13. В рубрике “Felieton” размещена статья польского писателя Яцека Соботы/Jacek Sobota, которая носит название:
Казалось бы, что писательство — это излияние своего «я»; пишущий щедро делится своим воображением с близкими. Воображение писателя прямо-таки кипит из-за излишка душевных переживаний. С этим нужно что-то делать -- открыть кран, спустить пар. Многие так и делают — получается нечто объемистое, тома размножаются как кролики, а каждый из них легко достигает размеров бассейна. Книжные магазины опухают, и опухоль кажется неизлечимой. В этом контексте странным выглядит случай с Гюставом Флобером, писателем, который мог целыми днями оттачивать одно-единственное предложение -- где здесь необходимость слива «ячества», где раздутая фраза? Или такой вот Сэлинджер -- всего одна книга, к тому же – о, ужас! – объемом меньше тысячи страницы. Ну и Тед Чан -- несколько рассказов, распятых на кресте? «Курьезы» -- так отозвался о них Стивен Кинг в своем незабываемом шедевре «Как писать книги». В противовес этим несчастным людям наш Стивен привел как положительный пример обширнейшее творчество Дина Кунца. Ни добавить, ни убавить.
Для предотвращения экологических катастроф необходимо использовать кляпы и затычки. Вспоминаются славные методы непосредственного затыкания рта барду с «Астерикса». Давным-давно, в далекой-далекой галактике, задачу вырезания и удушения выполняла литературная критика. Разумеется, мотивация критика имела мало общего с бескорыстием, скорее мотором служил инстинкт самосохранения -- некоторых авторов рецензент предпочел бы никогда больше не читать, хотя бы из-за опасений о состоянии собственного здоровья. Однако произошла постепенная девальвация значения таких оценок. Некоторые сокрушаются из-за этого, другие этому радуются, а большинству на это наплевать.
В это большинство входят и сверхплодовитые писатели. В настоящее время используется видимая стратегия – этим «титанам мысли» позволяют писать еще больше. Отличным инструментом для отвода ударной волны этого наводнения является, конечно же, Интернет. И тут наши гиганты проделывают воистину титаническую работу -- они выкладывают себя где попало и в таких целях, смысл которых обычно сложно улавливается. Множатся блоги, где писатели описывают свою личную жизнь, приукрашивают свою мужественность (если они мужчины), скандалят, чтобы добавить глубины своей личности, подчеркивают взлеты, умалчивая о падениях, хвастаются (какая-то новая мода) своим мастерством в использовании холодного оружия или описывают –как исторические факты, сопоставимые по важности с Грюнвальдской битвой – собственные свадьбы. Я сам ощутил притягательную силу этого явления, участвуя – ну да, по-идиотски – в дискуссионных форумах. Казалось бы, таким вот образом и будут канализированы излишества. Но не тут-то было. Снижения писательской активности среди авторов, имеющих свои блоги на сформатированных форумах, не наблюдается: скорее даже наоборот.
Есть и другой тип избыточности, связанный скорее с содержанием, чем с объемом. И здесь авторское воображение – стихия, не знающая удил. На страницах книг, написанных таким образом, может случиться что угодно, читатели должны сильно занижать уровень своего неверия, в конце концов он сливается с точкой отсчета и исчезает. И не всегда речь идет о фантастичности сюжета, странность – вот непременное условие. Без ощущения чудесности читатель никогда бы не решился на жестокую казнь своего неверия. Однако зачастую в писательстве, считающемся настолько реалистичным, что почти документальным, допускаются логические, психологические и прочие натяжки, вызывающие восхищение дуновениями, даже вихрями неправдоподобия.
В научно-фантастической литературе существует определенная милитарно-интеллектуальная формация, которую следовало бы назвать «гусарами невозможности». Входящие в эту формацию писатели очертя голову ныряют вглубь тем, которые не смогут удовлетворительно разработать, да и само погружение в которые вряд ли им удастся. Хлебнув широко открытым ртом, они давятся отрыжкой словно перекормленные младенцы, но даже не замечают этого. Что это за темы? Ну хотя бы искусственный интеллект, созданный недоразвитым автором. Свойские инопланетяне, человеческий Бог — все это оксюмороны, самоудушающие парадоксы, циркулирующие в поп-культуре. Конечно, тут двойная заморочка, а может быть и тройная – ведь литература тоже должна основываться на послании. Было бы хорошо, чтобы это послание-сообщение было разборчивым, поэтому все должно быть сделано на определенном уровне понимания, что в то же время логически лишает законной силы мотив, основанный на тотальном непонимании. Дукай в «Школе» (на мой взгляд, его лучшая работа) и Уоттс в «Ложной слепоте» — это эпистемологический перебор, вылет за грань.
Но есть еще такие авторы, которые давятся самостоятельно, которые, мало того, превращают эти недосказанности в свой художественный метод, а то и в материал. И, о ужас, эти-то авторы и оказываются самыми интересными. Как же так? Болтливость не достоинство, количество не переходит по диалектическим законам в качество? Из сдержанности, т. е. пустоты, можно творить шедевры? А что обо всем этом скажет Стивен?
«Пикник на обочине» Стругацких — пример произведения «окляпованного», сдавленного и – благодаря этому -- почти идеального. На Землю высаживались инопланетяне. Но они не киты, не мартышки, не склизкие осьминоги. Кто же они? Никому не известно. Зачем они высаживались? А черт его знает. Что такое «ведьмин студень»? Пойди пойми. Феномены Зоны трагически влияют на соседний городок, у главного героя мутировала дочь, богачи хотят приумножить свое богатство даже за счет экологических катастроф — вот все, что нам известно. Ничего нового, но все же. Стругацкие, подобно Сократу, пытаются сказать нам: ну, по крайней мере, мы знаем то, что ничего не знаем. Их метод описания неведомого особенный — они описывают необозначенное через обозначенное, то, что мы не знаем, через известное. Этот человеческий контур, социальный контур, как бы охватывает Зону, формируется благодаря ее влиянию. Вот так вот Стругацкие, сдавив себе горло, не задохнулись.