Современная научная фантастика возникла как отклик на научно-технический прогресс. Значение научной основы фантастического произведения трудно переоценить. Потому багаж накопленного цивилизацией знания, научные открытия и фундаментальные исследования так интересны читателям качественной фантастики.
В этой рубрике мы будем рады видеть новости технологий, научно-полярные статьи, рецензии на научно-популярные книги.
Тематика колонки охватывает точные, гуманитарные, естественные науки и изучение космоса — любую тему, которую автор собирается затронуть в ракурсе фантастики.
Ваши статьи должны заинтересовать лаборантов, а потому необходимо, чтобы они отвечали минимальным требованиям: проверяемость и изложение на доступном языке.
И еще. Тут не публикуют то, что можно прочитать в учебнике. Ваш материал должен рассказывать о научных новинках или малоизвестных фактах.
«Земля — колыбель человечества, но нельзя вечно оставаться в колыбели», — так говорил Константин Циолковский, подразумевая, что рано или поздно наши далёкие потомки возьмутся за благородное и необходимое дело освоения Космоса. Если Разум пройдет испытание на гуманизм и жизнеспособность, не самоуничножившись в пучине междоусобных разрушающих войн, ему будет тесно на крохотной пылинке родной планеты. И тут без знаний о Вселенной никак не обойтись.
Разные подходы
Но прежде чем приступить к штурму неба надобно разобраться с некоторыми философскими вопросами. Познаваема ли Вселенная? Игорь Гуревич убеждён, что Вселенная эффективно познаваема, а «молчание Вселенной может быть объяснено использованием сверхцивилизацией технологий космической мимикрии для обеспечения своей безопасности».
Проблема бесконечности
Еще один важный теоретический момент – вопрос о конечности или бесконечности всего сущего. Диалектический материализм доказывает, что Вселенная в целом не расширяется, чего нельзя сказать о видимой части Вселенной. По сути вопрос стоит так – если было начало во времени, будет и конец, а тут уже недалеко и до идеи о Творце. Тоже самое и с пространством – что есть Метагалактика, которая очевидно ограничена, хоть и огромна в своих размерах, – всё сущее, или доступная на данном этапе для наблюдения часть Вселенной?
Монография Лорена Грэхэма
Философские вопросы космологии очень остро стояли во времена СССР. Если ранние советские космологи настаивали на мнении о бесконечности Вселенной, то уже в 1960-х – 1970-х ситуация изменилась. Лорен Грэхэм, автор монографии о философии естествознания в СССР, отмечает, что «советские космологи в середине 80-х годов продемонстрировали удивительную способность согласовывать космологические модели с системой диалектического материализма». Необходимо это было прежде всего для соединения теории Большого взрыва с диалектическими принципами. В это же время космология начинает отходить от философии и концентрируется на данных наблюдений, расчетов и экспериментов.
"Скоро" перестанут рождаться звёзды...И останутся лишь чёрные дыры
Природа Большого Взрыва (маленького пузырька в вечно кипящем котле Вселенной) далека от ясного понимания. Ещё более загадочен будущий закат Метагалактики. Если уже сейчас она выдыхается, перестаёт продуцировать новые звёзды и «всего через несколько миллиардов лет можно будет увидеть рождение последней звезды», то что же будет в очень отдалённой перспективе? Ничего хорошего. Четыре основных сценария конца времен не оставляют места для оптимизма касательно судьбы знакомого нам мира. Однако это не значит, что Разум должен разделить агонию умирающего континуума. Есть сдержанные основания для того, чтобы сохранить себя и перезапустить Процесс в новом метагалактическом пузырьке.
От нейрона к галактикам
Если уж зашла речь о предположениях, то почему бы не задуматься об аналогиях? Наверное, многие слышали о том, что крупномасштабная структура Вселенной очень напоминает сеть нейронов в головном мозге. Если представить, что Вселенная – чей-то мозг, то и наш мозг может быть для кого-то вселенной. Еще более впечатляющим выглядит предположение о том, что как мозг, так и Вселенная могут быть голограммой какой-то неведомой объективной реальности.
Живая Вселенная?..
Ну и наконец, кажущийся полным безумием вопрос – а не является ли Вселенная живой? Множественные аналогии из микро- и макромира заставляют задуматься о такой возможности. Американский астрофизик Итан Зигель высказался по этому поводу. И ответ его неоднозначен: «пока более крупный по масштабу разум не направит нам очевидный «разумный» сигнал, у нас будет оставаться только выбор графа Монте-Кристо: ждать и надеяться».
Коммунистическая цивилизация
Контакт... Тема поиска братьев по Разуму издавна тревожила умы учёных и фантастов. И каждый видел встречу с иномирянами по-разному, так как допускалось изначальное разнообразие разумных цивилизаций. Марксизму в этом отношении проще. Вспомните Ивана Ефремова – глобальный выход в космос и образование гуманной цивилизации у него связан с революционными изменениями в обществе. Для марксиста развитая цивилизация не может быть, условно говоря, «злой». «Вполне возможно, что мы «не доросли», «не дозрели» ещё до контактов с высокоразвитыми цивилизациями именно в силу того, что не вышли пока из своей «предыстории» и не поднялись на ту наивысшую общественную ступень, которая необходима для превращения человечества из ограниченной земной силы в силу космическую. Хуже того, мы можем на неё и не подняться — слишком велика вероятность нашего самоуничтожения в итоге буржуазного загнивання». «Можно предположить, что многие из возникающих во Вселенной цивилизаций и гибнут в той самой критической точке, когда становится жизненно необходимым переход от «предыстории» к действительной истории, от агонизирующего буржуазного общества к обществу коммунистическому».
Указанные ресурсы – лишь крохотная часть массива интересной научно-популярной (с разным соотношением научности и «популярности») информации о космосе.
Данная вещь была мною замечена в далеком уже 2013 году на сайте Ассоциации футурологов (как раз тогда на ресурсе была опубликована моя статья о технокоммунизме). Заинтересовало название и краткая информация об, очевидно, капитальном исследовании. Прежде всего, заинтриговали три чудесных слова «образы коммунистического будущего», а также тот факт, что затрагивался период рубежа 1950-х – 1960-х. Именно в это неполное десятилетие в силу ряда причин бытовал некий культ прогресса, гуманистического оптимизма и освоения космоса (кстати, не только в СССР, но и на Западе, хотя со своими особенностями). Ко всем прочему мне импонирует эстетика тех лет. Скачав файл, я время от времени вспоминал о нем, но до ознакомления в силу обстоятельств руки не доходили почти семь лет. И вот, время пришло.
Даже не сформулирую точно, что субъективно ожидалось от этой кандидатской, — наверное, какая-то теоретическая основа или хотя бы научные, исторические параллели с темой собственных поисков в области научной фантастики, футурологии и философии по теме коммунистической утопии. Что было найдено в этом исследовании, и соответствовало ли все это ожиданиям? Попробуем разобраться.
Книга посвящена Третьей Программе КПСС, принятой в 1961 году на ХХІІ съезде партии. Именно этот документ нередко воспринимается как наиболее утопический нехудожественный текст в истории СССР. Первая программа РСДРП была составлена еще до 1917 года вторая – вскоре после него; оба документа отражали план взятия власти и строительства нового государства. Как указывает автор, до 1960-х годов составление нового программного документа было подготовлено всем ходом партийного развития и если бы не война, подобный артефакт эпохи мог возникнуть еще в 1940-х. В представлении Фокина конец 1950-х – начало 1960-х – это своеобразный аналог 1920-х с его ожиданиями коммунизма, который «не за горами»; эти два периода противопоставляются «государственническим» периодам сталинизма и брежневского застоя. Если для первых доминантными были «утопические» темы, мобилизационные мотивы и, соответственно, программные документы партии довлели над Конституцией СССР, во время же вторых все носило противоположную направленность.
Итак, условные хронологические рамки – от 1956 (знаменитый ХХ съезд партии) до 1964 года (отстранение Н. С. Хрущева от власти). Территориальные рамки еще более условны (Европейская часть РСФСР), так как речь, прежде всего, идет обо всем СССР, как общественно-историческом феномене.
Фокин рассматривает историю создания Третьей Программы КПСС, а также останавливается на самом ХХІІ съезде. Именно этот документ предполагался быть основой новой Конституции СССР 1964 года, которая по известным причинам так и не была принята. В целом, говоря об образе «властного» коммунизма, представлении о нем сверху, автор с задачей справился. На основе источников довольно обстоятельно разобрано, как же хотели построить коммунизм к 1980 году и чего ожидали от населения в этой связи. Определенное внимание уделено 12 советским заповедям – «Моральному кодексу строителя коммунизма», который стал составной частью Третьей Программы.
Анализировать Третью программу как исторический источник автор начинает из самого понятия «коммунизм». Очевидно, Фокин не посчитал нужным всерьез разобраться в основополагающем для своей диссертации понятии. Четких описаний будущего мироустройства у классиков марксизма действительно нет (никто из них не желал скатываться в утопическое мечтательство), однако ограничение своих поисков цитированием или пересказом пары известных мест у Ленина (в основном из «Государства и революции»), Маркса с Энгельсом, незаслуженно большое внимание, уделенное изыскам Сталина, выглядит явным поверхностным моветоном. Делая обзор о дефиниции коммунизма просто необходимо было указать по-настоящему важное место из «Немецкой идеологии». Коммунизм — это «не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразоваться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние». Согласно Марксу коммунизм представляется не как обычная формация (!), а как глобальное движение, поэтапно устраняющая противоречия, которые достались ему от предыдущих формаций к подлинно человеческому, обобществленному общению, не опосредованному производственными отношениями. Коммунизм, как движение к обратному отвоеванию подлинно человеческой сущности, искаженной классовым обществом, сам по себе не является целью человеческого развития или формой бытия. Это движение стремится к освобождению «человека в человеке». Коммунизм («практический гуманизм») ведет к положительному гуманизму, к подлинно человеческой жизни и отталкивается сам от себя, уже не будучи противопоставлением снятию частной собственности. Именно тогда гуманизм перестает быть абстрактно-нравственной категорией и становится реальной практикой человеколюбия и потребностью взаимного бытия (это уже из «Экономическо-философских рукописей 1844 года»). Ну да ладно, не буду никого грузить махровым диаматом, скажу лишь, что из-за фактического отказа от анализа основы основ, Фокин нередко всерьез ретранслирует ошибочные обывательские стереотипы о коммунизме, как конечном пункте развития истории и об «идеальном обществе без противоречий».
Не обходит автор и тему художественного восприятия коммунизма в этот период. Речь прежде всего о научной фантастике. И тут снова разочарование – немногословные рассуждения о «Туманности Андромеды» Ефремова, упоминание о творчестве Стругацких и… все. Фокин лишь немного подсластил пилюлю тем, что назвал ряд некоторых неизвестных для меня авторов.
Не понравилась упрощенная трактовка образа космонавта в искусстве и агитпропе СССР («некий супермен»). Катастрофически мало места уделено теме освоения космоса, ее восприятия населением.
Образы коммунизма среди населения анализируются на основе писем, поступавших в редакции СМИ того времени с целью внесения своих предложений по поводу текста Программы. К этому разделу в принципе замечаний нет, довольно интересный и информативный материал.
Далее автор исследует феномен упрощенного, потребительского понимания коммунизма. Это когда во фразе «От каждого по способностям, каждому по потребностям» игнорируется первая часть и подчеркивается вторая. Очевидно, с целью разъяснить понимание многими советскими людьми коммунизма как изобилия, анализируется такой неожиданный источник как «Книга о вкусной и здоровой пище» (в рассматриваемый период вышло два издания).
Рассматривается еще одна нетрадиционная в данном контексте тема — юмор и отражение в нем образа коммунизма. Вызывает, однако, недоумение тот факт, что за бортом исследования остался целый пласт более важных аспектов, без которых сформировать полное представление об образах коммунизма невозможно. Нет анализа, т.н. коммунистической архитектуры, изобразительного искусства (например, всем известных советских мозаичных панно с соответствующими сюжетами), темы спорта (формирование всесторонне развитого коммунистического человека), изобретательства и технического творчества (тут, думаю, связь понятна), интернационализма, мира и т.п.; о плакатном искусстве вспоминается вскользь и лишь в связи с отражением в нем тематики Третьей Программы.
Но больше всего вопросов вызвал последний подраздел, где анализируется такой «исторический источник», как анекдоты. Во-первых, сомнительна целесообразность наличия подобных источников в историческом, а не филологическом исследовании. Во-вторых, мы не можем быть уверены в хронологическом соответствии рассматриваемому периоду анекдотов (матерные частушки в работе тоже наличествуют), собранных и изданные уже в наше время. В-третьих, невосприятие (я не говорю сейчас о негативном образе) коммунизма как такового, которое присутствует в части анекдотов, вообще выходит за рамки темы исследования. Ведь речь об образах, а не о безОбразии.
Даже приводя такую источниковую базу, автор нередко манипулирует в своих выводах:
цитата
«Что нового внес Хрущев в научный коммунизм? — Мягкий знак после "з"»
Последний из приведенных анекдотов представляется наиболее концептуальным, поскольку основой его являются особенности речи Н.С. Хрущева: в этом «мягком знаке» сконцентрирована вся ирония по отношению к коммунизму, который в устах его главного «строителя» превращается в «коммунизьм».
«Концептуальный» вывод Фокина сделан о самом коммунизме, в то время, как анекдот очевидным образом лишь иронически обыгрывал отсутствие теоретических новаций от Никиты Хрущева.
Хоть книжка по мотивам этой диссертации и получила премию от фонда Михаила Прохорова, явной тенденциозности или необъективности автор, по крайней мере, в диссертации, не высказывает. Есть, правда, время от времени появляющаяся своеобразная междустрочная ирония или попытки ее как-то проявить, а также переключение от темы скепсиса по отношению к возможности построения коммунизма в 20-летний период на тему скепсиса к коммунизму как таковому. Ну и «метафизические отступления», «эсхатологические трактовки», «социально-психологические вставки», которые не совсем к месту при рассмотрении подобной темы.
Итог. Для общего развития читабельно и даже познавательно, но со своей ложкой дегтя. Автору есть еще куда расти в научном плане и что исследовать. К сожалению, многие проблемы, связанные с темой, остались нераскрытыми или только намеченными.
облако тэгов
