|
Поскольку с того момента, как мы вывели в свет, русскому читателю пред вежды "Нечестивый Консульт", прошло уже почти полгода, я выскажусь не об интервью, не о философии или, не дай Бог, политике, а вот о самой книге. Всё-таки перед нами финал бэккеровского opus magnum, проделана огромная работа и мне, как человеку причастному, просто надо собраться с настоявшимися мыслями и о ней что-то сказать. У меня очень странное, двойственное впечатление от прочитанного : мои ожидания не оправдались, но и опасения не сбылись.
Больше всего я боялся, что Бэккер пойдёт по пути, которым он пошёл в четвёртой и пятой книгах цикла, то есть просто начнёт писать вместо серьёзной литературы — со своими, конечно, жанровыми тропами и ограничителями – литературу развлекательную. Боевичковую, судорожно-торопливую и запредельно идиотичную. В "Князе Пустоты" этого не было вообще, всё писалось как у взрослых и для взрослых. Зато в "Оке Судии" и, особенно, в "Воине Доброй Удачи" Бэккер, увы, показал что он может ещё – и лучше бы я в тот момент смотрел в другую сторону. Из упомянутых книг можно выкидывать целые главы без потери для чего бы то ни было. Из "Воина Доброй Удачи", по сути, надо удалять всю линию Ахкеймона ЦЕЛИКОМ — кроме единичных диалогов с участием Мимары, Инкариола и доппельгангера — и серьёзно перерабатывать многое другое. Только линия Эсменет и большая часть линии Сорвила там сделана нестыдно. Остальное – какой-то позор. Но в "Ордалии" Бэккер приятно удивил, спустя две очень неровные книги он опять начал писать, а не расписывать ручку. Я не считаю, что эти вещи написаны на уровне "Князя Пустоты", они сильно уступают ему в драматургии и психологической проработке героев (даже второстепенные и третьестепенные персонажи в первых книгах выписывались виртуознейше, а здесь это тени), вместо этого Бэккер принялся экспериментировать, сметив даже не акценты, а самый центр тяжести – он стал мастерить замысловатую многоэтажную метафизику, в меру сил сопрягая её с ранее заложенным фабульным строем. И, в общем-то, сделал работу очень удачно: у него вышла вполне тяжеловесная, но и вполне гармоничная конструкция – этакий сложносочинённый монументализм. Мне было не так интересно читать о метафизических парадоксах мироустройства Эарвы в последних двух книгаз, как о религиозных дилеммах и душевных муках его насельников в первых трёх, но уровень работы всё равно очень высокий. Некоторые моменты — с монологами Выжившего, с Псатмой Наннафери, с Кельмомасом — были просто великолепны. И финал вызывал ожидаемое любопытство.
Ощущения от него двойственные.
Надо сказать, что Бэккер полностью преодолел все ожидаемые слабости и родимые пятна, реализовав классический "борхесовский" сюжет о взятии города даже с бОльшим блеском, чем я ожидал, учитывая трудность задачи. Вся книга, по сути своя, представляет огромное описание одной единственной полиоркетической операции, и при этом читается оно влёт, не скатываясь в равзлекалочку: это достигается благодаря стилизации, игры с мифологией (Бэккер до такой игры был и раньше большой мастер) совмещения эпического Большого Нарратива (Гомер! Троянская война!) с микродраматургией сцен, без зазоров примонтированных друг к другу. Это именно не библейский, как в первой трилогии, а гомеровский приём — война, показанная как серия поединков, но не распадающаяся, а нанизанная на струны неких общих сюжетов, причём конфликты, ведомые конно и оружно — собственно поединки — балансируются с конфликтами драматургическими. Узлы чисто сюжетные — те, что были завязаны в рамках этого и предыдущего романов — развязываются очень удачно, с изяществом. Некоторые повороты весьма удивляют даже читателя искушённого — судьба Консульта, роль Не-Бога, судьба Келлхуса. Это была работа сильнейшая. А ведь Бэккер уже решал подобную задачу в «Тысячекратной Мысли», описывая штурм Шайме, где диалог Келлхуса и Моэнгхуса звучит контрапунктом осаде города, огласованной скорее мифопоэтически. Сравнивши эти два подхода видно, что имея одну и туже (причём во втором случае более сложную) задачу, Бэккер не допустил самоплагиата: он нашёл два очень разных и одинаково сильных решения. Это заслуживает высокой похвалы.
Но вот если рассматривать книгу с высоты всего цикла, то впечатления далеко не столь радужны. А её приходится рассматривать так, ведь перед нами не самодовлеющее произведение, не статуарная композиция, но скорее триумфальная арка, замыкающая целую анфиладу комнат. И здесь, увы, мне придётся отказаться от безраздельных комплиментов. Во-первых: осталось очень много недосказанного, и далеко не всё из этого можно оправдать умозрительной, ещё ненаписанной "послеконечной" дилогией. Некоторые узелки, завязываемые с самой первой книги, повисли на воздусях и явно останутся висеть там навсегда. Например, одна из первых и важнейших сцен в «Тьме, что была прежде» — встреча Келлхуса с Мекеретригом. "Я запомнил тебя" и всё сопутствующее. Это по-чеховски наглядное ружьё не то, что не стреляет — оно напрочь игнорируется и героями и самим автором. При воспоминании о том, сколь тщательно Бэккер прежде подбирал и согласовывал детали (первая трилогия начинается сучком, попавшим в сандалию Келлхусу близ Ишуаль, а заканчивается таким же сучком в Киудее, там и там — сцена у дерева) это выглядит недоработкой почти провальной.
А учитывая, сколь тесно одни элементы цикла связаны с другими, то за сюжетными недочётами с неизбежностью сквозят метафизические – разумею метафизику, созидаемую автором в книге. Книга просто не воплощает, не объективирует собственных потенций. Идея, гласящая, что дуниане и Консульт — суть одно, мне кажется куда более банальной, более истёртой, более дешёвой, по сравнению с тем, что вырисовывалось ранее, когда мы видели, что Консульт и дуниане два одинаково злых, но при этом принципиально-разных начала, дух и плоть, доведённые до некоего nec plus ultra, своеродной точки кипения, в этой точке до несходимости различные, однако одинаково смертоносные. («Мои взгляды были настолько правыми, что я уже стал близок революционерам с другой стороны» — да простит мне читатель уместный афоризм из неуместной здесь политической тематики.) Здесь можно было бы провести судьбы героев-протагонистов (в первую очередь Акхеймиона) как своеродный третий путь, но этого не делается. Герои остаются свидетелями происходящих событий, при всей своей многоречивости безгласными: они не дают собственных ответов, они только вопрошают и описывают увиденное. В идейном смысле, посреди апокалиптики судьбоносных событий, они не по-иоанновски немы. Камни вопиют, но люди молчат. Это не кажется мне сильным ходом.
Ещё больше меня разочаровали ответы, связанные с инхороями. Бог уж с ними с деталями сюжета, с тем, что все намёки, согласовывавшие появление Небесного Гвоздя среди звёзд, прибытие Ангелов Плоти и другие важные события, вроде вознесения Айенсиса на это светило — опять немотствуют. Куда хуже отсутствующих ответов те ответы, которые всё-таки есть. Вместо того чтобы придумывать какие-то новые ходы Бэккер просто взял и повторил историю шранков ЕЩЁ РАЗ. Что суть инхорои? А инхорои — это просто ещё один "народ-оружие", порочный в силу рукоделья и задач своих создателей. Те же самые шранки но поразмашистей да посмекалистей. А ведь изначальная инкрустация деталей указывала на куда более интересный ход событий: "как я ненавижу ЭТОТ мир!", ненависть инхороев с их живой утварью к любому рождению и всему порождённому, наконец Годы Колыбели, венчающие эту ненависть Сирот Ковчега всеобщим вдовством кунороев и всемирным бесплодием людей — сколь изящнее был вывод, который напрашивался тогда, что имманентная порочность Детей Неба вовсе не имманентна, она обусловлена диссонансом метафизик, пребыванием существ иного мира в мире для них вовсе неподходящем. Нет, вместо этого даётся банальнейший ответ, причём уже один раз использованный.
Мне кажется, что, говоря о казусе инхороев, идеальным для Бэккера вариантом было бы продолжать развитие иудаистской тематики. Поигравши с образами иудейской традиции и сопутствующими штампами (Народ Ковчега, поиск Земли Обетованной, тематика совращения, шпионажа и диаспоры) ему надо было не отбрасывать эту линию (покрасовался и хватит), за выработкой рудоносного потенциала жилы и опасностью обвала политкорректных упрёков, а наоборот, предельно эту жилу углубить — история Избранного Народа, заключившего и нарушившего Завет с Богом-Абсолютом, а потом за это претерпевшего, Златой Ковчег как Златой Телец (Рог Вознесённый и Рог Нисходящий! Ведь напрашивается!) поиск Обетованного Мира (нет, не такая земля как другие! Совсем другая!), чтобы наконец очиститься... Столько роскошных, потенциально интересных вещей, и Бэккер не то, что не делает их — он даже не пытается. Очень обидно. Слишком много пара, в конечном счёте, уходит в свисток.
Хотя свистнуто, не спорю, было знатно.
Даже если какого-то продолжения мы не увидим, перед нами, безусловно, событие в жанре.
|
Р. Скотт Бэккер. Обсуждение творчества. Опрос по поводу переименования текстов для переизданий на русском
цитировать