 |
|
Минск: То, что этот рассказ не что иное, как политический памфлет, сомнений не вызывает. Но какой же он вымученный! Всё можно довести до абсурда, но пример выбран автором очень уж неудачно — доведены до абсурда (помимо всего прочего) правила и условия автомобильного движения (этим содержание практически исчерпывается, есть ещё небольшая бытовая зарисовка и описание демонстрации протеста). А дорожная полиция (она действует, «никуда от них не денешься») тоже, как водители, не имеет права пользоваться тёмными очками или любыми другими светофильтрами? В рассказе эта полиция появляется в сумерки, может быть, подразумевается, что днём они не работают? А светофоры на перекрёстках имеют три белых сигнала? И дорожные знаки, очевидно (!), теперь белого цвета на белом фоне. Наверняка, если уж все дороги белые, все машины белые, все здания белые ... В рассказе не говорится только об одном, немаловажном для Америки обстоятельстве — о цвете кожи чернокожих, краснокожих и прочих не белых американских граждан. Автор до того замучилась с сочинением чего угодно назло очень строгому руководителю семинара*, что забыла о расовом составе населения собственной страны. Надо было для полноты картины сообщить между делом, что согласно «Белым Законам» (так называется источник царящего кругом абсурда) всех небелых перекрасили, кроме полиции, где масса чёрных, которым в виде исключения разрешено ношение белых масок.
Задумка была неплохая и верная, так как абсурд это оружие памфлета, но история написания рассказа и он сам приводят к простейшему, как мычание, выводу — ничего хорошего нельзя написать просто кому-то назло, да ещё и наспех, за одну ночь. Итог — рассказ выглядит недописанным, местами глупым. При более тщательной проработке сюжета абсурдность происходящего в рассказе могла бы стать гораздо более многообразной, яркой (хотя и белой) и остроумной. Будь я руководителем того семинара, Эвелин помучилась бы ещё неделю-другую.
*) Цитата из послесловия Эвелин Лиф — « ... сначала я взяла простой лист белой бумаги и написала себе указание. Оно было таким: БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ, ХАРЛАН ЭЛЛИСОН. Каждый раз, когда я готова была сдаться, я смотрела на эти слова и решительно возвращалась к пишущей машинке. Посреди ночи я добавила строчными буквами: «Я собираюсь сделать это». И следующим утром я закончила «Все простыни белые». Эллисон в предисловии приводит эту записку (указание) в таком виде, что процитировать её здесь невозможно, т. к. цензура на ФЛ гораздо злее, чем в издательстве «Подсолнечник».
PS. Сообщаю подписчикам, что мои статьи теперь будут появляться только в АК, до тех пор, пока она у меня будет. Если жанр произведения сайтическое начальство определяет по обложке сборника, в котором оно напечатано, на таком сайте возможны любые чудеса. Хорошо, что хоть права писать отзывы здесь не отбирают. Читайте их; как я уже говорил не один раз, я стараюсь писать то, что до меня никем написано не было, даже в случае Чехова, Пушкина, Толстого Л.Н., Саймака, Азимова, Брэдбери и т. д. и т. п., а среди автографов под многими статьями в АК не раз замечал аватарки весьма достойных и уважаемых на сайте людей и мне даже стало казаться, что статьи эти не так уж и плохи. Надеюсь, это и на самом деле так.