Вим Вендерс: Время в творчестве режиссёра

Полсекунды счастья, длиною в целую вечность

My father is a rich man, he wears a rich man's cloak

Gave me the keys to his kingdom coming

Gave me a cup of gold

He said 'I have many mansions

And there are many rooms to see

But I left by the back door

And I threw away the key

And I threw away the key

Yeah, I threw away the key

Yeah, I threw away the key

For the first time

Сколько нам постоянно не хватает до абсолютного счастья: полмиллиметра, полсекунды, полприкосновения?..

Этот недостающий промежуток решился перекрыть своим прыжком в пустоту анонимный молодой человек с определенной толикой безумия. Он просто разбежался по уклону крыши и прыгнул вниз. И силы гравитации вдруг перестали действовать: он упал, — но не вниз, а вверх. И ведь ничего особенного не случилось: не столкнулись на полном ходу две кометы, не упал на землю тунгусский метеорит, не посыпались звёзды золотой россыпью к ногам размечтавшихся романтиков.

Просто разбилось чьё-то сердце…

Оно разлетелось мелкими осколками по асфальту проезжей части.

Подумаешь, какая малость…

И никто не вспомнит о случившемся суициде: газетные полосы с их извечным враньём не станут долго хранить анонима в разделе некрологов.

И так же будут плясать неоновые огоньки в легкомысленных отражениях ночных витрин. И вновь закружит бешеной суетой знойный полуденный город. Никто не вспомнит о случившейся маленькой трагедии, — никто, кроме Вима Вендерса. Хотя этого уже вполне достаточно, чтобы начать историю.

И совсем даже не историю. А просто глубокий сон в летнюю ночь с окном, распахнутым настежь в бездонное ночное небо. И в это самое окно незримо тянулись миллион звёздных дорожек, по которым любят гулять лишь отпетые романтики, — и собственно, отпетые безумные гении. Сумасшедшие, — их никак не удастся уберечь от неизбежного...

I have a lover, a lover like no other

She got soul soul soul, sweet soul

And she teach me how to sing

Shows me colours when there's none to see

Gives me hope when I can't believe

But for the first time I feel love

Элоиз с подачи трогательной Миллы Йовович наспех затушит недокуренную сигарету, и в комнате станет совсем темно. Потеряют своё привычное очертание предметы, растворяясь в звёздной пыли и купаясь в этом золоте до утра. Лишь только лунный свет будет заливать лица спящих.

Тонкий профиль того чудаковатого худенького мальчика Том-Тома со смешной прической, который только что прыгнул с крыши и стал счастливым.

И точёные черты лица главной героини, безумной красавицы, из-за которой всё и началось, и которая ни в коем случае не умрёт, по той простой причине, что её на самом деле нет…

Есть только легендарное сочетание букв женского имени Элоиза, красиво размытое в Вечности, которым много веков назад любовался Пьер Абеляр, бережно храня переписку с предметом своего платонического обожания. И есть только бледная сумасбродная тень от девушки, которая ходит босиком, читает взахлёб и плачет там, где другим смешно.

Вы скажете: Сумасшедшая... А я вам отвечу на это, что Вим Вендерс вложил в своих экранных героев ровно столько безумия, сколько патологии в наших быстротечных простудных заболеваниях. А вся его такая странная картина летела, как стрела, выпущенная из тугой тетивы арбалета. Точно так же, как летела уже заведомо кратко отмеренная быстротечная жизнь чудного парнишки Том-Тома в исполнении талантливого Джереми Дэвиса. И развернуть её обратно не хватило сил ни у Вендерса, ни у зрителя.

Равно как никому не в силах воспрепятствовать фатальному полету нашей судьбы. Но слегка изменить траекторию можно вполне. И всё это, конечно же, с подачи иллюзорного Вима Вендерса.

Своей значимой картиной «Отель миллион долларов» (The Million Dollar Hotel / 2000) этот немецкий режиссёр вытряхнул нашу жизнь от штампов и стереотипов, как вытряхивают старинную шубу от нафталина. Вендерс отпустил себя в этой киноленте на свободу, — и вас, в качестве доверчивого и впечатлительного зрителя, разумеется, тоже отпустил.

В этой картине Вендерс свободен от всего: от чрезмерного здравомыслия, от излишней логики и от дешёвого пафоса. Он задул эту самую логику, пылающую в миллион свечей в картинах иных целомудренных режиссёров, как задувают праздничный торт со сладким «Happy birthday».

И прочувствовал сумасшествие своих главных героев так тонко и так до боли близко, как каждой клеточкой своего тела чувствуют друг друга влюблённые, даже находясь на расстоянии тысячи километров друг от друга.

Полсекунды счастья, длиною в целую вечность этот одарённый представитель независимого авторского кино запечатал очень классно и нестандартно для восприятия статичного зрителя. И нужно сказать, что у Вендерса свои отношения со временем. Время для него — это очень пластичная величина. А многие картины сделаны так талантливо и ярко, что это незаметно подводит для зрителя гибкий философский базис: Реальность формирует восприятие. В том расхожем смысле, в котором мы постоянно понимаем и ощущаем эту самую реальность. И вся проблема нашей жизни, которую мы не в силах уловить и понять её суть хотя бы на простых концептах личного пространства заключается в первую очередь в том, что наша реальность давно и незаметно стала цифровой, постоянно включая коннект и дисконнект разнообразных потенциальных возможностей.

И не секрет, что Вендерс снимает интеллектуальное кино. Местами чрезмерно затянутое в своём основном развитии сюжета. Местами слишком протяжное в своих выразительных кадрах и крупных планах. Но необыкновенно красивое по своей подаче и символичной любви режиссёра к классике (эстетике) мирового кинематографа.

Европейское кино — исчезающий вид. Мы должны защищать его, как снежного барса, и бороться с браконьерством. Так сказал когда-то Вим Вендерс в своих правилах жизни. Этот афоризм в узких кругах киноманов моментально стал крылатым выражением. И здесь бегло раскрывая концепты европейского авторского кино, стоит ёмко заметить следующее.

Своеобразное кино не для всех — это один из постулатов артхауса. Кроме всего прочего европейское кино своеобразным образом учит быть в настоящем моменте, а не спекулятивно подвисать на экшене в стиле движения ради движения.

И касательно основных тенденций (ключевых составляющих) — европейские фильмы обычно демонстрируют на экране больше чувственности (особенно итальянские, французские и шведские его представители), но не как средство дешёвой провокации, а как эстетику в кадре. И самый мощный посыл такой визуализации, по обыкновению, остаётся за кадром — на откуп впечатлительному зрителю.

Очень красивая необычная трилогия Вима Вендерса «Алиса в городах» (Alice In Den Stadten / 1974), «Ложное движение» (Falsche Bewegung / 1975), «С течением времени» (Im Lauf der Zeit / 1976) в стиле роуд-муви, снятая частично в чёрно-белых тонах с великолепными крупными планами и особой любовью к деталям — выразительный пример подобной подачи.

Европейское кино — это то направление кинематографа, которое больше интерпретирует реальность, чем её отражает на манер американского коммерческого видео. Фильмы, которые контролирует сам Вендерс (без навязчивого вмешательства шоураннеров) отличаются бесконечной тягучестью и магией. Она чарующим образом разлита по всей ленте в оригинальной и одновременно узнаваемой подаче режиссёра. Этот представитель малобюджетного кино делает главный фокус на философских диалогах и эстетике, чем на движении и динамике в кадре. Нестандартные повороты сюжета и сюрреализм в сценарии — это фирменная фишка Вендерса. Его знаменитая дилогия «Небо над Берлином» (Der Himmel über Berlin / 1987) и «Небо над Берлином 2» (In weiter Ferne, so nah! / 1993) — это визитная карточка Вима Вендерса. Оба фильма сняты в стиле магического реализма с ощутимым гипнотическим влиянием на зрителя его множественных импровизаций закадрового голоса. Режиссёр завораживает буквально с первых кадров своей необычной подачей на грани архаики мира и его оригинальной философии с фланирующими ангелами. Их наблюдения за размышлениями статичного индивида (представителя homo sapiens) поданы очень тонко, необычно и чувственно.

Нужно отдельно сказать, что виртуозно вытачивая детали в своих лучших работах, Вим Вендерс одновременно умеет создавать цельную и масштабную картину происходящего. Как мастер и профессионал своего дела он подаёт оригинальные истории очень изысканно, ненавязчиво и элегантно.

И безусловно, Вендерс предпочитает в своём понимании и ощущении мира рисовать свои картины именно живыми красками.

Его аналоговое мышление, которое на подсознании интуитивно размывает концепты и строгие парадигмы, утверждает в лучших лентах Вендерса многомерную метаморфозность: всё переходит во всё и ничто никуда не исчезает. Этот режиссёр в своих картинах разговаривает на языке архаичного мира, утверждающего большую духовность и единство всего живого (логоса). Метафизика, которая охватывает все уровни реальности, приводя их единому универсуму ценностей — от сакральных до материальных — это изюминка подобной подачи. И Вендерс постепенно вышел технически именно на такой уровень мастерства к 90м прежнего века.

Писать отклик на работы Вима Вендерса предельно сложно: нужно уловить какой-то особый нерв его души и сокровенное настроение каждой оригинальной картины. Ведь о чём бы ни снимал этот мэтр авторского мирового кинематографа, — сюжеты для него «вторичны». А мотивации ключевых героев ни за что не хотят укладываться в стройные логические цепочки. И все его типажи такие необычные и чувственные...

Словом я, признаться, была очень удивлена, — что такие картины мог снять немец. Мне всегда казалось, что они-то как раз поклонники педантизма и строгих парадигм. Но первое приятное разочарование от его «Отеля миллион долларов», с которого у меня и началась искренняя глубокая привязанность к этому талантливому режиссёру, незаметно растянулось на долгие годы и влюбило в его творчество навсегда.

Безусловно, Вим Вендерс изначально классно снимает узнаваемые маленькие шедевры в своём родном сегменте авторского кино. К тому же Вендерс в качестве многогранно талантливого человека всерьёз влюблён в искусство фотографии. Его зумы всегда очень выразительны, а поворот камеры работает так мягко и так необычно, словно он намеренно хочет сделать своего персонажа живым и обтекаемым, с эффектом моделирования 3D плагина.

Например, его «Съёмки в Палермо» (Palermo Shooting / 2009) — это реально очень крутой и необычно красивый видеоряд, атмосферность которому придаёт (и, да, это фирменная фишка Вендерса) особый вкрадчивый голос за кадром того лирического героя, от лица которого ведётся повествование. И это в любом случае ещё одна ода любимой профессии: отличной режиссуре и стильной фотографии от Вима Вендерса.

А главный посыл творчества Вендерс в очередной раз заложил в философскую притчу этого главного персонажа, которому всё время кажется что он не живёт, а только видит сон про свою жизнь. Нащупать истинную обтекаемую сущность смерти — ещё один талантливый навык этого одарённого немца.

Я должен чувствовать себя живым, но не чувствую..

Если раскрывать нечего, зачем тогда фотографировать…

Каждый мой сон — это ещё одна смерть…

Такими блуждающими закольцованными потокограммами каждый день кружатся спонтанные мысли главного героя картины, знаменитого фотографа модного глянца, который потерялся внутри своих якобы реализованных возможностей, когда Финн от окна к окну пытается найти себя настоящего, цельного и живого.

Вендерс одновременно свеж и архаичен в этой картине. И его визуальный ряд — это эталон клипмейкерства в том определении, как это могло бы по умолчанию выглядеть в аспекте киноискусства.

Стильная динамичная компиляция из впечатлений и переживаний ключевого героя, созданная в стиле глэм-рока, с многослойными перспективами и с намеренно сбитыми ракурсами — это особая фишка фильма. А выразительная подача Кампино, немецкого рок-музыканта и вокалиста группы «Die Toten Hosen», делает эту ленту заводной и атмосферной одновременно.

По сюжету картины двусмысленное заигрывание с сущностью смерти этот преуспевающий фотограф реализует очень своеобразным образом: он проецирует личные страхи на архаику города Палермо и в репродукциях старинных картин пытается уловить узнаваемые сюжеты своей жизни. Финн был слишком занят. Но, как это часто случается, — не тем, что нужно для гармонии его души. И упущенное время однообразной жизни этого персонажа Вендерс раскроет в финале ленты просто выше всех похвал.

Прошлое, настоящее и будущее на время собьются для ключевого героя в одном бешеном гоне.

Смерть — это стрела из будущего, летящая на тебя.

Искусство аналоговой фотографии Вендерс представит в этой картине в очень интересном качестве: идея негатива, как обратная сторона света и жизни. И старый добрый «Plaubel» сослужит Финну очень полезную функцию. Он поможет понять те символичные значимые вещи, которые именно ввиду их уникальной простоты, понять самому достаточно сложно.

«В цифре всё слишком сумбурно и беспорядочно, ибо теряется сущность жизни», — скажет ему некая загадочная сущность в поисках ответов на вечный вопрос.

Чтобы перестать бояться настоящей темноты, нужно научится любить настоящий свет. Инверсия сакральных понятий подана и раскручена Вендерсом в обе стороны просто виртуозно.

И чтобы любое мгновение длилось внутри дольше, нужно понять такую простую и одновременно сложную вещь: Сейчас это действительно сейчас; и нет ничего, кроме этого ощущения. Плюс ко всему Вендерс обозначил очень серьёзные вещи примерно такими авторскими концептами: ключ к понимаю всего находится у нас внутри; а мы почему-то чаще всего ищем разгадки во внешнем мире в навигации маршрутов повседневной мегаскоростной жизни, которые никуда вывести не способны.

Нет ни полной пустоты, ни абсолютной гибели, ни тотального уничтожения — примерно такие слова скажет Финну тот призрачный типаж, от которого он все время тщетно убегал и которого бояться абсолютно не стоит.

Сочетание сложного с простым в фирменном изложении материала — это оригинальная манера Вендерса.

В ключе поданной эстетики сложных составляющих «Съёмки в Палермо» — жемчужина самовыражения Вендерса. А по динамике подачи сложных истин, переложенных на музыку — это вершина мастерства Вима Вендерса. Ни до, ни после этой картины он на такую вертикаль своего замысловатого творчества больше не вышел.

Вендерс на манер классика виртуозно крутит сложные смыслы, вплетая в них чистую простоту, которую поймёт даже ребёнок.

Всё зависит от того, сколько ты времени уделяешь своим ощущениям. В наших силах замедлять время. Вы когда-нибудь думали о том, что некоторые вещи имеют свойство повторяться?..

Безупречно выточенная эстетика Вендерса в каждом кадре этой картины как бы размывает границы времени и делает теорию относительности лишь прикладной игрушкой его глубоких авторских сюрров из впечатлений прожитого дня. Его картины — это трансы с открытыми глазами, искусно снятые на «блуждающей» подаче камеры оператора и на медитативно долгом приятном софте хорошего психоделика для зрителя.

И нет особого смысла раскладывать линейный сюжет его работ, поскольку эту статику можно бегло прочитать в аннотированной информации к определённому фильму. Вима Вендерса в лучших образцах его творчества увлекает сам процесс съёмки, а не аутентичность определённой истории.

И, да, что касается моего любимого «Отеля миллион долларов» непосредственно. В нулевых у Вендерса вышла невероятно чуткая, нежная, трогательная и тёплая история, одновременно привычно вязкая по своей авторской подаче. Она чем-то похожа на оригинально закрученный детектив; а чем-то отдалённо напоминает сложную драму души. В талантливом воплощении режиссёра получилась красивая нарезка обрывочных флешей из щемящих воспоминаний весьма необычных отношений всех персонажей этой картины.

Великолепная игра актёров поставила эту ленту в определённый маст-хэв его творчества. Классный юмор и стеб разбавили глубокие смыслы оригинальной заводной энергетики режиссёра. А тёплые и душевные треки ирландского «U2», тонко вплетённые основную канву философии режиссёра, делают эту картину лёгкой и максимально простой в своей подаче.

Всё снято Вендерсом одновременно так стильно, оригинально и так многослойно, — словно держишь в руках авторскую открытку с его быстрым и размашистым на обороте: Wahre schönheit ist immer schwierig / Истинная красота всегда сложна. И так не хочется отпускать её из рук. И так хочется, чтобы его картина всё длилась и длилась…

Принятие такого творчества, безусловно, индивидуально. И по моему личному восприятию киноленты от Вендерса — это как глоток разреженного горного воздуха или как росчерк самолёта в бездонном небе в его эпохальном «Небе над Берлином» 1987 года с размашистой и классной философией выразительного закадрового голоса на подстрочнике картины. По моим индивидуальным ощущениям именно эта аллюзия включает основное настроение данной дилогии «Неба над Берлином»:

Человек Мира — это блеф. Все мы нездешние, все мы беженцы. Все мы статисты…

Прожилки на листьях, разноцветные камни, яркие неоновые огни чужих городов... Восхитительно горячая кружка ароматного кофе в озябших руках…

Тишина воскресного утра... Мирные обычные вещи, равные по своей значимости. Мечта о доме…

Вендерса очень сложно трактовать и разбирать на привычные смыслы. Ибо он прекрасен и безупречен именно в своих красивых размашистых зарисовках и ярких выразительных афоризмах. И, безусловно, в большей степени этот режиссёр снимает очень настроенческие фильмы, сюжет которых сложно разложить на обманчивые и вечно ускользающие слова. Зато предельно просто прикоснуться к ним сердцем и прочувствовать каждой клеточкой души.

Его ключевые персонажи, словно вечные дети красивого завтрашнего дня, который всё время длится и длится. Именно такой сюрреалистичный фон всё время даёт от себя Вендерс в своей маленькой авторской вселенной.

Поэтика диалогов, аскетизм монохрома и наработанные профессиональные навыки в его лентах сплетаются у этого режиссёра в одном дыхании. Вендерс именно тот виртуоз, который умеет сочетать на первый взгляд не сочетаемое.

И этот режиссёр в своём творчестве удивительно полифоничен: каждый раз в лучших работах Вендерса словно ложится на плёнку иммерсив его души, которая способна вместить в себя тысячи голосов, интонаций, языков и иносказаний.

На мой взгляд, «Отель миллион долларов» — краеугольная картина в его творчестве. Она особым спектром вобрала в себя всё то, что любит Вендерс в творчестве. Это словно потайная дверца души самого режиссёра, за которой спрятано так много всего необычного и потрясающего, что всегда трудно переложить на слова. И это особый пик его мышления, который незаметно разломился на две вехи кино: раннего и более зрелого творчества режиссёра. Ко всему прочему треки ирландской рок-группы «U2», местами очень удачно замикшеванные под нуар, особым теплом напитывают и создают неповторимую атмосферу (особое настроение) этого нестандартного детектива.

Мятежное мышление хиппи, размах души вечно юного рокера и квинтэссенция откровений Вендерса — это необычное послевкусие от «Отеля миллион долларов». И, кстати, Вендерс в ключе творческой фантазии на протяжении всей фильмографии постоянно развивает и уплотняет свою основную идею: историю о неком творце (журналисте, писателе или фотографе арт-сцены), который заново нащупывает нити ускользающей реальности. Она, так или иначе, по природе оригинального мышления свойственна и самому Вендерсу.

Однако в позднем творчестве бесконечный спектр своих творческих возможностей Вим Вендерс незаметно заменил на идею подражания другим. Трансформ его авторской подачи стал предсказуем. Это не обесценило его прежнее оригинальное творчество, просто сделало поздние картины очень громоздкими и не смотрибельными даже для преданных фанов.

И стоит ёмко добавить, что в позднем творчестве Вендерс неслышно скатился в зрелищность современного кинематографа. После очень неудачного заигрывания с эстетикой Ингмара Бергмана в драме «Прекрасные дни в Аранхуэсе» (Les Beaux Jours d'Aranju / 2016), за которую его справедливо разгромили критики, констатировав удивительную скуку в кадре с абсолютно потерянной ритмикой его оригинального мышления, Вендерс попробовал годом позже снять более динамичную картину.

Его «Погружение» (Submergence / 2017) это с одной стороны изящный экивок известной «Голубой бездне» легендарного Люка Бессона. Но с той ощутимой разницей: Бессон в 1988 году снял красивый размашистый эпик про стихию дна. А Вендерс с претензией на мудрёно закрученный триллер съехал в очень скучную и предсказуемую интригу двух влюблённых, разделенных не столько километрами — сколько плохо проработанным концептом под слоганом «Зачем знаменитому режиссёру всё это было снимать и зачем это нужно смотреть его зрителю». Пытаясь на скорую руку понять идеологию джихада в этой истории о пленном военном, Вендерс размыл весь свой привычный творческий потенциал и ушёл в «модную» тематику кинематографа на злобу дня. И то, что было бы симпатично для другого режиссёра, именно для мышления Вендерса выглядит откровенно слабо. Причём ситуацию не спасли ни очень удачные монтажные склейки, ни красивая панорамная съёмка, ни заведомо выбранная глубокая тема. На мой скромный взгляд, когда режиссёр в сегменте авторского кино пытается уйти в поток мейнстрима, получается исключительная ерунда. А все диалоги о масштабах жизни на земле и мировых конфликтах смотрятся в таком жанре изложения как бесконечная белиберда и отписка нынешнему времени. И вытерпеть это потрясающее двухчасовое занудство, сильно перегруженное вязкой философией, можно только будучи искренним фаном творчества этого режиссёра. Честно говоря, второй раз пересматривать откровенно не тянет, в отличии от многих знаменитых работ этого одарённого немца.

И в таком именно аспекте крылатый тезис Вендерса о снежном барсе расцветает иными смыслами. Максимум, что можно сделать в недалёком будущем — это печально визировать полное исчезновение данного загадочного диковинного зверя.

В любом случае нет смысла обесценивать прежнее творчество этого режиссёра, которое богатой палитрой отражает самые яркие оттенки и тёплые полутона его оригинального мышления в аспекте переживаний главных героев картин. И в завершение ёмко о том, что касается моего любимого «Отеля миллион долларов» и его значимых философских составляющих.

Вендерс в этой картине вспомнил, что у нас, оказывается, есть сердце, которое мы каждый день загоняем в темный угол. Он поведал о том, что каждый день в бешеной негласной гонке мы стремимся объять необъятное. И, увы, мы по обыкновению тратим себя не на то и тратим впустую. А жизнь уходит, — точно также как просачивается песок несбывшихся надежд сквозь пальцы. Потом, мы, заламывая руки, тщетно пытаемся повернуть реки вспять, но вода из русла уже давно ушла в землю. И хотим ли этого намеренно, — но каждый день мы выжигаем пустынное пространство вокруг себя. Ведь у пространства есть своя память, и каждый наш поступок оставляет горячую «голограмму» на ментальном поле этой сакральной материи.

_________________________

Так сколько же нужно для абсолютного счастья: пол-улыбки, пол-объятья, пол-изувеченной души?.. И если Вим Вендерс по-прежнему сильно цепляет своими лучшими картинами; если что-то в душе зашевелилось и защемило — вероятно, мы еще живые. И в такт аналоговому мышлению режиссёра, которое не признаёт концептов, а влияет непосредственно на ощущения, самое время подумать о заветном и значимом.

Чистый, мудрый и яркий посыл Falling at Your Feet / Daniel Lanois, который среди прочих синглов душевно согревает его «Отель миллион долларов», так или иначе отражает основное настроение значимых картин Вима Вендерса. Тёплая, нежная и эмоционально наполненная композиция на уровне метафор расцвечивает всеми возможными смыслами те самые простые вещи, равные по своей значимости. И это, вероятно, то многое, что хотел отразить Вендерс на протяжении всего своего творчества. И это именно тот призрачный путь, по которому он изначально шёл как творец, наделённый нестандартным воображением, богатой фантазией и природным талантом перенести все свои видения на экран.

Every chip from every cup

Every promise given up

Every reason that's not enough

Is falling, falling at your feet

Have come crawling, falling at your feet

All fall down

All the information

All the big ideas

All the radio waves

On electronic seas

How to navigate

How to simply be

To know when to wait

Explain simplicity

In whom shall I trust

And how might I be still

Teach me to surrender

Not my will, thy will

Every one who needs a friend

Every life that has no end

Every knee not ready to bend

Is falling, falling at your feet

Я тоже в качестве ультравпечатлительного зрителя падаю к его ногам, скромно визируя невероятный самобытный талант и великолепно наработанные технические навыки этого одарённого режиссёра, картины которого всегда пересматриваешь с особой ритмикой души, — своей и Вима Вендерса непосредственно.