Тургенев – писатель с какой-то неуловимой репутацией, и причина этого заключается в том, что его творчество состоит из нескольких очень непохожих друг на друга составляющих.
Прежде всего, литературной «специальностью» Тургенева считается любовь и создание женских характеров (знаменитых «тургеневский девушек»). И это действительно так, более того, может быть Тургенев является единственным представителем классической русской литературы, кто действительно занимался феноменологией любви как чувства. Гоголя больше интересовал процесс сватовства, Пушкина – флирт, Островского — сюжетные препятствия к браку, Толстого – неуправляемость сексуального желания, Достоевского – болезненная или извращенная страсть.
Но одновременно, и совершенно неожиданно Тургенев — политический писатель, или, может быть, писатель, пытающийся быть политическим. Во всяком случае, конструируя своих главных героев, важнейшей частью их характеристик он делает отношение к общественным процессам эпохи. И тут Тургенев опять сильно отличается от других русских классиков первого ряда, причем отличается именно своей прямолинейностью: никто, кроме него не пытался так открыто вписывать своих персонажей в текущую повестку (что, к слову, предопределило успех «Отцов и детей»).
Известный критик Аполлон Григорьев писал, что в романе «Накануне» присутствуют две задачи – любовная и общественная, которые автор не смог соединить. Это, безусловно, так, и в то же время это не совсем так. Тургенев фактически столкнул две линии, заставив их взаимоуничтожиться и проявив совершенно невероятную для писателя самоотверженность в готовности отказаться от развития таящихся с сюжете возможностей. Яркая политическая физиономия борца за свободу Болгарии Инсарова не становится истоком каких-то политических действий, но оказывается причиной его привлекательности для главной героини, в результате, он оказывается, как сильным течением реки, захвачен любовным сюжетом, внутри которого он уже лишается возможности идти на войну, но зато становится участником других интересных событий — нежных свиданий, тайного венчания и т.д. Когда же он умирает, его жена — ради него, а не из-за политических взглядов — оправляется на войну с турками. Так, политика становится причиной любви, а любовь – причиной политики. Любовный и политический сюжет, как маленькая и большая рыба, по очереди глотают друг друга, оказываясь внутри друг друга.
Но есть и еще одна, третья составляющая творчества Тургенева – на этот раз совершенно неоригинальная, разделяемая огромным числом русских писателей: склонность создавать шаржированные портреты разных чудаков и эксцентричных людей. Занятие это в русской литературе популярное, но если сравнивать Тургенева, скажем, с Гоголем, чьи «Мертвые души», по сути – галерея эксцентричных типов, то в случае Гоголя видно невооруженным глазом, что мы имеем дело с гротескными карикатурами, в то время как у Тургенева крайне нечетка граница между шаржем и реалистическим изображением эксцентричного типажа.
Конечно, краски Тургенева в карикатуре мягче и скупее, но это происходит от чувства меры, а отнюдь не от доброты. В сущности, Тургенев, изображая людей, беспощаден, и Толстой писал о том же «Накануне», что в нем мы видим уродов, которых автор бранит, а не жалеет (и это при том, «уродами» в «Накануне» являются только второстепенные персонажи).
Помня это, и «Бесы» Достоевского, в которых дана злобная карикатура на самого Тургенева, можно интерпретировать, как попытку утрировать тургеневский метод, попытку «перетургенить Тургенева», написать – как это обычно и делал Тургенев – наполовину политический роман, населенный персонажами- уродами, вариацию на «Отцов и детей», в котором отброшена тургеневская умеренность и отцы сделаны совсем презренными, а дети – просто безумными.
Впрочем, в некоторых персонажей Тургенев просто влюбляется, делая их совершенно идеализированными фигурами – то есть, в сущности, тоже шаржами, но с обратным знаком. Любопытно, что резкое различие между идеальными героями и «уродами» у Тургенева не имеет сюжетного значения, это деление не совпадает с разделением на протагонистов и антагонистов, и в большей степени совпадает с делением на главных и второстепенных персонажей. Тургенев мягко трагикомичен, и комедия с шутами и масками находится на заднем плане. К развитию сюжета же Тургенев был сравнительно равнодушен, болезни, убившие Инсарова и Базарова часто кажутся способами просто быстро прервать действие.
Три составляющих — любовь, политика, и портретирование эксцентриков — в романе «Дым», по общему мнению самом неудачном из крупных произведений Тургенева, оказываются просто тремя практически не связанными друг с другом частями. Сначала мы видим карикатуру на русскую политическую эмиграцию, которая занята, в основном, тем что обвиняет друг друга в «работе на КГБ» ( в смысле — на Третье отделение), затем мы видим встречу главного героя с неким скептиком Потугиным, мягким вариантом Базарова, вторая часть романа заполнена его рассуждениями о том, что в России все плохо и ничего нет, и, наконец, третья часть оказывается историей любовного треугольника, повторяющая сюжет «Вешних вод».
Тургенев так упорно работает с этими не стыкующимися компонентами, что, кажется, он считает эту нестыковку «не багом, а фичей», чем-то непреодолимым и необходимым. Впрочем, тот же Аполлон Григорьев писал, что нестыковка двух задач в «Накануне» искупается подробностями и «поэтическим обаянием». Ответить, почему некое произведение хорошо, несмотря на… – рационально часто невозможно.