Поздравляю вас с Рождеством Христовым 🎄Пусть праздник наполнит вашу жизнь светом, теплом, радостью и благополучием. Желаю вам мира, добра, любви, семейного уюта. Пусть вы будете ограждены от всех бед и невзгод!
Предлагаю вашему вниманию перевод из блога Урсулы Ле Гуин об убранстве ели и те чувства, которые вызывает у неё этот обряд.
Январь 2011 года
Сегодня утром мы нарядили рождественскую ёлку. Это была очень красивая маленькая ёлочка, высотой три с половиной или четыре фута, «настольная ёлка», как сказала женщина из цветочного магазина рядом с «Трейдер Джо», где мы её купили. Мы поставили её на деревянный ящик у углового окна в гостиной, потому что я считаю, что рождественскую ёлку должно быть видно снаружи, а также чтобы ей можно было смотреть наружу. Если быть точным, я не думаю, что дерево способно видеть, но оно может чувствовать свет и тьму, внутреннее и внешнее. В любом случае, оно выглядит правильно, когда небо над ним или его видно сквозь елочные ветви. До того, как мы её украсили, она стояло там, крепкое в своей простоте, тёмно-зелёное древо, сложный высший организм, очень заметная в комнате. Когда у нас было искусственное дерево, его отсутствие заставило меня осознать, что я чувствую по отношению к живому дереву, не только к великолепным, большим, высоким рождественским ёлкам, которые были у нас, когда я была ребёнком, и когда мои дети были детьми, но и к маленькому деревцу тоже — что оно так же присутствует в комнате, как человек или животное. Неподвижное присутствие, которое молчаливо, но оно есть. Возможно, это очень молчаливый гость из Норвегии. Не говорит по-английски, совершенно неприхотливо, не хочет ничего, кроме стакана воды раз в несколько дней. Успокаивает. Приятно смотреть. Держит в себе тьму, лесную тьму, в зелёных объятиях, протянутых так спокойно, уверенно, без усилий.
Наша норвежская гостья немного наклонилась в комнате — мы не смогли поставить её ровно из-за шурупов в основании, — но всё равно никто не мог увидеть ёлку сбоку, так как она стояла между письменным столом и книжным шкафом, поэтому мы не беспокоились. Она был идеально симметрична, и половина её верхушек не была срезана триммером для живой изгороди, как это часто бывает с многолетними деревьями. Это определённо было многолетнее дерево. Оно никогда не росло в лесу, который я видела. Оно росло на каком-то склоне недалеко от горы Худ, вероятно, вместе с сотнями или тысячами других молодых елей, растущих ровными рядами. Это одно из самых унылых зрелищ на наших сельскохозяйственных угодьях, почти такое же удручающее, как и вырубка. Это часто признак того, что мелкий фермер отказывается от выращивания сельскохозяйственных культур, вытесняемый агробизнесом, или что «не-фермер» сажает деревья, чтобы списать налоги. Наше дерево не знало леса. Это всё равно было лесное дерево. И оно знало дождь, солнце, лёд, бурю, все погодные условия, все ветры и, без сомнения, несколько птиц в своей жизни. И звёзды в своей ночи.
Мы повесили гирлянды на ёлку. Мы приладили на верхушку старую золотую птичку с облезлым хвостом. Маленькие золотые стеклянные украшения в виде улиток, которые мы купили для нашей двухфутовой ёлки в Париже в 1954 году, — дюжина улиток и дюжина золотых стеклянных грецких орехов — от них остался лишь один орех и девять улиток, у одной из них пробита хрупкая раковина, — висят на верхних ветках, потому что они маленькие, почти ничего не весят, и их видно издалека. Большие стеклянные шары, некоторые из них настолько стары, что потрескались и стали полупрозрачными, висят ниже; чем они больше, тем ниже они висят, это правило жизни. Маленькие звери, тигры, львы, кошки и слоны, свисают на петлях с веток; маленькие птички сидят на них, цепляясь неустойчивыми проволочными когтями. Время от времени птичка теряет хватку и оказывается вверх ногами под своей веткой, и её приходится пересаживать.
Ёлка выглядит очень красиво, как настоящая рождественская ёлка, вот только светодиодные гирлянды слишком яркие для неё. Они маленькие, но очень яркие. Старомодные матовые гирлянды, слишком большие для этой ёлки, подошли бы ей больше, с их мягким, рассеянным светом, который можно было бы спрятать среди ветвей. А некоторые цвета светодиодов ужасны; хуже всего кричащий пурпурный. Какое отношение пурпурный цвет имеет к Рождеству или чему-то ещё? Я бы убрала все малиновые и синие цвета, как в аэропорту, и сделала бы его зелёно-красно-золотым, если бы могла, но гирлянды идут с пятью цветами, и, кажется, они не продают запасные лампочки; нужно покупать целую новую гирлянду, в которой, конечно, будут те же пять цветов. Я сделала маленькие трубочки из папиросной бумаги и надела их на маленькие, ярко светящиеся лампочки, но это мало что изменило, и выглядело это довольно жалко. Тем не менее я оставила гирлянду включенной.
Итак, наступило Рождество, и ёлка сияла каждый день и каждую ночь, пока я не выключала её перед сном. Я знаю, что на самом деле необязательно выключать свет, светодиоды горят так красиво, но безопасность есть безопасность, а привычка есть привычка, и в любом случае кажется неправильным лишать ёлку темноты. Иногда после того, как я отключала гирлянду от сети, я стояла рядом с деревом и смотрел на него, безмолвного и тёмного в тёмной комнате, освещённого лишь светом маленькой электрической свечи, которая освещала табличку на окне с надписью «МИР». Свеча отбрасывала на потолок слабые, замысловатые тени сквозь ветви и иголки. В темноте от дерева приятно пахло.
Так прошло Рождество, наступил Новый год, и на следующий день после Нового года я сказала, что мы должны убрать ёлку, и мы её убрали. Я хотела оставить её ещё на один день после того, как мы сняли гирлянды и украшения. Мне так нравилась ёлка без украшений. Я не хотела терять это спокойное присутствие в комнате. Она даже не начала сбрасывать иголки. Но Аттикус не из тех, кто довольствуется малым. Он вынес дерево в сад и сделал то, что должен был сделать.
Он рассказал мне, что, когда его отцу нужно было зарезать свинью, которую он выращивал весь год, он нанимал для этого человека, уходил из дома и не возвращался, пока не была приготовлена колбаса. Но Аттикус делал это сам.
В конце концов, дерево уже было срублено под корень; его жизнь с нами была лишь медленным умиранием. Настоящее рождественское дерево, срубленное дерево — это ритуальное жертвоприношение. Лучше не отрицать этот факт, а принять его и поразмыслить над ним.
Он оставил мне несколько тёмно-зеленых веток, чтобы поставить их в воду в вазе в прихожей. Когда ствол высохнет, из него получатся хорошие дрова. Может быть, на следующее Рождество.
перевод — Rinsant 04.01.2025
https://www.ursulakleguin.com/blog/11-the...
tree в английском языке среднего (неопределенного) рода, а guest можно перевести и мужчиной, и женщиной, зато в русском: ель — женского рода, древо — среднего рода — я развлекалась, как могла :)
Добро пожаловать в https://vk.com/ursulaleguinworlds
цитировать
свернуть ветку