Иногда они возвращаются....

Перед тем, как улечься спать, не забудьте проверить, крепко ли заперты двери и окна, ведь иногда ночь может преподносить самые неприятные сюрпризы. Когда все нормальные люди засыпают, в самую безлунную мглу, иногда на улицу вываливают Призраки Былого Величия, слоняются по окрестностям, пугая несчастных бездомных собак останками когда-то полученных регалий и званий, свисающих с уже полуразложившихся костей давно затухшей славы. Не получая должного внимания, они начинают громко стучать прикрученными к сапогам проржавевшими шпорами и покачивать тем, что когда то было воткнутыми в шляпы перьями, при этом завывая страшными голосами давно заученные песни, от одного звука которых молодых мамы хватают в охапку собственных младенцев, а старики начинают отчаянно креститься. Впрочем, самое страшное — это когда они, устав от всеобщего безразличия начинают ломиться в первое попавшееся окно, размазывая о стекло ссохшийся клей от давно наклеенных раз и навсегда бакенбард, завывая в форточку : « Впустите! Это мы — мушкетеры, мы вернулись.....»

Для того, что бы в начале третьего тысячелетия от Рождества Христова, осмелиться выпустить на экраны нечто наподобие «Возвращения мушкетеров» нужно немалое мужество. В первую очередь — мужество со стороны стареющих актеров, спустя 20 лет после исполнения культово-романтических ролей, вновь согласившихся посверкать то и дело, проглядывающими за париками героическими лысинами — все-таки, мушкетеры на исходе у кого — пятого, а у кого — уже и шестого десятка, размахивающими шпагами с проворством костылей — зрелище с эстетической точки зрения, весьма сомнительное. Вторыми отличились удалые сценаристы, которых безумно расстроила недальновидность французского старца Александра Дюма — старшего, чья ограниченная фантазия не позволила ему продолжать сагу о приключениях трех мушкетеров после смерти главных героев. Вот ведь дурилка французская — а иной свет, на что? Ну не беда, не перевелись еще на Руси добры молодцы отважные, да грибки чудодейственные, ибо перемешать в одном котле тамплиеров, кольцо, дарующее бессмертие, похищение казны Франции, путешествие на тот свет и возвращение оттуда — первым без частого употребления вторых, никак не получится. Далее очередь демонстрирования личного героизма доходит до самого режиссера Георгия Юнгвальда-Хилькевича: в лучших домах Европы, режиссер, увидав какого уровня постановка у него получилась, непременно бы прослезился, после чего зарядил реквизорский пистолет одним патроном, мужественно попросив всю съемочную группу оставить его на минутку одного. Но так это в Европе, они же варвары, что с них взять? В цивилизованной России, в аналогичном случае, через год после премьеры, выпускают к абсолютно провальному фильму еще и режиссерскую версию, длиннее прокатной на 40 минут, от которой если кому и доведется стреляться, так не режиссеру, а зрителю. Вот и получается, что с какой стороны не посмотришь, съемки и выпуск на экраны «Возвращения мушкетеров» — это тот самый подвиг, место которому должно быть в жизни каждого.

Впрочем, если у кого и есть повод обижаться на создателей фильма — так это у нашего прославленного классика от мира литературной фантастики Василия Васильевича Головачева, ибо теперь его честно заработанная типа-сценарием «Запрещенной реальности», награда «Самый дикий бред, когда-либо написанный для российского кинематографа», торжественно меняет владельцев. Ужасный кардинал Мазарини ворует Государственную Казну Франции и скрывается с ней в Англии. Правда, почему эта казна помещается в средних размеров шкатулку и размещена в личных драгоценностях Королевы зрителю без специального образования ни за что не разобраться (причем не исторического, а медицинского). Пока кардинал хитроумно прячется в Англии, скрывая красную кардинальскую мантию под монашеской рясой (очевидно, это сделано для упрощения зрительского восприятия, ведь сними он ее, никто бы и не подумал, что он-кардинал). Тем временем, народ Франции без драгоценностей королевы (ака казна), начинает  немножко голодать, Парламент в ярости (немудрено — первые Генеральные Штаты во Франции появятся лишь сто лет спустя, если бы меня таким образом оторвали от важных дел и созывали на один век раньше положенного срока, я бы тоже взбесился), спасти честь страны и Королевы конечно могли бы престарелые мушкетеры, но увы все они дружно дали дуба в один день,  причем лишь последний из них — Атос окончил жизнь, как и подобает настоящему дворянину — допившись до белой горячки, ведя увлекательный диалог с винными стаканами. Пока папы прохлаждаются без дела в райских кущах (до безобразия скучное место, я Вам доложу — одна лавка на четверых и единственное занятие — промывать косточки вновь прибывшим, даже семечек не завезли), в дело в ступают их собственные деточки. Цветочки попались еще те: сын Арамиса постоянно рвется, что-нибудь спеть, дочка Портоса — пожрать, дочка, выдающая себя за сына Д,Артаньяна плотоядно облизывает губки, очевидно представляя себя на обложке журнала «Максим» (надо ли говорить о том, что прямиком к премьере, все ее мечты стали явью?), и лишь сын Атоса, сам виконт де Бражелон стоит посреди мраморным столбом, очевидно с трудом припоминая, что его вроде бы убили еще в предпоследней серии, очевидно, когда это осознание доходит до состояния утвердившегося факта — тотчас убивают и в этой .Что и говорить, спасение нации — в надежных руках!

Особую фантасмагорическую пикантность здешнему сюжету придают чудесные диалоги. Кто бы их не произносил: король с министром, дворянин с кардиналом или быть может — королева со своей преданной камеристкой, уровень высочайшего этикета никогда не опускается ниже разговора приемщика стеклопосуды со своим постоянным клиентом . Фильм Хилькевича наконец то обнажает для зрителя ту суровую правду, которую тактично утаивали до него другие кинематографисты: французский монархический двор был чудовищно косноязычен и изъяснялся друг с дружкой в манере, свойственной для деревенских трактористов, практически в стиле: «А че он?????» и «сам козел!!!!». Неудивительно, что всего через какие-то 100 лет в этих краях грянет Великая Французская революция: ведь от здешних выговоров и прононсов, устаешь намного раньше.

Ну и в довершении ситуации, на этом добром колхозном навозе, нет, нет, да и прорастает очередное растение совершенно психоделического назначения. Для того, что бы разобраться в хитросплетениях иных диалогических построений, нужно быть настоящим Дэвидом Линчем. К примеру, беседа между «Как -бы- королем» и «Типа- министром- финансов», после того, как они на похоронах заметили танцующую девочку:

Как-бы-король: "А почему она танцует? У нас же похороны.

Типа-министр-финансов: Так у нас же Франция, сир.

Людей, сумевших отыскать в этом бессмысленном переборе слов, фраз и букофф, хоть какое-то подобие логики, просьба откликнуться и сообщить об этом немедленно Вашему покорному слуге.

Нужно расставить все точки над «и»: и сам фильм о Д, Артаньяне и трех его коллегах по ремеслу, выпущенный тем же господином Хилькевичем означенные 20 лет назад более смахивал на курьез, затянувшуюся шутку, в которой любому залихватскому злодею перед тем как получить клинком в грудь, нужно было обязательно спеть песню, причем столь же непременно — не менее трех куплетов длиной. Уже тогда, зрителю было вполне очевидно, что за париками, шпагами, балетными реверансами скрываются никакие не Людовик, Анна и Д, Артаньян, а любимые всем советским народом знаменитые артисты — Олег, Алиса и Михаил, задорно и откровенно валяющие дурака под замечательные песни Максима Дунаевского. Увы, шампанское, льющееся рекой за столом бравых мушкетеров оказалось не слишком высокого сорта, и со временем вместо благородного вкуса и выдержанной крепости превратилось в натуральную брагу. Только здесь король с оплывшим лицом вечного школьника Димы Харатьяна, облаченный в парик, который более похож на отрезанные собачьи уши может с выражением стоящего на линейке пионера читать рэп о тяжелой королевской судьбе и истово считать это дико смешным. Только сейчас, великая актриса Фрейндлих может улыбаться фарфорово-кукольной улыбкой на разрезанном жестокими морщинами лице, на котором отчетливо читается внутреннее неприятие тех чудовищных нелепиц, которые выпали на ее роль. Именно здесь — новая хитованная музычка от Максима Дунаевского, представляющая собой примитивнейший «тымц-тымц», да вдобавок оранжированный чуть ли не под «миди- синтезатор,  к которой изредка примешиваются отрывки из оригинальных композиций 20 летней давности, представляющие ложку ароматного меда, невесть каким чудом затесавшуюся в чан с отборнейшими нечистотами. Заявленный еще 30 лет назад марлезонский балет, пережив сразу несколько киноэпох, мутировал в форменный цирк, все клоуны которого разбежались, а произнесение Боярским фразы «Тысяча чертей», в количестве раз, близкому к эквиваленту почтенную публику уже ни разу не веселит.

Для кого господин Хилькевич снимал этот фильм и на что он при этом рассчитывал, остается загадкой. Но наиболее интересна еще и истинная подоплека приобщения к ЭТОМУ дюжины уважаемых в народе актеров, да одного некогда уважаемого композитора. Неужели перепавшая в их кошельки долька от 5 миллионного бюджетного пирога стоит такой возмутительной профанации, участия в подобном капустнике, который бы лучше подошел для народной самодеятельности, а никак не для народных и заслуженных артистов? В очередной раз удивляешься тому, как же все-таки низко и мизерно в современном российском «типа-(вроде бы) искусстве» ценится собственная репутация, престиж, кредит доверия, выделяемый некоторым персонам в глазах поклонников и обычных зрителей. Ведь, для того что бы выйти на сцену в плохой пьесе и откровенно плохо ее отыграть на глазах у всей почтенной публики, мало обладания одним мужеством, для этого еще нужна большая Черная Дыра в том ментально-телесном промежутке, что у других людей именуется «совестью».

А пока они, в очередной раз стучатся, скребутся, воют в окно, бренчат останками былых регалий, свидетельствующих о давней народной любви. Они будут взывать к ней, зазывая ностальгией, воспоминанием о давних временах, когда они еще были красивы, молоды и задорны, но стоит лишь на секундочку приоткрыть форточку им навстречу  как все помещение тотчас заполнит запах зловонных миазмов, который вмиг перебьет любое, даже самое прекрасное из воспоминаний. Поэтому лучше гоните их в шеи и покрепче запирайте запоры. Постояв в темноте и одиночестве, повыв от безнадеги и скуки на полную луну, они вновь вернутся обратно — туда, откуда повылезали и если нам сильно повезет — навсегда забудут дорогу назад.