«Литературная газета» опубликовала под именем Хармса «Литературные анекдоты» (более известные как цикл «Весёлые ребята») Н. Доброхотовой-Майковой и В. Пятницкого. Оно, конечно... анекдоты эти создавались (ещё в 70-х) как очевидные пародии на Хармса, как подражания его «Анекдотам из жизни Пушкина», но оказались настолько удачными, что теперь и сам Хармс греется в лучах славы, удивительного остроумия и безграничного позитива этих «анекдотцев». Соавторам удалось создать свой мир, где живут в одно время Пушкин, Достоевский, Толстой, Гоголь, Лермонтов, Тагор... Каждый со своим ярким характером, своими причудами, недостатками и крылатыми фразами. Обидно, что вся слава досталась Хармсу (его я тоже очень люблю), ведь истории Доброхотовой-Майковой и Пятницкого ярче и интереснее анекдотов идейного вдохновителя, а об их авторстве знают далеко не все. Я познакомился с «Весёлыми ребятами» в начале 90-х в сборнике «Евгений Онегин, Маленький мальчик, Винни Пух и другие обитатели Совдепии», где анекдоты Доброхотовой-Майковой и Пятницкого были приписаны Хармсу и объединены с хармсовскими «Анекдотами...». Впрочем сборник представлял из себя классический пример аврального книгоиздания 90-х и ошибок с авторством там было немало. Ошибки неизбежны, конечно, но странно наблюдать такую ошибку в «Литературке», в эпоху Интернета, когда дефицита информации уже нет. «Веселые ребята» издавались не раз. Надо быть внимательнее.
О том, что анекдоты принадлежат не Хармсу я узнал лишь в эпоху Интернета. Но анекдоты хороши и запомнились на всю жизнь.
Вот что пишет Доброхотова-Майкова:
цитата
...Рейн откапывал где-то анекдоты про великих писателей, в основном, кажется, Марк Твена. Пушкин тоже присутствовал. Пятницкий рисовал к этим анекдотам графические миниатюры чуть побольше почтовой марки. Этот раздел мы и воспроизвели. Сочинили две пародии:Федор Михайлович Достоевский хотел научиться показывать карточные фокусы и репетировал перед женой, пока несчастная женщина не потеряла терпение и не крикнула мужу: — Идиот! — подсказав тем самым сюжет знаменитого романа.
Гоголь ни разу не видел оперу Пушкина “Борис Годунов”, а очень хотелось. Вот он переоделся Пушкиным и пошел в театр. В дверях столкнулся с Вяземским, а тот и говорит: — Что это у тебя сегодня, Alexandre, нос как у Гоголя, право!
Приблизительно так, насколько помню.
Эти тексты, как говориться, в основное собрание не вошли, рисунки тоже. Все это происходило летом 1971 года. Потом мы не могли остановиться. Стоило открыть рот, новая история возникала как бы сама. При этом, как нарочно, под рукой оказался блокнот подходящего размера. Кажется, его выдали на конференции кому-то из знакомых, а он мимоходом оставил у нас. Все, что сочинялось, записывали сразу набело, и так же Пятницкий рисовал картинки. Все рисунки — его. Текстов, кажется, моих больше. Есть общие. Мои, как правило, длиннее, Володины — гениальнее.
цитата
Пятницкий был великий мастер завершающего штриха. Я, например, произношу: — Гоголь только под конец жизни о душе задумался, я смолоду у него вовсе совести не было. Однажды невесту в карты проиграл. — Володя добавляет: — И не отдал. Чувствуете разницу? Он же закончил текст {“Пушкин сидит у себя и думает: “Я гений ладно .... ... когда же кончится?” — фразой: “тут все и кончилось”}.
цитировать
свернуть ветку
