Янка Мавр (Иван Михайлович Федоров; 1883–1971) — ро-
доначальник белорусской детской литературы. Дебютировал в
1923 г. как фельетонист — в газете «Советская Белоруссия» и ле-
нинградском юмористическом журнале «Бегемот». Его первые
художественные произведения появились в начале второго деся-
тилетия прошлого века, в период становления белорусской совет-
ской детской литературы, когда в стране отсутствовал весомый
опыт издания детских книг.
В 20-е гг. ХХ века Я. Мавр создал знаковые для нацио-
нальной литературы произведения, среди которых — первая
научно-фантастическая повесть «Чалавек ідзе», повести при-
ключенческого и научно-познавательного жанров — «У краіне
райскай птушкі» и «Сын вады», первый в детской литературе
отклик на реальные исторические события в форме романа —
«Амок», драматические рассказы «Слёзы Тубі», «Незвычайная
прынада» и «Лацароні», фантастические сказки «Вандраванне
па зорках», «Пекла» и др.
Писатель умело использовал художественные приемы класси-
ков мировой литературы. В его творчестве встречаются реминис-
ценции из произведений Л. Буссенара, Ж. Верна, Д. Дефо, А. Дюма,
Ф. Купера, М. Рида, Г. Хаггарда, Г. Эмара и др.
Новаторские поиски писателя основывались на тесной связи
с литературными традициями и не всегда вписывались в идей-
но-функциональную парадигму времени. Произведения Я. Мавра
приключенческого жанра были первыми не только в Беларуси, но
и во всем Советском Союзе. Писатель отмечал, что этот жанр с
трудом прокладывал себе дорогу к читательской аудитории, «за-
стревая» на этапе идеологической чистки: «В то время это был
“предосудительный” жанр, ничего хорошего автору не дававший.
Но я сознательно шел по такому пути, зная, как эти книги нужны
нам. И действительно — они быстро завоевали все молодое поко-
ление Белоруссии и “скрепя сердце” выдавались издание за изда-
нием» [4, с. 1].
И. Б. ЛАПТЕНОК. ПРАВО НА ЛИТЕРАТУРНОЕ ПРИЗНАНИЕ ...
269
Несмотря на то, что Я. Мавр прочно вошел в литературу в
начале 20-х гг. ХХ в., довольно продолжительное время он оста-
вался неизвестным литературной критике. Период 1924–1934 гг.
писатель называл «подпольным»: «Литературная общественность
“не знала” о существовании такого автора и таких книг. Вспоми-
нать имя автора считалось неудобным» [4, с. 1].
В начале 30-х гг. ХХ века наблюдалось видимое ухудшение об-
щественно-политического климата в стране. Именно в это время в
журнале «Маладняк» (1930, № 2), органе Белорусской ассоциации
пролетарских писателей (БелАПП), осуществлявшей политику
жесткого идеологического контроля, появилась одна из первых
ярко отрицательных рецензий на фантастическую сказку Я. Мав-
ра «Пекла»: критик предложил «снять книгу» с полок книжных
магазинов как «вредное издание». Формально это был яростный
протест против произведения, насыщенного «чертовщиной» и ре-
минисценциями из буржуазной литературы (сказалось сходство
с фабулой «Восстания ангелов» А. Франса), однако на самом деле
корни отрицательной рецепции находились глубже, в авторской
иронии, которая имела негативную идеологическую окраску (пио-
нер, главный герой произведения, «наводит порядок» в аду, управ-
ляя «синедрионом» чертей, дьяволов и бесов).
Со второй половины 30-х гг. ХХ в. начался новый этап твор-
ческой деятельности Я. Мавра. Считается, что писатель, насытив-
шись «экзотическим», иноземным материалом, решил обратиться
к реалиям окружающей его действительности и отразить глобаль-
ные перспективы ее преобразования.
Однако, на наш взгляд, творческое переосмысление идейно-те-
матической направленности произведений возникло у автора под
непосредственным воздействием идеологических приоритетов вы-
шеозначенного периода и тенденций развития литературного про-
цесса. Отображение современности являлось трендом советской
литературы 30-х гг. ХХ века. В это время созданы «Поднятая це-
лина» М. Шолохова, «Страна Муравия» А. Твардовского, «Бруски»
Ф. Панферова и др. Соответствующая тематика была привнесена и
в детскую литературу. Среди «заказных» тем: отражение жизни со-
ветской страны, ее производства, участия молодых кадров в строи-
тельстве социализма, деятельности пионерской организации.
В это время Я. Мавром написаны повесть «Палескія рабін-
зоны», которая рассказывала о приключениях подростков на По-
лесье, утопическая «Аповесць будучых дзён» — о коммунисти-
ческом будущем, приключенческая повесть «ТВТ» — о трудовом
воспитании маленьких граждан.
ВЕК Х Х . ПРЕД ВЕС Т ЬЯ . ДНЕВНИ К И . ПИ СЬМ А . С УД ЬБ Ы
270
Вместе с тем отношение к писателю со стороны идеологов
оставалось критическим. Творчество писателя рассматривалось
под ярко выраженным социологическим взглядом. В статье «Дзі-
цячая літаратура патрабуе сур’ёзнай увагі» (1933) В. Селиванова
обвинила писателя в аполитичности, назвала «опасной» его тягу
к «чистой природе», которая, по ее мнению, вызвана «еще непо-
бежденной автором мелко-буржуазной ограниченностью его ми-
ровоззрения», в результате чего общественно-социальные про-
блемы стали для писателя всего лишь фоном, который затмил
многогранный социальный мир огромной массой природно-гео-
графических фактов. В статье С. Давидович «Янка Маўр» (1936)
неудачными объявлены «Человек идет», «Амок», «В стране рай-
ской птицы» и другие произведения писателя. Кроме прежних
обвинений, возникли и более серьезные: слабое представление
писателя о теории марксизма-ленинизма, отсутствие ясного и пра-
вильного понимания классовых и партийных отношений в обще-
стве, недостаточная активность на литературном фронте в борьбе
за советскую литературу и др.
Сам писатель считал, что критика его произведений являлась
неконструктивной, не затрагивала вопросы художественно-эсте-
тической ценности, особенности стиля и писательского подхо-
да. Он отмечал, что нередко ее основной задачей было выявле-
ние негативных отношений путем бездоказательных обвинений:
«Из этой критики я смог сделать только один вывод: хорошо бы,
чтобы критики читали то, что они критикуют. Тревожные сигна-
лы вызвала статья Войнич в “ЛіМ”е [газете «Литература и искус-
ство»] под названием “Чаму могуць навучыць дзяцей такія кнігі”.
Из этой статьи я узнал, что книги “Шлях з цемры” и “У краіне рай-
скай птушкі” написаны только для того, чтобы принести детям
вред <...>. Даже традиционного заключительного абзаца “Не смо-
тря на все это...” в статье не было. Вместо этого была категоричная
концовка — “Явный брак”» (тут и далее перевод автора статьи —
И. Л.) [5, с. 1–2].
Литературная слава и официальное признание пришли к
Я. Мавру лишь в послевоенный период. Переломным моментом
стало празднование 65-летия писателя и его творческого юбилея
в 1948 г. В газетах «Літаратура і мастацтва», «Чырвоная змена» и
«Савецкі селянін», журналах «Беларусь» і «Полымя» появились
статьи о писательском мастерстве Я. Мавра: «Янка Маўр» (к 65-ле-
тию со дня рождения и 25-летию литературной деятельности)
и «Шлях пісьменніка» А. Якимовича, «Янка Маўр» В. Мехова,
«Творы для дзяцей» Н. Перкина, «Любімы пісьменнік дзетвары»
И. Б. ЛАПТЕНОК. ПРАВО НА ЛИТЕРАТУРНОЕ ПРИЗНАНИЕ ...
271
С. Нортмана и др. Я. Мавр отмечал, что только через 22 года своей
литературной деятельности он «начал чувствовать вокруг себя не-
кую атмосферу уважения, в основном со стороны молодых писате-
лей», которые в свое время были его читателями [3, с. 2].
В выяснении объективных причин ситуации позднего при-
знания и ее авторского видения важным представляется изучение
процесса формирования мнений о писателе и его произведениях,
которые высказывались авторитетными участниками литератур-
ной системы, к числу которых можно отнести не только литерату-
роведов, литературных критиков, но и переводчиков и редакторов
его книг, так как от них многое зависело в процессе перевоссозда-
ния художественного единства авторского произведения.
Особого внимания требует рассмотрение вопросов издания
произведений писателя за рубежом. Я. Мавр был в некотором
смысле интернациональным писателем, являясь одним из извест-
нейших эсперантистов Беларуси. В 1926 г. он вел на радио передачу
на эсперанто. Благодаря переписке с эсперантистами всего мира
Я. Мавр собирал необходимую достоверную информацию для
написания своих произведений. Например, сведения для романа
«Амок» ему поставлял преподаватель-эсперантист с острова Ява.
Произведения Я. Мавра переведены на азербайджанский, ар-
мянский, болгарский, грузинский, еврейский, казахский, китай-
ский, латышский, литовский, молдавский, немецкий, польский,
румынский, русский, таджикский, украинский, чешский и другие
языки. Его книги изданы в Америке, Англии, Китае, Литве, Поль-
ше, России, Украине и других странах.
Отдельные его произведения появлялись в переводе на ино-
странные языки вскоре после их опубликования на языке ори-
гинала. Так, в 1930-х гг. изданы на украинском языке — «Амок»
(1932), на польском языке — «Аповесць будучых дзён» (1934),
«ТВТ» (1935) и «У краіне райскай птушкі» (1935), на литовском
языке — «ТВТ» (1936).
Я. Мавр перевел известные произведения русской класси-
ческой и советской литературы на белорусский язык: «Детвора»
А. Чехова, «Лисичкин хлеб» М. Пришвина, «Аленушкины сказки»
Д. Мамина-Сибиряка, «Школа» А. Гайдара, «Турксиб» В. Шклов-
ского и др. Среди его переводов мировой литературной класси-
ки — «Приключения Тома Сойера» и «Принц и нищий» М. Твена,
«Маугли» Р. Киплинга, «Девяносто третий год» В. Гюго, «Дикие ле-
беди» Г. Андерсена и др.
На русском языке за пределами Беларуси вышли сборники
его произведений: «Избранное: повести и рассказы» (1958), «Рас-
ВЕК Х Х . ПРЕД ВЕС Т ЬЯ . ДНЕВНИ К И . ПИ СЬМ А . С УД ЬБ Ы
272
сказы» (1953), «За тридевять земель: повести и рассказы» (1957)
и др. Некоторые произведения публиковались в составе изданий
«Анто логия белорусской литературы» (1934), «Белорусские рас-
сказы» (1948), «Возрожденная земля» (1954) и др. Отдельными из-
даниями вышли «ТВТ» (1956), «Человек идет» (1960), «Сын воды.
В стране райской птицы. Амок: повести» (1962), «Амок» (1964),
«Полесские робинзоны» (1966), «Путь из тьмы» (1968) и др.
Переписка Я. Мавра и А. Тонкеля, хранящаяся в Белорусском
государственном музее-архиве литературы и искусства, открыва-
ет малоизвестные грани творческой индивидуальности белорус-
ского писателя, раскрывает историю создания его произведений
и их переводов.
Совместная творческая работа Я. Мавра и А. Тонкеля, кото-
рый был переводчиком его произведений на русский язык, про-
должалась на протяжении полутора десятилетий. В период с 1956
по 1968 гг. А. Тонкель перевел «ТВТ, или повесть о том, как пионе-
ры возмутились против гнета вещей и удивили весь мир, как они
научились видеть то, чего другие не видят, и как Цыбук добывал
очки» / «ТВТ, або Апавяданне пра тое, як піянеры ўзбунтаваліся
супраць уціску рэчаў і здзівілі ўвесь свет, як яны навучыліся бачы-
ць тое, чаго іншыя не бачаць, і як Цыбук здабываў ачкі» (1956), «В
стране райской птицы» / «У краіне райскай птушкі» (1960), «Сын
воды» / «Сын вады» (1960), «Человек идет» / «Чалавек ідзе» (1960),
«Амок» / «Амок» (1964), «Полесские робинзоны» / «Палескія ра-
бінзоны» (1968), «Путь из тьмы» / «Шлях з цемры» (1968).
Началось сотрудничество Я. Мавра и А. Тонкеля с решения
вопросов, связанных с переводом на русский язык повести «ТВТ».
Судя по материалам переписки, Я. Мавр на этот момент уже фак-
тически разуверился в реальной возможности его подготовки.
С «ТВТ» связана длительная и, в некотором смысле, казусная исто-
рия, которая затрагивает проблемы литературного признания
произведения, отражения социально-идеологических маркеров
времени на процессах развития детской литературы.
Повесть «ТВТ» написана в 1934 г. После выхода произведения
в Беларуси до его издания на русском языке в переводе А. Тонкеля
прошло 22 года, в течение которых писателя периодически пыта-
лись заставить его переписать.
В момент первого издания повести ее сопровождал успех. Сви-
детельством тому является присуждение писателю Первой премии
на Всебелорусском конкурсе детской книги. В письме Я. Мавра к
А. Тонкелю от 05.03.1955 рассказывается, что рукописью произ-
ведения заинтересовался М. Горький и попросил прислать ему.
И. Б. ЛАПТЕНОК. ПРАВО НА ЛИТЕРАТУРНОЕ ПРИЗНАНИЕ ...
273
Повесть была спешно переведена на русский язык и выслана. По
свидетельству Я. Мавра, это произошло накануне Первого съезда
писателей СССР (1934). В связи с нехваткой времени «Горький мог
только бегло просмотреть ее и отдал Маршаку со словами: “По-
смотрите, кажется, что-то интересное”. Маршак передал “Молодой
Гвардии”, там она и погибла» [6, ф. 290, д. 101]. Вместе с тем, на
I съезде писателей СССР С. Маршак в своем докладе «О большой
литературе для маленьких», говоря о литературных достижениях,
отметил и «значительную школьную повесть, написанную в Бело-
руссии» [2, с. 38]. Однако в то время книга так и не была издана —
«как идейно порочная» [6, ф. 290, д. 101].
С точки зрения Я. Мавра, трудности возникли с неприятием
идеи повести, связанной с неконтролируемой самоорганизацией
трудовой внешкольной деятельности ребенка. В повести расска-
зывается о том, как ребята младших классов организовали Това-
рищество Воинствующих Техников — в помощь учителям, родите-
лям, другим людям, нуждающимся в их услугах. Через игру ребята
собственными силами исправляют неисправности, наводят поря-
док и практично обживают мир. Однако «ни в каких инструкци-
ях не сказано, что такие “организации”, как ТВТ, могут существо-
вать» [6, ф. 290, д. 101]. Автор приводит факты внедрения идеи в
реальную жизнь, когда в городах Беларуси и бывшего Советско-
го Союза в широком масштабе «вспыхнуло» движение ТВТ — в
Бресте, Пинске, Кобрине, Калининграде, Иванове, Ставрополе,
Петрозаводске, Элекмонаре. Я. Мавр с горечью пишет А. Тонкелю:
«… опасность своевременно была замечена руководством комсо-
мола (Москва, Минск) и пресечена в корне. Вот почему я не верю,
что вам удастся протащить зловредную книгу» [6, ф. 290, д. 101].
«ТВТ» тематически перекликается с повестью А. Гайдара «Ти-
мур и его команда», которая фактически положила начало тиму-
ровскому движению, ставившему своей целью добровольную
помощь пионеров ветеранам и просто пожилым людям. Однако
произведение белорусского писателя было опубликовано на шесть
лет раньше.
Письмо Я. Мавру от 10.07.1950 из Ленинградкого отделения
Детгиза, подписанное его директором Д. Чевычеловым и главным
редактором С. Шиллегодским, хранящееся в Белорусском государ-
ственном музее истории белорусской литературы, свидетельству-
ет о том, что текст произведения в его оригинальном виде (Белго-
сиздат, Минск, 1949) не удовлетворял издательство.
С одной стороны, в высказанных редакцией замечаниях на-
шли отражение распространенные в то время рамочные подхо-
ВЕК Х Х . ПРЕД ВЕС Т ЬЯ . ДНЕВНИ К И . ПИ СЬМ А . С УД ЬБ Ы
274
ды к детской литературе, в соответствии с которыми выдумка и
фантазия не могут относиться к реальной жизни, которая в свою
очередь, не может быть подвержена критике. В письме высказыва-
ются следующие замечания: «Нам кажется, что взрослые в повести
обеднены, особенно родители. Мать одной девочки не в состоянии
указать, как забить гвоздь, отец мальчика не может догадаться, как
ввернуть винт, целая семья ничего не может сделать с перегорев-
шей пробкой электросети. Колхозники не смотрят за состоянием
моста, и это приводит к беде. Может быть, нужно серьезно про-
думать все поведение взрослых и не допускать такого положения,
при котором “яйца учат курицу”»? [9].
С другой стороны, Я. Мавру было указано на то, что все во-
просы воспитания должны курироваться школой и пионерской
организацией: «Движение, вызванное “ТВТ”, нельзя переоцени-
вать. Оно возможно при наличии глубокой работы школы и пи-
онерской организации по всестороннему воспитанию советских
ребят эпохи вступления в коммунизм» [9]. Обозначив еще не-
сколько замечаний, представители Детгиза предложили автору
помощь в работе для установления «общей точки зрения» на ТВТ.
На обороте письма расположен рукописный текст — ответ
Я. Мавра, на котором обозначена дата (05.08.1950): «Я прекрасно
знаю, что многое в моей книге желательно исправить. Но где гра-
ницы этого “многого”? Сколько бы я ни исправлял, все равно оста-
нется основание для предъявления дальнейших требований, как
к “нормальному” литературно-художественному произведению.
А оно у меня “ненормальное” по своей природе. Если же изменить
“природу”, то не будет и произведения. Вот почему я вынужден
сложить оружие» [9].
В материалах переписки Я. Мавра с А. Тонкелем мы нахо-
дим сведения об истории создания «ТВТ». В письме от 02.01.1962
Я. Мавр рассказывает: произведение зародилось из «ремесленно-
го воспитания и из духа моей семьи, где мы все привыкли сами
справляться с вещами… Недоступного в нашей семье не было ни-
чего» [6, ф. 290, д. 101].
Я. Мавр считал, что все люди, начиная с детского возраста, по-
степенно должны становиться настоящими хозяевами путем вов-
лечения в повседневную трудовую деятельность [1, с. 763]. С точки
зрения автора, книга учит читателя важным вещам: тот, кто до-
бровольно исправил вред, сделанный кем-то другим, — сам уже
никогда этого не сделает; не трудно столкнуть в сторону камень
с тротуара, гораздо труднее обратить на него внимание; учись
по-хозяйски относиться к вещам, которые тебя окружают; не будь
И. Б. ЛАПТЕНОК. ПРАВО НА ЛИТЕРАТУРНОЕ ПРИЗНАНИЕ ...
275
равнодушным, заботливо относись к своим родным, товарищам,
старшим.
Осмысление данной темы продолжено писателем и в письме
от 25.05.1955. Я. Мавр обращает внимание А. Тонкеля на «про-
блемную сторону» повести и подчеркивает, что главное досто-
инство «ТВТ» — жизненность истоков произведения, отражение
существующих в обществе проблем и выявление отношения к их
решению со стороны граждан — и это именно то, что ставится под
сомнение «цензорами»: «Возмущаться надо этим, бороться, а не
замазывать елеем. И я чувствую, что буду не в состоянии замазы-
вать. Я знаю, что для пуганых ворон в книге найдется достаточ-
но повода, чтобы испугаться авангардизма, но такой установки у
меня не было» [6, ф. 290, д. 101].
Письмо А. Тонкеля от 12.01.1956, адресованное Я. Мавру, рас-
сказывает о проведенной с Детгизом работе и начале подготовки
книги к печати. Переводчик радостно и с легким юмором извеща-
ет писателя о долгожданном событии — начале общения с рус-
ским читателем: «И так … совсем уж скоро “слух” о Вас пройдет
по всей Руси великой и имя Ваше назовет всяк сущий в ней язык!»
[7, ф. 290, д. 84].
Следует отметить, что и в дальнейшем, после выхода «ТВТ»,
А. Тонкель обращал внимание на восприятие книги зарубежным
читателем. Зная, насколько это важно для автора, он извещал
Я. Мавра об известных ему фактах и событиях. Так, в своем письме
от 30.11.1956 он рассказывает об отзывах, поступающих в Детгиз,
их теплоте и задушевности. А. Тонкель подчеркивает, что массовый
советский читатель полюбил произведение и не понимает причин,
по которым оно пришло к ним с опозданием на два десятилетия,
домысливая казусность ситуации по-своему: «Между прочим спра-
шивают: почему автор написал последнюю главу пятнадцать лет
спустя? Для пущей важности, что ли? Не может быть, чтобы такую
хорошую книгу так долго не издавали» [7, ф. 290, д. 84].
Несмотря на то, что стремление издать «ТВТ» на русском язы-
ке получило логичное завершение, тема неприятия произведения
оставалась «больной» для писателя на протяжении дальнейшей
жизни. В письме А. Тонкелю от 15.12.1956 Я. Мавр отмечал: «…
комсомол, пожалуй, и до сих пор глядит на нее косо, потому что
деятельность по ней не подходит ни к какому параграфу инструк-
ций. Когда лет семь назад в Бресте, Пинске, Кобрине началось дви-
жение “ТВТ”, то комсомол постарался прекратить такое безобра-
зие. У меня где-то есть “исторический документ”, присланный из
Москвы в Брест <...>» [6, ф. 290, д. 101].
ВЕК Х Х . ПРЕД ВЕС Т ЬЯ . ДНЕВНИ К И . ПИ СЬМ А . С УД ЬБ Ы
276
После выхода «ТВТ» (в переводе А. Тонкеля, 1956) книга пе-
реиздавалась еще пять раз. В письме от 17.07.1963 Я. Мавр с удов-
летворением и некоторым сарказмом отмечал: «… моральное
удовлетворение испытываю громадное. Особенно от того, что
книжица, написанная 30 лет тому назад, не стареет, а молодеет
(как и ее автор)» [6, ф. 290, д. 101].
Когда при подготовке очередного издания «ТВТ» Я. Мавру по-
ступило предложение от А. Тонкеля направить повесть на рецен-
зию С. Маршаку, им все еще руководило стремление «реабилити-
ровать» произведение и добиться его признания в авторитетных
литературных кругах. Я. Мавр безоговорочно поддержал иници-
ативу А. Тонкеля: «Ему будет интересно узнать, что книга жила
и переиздавалась в Белоруссии, а Москва и Ленинград ее не при-
знавали… А теперь вдруг 115 тысяч, молниеносно раскупленных,
большая благоприятная передача по радио и стыдливое молчанье
прессы» [6, ф. 290, д. 101].
О сложностях литературного признания свидетельствуют и
материалы переписки Я. Мавра с Б. Яковлевым, советским лите-
ратуроведом, исследователем ленинианы, хранящиеся в Белорус-
ском государственном архиве-музее литературы и искусства.
В 1958 г. опубликованы его переводы на русский язык сле-
дующих произведений Я. Мавра: повести «Полесские робинзо-
ны» («Палескія рабінзоны»), «Путь из мрака» («Шлях з цемры»)
и «Человек идет» («Чалавек ідзе»), рассказов «Деревянная лож-
ка» («Драўляная лыжка»), «Записка» («Запіска»), «Лаццарони»
(«Лацароні»), «Максимка» («Максімка»), «На льдине» («На кры-
зе»), «Необыкновенная приманка» («Нязвычайная прынада»),
«Путешествие вокруг дома» («Падарожжа вакол дома»), «Семья»
(«Сям’я»), «Синьора Эмилия» («Цётка Эмілія»), «Слёзы Туби»
(«Слёзы Тубі»), «Фуражка» («Шапка»), сказка «Путешествие в пре-
исподнюю» («Пекла»).
Письма от Б. Яковлева за 1955 г. раскрывают ход работы над
подготовкой переводов произведений «Цётка Эмілія» и «Шлях з
цемры». Б. Яковлев информирует автора о внесенных им измене-
ниях в текст рассказа «Цётка Эмілія». Несмотря на то, что пере-
водчик их именует «незначительными», описание текстовых из-
менений свидетельствует об их существенности: по совету «ряда
знатоков итальянского быта, истории и литературы» Б. Яковлев
изменил фамилии нескольких действующих лиц; ввел, вместо
приведенных в тексте произведения и придуманных автором, под-
линные названия улиц, существующих в Турине; для привнесения
итальянского звучания дал фамилию Эмилии.
И. Б. ЛАПТЕНОК. ПРАВО НА ЛИТЕРАТУРНОЕ ПРИЗНАНИЕ ...
277
Б. Яковлев посчитал нужным вмешаться в стилистику про-
изведения: «я, после длительных и всесторонних обсуждений с
редактором сборника Е. Р. Рамм, согласился с пожеланиями, на-
правленными к тому, чтобы устранить чужеродные всему идей-
но-художественному замыслу Вашего рассказа черты плакатно-
сти» [8, ф. 290, д. 87].
Помимо того, переводчик решил, что писателем недостаточно
четко обозначен в произведении читательский адрес, и для более
четкой его конкретизации в тексте сделал ряд своих правок: «рас-
сказ был, видимо, рассчитан Вами прежде всего на юных читате-
лей, нуждающихся в ряде пояснений, совсем необязательных для
взрослого читателя. Нам хотелось поэтому придать рассказу боль-
шую сжатость, стремительность…» [8, ф. 290, д. 87].
В художественное произведение по воле Б. Яковлева были
привнесены определенные идеологические каноны из дипломати-
ческой практики, которые показались переводчику более уместны-
ми, нежели творческий вымысел. С его точки зрения, «необходимо
было также учесть распространяющиеся и на художественную ли-
тературу указания о тоне и характере наших выступлений на меж-
дународные темы» [8, ф. 290, д. 87].
Б. Яковлев проявлял себя при работе над переводами про-
изведений Я. Мавра в первую очередь не как переводчик (при-
лагающий массу усилий, чтобы «раствориться» в оригинальном
произведении и воссоздать как можно точнее авторский стиль),
а как литературный критик и редактор, который считает, что он
вправе вмешиваться в содержание и стиль произведения в соот-
ветствии со своей субъективной точкой зрения. В своем письме от
20.05.1955 Б. Яковлев свысока говорит о творчестве белорусского
писателя, демонстрируя авторитетность своего мнения и высоту
профессионального статуса. Обращаясь к адресату, он говорит о
нем в третьем лице: «У этого писателя <...> порой проявляются
явные натуралистические передержки (вроде, скажем, малоблаго-
уханной лужи, которую геройски преодолевает маленький герой
“Пути из мрака”) или беллетристические просчеты (например,
чрезмерное множество змей в “Амоке”), но в целом это писатель
своеобразный <...>, занимательный и, что особенно мне дорого,
глубоко интернационалистический» [8, ф. 290, д. 87]. Тон его обще-
ния в процессе переписки с Я. Мавром — снисходительно-скепти-
ческий. Выбрав для перевода автобиографическую повесть «Шлях
з цемры», переводчик обращается к автору: «Мне думается, что
книга Ваша немногим уступает превосходному автобиографиче-
скому циклу Ф. В. Гладкова» [8, ф. 290, д. 87].
ВЕК Х Х . ПРЕД ВЕС Т ЬЯ . ДНЕВНИ К И . ПИ СЬМ А . С УД ЬБ Ы
278
Сложности, связанные с литературным непризнанием, оказа-
ли на Я. Мавра значительное воздействие, и поэтому атмосфера
уважения до конца его жизни воспринималась им как несколько
неудобная, несмотря на рационализм писателя: «Много месяцев
я не мог привыкнуть к этой атмосфере, не верил ей, подозревал
“подвох”, даже злился. Только через несколько лет, постепенно я
привык к этому и поверил, что меня действительно уважают как
старого и настоящего писателя. Одновременно с этим у меня сра-
зу возросло чувство ответственности и требовательности к себе.
И могу сказать, что привыкнуть к этому сейчас, на старости лет,
очень трудно» [3, с. 2].
Ситуация, при которой Я. Мавр был вынужден завоевывать
себе место под солнцем, оказала влияние на его самоощущение и
самооценку как творческой личности, что нашло отражение в его
письме А. Тонкелю от 14.01.1961: «Оглядываясь на свой литера-
турный путь, я всегда испытываю одно и то же чувство: горькую
досаду, обиду, что из 40 лет своей литературной работы я только
в последние 15 лет узнал, что из меня мог бы выйти настоящий,
хороший, интересный писатель. А предыдущие 25 лет так привык
к пренебрежению от моих собратьев по перу, что и сам стал отно-
ситься к своему ремеслу пренебрежительно, не придавая ему ни-
какого значения. А когда я, наконец, поверил в себя, то уже было
поздно» [6, ф. 290, д. 101].
Преодолевая сопротивление, Я. Мавр глубоко и всесторонне
отражал в своих произведениях ценность общечеловеческих вза-
имоотношений, формировал негасимое желание к постижению
богатого окружающего мира, изучению значимых исторических
событий, осмыслению человеческой жизни, раскрытию фантазии
и творческих способностей личности. И, возможно, поэтому, не-
зависимо от изменения маркеров внешней литературно-критиче-
ской рецепции, его произведения пользовались у читателей — и
на родине, и за рубежом — неизменной популярностью, что сви-
детельствует об их безусловном публичном литературном призна-
нии.
1. Гурэвіч, Э. С. Янка Маўр / Э. С. Гурэвіч // Гісторыя беларускай літарату-
ры ХХ стагоддзя: у 4 т. Минск, 1999. Т. 2: 1921–1941. С. 747–770.
2. Маршак, С. Я. О большой литературе для маленьких / С. Я. Маршак. М.,
1934. 64 с.
3. Маўр, Я. Аўтабіяграфічныя нататкі / Я. Маўр // Государственный музей
истории белорусской литературы. КП 32548.
4. Маўр, Я. Моя литературная работа / Я. Маўр // Государственный музей
истории белорусской литературы. КП 19708.
5. Маўр, Я. Чаму навучыла мяне крытыка / Я. Маўр // Государственный му-
зей истории белорусской литературы. КП 32549.
6. Переписка Я. Мавра с А. Л. Тонкелем // Белорусский государственный
архив-музей литературы и искусства. Ф. 290. Оп. 1. Д. 101.
7. Письма от Тонкеля А. Л. // Белорусский государственный архив-музей
литературы и искусства. Ф. 290. Оп. 1. Д. 84.
8. Письма от Яковлева Б. В. // Белорусский государственный архив-музей
литературы и искусства. Ф. 290. Оп. 1. Д. 87.
9. Письмо из Государственного издательства детской литературы, Ле-
нинградского отделения, Я. Мавру // Государственный музей истории
белорусской литературы. — «Вандроўнік вакол свету …» [материалы
выставки].
Лаптенок Ирина Брониславовна — кандидат филологических наук, доцент,
директор Института повышения квалификации и переподготовки ка-
дров учреждения образования «Белорусский государственный универси-
тет культуры и искусств» (Беларусь, г. Минск)
Белорусская земля в воспоминаниях и документах XIX – XX вв. Российская академия наук, Институт мировой литературы им. А.М. Горького; [Отв. ред .: А.И. Алиева, М.И. Щербакова]. — М. : ИМЛИ РАН, 2019. — Вып. 2.