Вариации на тему фэнтези

Михаил Павлов. Вариации на тему фэнтези (Жанровое разнообразие фэнтезийной литературы) // Дамаскин, 2016, вып. 1(34), с. 34-43.

Фэнтези в жанровом разнообразии vs христианство.

с. 34-35:

цитата

Книги, написанные в жанре фэнтези, весьма популярны у современной молодёжи. По статистике, они занимают одну треть российского книжного рынка, деля пьедестал с историческими и любовными романами. Из десяти новых фильмов, ежегодно выходящих в прокат, два-три обязательно сняты в стиле фэнтези. Популярность фэнтезийной субкультуры не только не уменьшается со временем, напротив, медийные магнаты находят выгодным переснимать даже старые сказки — «Золушку», «Красавицу и Чудовище», пропустив их сквозь призму фэнтезийного мировоззрения. Некоторые, всем нам известные образы просто украшаются новыми чудесными деталями, другие — например, Малефисента — злая королева из «Спящей Красавицы» или принцесса Феона из «Шрека» — переосмысливаются в противоположном ключе.

С другой стороны, фэнтези считается несерьёзной, низкопробной литературой, неким аналогом духовного или интеллектуального фастфуда. Нет ли, однако, в подобной критике фэнтезийной литературы скрытого конфликта отцов и детей? В старые‑то времена, как известно, и «трава была зеленее», и фантастика интеллектуальнее. Действительно, фэнтези часто противопоставляют так называемой серьёзной литературе. Если не проводить совсем уж неприемлемых параллелей между этим жанром и классической литературой, подобные книги сравнивают чаще всего с научной фантастикой. Авторы таковых сравнений утверждают, что для научной фантастики характерен интеллектуальный подход — мол, чтобы её понимать, нужно обладать эрудицией в области естественных наук, биологии, квантовой механики и многих смежных областей, а вот чтение фэнтези всех этих знаний не требует.

с. 35:

цитата

В фантастических произведениях достаточно подробно описаны так называемые биологические цивилизации. Все достижения научно-технического прогресса в рамках данной концепции находят решение в биологическом ключе: можно, например, получать электроэнергию от специальной станции, а можно вывести электрического ската или иное существо, которое будет решать ту же задачу. Ну ладно, а как же все эти маги, экстрасенсы и прочие ненаучные персонажи? Что ж, ментаты, телепаты, ситхи, джедаи и прочие духовно-магические ордена «Дюны» вполне прилично себя чувствуют в научно-фантастических мирах, причём они могут быть как одиночками, так и коллективами, и даже целыми расами вроде вулканцев или зергов. Чем они отличаются от цивилизации эльфов или орков из фэнтези — вопрос достаточно сложный. «Хорошо не подумав ответил ты», — мог бы возразить критикам мистического начала в фэнтези общеизвестный магистр Йода.

Противоречий между техникой и магией не видят и сами авторы — писатели фантастических новелл: есть многочисленные произведения, где магические существа путешествуют на звездолётах, сражаются с помощью заклинаний с космодесантниками и пришельцами. Такие творения получили даже специальное название — технофэнтези (Technofantasy).

с. 36-37:

цитата

К рассмотренному выше жанру техномагического фэнтези тесно примыкает и так называемое твёрдое фэнтези (Hardfantasy). Этот разряд вымышленных историй обычно имеет дело с чётко прописанной картиной фантастического мироздания. Каждый обычай, поступок, обстоятельство, закон природы должен быть объяснён, неважных деталей не существует. Такой подход позволяет автору произведения в дальнейшем уже не останавливаться подробно на разъяснениях картины мира и полностью сосредоточиться на судьбе героев и идее повествования. Кроме этих незначительных мелочей, которые принимаются за константы, всё остальное в этом жанре повторяет канву обычной художественной литературы. С этой точки зрения, читать такого рода книжку так же интересно или так же скучно, как, например, иностранные приключенческие или исторические романы: вы либо увлечены сюжетом и судьбой главных героев, либо уже через десять страниц отчаялись разобраться в именах графов, баронов, виконтов и их родственных связях.

Упомянутая выше «твёрдая фантастика» и отпочковавшееся от неё фэнтези дали начало ещё одному термину, применяющемуся для характеристики обсуждаемого направления — мир, или миры. Миры Толкиена, миры Лавркрафта... Подобная классификация удобна тем, что в её рамках можно не называть основных особенностей того или иного произведения, а просто указать — написано в стиле Толкиена, Перумова, Роулинг. Для литературы, написанной в подражание Профессору, даже выдумали специальный термин — высокое фэнтези (Highfantasy).

Кроме классификации по отцам-основателям произведения фэнтези можно разделить и по стране происхождения. Условно говоря, Толкиен — это ирландско-кельтское фэнтези, Гарри Поттер — общеевропейское, ну а остальных «варваров» вполне возможно объединить под общим названием «языческое фэнтези» — в основном, славянское и скандинавское.

В языческом фэнтези, как правило, описан мир, ещё не просвещённый христианскими миссионерами, Церковь же, если и существует, то выступает, скорее, фоном или оппозицией сюжетному повествованию. Чтобы быть уж совсем точными, вспомним ещё и азиатское фэнтези, однако оно построено в целом по тому же принципу, да и малоизвестно русскоязычному читателю.

Жанру фэнтези нередко дают такое определение: историко-приключенческий роман, действие которого происходит в эпоху Средневековья. Таким образом, описываемый мир должен быть сориентирован не только в пространстве, но и во времени. Средние века, возможно, неслучайно выбраны в качестве исторического фона. Эта эпоха лучше всего отвечает стремлению к умеренной урбанизации, поискам высшего смысла и единению с природой. Как ни желают современные противники прогресса освободиться от технократического рабства, но переезжать в пещеры или жить под деревом они всё-таки не готовы, так что средние века — идеальная среда.

с. 38:

цитата

Желание представителей фэнтезийной литературы по тем или иным причинам воспроизвести обстоятельства определённой исторической эпохи стало причиной возникновения ещё одного вида фэнтези — альтернативной истории. Впрочем, альтернативная история рассматривается и в качестве самостоятельного жанра, который может как включать в себя элементы фэнтези — мистическое объяснение тех или иных исторических событий или их фольклорно-религиозное обрамление, — так и быть сугубо рациональным, являясь, по сути, вариантом исторического романа: в этом случае для создания интриги используются конспирологические теории и социально-психологический фактор — возможные скрытые мотивы действий тех или иных известных персон.

Из этой идиллической картины средневекового фэнтези несколько выбивается и заставляет усомниться в правильности изложенной гипотезы так называемое городское фэнтези.

Наиболее популярные произведения городского фэнтези — вероятно, «Гарри Поттер» Джоан Роулинг и «Дозоры» Сергея Лукьяненко. В отличие от средневековой парадигмы сюжетная линия этого вида фантастической литературы разворачивается обычно в современный читателю период: вокруг привычные нам виджеты и гаджеты, иногда самые новомодные, а также урбанистический пейзаж, который, собственно, и подарил название данному жанру. Почему не Средневековье? Возможно, для городского фэнтези это не принципиально, так как город есть некое подобие закрытой экосистемы, и тут, по большому счёту, столетиями ничего не меняется. Сам город — лишь фон, декорации, а проблематика здесь всё та же.

с. 41:

цитата

Говоря о готическом романе, стоит упомянуть и о таком особенном его направлении как южная готика (Southern Gothic). Это литературное явление, возникшее в США в первой половине двадцатого века. Своё название оно получает от более благочестивого и провинциального юга, побеждённого прагматичными северянами‑рационалистами. Горечь победы, сожаление о былом величии зачастую обращают авторскую мысль этого жанра к размышлениям о грехе и добродетели, пороке и воздаянии, что в силу выше писанных причин направляет главных героев к церкви, молитве и библейским коллизиям. Вероятно, эти произведения уже вполне можно считать христианским фэнтези. Да-да, не удивляйтесь, есть и такое!

Христианство вообще проходит сквозной идеей через всю историю фэнтезийной литературы: тут и упомянутые выше средневековые романы, и дантовский «Ад» эпохи Возрождения, и мрачные легенды нового времени, и, конечно же, оксфордский кружок инклингов и его знаменитые участники Дж.Р.Р. Толкиен и К.С. Льюис. Этот английский «джентльменский клуб», в своё время объединивший филологов, писателей и богословов, вполне мог бы именоваться кружком любителей благочестия. Его участники стремились научаться благовествовать современникам на понятном им этно-культурном койне.

Дж.Р.Р. Толкиен в этом обществе занимался эпохальными и метафизическими вопросами: творение мира, уничтожение зла. К.С. Льюис же пытался решать нравственные и богословские проблемы. Эпос у него тоже есть — это «Хроники Нарнии». К сожалению, в России это произведение больше известно как сказка, а между тем в нём показаны и Жертва и Воскресение, и даже сделана гениальная догадка насчёт Страшного суда: некоторые человекоподобные животные (обитатели Нарнии) во время последнего испытания становятся просто животными и окончательно лишаются человеческого, а значит и божественного подобия.

с. 42:

цитата

Среди русских авторов представителем христианского фэнтези можно, безусловно, считать Юлию Вознесенскую. В её повести-притче «Мои посмертные приключения» рассказывается о загробной участи души. В «Приключениях с макаронами» приоткрывается тайна «числа зверя» — действительно ли оно мистическое и несмываемое или всё‑таки «число человеческое»? «Опасные игры» — талантливая «анти-поттериана», причём без передёргиваний и натяжек. Есть и многие другие... Над страницами её произведений весьма часто задаёшься вопросом: всё, о чём Юлия Николаевна пишет, — вымышлено или реально? (Понятно, конечно, что любая художественная литература есть вымысел, но описывает‑то она реальный мир). А вот у Вознесенской все эти ангелы, бесы, загробный мир — реальность? Или всё‑таки нет?..

с. 43:

цитата

Удивительное дело, но современные исследователи действительно относят христианские апокрифы к жанру фэнтези. Их составители, полагают они, пытались творчески дополнить Евангелие. Каждый размышлял и мечтал о том, чего ему не хватало. Одному не хватало чудес, другому недостаточным казалось устное Откровение, третьи желали видеть за персонажами священной истории характер и душу живого человека, описанного в «официальных» текстах слишком скупыми строчками.

Принимая во внимание всё вышесказанное, более понятным становится и такое известное произведение русской литературы, как «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова. С одной стороны, это типичное, хотя и умеренное, «тёмное фэнтези», а с другой — художественный апокриф. С этой точки зрения всё в произведении становится на свои места: история Га Ноцри — не альтернативное Евангелие, а скорее, те его черты, на которые Булгаков посчитал важным и необходимым указать людям современной ему эпохи. Возможно, ему также хотелось видеть в советских людях больше доброты, терпимости, взаимопонимания и человечности, столь им не достающих, и Булгаков выразил это своими писательскими средствами. По слову Блеза Паскаля, «Человека иногда больше исправляет вид зла, чем пример добра, и вообще хорошо приучиться извлекать пользу из зла, потому что оно так обыкновенно, тогда как добро так редко».

Михаил Павлов — магистратрант Нижегородской духовной семинарии.