 |
|
Минск: Рассказ даже при втором чтении воспринимается, как набор мало или почти совсем не связанных между собой обрывков. И, пожалуйста, не говорите мне, что рассказ заслуживает принятия в трёх чтениях. Я его отклоняю после двух. Какая связь между знатной туристкой Лизой Штайнберг и выдающейся садисткой Эльзбет Циммерман? А Харча Авицеброн, сбежавший некогда из Испании (из Интербригады он сбежал, что ли?) и художник Перучо, путешествующий вместе с Лизой (вопрос Лизы, обращённый к Перучо: «Значит, вы с Эльзбет стали любовниками ...») — это не одно и то же лицо? Туман нагнетается не только этим, но и полубессмысленными фразами вроде «старый дом состояний, разбившихся о рифы» (какой дом?, какие состояния?, какие рифы?), или о туристке Лизе «учредительница Фонда по реставрации старого острова...» (какого острова? зачем его реставрировать?). Рассказ явно написан человеком, поверхностно знающим историю нацистских концлагерей, и полагающим, что перечисление восьми названий самых известных из них может служить основанием для выбора названия рассказа, кроме этих названий никакого намёка на «Книгу мёртвых» в тексте нет. Автор, не знакомый с воинскими званиями, принятыми в эсэсовских частях, берётся за тему концлагерей, да ещё определяет при этом рассказ, как антипорнографический. Удивительное смешение несопоставимых тем и искажение масштабов их общественной значимости.
Эллисон утверждает, что «Аль Парра — один из тех, кто брал уроки у Борхеса и прочих гениев из Латинской Америки», а его рассказ, представленный в антологии называет «настоящим сокровищем, открывающим то, что я считаю настоящей «Новой волной» литературы.» Где в этом сокровище хотя бы следы Борхеса, у которого я что-то не припомню подобной бессмыслицы, да и вообще Борхес и бессмыслица — две вещи несовместные (поэтому, наверно, и не припомню). И, ладно, пусть это новая волна литературы, но фантастика тут при чём? Лагерь Обервайлер он, видите ли, придумал, с полковником СС во главе! И этот позорный опус напечатан под одной обложкой с замечательным фантастическим рассказом Чеда Оливера «Царь горы«! Поистине неисповедимы пути разного рода составителей и редакторов, особенно тех, кто, как Эллисон, обладает (или обладал) несколько необычным чувством юмора.