Термин «Кощей Бессмертный»

«…посмотри на кого ты похож? Вылитый Кощей!»

В. Драгунский. «Бы»

Кощей Бессмертный — одно из воплощений Зла, образ, пришедший в фантастику из русского устного народного творчества. Очевидно, сам сказочный Кощей имеет более древний мифологический прообраз, единый для разных народов, как славянских, так и не славянских. Вспомним пушкинские строки, где в отношении фольклора не бывает ничего случайного: «Там царь Кащей над златом чахнет…»

Почему в поэме «Руслан и Людмила» этот персонаж представлен автором в виде царя при огромных, но бесполезных сокровищах? Напрашивается аналогия Кощея с царём Мидасом, прикосновения которого обращали всё в золото. По этой причине Мидас был обречён на голодные муки — буквально «чахнуть над златом»… Похоже, какой-то глухой отголосок всё того же эллинского мифа переплёлся со славянскими сказаниями в сказке «Марья-Моревна»: Просит Кощей у Ивана-Царевича: «Сжалься надо мной, дай мне напиться. Десять лет я здесь мучаюсь: не ел, не пил — совсем в горле пересохло». И сердобольный Иван-Царевич на свою беду прерывает наказание (в данном случае пленение) Кощея. В финале сказки следует смертельное сражение обычным оружием: саблей и палицей. Но злодея сразило копыто богатырского коня. Останки Кощея Иван-Царевич из предосторожности спалил в огне «и самый пепел пустил по ветру», видимо, зная о необычной живучести побеждённого.

«Там царь Кащей над златом чахнет…»

А если копнуть совсем седую старину арийской истории, то на санскрите слово kocagara (кощягара) как раз означает «хранитель казны». Хранить сокровища по долгу службы — не значит обладать ими. Казначей для господина — тот же презренный раб, подходящий для исполнения своих обязанностей из-за склонности к скряжничеству (вспомним образ помещика Плюшкина в повести Н. В. Гоголя «Мёртвые души»). В «Слове о Полку Игореве» слово Кощей употребляется как в значении раба, так и в смысле человека низкого, коварного, презренного; половецкий хан Кончак называется поганым Кощеем…

Более известный вариант бесславной кончины Кощея Бессмертного встречается в другой русской народной сказке — о «Царевне-лягушке». Там уже победить злодея в честном бою невозможно, если предварительно не лишить его бессмертия, сконцентрированного на кончике замысловато спрятанной иглы. Кстати, по этой сказке можно узнать и о родне Кощея: «Василиса Премудрая хитрей-мудрей отца своего, Кощея Бессмертного, уродилась, он за то разгневался на нее и приказал ей три года квакушею быть».

Но уж если Кощею в каких-то фантастических версиях сохранена жизнь, то приходится наполнять её и каким-то иным содержанием, нежели творение зла. В рассказе Г. Филановского «Фантазки» рассматриваемого персонажа увлек процесс изобретения вечного двигателя. Кто как не бессмертное существо сможет лично убедиться в эффективности работы такого устройства?

Пробовал свои силы Кощей и на писательском поприще, но неудачно, ибо самым беспощадным критиком здесь для него оказалась Баба-Яга (Б. Штерн. «Кащей Бессмертный — поэт бесов»). Как литературное, так и любое другое противостояние между двумя этими воплощениями Зла — не случайно. Они словно две остро соперничающие команды из одной и той же державы. В сущность Кощея Бессмертного и в сущность Бабы-Яги заложены каждому свои, отличные одна от другой философские основы. Кощея отличает количественная доминанта, а Баба-Яга обладает доминантой качественной: бесконечность против плодородия, бессмертие против воскрешения. Поэтому иногда обитательница избушки на курьих ножках помогает тому, кто в состоянии одолеть Кощея.

Кощей Бессмертный в кино

Подобная ситуация встречается не только в некоторых сказках, но и в повести Е. Филенко «Бой на Калиновом мосту». Женщина по имени Карога (ну, вылитая карга-ведунья) поклялась отомстить Кощею за безответную любовь. Сам же бездушный и жестокий злодей, по выражению автора, мало походит на «воинствующих дистрофиков из киносказок». В данной повести Кощеем назвался отщепенец с задатками маньяка и шизофреника, которого вышвырнули из мира будущего.

Перевоспитание злодея не удаётся осуществить сотрудникам знаменитого НИИЧАВО в повести А. и Б. Стругацких «Понедельник начинается в субботу». Он посажен в комфортабельную клетку, где с удовольствием почитывает «Молот Ведьм» и воображает себя инквизитором. Общие черты обнаруживаются и между рассматриваемым персонажем и худощавым Императором с провалившимися глазницами в киносериале «Звёздные войны» Дж. Лукаса.

Затворничество Кощея в каком-то недоступном замке, окружённом непроходимой местностью стало притчей во языцех. Но разве логично для обладателя бессмертия сидеть сиднем где-то на краю света? В рассказе А. Тюрина «Судьба Кощея в киберозойскую эру» становится очевидным, что бессмертный Кощей и бесконечный квест — это гораздо более совместимые категории.

© Р.Ю. Масленников, с дополнениями