Некоторые даже верят, что мы — часть секретной группы, работающей против основных интересов Соединённых Штатов, характеризуя мою семью и меня как «глобалистов» и обвиняя меня в том, что мы с другими из них составили в мире заговор, чтобы построить более интегрированную глобальную политическую и экономическую структуру — «единый мир». Что ж, если таково обвинение, я заявляю, что виновен и горжусь этим. / Some even believe we are part of a secret cabal working against the best interests of the United States, characterizing my family and me as 'internationalists' and of conspiring with others around the world to build a more integrated global political and economic structure — one world, if you will. If that's the charge, I stand guilty, and I am proud of it. — David Rockefeller, Memoirs. // Random House Publishing Group, 2003, стр. 405.
Это ремарка к моему эссе — Res Publica Aeternus, которое я недавно обновил, немножко детализировав аргументацию в одном из важных параграфов касательно специфики крупных округов.
Переходя к самой ремарке. Стратег Билла Клинтона в своё время прославился фразой — «It's the economy, stupid», породившей целую кучу парафраз. Я позволю себе использовать одну из них для пояснения наиболее типичной реакции, которая возможна в связи с моим эссе. Это обвинение в некоторой конспирологичности, мол всем управляют богатые и тд. и тп.
И именно обвинение такого рода представляется особенно забавным, если знать, что движущим мотивом политической мысли революционного движения в Америке была не столько философия естественного права, но именно одержимость возможностью заговора правительства по причине его коррумпирования и влияния этого на свободу простых граждан, как пишет об этом один из ведущих историков Американской Революции — Бернард Бейлин, монография которого была с помпой переиздана в Гарварде в 2017-ом году:
Чаще всего политическую мысль революционной эпохи считают простым изложением философии естественного права — идей об общественном договоре, неотчуждаемых правах, естественном законе и договорной природе правительства. ... Рассмотренный мной идеологический контекст позволил заново взглянуть на привычное словоупотребление революционных публицистов, в котором историки привыкли видеть в общем бессодержательную пропагандистскую риторику. Такие сильные слова, как «рабство», «разложение», «заговор», использовались многими авторами самого различного происхождения, социального положения и религиозной принадлежности, хорошо вписывались в общую логику оппозиционной и радикальной мысли и точно соответствовали монархическому веку, когда «смешанное» государственное устройство Англии казалось недавним завоеванием, а боязнь заговоров против существующего правления была естественным элементом политики. Исходя из этого, я стал все больше убеждаться в том, что перед нами далеко не просто эффектные риторические ходы, имевшие своей целью пробудить косное простонародье; напротив, эти понятия обладали глубоким смыслом как для самих публицистов, так и для их читателей, и отражает действительные опасения. Чем дальше, тем больше я стал сомневаться в уместности понятия пропаганды в современном его истолковании применительно к публицистике Американской революции (на этой теме я предполагаю остановиться отдельно). В конце концов я пришел к выводу, что в основе революционного движения в северо-американских колониях лежал страх перед повсеместным заговором против свободы, возникшим вследствие всеобщего разложения и охватившим весь англоязычный мир. ... Как подробно показано в главах III и IV, разделявшаяся многими вождями Американской революции идея о разветвленном заговоре против свободы колоний и конституционного равновесия была глубоко укоренена в традициях англо-американской политической культуры. Трудно сказать, когда именно она зародилась, но, как я попытался продемонстрировать в предшествующих главах (и более подробно — в другом месте), еще за полвека до революции в политическом мышлении бытовали основные элементы революционной идеологии: страх перед всеобщей продажностью, разрушительной для конституционного строя, и правительственным заговором. — Бейлин Б. Идеологические истоки Американской революции. М.: Новое издательство, 2010, стр. 11-13, 95
Таким образом, в контексте позиции антифедералистов, которые полагали, что республиканский конституционный проект большинства Отцов-основателей приведёт к тирании — моё эссе нашло бы понимание среди многих американцев той эпохи. Я, правда, готов признать, что это схематичная работа в плане пояснения базовой механики стандартной электоральной модели политической репрезентатации, но я не сижу на грантах РГНФ или фонда «Сколково», а тем более не имею поддержки от фонда Рокфеллера, чтобы позволить себе точно детализировать каждый аспект проблематики.
Что же касается известного официозного дискурса про «конспирологию», то после публикации известной статьи в «Time», неплохой обзор которой на русском можно почитать на «РИА», этот дискурс по целому ряду важных параметров можно со спокойной совестью списать в утиль: действительно — “It's the Big Government and Big Business, baby!”