можно считать истинной денацификацией страны. Не та бутафорская денацификация, под покровительством оккупационных властей, а истинно народная, когда новое поколение немцев, зачастую ценой собственной жизни, дало понять — ваше время ушло, ушло окончательно и бесповоротно, мы — новая Западная Германия.

Но в 1963 году до этого всего еще далеко и чрево, однажды выносившее гада, еще способно плодоносить. Так рождается повесть Лазаря Лагина «Белокурая бестия».

Найденный в 1946 году в лесу, выкормленный волчицей немецкий Маугли — Хорстль, отпрыск старинного немецкого баронского рода фон Вивверов, это не тот смышленый и веселый сказочный киплинговский герой, а по человеческим меркам -свирепый идиот, со злобным урчанием рвущий зубами только что задушенного цыпленка. Естественно в таком виде он не может оставаться в доме фон Вивверов. Но настоящий идиотизм неизлечим, а одичавшего человека можно попытаться сделать нормальным. По крайней мере так считают профессор психопатологии Каллеман и добрейшая фрау Бах, воспитательница и экономка детского дома «Генрих Гейне», куда баронесса фон Виввер сбагривает своего вновь обретенного ребенка.

Долгих семь лет эти двое борются за Хорстля, пытаясь вернуть его в мир людей. О, как же похож дневник фрау Бах — на первую часть записок Чарли Гордона из рассказа Дениэла Киза «Цветы для Элджернона», сделанных от третьего лица. Вот Хорстль произносит первое слово. Вот он учится пользоваться ложкой, учится ходить прямо. И, конечно же, учится общению с другими детьми.

«И вот они улеглись рядышком на полу — белокурый пятилетний сынишка высокопоставленного нациста и черноголовый годовалый мальчик, у которого друзья барона фон Виввер сожгли в печах Освенцима всю родню, кроме родителей. Они полны друг к другу самых добрых чувств. У них есть общие друзья — Бетти и Пекарек и Рекс. А до остального им нет дела.»

Им удалось многого добиться. Но рано или поздно наступает момент возвращения в родительский дом.

И тут впервые происходит столкновение Хорстля с действительностью, именно той действительностью, о которой я рассказывал выше. Нужно ли удивляться, что в такой обстановке начинается стремительный регресс, вдвойне страшный от того, что он, этот регресс, всячески поощряется, уж слишком далеко зашло перевоспитание в детском доме, кое-какие волчьи повадки пришлись бы весьма кстати. Подобно Чарли Гордону, возвращающемуся к своему исходному состоянию, Хорстль постепенно забывает многое из того, чему его учили, превращаясь обратно в человека-волка. Не последнюю роль тут играют и пропагандистские фильмы.

«В тот вечер он с удовольствием и с пользой для дела присутствовал на киносеансе для воспитанников.

Показывали «Восхождение на Голгофу» — фильм о подвигах и страданиях в сибирском плену храбрых, великодушных, рыцарски благородных и глубоко несчастных пленных эсэсовцев».

(Жаль, что геббельсовские страшилки военного времени, обрастая с течением времени «подробностями», трансформировались в итоге в те самые знаменитые «3 миллиона изнасилованных Красной Армией немок» лет на 30 позже написания повести, а то Лагин обыграл бы и их).

Случайный эпизод в зоопарке делает Хорстля необычайно популярным, ему, регрессировавшему, начинают подражать, создается целая организация «Федеральные волчата», где молодежь учат быстро бегать на четвереньках и поедать сырое мясо. У организации появляются последователи по всему миру. И вот кульминация повести — Первые международных состязания по спортивному комплексу «Федеральных волчат».

«Вплоть до последнего забега в стометровке лидировал Фернандо Полицаенко («Перемещенные волчата», Перу) с прекрасным временем — 10.8 секунды.

Но в последней четверке бежал Хорстль и показал рекордную цифру — 10,1.»

Апофеозом становится сцена ловли федеральными волчатами разбежавшихся из корзинки одной из зрительниц цыплят. Нужно ли говорить, что самым ловким оказался Хорстль.

«Он прижал правой рукой к земле конвульсировавшего цыпленка, у которого кровь хлестала из перекушенной шеи, победоносно оглядываясь по сторонам, с удовольствием выслушал рукоплескания, затем опустился на коленки и локти и стал рвать зубами еще трепещущее тело своей жертвы, рвать и пожирать вместе с перьями и внутренностями.»

Это прежде всего политический памфлет, повесть-предупреждение, написанная с присущим автору талантом, пронизанная тонким остроумием и едким лагинским сарказмом.

Литературное мастерство Лагина не уступает Булгаковскому, а вот по эмоциональному воздействию я при всем моем уважении к Михаилу Афанасьевичу поставил бы эту повесть выше «Собачьего сердца».

Сегодня эта небольшая повесть Лагина актуальна, как никогда. А действительно, что изменилось в мире за это время?

Точно так же, как в свое американцы и англичане делали ставку на «умеренных нацистов» в борьбе против коммунизма, в наши дни они делают ставку на «умеренных исламистов» в борьбе против неподконтрольных им светских режимов Ближнего Востока. «Умеренный исламист», пожирающий сердце убитого врага, — это уже вам не Хорстль с цыпленком, такого даже Лагин не мог себе представить. Вообще, боюсь, что Лагин при всей своей богатой фантазии много чего еще не смог бы представить. Например, что пропагандистские фильмы, которыми промывали мозги Хорстлю, будут под видом «исторической правды» показывать его внукам, а ловкие англосаксонские писаки, родившиеся после войны, будут подсовывать им же развесистую клюкву про гитлеровцев, марширующих с буханками хлеба наперевес, чтоб накормить голодных советских граждан, в то время, как Красная Армия всячески мешая им это делать, уничтожала собственные города.

Поэтому могу добавить лишь одно — читать обязательно.

Рассказ, устаревший уже на момент написания. То что было хорошо в двадцатые годы прошлого века к концу сороковых выглядело уже примитивом(хотя некоторые умудряются до сих пор так писать, и, что еще удивительнее, кто-то ведь это сегодня читает). В худших традициях берроузовского палп-фикшна автор описывает приключения очередного супергероя. Такие истории напоминают мне аляповатую картину с дырками для голов, куда каждый желающий может просунуть свою физиономию, чтобы быть запечатленным на века. Так вот со времен Берроуза этот венериано-марсианский пейзаж с дырками для голов изрядно повытерся и потому потерял даже те немногие краски, что у него были.

Желания после прочтения этого рассказа знакомиться с «Сагой о Скэйте» у меня не возникло. У Брекетт есть вещи и получше.

Замечательный фантастический рассказ. С одной стороны затронута популярная тема исчезновения марсиан, оставивших после себя многочисленные культурные артефакты, с другой стороны атмосферно немного похоже на «Твинер» Ли Брекетт, но литературная составляющая на более высоком уровне. Нисколько не затянуто, все на месте, написано «вкусно», так что читать необычайно приятно, а этим собственно Литература и отличается от комикса.

«Когда мне было четырнадцать, мой отец был так глуп, что я с трудом переносил его; но когда мне исполнился двадцать один год, я был изумлен, насколько этот старый человек поумнел за последние семь лет».(Марк Твен)

Мои отношения с книгами Александра Шалимова складывались примерно так же, как у Марка Твена с его отцом. В далеком детстве так уж получилось, что я считал его весьма посредственным писателем. Вот то ли дело американская фантастика! Но вот открыв спустя тридцать лет книгу Шалимова, я с удивлением обнаружил насколько он усовершенствовал свое писательское мастерство за это время. А вот зато американские фантасты, как-то совсем испортились. Собственно у них вскрылась одна огромная проблема — они очень плохо излагают свои мысли по-русски. И оказалось, что американская фантастика это не только Клиффорд Саймак в переводе Норы Галь, но и какой-нибудь, прости Господи, Кейт Лаумер в переводе безымянного студента, одинаково плохо владеющего как русским, так и английским языком.

Оказалось, что можно получать удовольствие от самого процесса чтения фантастического произведения, что не нужно ломать голову над каждой фразой, что тут хотел сказать автор и где накосячил переводчик. Не нужно рыться в сети в поисках другого перевода, чтоб свериться и что-то понять, с интересом обнаруживая, что все переводы этого произведения одинаковы независимо от того, каким именем мошенники-издатели одарили все того же незадачливого студента-анонима. Говорите Немцов с Казанцевым фантастику сгубили? Нет, други мои, ее сгубили ФЛПшные переводы и те, кто эту халтуру до сих пор издает. Сгубил ее мутный вал третьесортной англо-американской фантастики в безобразных переводах, обрушившийся на нас в кошмаре девяностых. И даже проскакивавшие в этом потоке единичные действительно хорошие произведения были безнадежно испорчены безобразными переводами. Но самое ужасное это то, что была воспитана целая генерация(или даже не одна), приученная к этому убожеству.

И вот ко мне попадает АСТовский сборник 2002 года «Охотники за динозаврами». Попадает и производит примерно такое же впечатление, как домашняя еда после многих лет фастфуда(привыкшие к фастфуду могут, конечно, не согласиться).

Все-таки в шестидесятые-семидесятые годы в СССР умели создавать действительно хорошие произведения в жанре именно НАУЧНОЙ фантастики, и Шалимов тут на самом деле один из многих, были ведь еще Гансовский, Громова, Мирер, Юрьев, Ларионова, Емцев с Парновым, Войскунский с Лукодьяновым, Биленкин... И как так получилось, что за прошедшие четверть века число изданий перечисленных писателей было чуть большим, чем количество книг Солженицына, изданных в СССР в брежневскую эпоху? Если бы не АСТовская серия «Классика отечественной фантастики», и та изданная мизерным тиражом и ставшая библиографической редкостью, то было бы совсем грустно.

Теперь собственно о рецензируемой повести. Соглашусь, что она одна из лучших в творчестве Шалимова, другое дело, что у него наберется десятка два-три рассказов и повестей, которые будут не хуже. Отличный литературный язык, запоминающиеся герои, крепкая интрига, романтика неизведанных краев и что немаловажно — понимание автором того, о чем он пишет, а в геологии Шалимов — дока, можете не сомневаться. Коллизия повести разворачивается вокруг потерпевшего катастрофу над Монголией американского спутника. Совместная советско-американская экспедиция отправляется в Гоби, чтобы докопаться до истины. Хотя «истина» госдепу(да-да тому самому) уже известна: сбили русские. Задача американского представителя — мистера Пигастера эту самую точку зрения госдепа любым путем доказать. Тут, нужно сказать, — сплошная правда жизни и никакой фантастики. Разве что привычные нам сегодняшним американские бомбардировщики над Монголией для подкрепления позиции госдепа тогда даже в кошмарном сне никто себе представить не мог, все ж таки с нашей страной тогда были вынуждены считаться.

Шалимов пишет о Монголии так, как не всякому удастся написать о другой планете. Автор изображает удивительный, совершенно необычный для нас мир, со знанием дела прорисовывая мельчайшие детали. Пигастер — абсолютно реалистичен, я бы даже сказал местами приукрашен. То есть он ни разу не выглядит негодяем, а скорее честным служакой. Владеет множеством языков, прекрасно водит машину, обучен технике гипноза. Что касается его моральных принципов... ну, позвольте, какие тут моральные принципы, когда госдепу нужно что-то доказать? Вспомните хоть Пауэлла с пробиркой на трибуне ООН.

А если еще представить, что вот такие пигастеры в свое время Усаму Бин Ладена курировали и инструктировали, так он вообще выглядит чуть ли не ангелом.

Хотя глянцевому образу американца, несущего свободу и демократию всему миру, существующему правда лишь кое у кого в головах и с реальной жизнью ничего общего не имеющего, он явно не соответствует.

В целом же эта повесть — замечательная история, вместе с другими произведениями сборника открывшая для меня новый старый мир советской фантастики.

Один из лучших и любимых рассказов Шалимова. Чем-то напоминает «Сбалансированную экологию» Джеймса Шмица, но только если последнему для оживления сюжета пришлось вплетать в ткань повествования авантюрную нить с бандитами и киднеппингом, то Шалимову удалось создать свой мир и удерживать внимание читателя без этих дешевых трюков.

Его рассказ тоньше, лиричнее и больше обращается к эмоциям. Заявленные в аннотации промышленники и гангстерские синдикаты остались в далеком прошлом, действие рассказа происходит много лет спустя. Опять же картонные персонажи Шмица проигрывают по всем статьям героям Шалимова, ведь даже, вроде бы сугубо отрицательный Инспектор вызывает в итоге симпатию, недаром тема раскаяния и искупления проходит красной нитью через весь рассказ.

Что же касается трансформации бывшего браконьера в Инспектора, то жизнь наша, реальная жизнь, даст фору любому фантасту. Занимали же многие бывшие нацистские функционеры, включая ликвидированного РАФовцами Генерального Прокурора ФРГ Зигфрида Бубака, видные посты в послевоенной Западной Германии. Так что лично меня такое перевоплощение не удивляет.

Еще одна часть приключений Эрла Дюмареста. Представляет из себя вполне добротный боевик. Пожалуй единственная часть, не оставившая ощущения затянутости, все приключения последовательны и не избыточны. Любителям жанра должно понравится. Как и остальные части, читать можно, как самостоятельное произведение.

Перевод С.Анисимова оставляет желать лучшего.

Очередная часть приключений Эрла Дюмареста. Абсолютно пустая и проходная. Для рассказа примерно в четверть представленного Таббом объема было бы нормально. Единственное достоинство — как бы поставленная Таббом в конце этой повести точка. Которую он позднее превратил в многоточие.

Перевод Бряндинской прекрасен.