Когда только начинаешь читать «Рамку», то первое впечатление — это «экспериментальная проза», которая не греет, да и светит довольно тускло. После всех стилистических экспериментов ХХ века, после модернизма и постмодернизма, не кажется «геройством» начинать каждое предложение с новой строчки, с маленькой буквы, не различая авторский текст от прямой речи.
Да и сюжетный замысел кажется банальным. Люди, беседующие в темнице, в замкнутом пространстве — это же классика ХХ века. «Это случилось в Виши» Артура Миллера и «Стена «Сартра. «Двенадцать рассерженных мужчин» и «Двенадцать». В «Списанных» Дмитрия Быкова люди тоже пытаются понять — что между ними общего, почему они выделены Властью.
Однако уже через несколько страниц про все формальные изыски и сюжетные аналогии забываешь и соглашаешься, что стиль идеально соответствует содержанию, и текст буквально ведет тебя туда, куда ты сам хочешь идти, потому что тебе интересен разговор, начатый автором. Ксении Букше удалось очень сложная задача — повести речь о важнейших обстоятельствах окружающей нас социальной реальности, но таким способом, который позволяет и писателю внести нечто ценное в этот разговор, не становясь всего лишь довеском или десертом к высказываниям философов, социологов, публицистов, блогеров и т. д. Виктору Пелевину, при всех его талантах, эта задача в последнее время не удается, а Ксении Букше-удается, поскольку она берется за нее именно с «лирической» (в широком смысле) стороны — через портретирование, через анатомирование именно личной ситуации в «предлагаемых обстоятельствах», через моделирование речи, личных высказываниях своих персонажей, задавленных социальными реалиями — буквально «из-под глыб».
При этом фантастика потрясающе органично служит продолжением этого реалистического анализа.
По поводу «Рамки» хочется еще заметить вот что: все-таки глупо отрицать, что есть мужская и женская литература. Гендер писателя отражается хотя бы в гендерной структуре персонажей — закон не железный, но действующий, в книгах женщин больше доля героинь. Вот «Рамка»— роман, в сущности претендующий на разговор о самом важном что есть в жизни и социуме. И среди этого самого важного — дети, деторождение, дети-инвалиды, усыновленные дети. Писателю-мужчине это и в голову бы не пришло — вернее, не пришло бы ставить это в таком количестве в топ-10 повестки. Но это не значит, что читатель- мужчина не может это оценить (хотя в нашем сексистском мире мужская точка зрения и считается «общей»).
Несколько разочаровывают последние главы романа, когда от «социальной лирики» мы переходим к абсурду и сновидениям: выстраивать сновидения — слишком дешевый и слишком простой литературный трюк, не требующий ни труда, ни таланта.
Сюжет «Рамки» обрывается, в сущности, на случайном месте, но если с чисто литературной точки зрения, с точки зрения читательского восприятия и занимательности это недостаток, то с точки зрения социального анализа, может быть, и нет. Может быть, такой «случайный обрыв» тянет на полноценное пророчество.