А. Уракова. Поэтика тела в рассказах По

В 2009 году увидела свет монография «Поэтика тела в рассказах Э. А. По». Автор монографии – кандидат филологических наук, сотрудник ИМЛИ Александра Уракова. Подробности об авторе можно прочесть здесь http://www.imli.ru/structure/dep_europamer/urakova.... .

Это исследование, на мой взгляд, может представлять большой интерес, как для любителей фантастики, так и для всех поклонников литературы. Особенно, конечно, для тех, кто увлекается творчеством замечательного американского писателя, двести лет со дня рождения которого мы отметили в прошлом году.

Свою задачу Уракова видит в смещении перспективы в изучении творчества Эдгара По. Уже давно сложились стереотипы восприятия как его литературного наследия, так и самой личности писателя. По воспринимается в контексте подростковой литературы, мистицизма, литературы «хоррора»,  детективным жанром, психологической прозы. Литературный миф об Эдгаре По — это миф о страдающем и непризнанном гении. Все эти наслоения, сами могущие явиться предметом интересного исследования, порой не позволяют взглянуть на личность и творчество По с действительно исследовательским вниманием.

Исторический метод, до сих пор популярный в науках о культуре, предполагает обращение к «историческому» Эдгару По, как к «настоящему» и «аутентичному». Однако, Ураковой движет не наивное желание найти «исторического» По. Современный исторический метод не пытается говорить от имени эпохи. Не претендуя на ее отражение, он говорит о механизмах социальных и культурных практик, и об открытии в каждом рассматриваемой историческом явлении чего-то нового, не видимого нами ранее. Современная историческая наука вправе гордиться тем, что заставляет сформированный в современности взгляд обращать свое внимание на то, что глаз прежнего наблюдателя не способен был заметить.

Уракова, подчеркивая бесконечную значимость постижения имманентного культурный и исторический контекста жизни и творчества писателя, свою главную задачу формулируется так: «обнаружить обычно опускаемые при чтении смыслы, «отстранить» механизмы привычного восприятия» .

Тематика телесности давно получила разработку в современной науке. Хотя часто специалисты жалуются на слишком строгую институционализацию дисциплинарного подхода к проблематике тела, так или иначе, достижения в этой области неоспоримы.

Предметом исследования становятся: тело как дискурсивный продукт, тело как документ эпохи; методики описания тела в литературе и искусстве, способы изображения и презентации тела и телесных практик; тело как предмет авторской рефлексии; а также связь телесных практик, чтения и письма – Уракова к месту вспоминает знаменитые опыты советского психолога Л. С. Выготского (1896-1934), проводившего запись физиологических изменений в организме читателя, при восприятии им отрывков прозы и поэзии, имеющих разный ритмический строй.

Рассматривая «случай По» в его отношении к телу, Уракова выделяет в качестве основной проблему репрезентации, особенно воплощения (em-body-ment) тела в его текстах. Исследовательница использует то определение репрезентации, которое можно найти у французского философа и исследователя искусства Луи Марена (1931-92). Представлять означает, с одной стороны, замещать данной нам вещью отсутствующую. И, с другой стороны, представлять означает выставлять напоказ, утверждать или предъявлять, утверждать присутствие предмета.

Уракова особо подчеркивает, что тема репрезентации тела не может считаться маргинальной для творчества Эдгара По в целом. Специфика его прозы во многом определяется тем разрывом между телом и его презентацией, который становится зазором «между словом, нередко «готовым», «заемным» (литературным, добавлю я) и телесным опытом, который это слово фиксирует» . То есть этот зазор может пониматься как трансцензус, как  посредник между субъектом и его выражением себя в пространстве литературы, и шире, в пространстве социального. Такой зазор становится пробелом, тем «белым листом бумаги», на котором пишет автор, местом письма По.  

Среди рассматриваемых в монографии примеров репрезентации телесности в произведениях По в первой главе исследования «Тело в пространстве видимого», можно выделить следующие, наиболее интересные: формы видения тела в рассказах По – как рассказчик смотрит на тело, с какой позиции он его видит. Продуктивной представляется постановка Ураковой вопроса о том, является ли По фланером в том значении, какое это слово получило в исследованиях Беньямина. Исследуется логика искажения и деформации тела, такого нередкого явления в прозе По, как описание распада и собирания тела вновь, дана проблематика гротескового тела.  

Во второй главе «Телесный коллапс и обрыв повествования» тело рассматривается уже не как предмет наблюдения, а как самостоятельная сила, оказывающая сопротивление контролю со стороны рассказчика. Как, например, в «Лигейе», тело Лигейи оказывает определенное гипнотизирующее действие на персонажа-рассказчика. Этот пример позволяет исследовательнице выйти на тему романтической метафоры «прекрасной Медузы», соединяющей антиномичные формы прекрасного и отталкивающего. Подробно рассматривается тема зеркального тела, отражения как презентации. Тема «двойника», «Уильяма Уильсона» описывается Ураковой как один из приемов мнимой исповедальности в прозе По.

Третья глава «Поэтика ощущений» погружает прозу По в контекст эстетики «чувственности» и «чувствительности» прозы первой половины 19 века. А также проводит параллели между литературным контекстом эпохи и  ее психологическим дискурсом. Медицинские и физиологические мотивы в прозе По имеют важное значение как на уровне метафоры, так и на уровне построения нарратива.  Безумие персонажа «Падение дома Ашера» делает его индуктором целого сюжета, едва ли не предшественником литературного мифа «эволюционной дегенерации». Последний в роду Ашер становится центром своего рога «магнетической цепи», по которой безумие передается рассказчику. Мотив «материальной силы слова»  приобретает как бы научное, психологическое и физиологическое, дискурсивное подтверждение, и одновременно становится метафорическим полем, создающим ткань повествования. Развивая эту тему, Уракова приводит значительный материал, позволяющий говорить о «заражении» письмом как стратегии По-рассказчика.

Творчество Э. А. По метафорически выражается в книге через образ «машины без балансира». «Чем больше усилий прилагает повествователь, преобразовывая эмпирический «материал», тем больше встречная сопротивляемость последнего» .

Воля к письму приводит к срыву, к психопатическому акту, к саморазрушению, которое выражается в письме как избыточном жесте все новых попыток репрезентации реальности.

Книга Ураковой необыкновенно богата содержательно. Я перечислил лишь случайно выделенные мной фрагменты ее выдающегося исследования. Всякому интересующемуся читателю книга окажется как интересной, так и полезной.