13. В рубрике “Publicystyka” напечатана статья польского журналиста Лукаша Журека/Łukasz Żurek под названием:
Несколько месяцев тому назад «Терминатор» был включен в киносписок Библиотеки Конгресса США наряду с такими классическими фильмами, как «Асфальтовые джунгли» Хьюстона и «Сержант Йорк» Хоукса. Таким образом, он был признан важным элементом культурного наследия США.
На телеэкранах крутится уже второй сезон сериала «Хроники Сары Коннор», а Голливуд с большой помпой празднует премьеру киноленты «Терминатор: Да придет Спаситель» -- четвертого фильма саги и в то же время первого без участия Арнольда Шварценеггера. Эта медиальная суматоха подтверждает, что в НФ-киногалактике «Терминатор» стал классикой, образцом и точкой отсчета для поклонников и творцов. Но также темой, настолько яркой и разжигающей воображение кинозрителей во всем мире, что к ней можно время от времени возвращаться и без особого риска рассчитывать на рекордные прибыли.
Рождение звезды
Когда четверть века тому назад на американские экраны выходил фильм «Терминатор», ничто не предвещало рождения феномена поп-культуры. Фильм с ограниченным бюджетом, снятый начинающим режиссером (Джеймс Кэмерон «прославился» тремя годами ранее кошмарной поделкой «Пиранья 2»), с коммерческой точки зрения имел лишь один козырь: в актерском составе находился Арнольд Шварценеггер, восходящая голливудская звезда. Тем не менее, фильм с ходу стал фаворитом проката, а культовая роль Арни, как беспощадного киборга с каменным лицом, роняющего едва несколько слов за два часа показа фильма, вписалась в традицию самых удивительных персонажей в истории кино.
Откуда взялся этот успех? Во-первых, стоит вспомнить политико-культурный контекст, в котором родился феномен «Терминатора». 1984 год – один из вершинных этапов холодной войны. Годом ранее Рональд Рейган возвещает начало «звездных войн» и ужесточает политический курс Америки относительно советского блока. Резко ускоряется гонка вооружений. Динамическое развитие военных технологий и напряженные отношения между США и СССР порождают катастрофические настроения в обществе. Растет страх не только перед окончательным, атомным финалом холодной войны, но также перед неконтролируемым развитием военной техники и компьютерной технологии. Эта декадентская атмосфера окутывает также культуру. В момент премьеры «Терминатора» догорает панк-рок, исходным лозунгом которого было знаменитое и зловещее “No future”. Эти настроения быстро проникают в кино. В 1983 году выходит на экраны фильм «На следующий день», который с почти документальной точностью описывает последствия атомного удара. Фильм «Военные игры» учит недоверию к системам компьютерной защиты, сбой которых может привести к началу атомной войны. «Безумный Макс 2» Миллера и «Последняя битва» Люка Бессона описывают мир после гибели, когда красная кнопка, пускающая в ход ракеты с атомными боеголовками, осталась нажатой в далеком прошлом. Хотя в этих фильмах главное – динамичное действие, а не социологические рассуждения, не будем забывать, что кино — это также аллегория, которая, рассказывая сказки, продаёт нам болезненные истины о современности и актуальном состоянии нашего сознания.
Второй важной темой НФ-кино того времени становится робот, точнее киборг. А фактически, все социальные и психологические проблемы, которые несет с собой этот персонаж. Стандартным примером этого направления является фильм «Бегущий по лезвию бритвы». Но всего лишь через три года после «Терминатора» создается «Робокоп», рассказывающий историю болезненного стирания различия между человеком и машиной. А тем временем юмористический аспект этой тематики представляет фильм «Короткое замыкание».
Кэмерон собрал в «Терминаторе» все эти настроения и силой своего таланта преобразовал их в выразительное целое, оказавшее мощное воздействие на массовое воображение. Главным посланием фильма остается предостережение перед неконтролируемым технологическим развитием – здесь в виде компьютерной программы «Скайнет», которая вырвалась из-под контроля человека и захватила власть над миром.
К счастью, плакатный слоган не исчерпывает смысла фильма. Величайшей ценностью «Терминатора» является умное и тонкое объединение современного содержания с культурными топосами. Страх перед неконтролируемым развитием военной технологии Кэмерон преобразовал в эпическую битву, которую ведут в отдаленном будущем остатки человечества с могучими машинами. Надежду на избавление человечества режиссер предложил искать в аллегорической фигуре Мессии – Джона Коннора, который должен привести человечество к победе. Даже в его рождении есть нечто из «непорочного зачатия». Напомним: действие фильма разворачивается в Лос-Анджелесе 1980-х годов. Из будущего присылают Терминатора – киборга, чьи механические внутренности прикрыты человеческими тканями – который должен убить Сару Коннор, мать не родившегося еще Джона.
В ответ Джон посылает в прошлое своего подчиненного Кайла Риза, поручив ему охрану Сары. Кайл, который de facto моложе Джона Коннора, станет его отцом.
И таких культурных тропов в фильме несколько: назовем хотя бы трудовой лагерь для людей, узники которого имеют вытатуированные номера на теле – очевидная отсылка к фашистской «эпохе газовых печей» с ее пренебрежением человеческой жизнью, с той лишь разницей, что фигуру гитлеровского «нового человека» заменяет гуманоидный киборг.
Весь культурный и исторический багаж Кэмерон облекает в костюм НФ, подкрепленный динамичным действием. В кино даже наилучший интеллектуальный концепт не сработает, если не превратится в интенсивные, бросающие в дрожь образы. И здесь на сцену выходит Арнольд Шварценеггер, сыгравший в «Терминаторе» роль всей своей жизни. И даже не столько сыграл, сколько самым убедительным образом, полностью, прямо-таки симбиотически соответствующем роли, представил публичности свой экранный имидж.
Мощная фигура бывшего культуриста придает каждому персонажу, которого он играет, ауру необычности, превышения физических возможностей обычного человека. До Терминатора он ведь был уже и Гераклом в Нью-Йорке, и могучим Конаном. Но Кэмерон предоставил Шварценеггеру материал, который позволил ему дополнительно увеличить эту киношную физическую силу, а при этом еще и эмоционально и интеллектуально вознестись на несколько уровней над сыгранными ранее ролями. Ибо Терминатор Шварценеггера – не только неуничтожимая машина.
В нем аккумулируются несколько атавистических, квази-религиозных страхов человека перед могучим, враждебным и непобедимым существом. На экране это временами приближается к стилизации, но никогда не переступает черты, превращаясь в насмешку: нафаршированный пулями Арни встает и идет дальше. Перееханный тяжелым грузовиком Арни встает, отряхивает кожаную куртку и продолжает делать свое дело.
Чтобы придать зловещий оттенок образу киборга, Кэмерон использует множество киноинструментов. Длинные наезды камерой, «лягушачья перспектива» и мрачная ритмичная музыка сопровождают каждый выход Терминатора. Кэмерон прежде всего желает напугать. Образ Терминатора вписывается в длинную шеренгу традиционно непобедимых киномонстров. Чудовище с человеческим лицом является пессимистическим предвосхищением того, что мы можем наблюдать здесь и сейчас. На протяжении всего фильма режиссер тонко играет с условностью, смешивая элементы твердой научной фантастики с мотивами классического «ужасного» кино. Сюжетный скелет фильма – научная фантастика, но сам образ Терминатора влечет его в сторону «хоррора». Если мы вслед за Ноэлем Кэрролом, автором «Философии ужаса», примем, что отличительной чертой «ужасного» кино является наличие в нем чудовища, призванного напугать зрителя, то мы можем смело рассматривать фильм Кэмерона как вариацию этой темы. Кэрролл в своем анализе в качестве ключевой сюжетной конструкции принимает т.н. «сложную систему открытия». Эта система составляется из четырех базовых сюжетных функций: введения, открытия, подтверждения и конфронтации. Две ключевые функции: открытие и подтверждение – относятся к присутствию чудовища в сюжете. Герои открывают существование чудовища, затем убеждают в его сверхъестественном статусе недоверчивых компаньонов или по определению здравомыслящих представителей государственных учреждений. Такая повествовательная схема выступает во многих фильмах «ужасов», начиная с «Годзиллы», через «Вторжение похитителей тел» и до «Участь Салема». Не иначе и в «Терминаторе». Поначалу Сара Коннор считает рассказ Кайла о роботах и войне будущего бредом сумасшедшего, но затем, увидев, на что способен Терминатор, начинает верить ему.
Другой вариант сюжетного построения, который мы можем подметить в «Терминаторе» -- это структура сказки с ее мотивом посвящения (преображение Сары Коннор из туповатой соплячки в зрелую сильную женщину) и такими классическими персонажами, как несущее угрозу чудовище (Терминатор), принцесса в беде (Сара Коннор) и благородный герой, покоряющий ее сердце (Кайл Риз). Разумеется, дело тут не во взвешивании на аптекарских весах всех тех отсылок, которые использует Кэмерон в своем произведении. Важно просто отдавать себе отчет в них, размышляя над «Терминатором».
Очередным замечательным элементом сюжета «Терминатора» является построение действия вокруг временной петли – хорошо известной в НФ идеи, согласно которой будущее способно воздействовать на прошлое. Дескать время не линейно, но подобно змею Уроборосу, кусающему свой хвост (действия в будущем могут «сожрать», то есть изменить, настоящее). Этот элемент режиссер наилучшим образом использовал в мотиве «непорочного зачатия», но он последовательно применяет его во всем фильме. Тот фотографический снимок Сары, который в финальной сцене делает мексиканский мальчик, будет той самой фотографией, которую будет трепетно носить в кармане уже умерший Кайл. Сюжетный виток петли времени дождется развития в следующих частях саги.
Погруженный в ночной Лос-Анджелес, построенный на связке зрелищных конфронтаций между антагонистами и умело использующий специальные эффекты «Терминатор» и сегодня производит впечатление. Кэмерон cумел замечательным образом использовать излюбленные сценографические патенты: фабричные цеха и темные, смахивающие на лабиринты переулки. Визуальный стиль фильма был метко назван критиками «технонуаром».
Хотя по сравнению с сегодняшними фильмами кинематографическое повествование кажется статичным, а монтаж не слишком плавным, надо признать, что фильм честно заслужил определение «классический» и стареет с достоинством.
(Продолжение следует)