13. И в заключение – напечатанная на стр. 75 небольшая статья Леха Енчмыка/Lech Jęczmyk, которая называется:
ПАТЕНТНЫЕ ЗАЯВКИ ЯНУША ЗАЙДЕЛЯ
(Biuro patentów Janusza Zajdla)
В соответствии с древним китайским принципом «инь-ян» литературу можно разделить на две части: ту, в которой доминирует женское начало, и ту, где сильнее начало мужское. Первую можно назвать литературой сплетни (вовсе необязательно написанную женщинами), вторую – литературой мифа.
Литература сплетни играет в общественной жизни важную роль: она объединяет людей, опутывая их невидимой сетью связей, в которой сами эти связи важнее их информативного наполнения. Бытовая литература выполняет ту же функцию, представляя собой сплетню относительно незнакомых людей, а ее квинтэссенцией являются телесериалы, потребляемые домохозяйками. Если эта первая литература, литература сплетни, удовлетворяет потребности в горизонтальных связях, литература вторая, литература мифа, к которой относится также научная фантастика, служит выражению вертикального взлета человека, утверждает в нем систему ценностей и образцы поведения, оснащает картами и дорожными указателями, облегчающими передвижение в мире. А поскольку количество мифов в каждой цивилизации строго ограничено, мы встречаем в этой литературе одни и те же мифы в разных одежках.
В «Парадизии/Paradyzja» Зайдель близко подобрался к центральному мифу нашей цивилизации, использованному в научной фантастике в таких разных произведениях, как «Левая рука Тьмы» Ле Гуин и «Кингсайз» Махульского. На структурную глубину романа указывают такие названия, как Парадизия, Гадес и Тартар. Мифологический, вневременной скелет романа вписан в тщательно продуманную модель командно-распределительной общественной системы. Зайдель понимает, что такое общество не является единичным заблуждением, результатом совпадения ряда обстоятельств или порождением цепкой теории. В некоторых ситуациях оно складывается как бы само собой, как единственно правильное и справедливое с точки зрения как логики, так и морали.
Давайте представим себе, как будут действовать потерпевшие кораблекрушение, плывущие на утлом плоту, когда один из них попытается выставить на аукцион последнюю банку консервов или примется есть ее содержимое в одиночку, ссылаясь на право собственности. Можно сказать, что командно-распределительная система становится естественной в неестественных условиях, а ее классическим примером может служить ситуация в осажденном городе: функции распределения материальных ценностей превалируют над функциями их производства, торговля становится неморальным предприятием, рождается шпиономания. Возникает также категория людей, которые, реквизируя и распределяя дефицитные ценности, обретают огромную власть над своими ближними. Когда враг снимает осаду, эти люди теряют обоснование для своей власти – они охотнее всего поддерживали бы синдром внешней угрозы. И могли бы также создать теорию обострения борьбы по мере удаления противника от города.
В такой ситуации и находятся обитатели Парадизии. Врагом, осаждающим город-государство, является пустота космического пространства, которой оправдывается существование особых правил общежития и направление значительных усилий на борьбу с внутренними нарушителями порядка.
Эта два конструкционных скелета, мифологический и социальный, Зайдель облекает в плоть конкретных ситуаций и поведений – чего нет, например, у Оруэлла (а также и у Замятина, писавшего свой роман «Мы» в 1921 году), но есть у Стругацких и других авторов, знакомых с командно-распределительной системой по собственному опыту. Зайдель знает, что изобретательность людей не имеет пределов, что они всегда найдут, как обмануть систему. Благодаря этому им удается как-то – кое-как, но все же – жить. Система коррумпирует людей, люди коррумпируют систему. Заметим, что, как это ни парадоксально, они продляют этим ее существование, потому что если в чистой форме она был бы невыносимой, то благодаря своему несовершенству, дырам в заборе и тропинкам, протоптанным поперек античеловечески расположенных газонов, остается более-менее сносной.
В Парадизии тем средством, которое ослабляет строгий контроль над умами, является коаленг, эзопов язык, нейтрализующий вездесущее подслушивание, а точнее его компьютерный анализ. Хождение задом наперед во время беседы на щекотливые темы обманывает камеры и мешает чтению речи с губ. В этом замысле открывается личность Януша Зайделя -- и как человека, и как писателя. Тут и вера в людей, которые никогда не дадут себя победить, и тонкая шутка и особый склад ума того, кто ведь профессионально работал над системами обеспечения безопасности – а значит, и над поиском возможных ее упущений.
В этом романе есть еще одна очень интересная мысль. Существование репрессивной системы власти в Парадизии требует фальсификации физики, в то время, как стандартным приемом, как в жизни, так и в литературе, является фальсификация истории («1984» Оруэлла, «Выход из тени» Зайделя).
Таких замыслов в романе много, даже слишком много для одного произведения, которое из-за этого кажется еще более коротким, чем есть на самом деле, оставляя ощущение некоторой неудовлетворенности. Причиной этому является, вероятно, живое воображение автора, которому всегда не хватало времени на реализацию своих замыслов, тем более, что в своей преждевременно завершившейся жизни он успел сделать две карьеры – ученого и писателя.
Несмотря на это, “Paradyzja” – один из лучших романов Зайделя, вероятно лучший после “Limes inferior”, чему он обязан именно этой блестящей изобретательности. Если в термине «научная фантастика» прилагательное «научная» несет какой-то смысл, то потому, что на оценку произведения наряду с литературными достоинствами влияет также ценность содержащихся в нем замыслов. Здесь, как и в науке, учитывается оригинальность и приоритетность, говорится даже о “патентном бюро” научной фантастики. Как коаленг, использование поэзии для воспрепятствования компьютеризированному слежению, так и «белые пятна» в физике -- направленные в это бюро заявки Януша Зайделя – заслуживают очень высокой оценки.
цитировать